Роза пустыни

Не в голубом гроте, а на газоне за домом растет голубой цветок.
Из книги прорицательства И-Гин



Песчинки падали неслышно. Он бережно брал каждую из них и рассматривал зажав между пальцев. Солнечный свет проникал сквозь их прозрачные стенки и раскрашивал цветными лучиками его серые одежды. Налюбовавшись необычностью форм и красок он мнгновенно забывал песчинку, которой только что так восхищался, и ронял ее вниз. Песчинки падали неслышно, хотя он ощущал каждой клеточкой тот мелодичный звон что рождался когда они касались земли.
Вскоре ему надоело это занятие, он поднялся с земли, стряхнув с колен песок. Песчинки посыпались вниз, как горох, стукаясь друг об друга. Он нахлобучил на голову соломенную шляпу и пошел на встречу все также далекому горизонту.
Мир делился тоненькой полосочкой на две равные части: внизу ярко-желтая полоска песка, вверху ярко-синяя полоска воздуха. И везде, куда бы он не повернулся были только две полоски соединенные тоненькой линией горизонта. Но он знал, что его окружали все мыслимые цвета. Стоило только присесть, взять в руки песчинку и посмотреть сквозь нее на солнце. В этом мире, как в шкатулке фокусника, были скрыты необычайные красоты, хотя ленивый глаз и замечал всего два цвета. Новое прячется в самом малом. В том что валяется под ногами. Если бы он поднялся в небо, он бы увидел мельчайшие пылинки и капелки воды, складывающиеся в облака. Но ему надоел песок и лететь к облакам тоже было нельзя: он искал её.
Он искал ее на дне океана и в дебрях дремучих лесов. Он поднимался на самые вершины гор и поднявшись на носочки, раскинув руки балансировал на горных пиках. Он  бродил среди снегов, а сейчас он уже которые сутки шагал по пустыне.
Несколько дней назад он увидел на горизонте маленькое зеленое пятнышко. Это был оазис. Среди пальм на берегу озера с чистейшей водой ютилась деревушка. В одной из этих жалких хижин жила Роза Пустыни. Все те бессонные ночи в пустыне он прошагал специально для нее. Все те горячие дни под палящим солнцем он не смел останавливаться, потому что он шел к ней. С каждым шагом сердце тревожно ударялось, словно оно было подвешено внутри него на тоненькой шелковой ниточке.
В деревне жили такие же люди как и везде. А рядом с ними расцвел цветок сказочной красоты и скромности.
Он предстал перед девушкой хрустальной водой в источнике . Так было удобнее глядеть ей в глаза. Когда в его поверхности отразилось ее совершенное лицо, он проник внутрь нее сквозь черные точечки зрачков. Потом обернулся и взглянул в источник. Девушка видела лишь свое отражение. Она любовалась им, не замечая ни прозрачности животворящей воды,  ни резвости веселых струй. Он понял, что Роза Пустыни самовлюбленна
Тогда он обернулся мохнатой сороконожкой и вцепившись лапками в подол ее платья закачался вместе с ним на ветру. Увидев черную жирную сороконожку девушка вскрикнула, стряхнула ее с себя и припечатала к земле ударом стройной безупречной ножки. Он понял, что Роза Пустыни жестока.
В третий раз он предстал перед ней в облике юноши. Девушка скромно потупила глаза и зарделась очаровательным румянцем, прямо как роза, освещенная первыми лучами солнца. Он говорил с ней и Роза Пустыни отвечала ему своим тихим мелодичным голосом. Он спросил хочет ли она уехать с ним, далеко-далеко за край пустыни. Туда где она будет королевой и где миллионы-миллионы людей будут преклонятся перед ее красотой. И подумав несколько дней Роза Пустыни ответила «Да».
В тот же вечер он покинул оазис, поняв что Роза Пустыни тщеславна.
Оазис остался далеко позади, а перед ним снова только два цвета желтый и голубой. Он взглянул вдаль и увидел прекрасный мираж: среди рычащих машин и клубов дыма уверенно шла перекинув через плечо тоненький ремешок кожаной сумочки она. Ветер шелковым полотном вздымал ее волосы, короткая юбка облегала стройные ноги, глаза она обвела тонкой черной линией. Он радостно улыбнулся, потому что узнал куда идти, взмахнул крыльями и поднялся в небо.

