Пуська

иллюстрация автора (карандаш)

Шёл по улице художник. Он держал руки в карманах куртки, в которых лежали мелок и чёрный карандаш. Шёл и сочинял картины. Этот худой  с лохматой шевелюрой человек всё время думал, как он что-нибудь нарисует в своей картине. Он мысленно создавал сюжет на своём полотне, затем прибавлял к нему что-то ещё, что очень хотелось изобразить, потом ещё и ещё.

Среди идущих людей он заметил котёнка, уже большого серого котёнка. Тот тоже что-то придумывал на ходу, идя возле самых стен домов, чтобы не попадать под ноги прохожих. Пушистое создание то низко пригибало к земле голову, делая крадущиеся движения, то высоко поднимало хвост трубой, выгибая спинку, топорща шёрстку и усы, или начинало гордо с высоко поднятой головой вышагивать, как тигр в цирке. Художник так увлёкся, наблюдая за котёнком, что не заметил как уклонился от своего маршрута, раз и другой и третий поворачивая вслед за вышагивающим фантазёром. А тот, вдруг, нырнул в какой-то двор и исчез.

Лохматый человек остановился, посмотрел на небо, где проплывала тучка немного похожая на забавного котёнка, и улыбнулся. А когда он пошёл дальше, с неба вдруг упала капелька дождя прямо на нос. Ему стало щёкотно, он вновь улыбнулся тучке и быстро пошел по тротуару в сторону дома.

Прошло несколько дней. И как-то рано утром, когда на улицах ещё почти не было людей, художник снова встретил знакомого котёнка. Пуська, так назвал он его, сидел на кем-то обронённой газете и слушал, как шуршит на ветру её край. Мимо ехала машина, поливающая улицы, чтобы не было в городе пыли, и окатила водой котёнка и ноги художника. Пуська подпрыгнул от неожиданности, толкнулся в мокрые ноги человека и стремглав помчался мимо домов. Художник огорчился за котёнка и за то, что и у него мокрые брюки и ботинки. Он сегодня шёл на рынок, чтобы купить себе немного овощей и яблок. Он очень любил яблоки, особенно смотреть на них, какие они красивые.

Возвращаясь назад, он снова встретил серого котёнка в переулке, где их обоих огорчила поливальная машина. Котёнок был сухой, пушистый и очень красивый в лучах ласкового утреннего солнца. Он шагал по тротуару, видимо помня утреннее купание, поглядывая на дорогу и сторонясь проезжающих машин.

- Пуська. -  Окликнул его художник.

Тот обернулся, внимательно посмотрел ему в глаза и убежал.

На рынке художник купил замечательные, жёлтые яблоки, красные помидоры, несколько луковиц и картошку. Сумка получилась тяжёлая, и по дороге домой он присел в сквере на лавочку отдохнуть.

Утро выдалось солнечное и тёплое. Умытые машиной дороги и тротуары были чистые и искрились маленькими лужицами. Высокие тополя и небольшие деревца сирени уже отцвели, но всё ещё издавали приятный аромат. Из яркой зелени травы выглядывали жёлтые головушки молодых одуванчиков и пушистые шарики их старших братьев, а возле скамейки рос совсем незнакомый гриб с коричневой шляпкой-колпачком на тонкой розовой ножке.

Подняв голову после разглядывания гриба человек с радостью увидел своего знакомого котёнка. Пуська стоял напротив в двух шагах и смотрел на художника.

- Доброе утро, Пуська. Ты узнаёшь меня. Мы с тобой сегодня принимали уличный душ.

Котёнок всем своим видом показал, что ему не доставляет удовольствие такое воспоминание.

- А знаешь, ты очень красивый котёнок. У тебя ровная, пушистая, словно дымок, серая шёрстка, белая грудка и лапки, словно в тапочках. А глаза очень смышлёные.

Такой разговор Пуське, видимо, нравился больше. Он сел, повернул свою мордашку к художнику и приготовился слушать дальше.

- Мне ты очень нравишься. Я хочу нарисовать тебя на картине. Вот только придумаю, что ты в ней будешь делать.