Вера вышла из квартиры и направилась к лифту. Вдруг на лестничной площадке непонятно откуда вырос целовек в сером плаще. На вид ему можно было дать лет тридцать.
- Здравствуйте, вежливо сказала Вера.
- Здравствуй, Вера, ответил незнакомец. И пока она еще не успела удивится тому что он знает ее имя, добавил: А я вот только сегодня переехал. Буду теперь жить прямо рядом с вами в сорок шестой квартире.
- С новосельем, девушка искренне улыбнулась, а что Петр Иванович тоже переехал?
- Плохо с ним... Он в больнице лежит.
- Ах... серьезно? В какой больнице?
Он заглянул в ее сердце, ну просто так от нечего делать, и увидел что ей действительно жаль. Он назвал больницу и с любопытством проследил как в сознании девушки загорелась надпись «навестить Петра Ивановича» в том отсеке головного мозга, где размещаются дела, что надо не забыть сделать.
Когда лифт лязгнул железными створками, поглотив пассажирку и начал со скрежетом спускаться вниз он достал ключ, отпер квартиру и моментально забыл про соседку Веру. В голове у него, блаженно потягиваясь словно кошка, присутсвовала ослепительная красавица, что как мираж привиделась ему в пустыне.
На следующий день красотка была найдена, протестирована и отвергнута потому что была самоуверенна, жадна до денег и эгоистична.
Он заперся в квартире номер сорок шесть, что занимал пока ее настоящий владелец пенсионер Петр Иванович лежал с инфарктом в больнице. Надо было ждать очередного знака, что пошлет его на другой конец земли к очередной неземной красавице.
Прошла неделя. Знака все не было. Он безвылазно сидел в квартире, питаясь только кильками в томатном соусе, что пальцами таскал из консервной банки. Иногда он выходил на улицу, тащился к ближайшему ларьку и покупал блок Мальборо и  пару бутылок водки. Со злорадством он представлял, как хозяин вернется в квартиру и застанет пьяный бардак и десятки окурков в самых неожиданных местах. Ему было наплевать, только вот напиваться одному было скучно.
В один из таких набегов на ларек он столкнулся внизу с соседкой Верой. Она удивленно посмотрела на него, он глянул ей в глаза и увидел себя с опухшей рожей, небритого, заспанного. В волосах запуталось белое перо от подушки. Он поленился даже заглянуть ей в сознание, а может просто постыдился узнать что она подумала. Вера держала на поводке маленькую дворняжку чем-то смахивающую на скотч-терьера с загнутым в колечно хвостом, вислыми ушами и рыже-черной шерстью. Ага, понял он, полукровка.
Вера опять вежливо поздаровалась с ним и участливо спросила все ли в порядке. Но ненавязчиво, скорее из сострадания чем из любопытства. Он сказал что его бросила жена, а десятилетнего сынишку сбила машина, когда тот побежал в булочную. Даже не взглянув на ее реакцию он отвернулся и вышел на улицу.
Скрывшись от взгяда девушки он незаметно даже для себя самого побрился, умылся, причесался и напялил скромную одежду от Армани. Немного подумав он прибавил ко всему этому золотую авторучку Паркер. Последним штрихом был какой-то модный запах толи от КельвинКляйн толи от Гуччи. Около ларька появлятся в таком виде что-то перехотелось. В дорогом супермаркете он приобрел пару банок черной икры, хороший коньяк и коробку заграничных конфет. В подъезде он опять столкнулся с Верой.
- Это не вы потеряли?, он протянул ей золотую цепочку.
- Нет, не я. Вы снесите в бюро находок...
- Да ладно, черт с ней, с цепочкой. Пойдемте ко мне чай пить.
Он заглянул в ее сознание, она отчего-то колебалась.
- Но я специально для вас конфеты купил, жалобно протянул он.
Вера посмотрела на него, кажется с удивлением ( а он довольно заметил в ее глазах свое безупречное отражение) и потом медленно кивнула.
Вере было двадцать четыре года. Она закончила педагогический институт и работала воспитательницей в районном детском саду. Жила со своей мамой и скотч-терьером-полукровкой Роки (его она подобрала на помойке) в маленькой двухкомнатной квартире. Вере отчаянно не везло всю жизнь.  Отца своего она не знала, в школе на тихую отличницу никто не обращал внимания, возлюбленный, с которым она дружила еще с детского сада ушел к лучшей подруге.