Человек задумался.

- Такой ты необычный котёнок, что враз и не сочиняется.

Он достал из кармана сразу и мелок и чёрный карандаш. Прищурил чуть в улыбке на котёнка глаза. В них мелькнули искорки-золотинки и ...

- А пусь-ка, ты будешь летать на воздушном шаре.

Наклонившись, он нарисовал карандашом у себя под ногами круг, украсил его одуванчиками. И тот стал совсем похож на шар. Котёнок даже усами чуть пошевелил, словно понюхал. Художник пририсовал к шарику паутинку и к ней подвесил несколько небольших капель и одну большую.

- Солнце у нас будет доброе и жёлтое и похожее на большой георгин. Это такой красивый цветок - пояснил он своему другу.

И его мелок быстро нарисовал лучистый цветок-солнце. Коснулся мелком нарисованной большой капли, и та даже стала прозрачная. В капле он изобразил котёнка так, что у него только хвостик торчал из неё. Как тучку нарисовал газету и из неё дождик.

- Ну вот, - сказал художник, - А ещё... 

Он поднял голову, а котёнок уже шагает прочь прямо через улицу. Из-за поворота выехал трамвай, зашумел колёсами и пустил искру в проводах. Котёнок подпрыгнул и быстро побежал, поглядывая на сверкающие окна нарядного трамвая с красными боками. Перебежав улицу сел возле голубого стеклянного домика, где остановился трамвай. Котёнок рассматривал толстого мужчину, одетого в коричневый костюм и черные блестящие ботинки. А тот неожиданно широко зевнул, не успев прикрыть рот ладошкой. Пуська даже головой тряхнул и ушёл за угол дома. 

Художник посидел ещё несколько минут, поднял свою сумку и пошёл домой. Мимо пролетела стайка маленьких птичек и громко защебетала, устроившись в ветках сирени. Весёлая лужица кривила крышу и окна большого дома. Ветерок катил по улицам пушки одуванчиков. Некоторые попадали в воду и плыли, словно парусники, пока не приставали к берегу. Улицы стали шумные от людей и машин. Рядом с домом Художника слышно было, как диктор радио громко считал, помогая делать зарядку старичку на балконе. Два голубя учинили драку, громко хлопая крыльями и цокая коготками по покрытому жестью столику под акацией, за которым обязательно в воскресенье собираются мужчины поиграть в домино. 

Дома художник помыл овощи и яблоки, выложил их на кухонный стол, полюбовался ими, поставил на плиту чайник с водой и ушёл в свою большую комнату работать. Он листал старые художественные журналы, рисовал маленькие эскизы, раскладывал их на полу, ходил между ними, иногда склонялся и дорисовывал что-то. Перебирал тюбики и баночки с краской, внимательно их разглядывая и что-то думая. Возвращал их на стол. Подолгу останавливал взгляд на книжных полках, о чём-то думая невольно морщил лоб и щурил глаза.

Чайник напомнил о себе, громко бухтя и пристукивая крышкой. Пришлось снять его с плиты. Но заварив чай Художник вновь вернулся к своей работе и не выходил из своей комнаты до самого вечера.

Когда он вернулся на кухню, только самый верхний край занавески освещался кутающимся в тучки солнышком. Яблоки лежали на столе в большой тарелке и не светились боками так хорошо, как утром. Человек погладил их рукой, подержал в руках некоторые из них, вернул на стол, посмотрел на них ещё, отвернулся. В коридоре обулся  и вышел на улицу.

Он пошёл в самый центр города, где было много магазинов, машин, автобусов, трамваев, и много людей. Вскоре город украсился огнями фонарей, витрин, а по улицам поплыли белые и красные огоньки. Маленькая фигурка Художника растворилась здесь, словно капля в большой и шумной реке.

Домой он повернул, когда на улицах уже почти не стало людей. Не включая свет Художник прошёл к окну на кухне, положил ладони на оконное стекло и так долго стоял.

- Пуська. - Вдруг сказал он неожиданно.