Поворачивая ключ в замке он быстренько затолкал все окурки под диван, выствил пустые водочные бутылки на балкон и заправил кровать. Когда они уселись за столом на кухне он вытащил из пакета икру, коньяк и конфеты, поставил на огонь чайник. Хлеба в доме не было, он открыл две банки икры и принялся молча зачерпывать ее чайной ложкой. Коньяк он разлил в граненые стаканы. Вера вздохнула, встала и вылив заплесневелую заварку из фарфорового чайника принялась заваривать чай.  Они пили молча. Вдруг Вера нарушила тишину самым наиглупейшим вопросом:
- А это правда про вашу жену и ребенка?
- Чего? А, да нет шутка.
Они снова замолчали. Часов в восемь вечера Вера встала и сказала:
- Ну я пожалуй пойду.
- Придешь завтра после работы? 
- Приду.
- Я тогда куплю креветковый салат, ладно?
Вера молча кивнула и вышла из квартиры аккуратно притворив за собой дверь. Он увидел как одна из дверей приоткрылась и старушка-соседка с лисьей мордочкой шепотом спросила:
- Ухожёр новый, да?
Вера посмотрела на нее и сказала:
- Спокойной ночи, Мария Львовна.
На следующий день он оставил дверь открытой. Собрав все свои грязные носки он пристроился в ванной и начал стирать их хозяйственным мылом. Потом взял мокрую тряпку и пошел оттирать грязные разводы на столе. За этим занятием его застала Вера. Она неслышно вошла в квартиру, словно поняла, что дверь была оставленна открытой специально для нее.
- Убираешь, скорее утвердительно чем вопросительно сказала Вера.
- Да вот, надоело в свинарнике жить.
- А я продуктов купила, буду тебе суп варить.
- Хочешь я картошку почищу?
- Хочу.
Наступила зима. Они сидели на диване около камина, который он специально построил для нее. Вере он рассказал все: про песчинки и про сине-желтые полоски в пустыне. Он рассказал ей про Розу Пустыни и задумчиво глядя на ее резной профиль ждал реакции.
- Значит эти девушки для тебя как песчинки, наконец произнесла она.
- Это как?
- А вот так: посмотришь, полюбуешься красотой и бросишь, тут же забыв.
- Но Роза Пустыни была жестока!
- А ты видел когда-нибудь розу без шипов?
- А почему она в источнике видела только себя, не замечая его живительных струй?
- Но ведь все восемнадцать лет своей жизни она каждый день приходила к источнику и смотрела вглубь. Она знала его красоту пожалуй лучше тебя. А мы перестаем восхищатся тем что настолько обычно.
- А ее тщеславие? Она хотела променять семью и родной оазис на неизвестную жизнь с юношей!
- Дурак ты, Вера помолчала немножко: Да полюбила она тебя. Все те дни ходила как во сне по деревне. Плакала по ночам в подушку от одной мысли что предстоит разлука с семьей. Но все же сказала «да». Вот как сильна любовь ее. Разбил ты жизнь Розы Пустыни.
Он вспомнил пустыню. И подумал, что прекрасное прячется в самом малом. В том что валяется под ногами. В том что окружает нас в повседневной жизни.
- Ты умнее меня, Вера...
- Ложись-ка ты лучше спать, поздно уже.
Он растянулся на диване, она подложила ему под голову подушку и укрыла одеялом. Он понял что надо спросить у  нее самое главное.
- А ты меня любишь?
Не открывая глаз он увидел как она повернула голову и долго смотрела в окно. Там крупными хлопьями падал снег. Снежинки мерцали в золотом свете уличного фонаря и падали вниз. Они падали неслышно, хотя он ощущал каждой клеточкой тот мелодичный звон что рождался когда они касались земли. Она не ответила, но он прочитал в ее сердце ответ.
- Я буду по тебе скучать, сказала Вера.
Она нагнулась и горячо поцеловала его в лоб. А потом неслышно выскользнула из квартиры, но он уже не заметил этого. Ему снился сон: на быстроходном паруснике неслась навстречу заре она. Ее волосы трепал ветер, в глазах огненными точками отражалось восходящее солнце. Он улыбнулся, сладко потянулся и перевернулся на другой бок.
Утром на тумбочке рядом с кроватью Вера нашла маленький клочок бумаги. Она прочитала, медленно кивнула и пошла на кухню ставить чайник.
В записке было пять слов: «Я вернусь к тебе, Вера»