На следующий день Художник несколько раз прерывал работу и ходил по улице в надежде увидеть котёнка. А затем несколько дней шёл дождь, было холодно, и он с сожалением смотрел на улицу. И никогда он себя не видел таким грустным в зеркале, грустным и старым.

В одно хмурое утро Художник собрал со стола все-все краски и карандаши, сложил их в коробочки, вымыл кисточки и спрятал всё в шкаф. Лоскутки ткани, которыми он чистил кисти и руки, картонки и блюдечки, на которых он смешивал краски, подбирая нужный цвет, он сложил в коробку. Потом он долго перебирал свои рисунки. Очень был серьёзным. Оставил только несколько листков, всё остальное тоже сложил в коробку. Коробку он унёс в железный мусорный ящик во дворе. Днём он видел в окно, как приехала машина и увезла ящик, оставив взамен пустой. До самого вечера человек наводил порядок в комнате. Посреди прибранной квартиры он допоздна сидел, размышляя о чём-то, пил чай. И лёг спать.

Ночью он проснулся. Было душно в комнате, и Художник вышел на балкон, подышать свежим ночным воздухом. И тут он с удивлением увидел, что балкон его лежит прямо на земле, а земля стала такая маленькая, что просто страшно стало, как бы не скатиться с неё. Небо вокруг было тёмное-тёмное, густо сине-синее, звёзды светились яркие-при-яркие  и подмаргивали своими лукавыми глазами. Некоторые звёздочки, что подальше, вдруг быстро спускались к Художнику, смотрели на него, широко открыв глаза, и дальше скатывались.

А одна звёздочка приближалась очень медленно. Превратилась в начале в голубой шарик, затем в полосатый голубой и зелёный светящийся мячик, и уже потом стало видно, что это такая же маленькая планета, как и та, на которой стоял Художник. Он увидел на ней маленькие голубые реки, зелёные леса, коричневые горы с белым искрящимся снегом на вершинах.

Планета медленно вращалась, поворачивалась к нему бочком с серебристым, как зеркало, морем, отражающим в своей глади тёмно серые скалистые берега, затем с салатного цвета болотами с тысячами окон озёр... Показалась белая, как молоко, с оранжевыми на боках пятнами и с розовым носом корова, гуляющая на цветочной лужайке. Лужайке с голубыми васильками, с ромашками  в белых кружевах и с желтком в середине и анютиными глазками с лепестками, пёстро окрашенными фиолетовыми, синими, жёлтыми, оранжевыми и красными красками. Удивительная была корова. Она не обращала внимания на цветы и белых бабочек, летающих вокруг, а подняв вверх голову и зажмурив глаза жевала, может что-то бормотала. Наверное, она напевала! А дальше...

Появилось круглое изумрудное озеро с узенькой полоской тёплого песчаного пляжа, в белых, розовых и кремовых, как печенье, полосках. А на нём лежал знакомый Художнику котёнок. Голова его лежала на передних лапках, а глаза смотрели прямо на человека. Они были немножко голубые и немножко зелёные, а в глубине их светились маленькие белые огоньки. Такие огоньки появились в озере, реке, среди деревьев, на полянке среди цветов. Их становилось всё больше, и уже скоро всё вокруг котёнка светилось множеством чудесных огоньков.   

- Почему ты назвал меня Пуська? - спросил котёнок.
- Когда я был меленьким мальчиком, у меня была очень похожая на тебя кошечка. Её звали Пуська. Мы очень любили друг друга. И я навсегда сохранил её в памяти, в моём сердце.
- Пожалуйста, расскажи мне о ней. –  Котёнок сел, всем видом своим показывая желание слушать, и мордашка его стала серьёзная и немножко с хитринкой.
- Ну что ж, я с удовольствием расскажу тебе. Это так приятно вспоминать и поведать тебе о моём друге.

Высокий лохматый человек улыбался, и был похож на того парнишку, который любил свою Пуську.

Эта история началась солнечным апрельским днем. Я учился во втором классе и в тот день возвращался с другом из школы. Мы жили в новом микрорайоне города, где ещё было много строящихся домов и котлованов, доставляющих нам в различных играх всяческие удовольствия. Вот, проходя мимо одного такого котлована, вырытого для будущего строения, мы с другом увлеченные какой-то, сейчас и не вспомнить, игрой приблизились к его краю. Он был заполнен талыми весенними водами и слепил бликами солнца, ещё ярче высвечивая и без того ослепительный, особенно в сегодняшних воспоминаниях день. Здесь мы и услышали слабенькое мяуканье, а затем и увидели два мокреньких комочка беспомощно копошащихся на краю воды. Темными пятнышками виделись чуть поодаль на дне их погибшие собратья. Кто-то избавился от новорождённых котят бросив пакет с ними в котлован, а двое из них, видимо выпав из пакета, оказались на мелководье и отчаянно звали маму.

Стремглав мы спустились к воде и выхватили их из холодной купели. Спрятав котят в ладошках мы побежали домой. Жили мы в одном подъезде дома на разных этажах. Обычно на пороге дома мы сговаривались о том, когда мы выйдем гулять и чем займёмся. В тот раз мы расстались, даже не глядя друг на друга, торопливо отомкнув ключом двери квартир и юркнув внутрь.   

Теперь, я уже и не помню, что мы с младшей сестрёнкой делали со спасённым до прихода родителей. Но когда с работы вернулась мама, она только всплеснула руками. Котёночек был только что рождённый, побывал в ледяной воде и ничего не ел со времени рождения. Он уже и не пищал от бессилия, а только чуть шевелился время от времени и беспомощно открывал ротик. Шансов у него выжить было так мало, что меньше и не бывает.  Мама догадалась покормить котёночка молочком из пипетки. Я его держал в ладонях, приподнимая пальцем его мордашку, а мама капала из пипетки теплое молочко ему в рот. Молока мы на него налили больше, чем попало ему в рот, но все-таки накормили.

Через час мы повторили эту уморительную и умилительную в воспоминаниях процедуру кормления. Так мы потчевали его до поздней ночи, а в промежутках я, сидя в кресле, держал котеночка на своём животе под рубашкой, согревал. На ночь мы устелили тёплой тряпочкой картонную коробку, которую смастерил по такому случаю папа. Коробочку водрузили сверху на большую кастрюлю, на дно которой налили горячей воды. Получился очень тёплый ночлег для котёнка, куда его и водворили. Ночью мама поднималась и кормила котеночка с пипетки, меняла воду в кастрюльке, заливая туда горячую.

Возвращаясь со школы, я бежал быстрее ветра. И был только дома, даже не помышлял об улице и друзьях. Наш котёночек жил, потешно копошился, когда не спал, и мяукал, мяукал! Весь мир отодвинулся куда-то. Только это мяукающее существо представляло его в те дни.   

Через несколько дней, когда уже стало заметно, что котёнок окреп и собирается нагружать заботами о себе нас и дальше, мама уверенная, что страхи за его здоровье позади, обмолвилась: 

- Вот и хорошо, пусть живёт.

И обрадовавшись, услышав это, мы с сестрой решили дать ему имя. Но так как наш котёночек особенный, ему и имя необходимо отличное от всех других его собратьев. Мы перебирали и перебирали возможные имена, а выручила и тут нас мама. Она сообщила нам, что наш котёночек девочка и её можно назвать Пуська. Мол, пусть живет, коли всё так хорошо сложилось. 

И Пуська нас радовала, росла. Шерстка ее стала пушистая, животик округлился. Она стала пытаться ходить. Это было уморительно и радостно. Она приподнималась на лапки, делала шажок и заваливалась на бок. Вновь поднималась, а со следующим шажком уже оказывалась на другом боку. Глазки ее еще не видели. Мы с сестрой участвовали в ее уроках, ползая рядом с ней, поддерживали ее, помогали вставать и укрепляться на ножках. И она, одобряемая нами, старалась. С каждым днем ее движения становились увереннее, а когда открылись глазки, Пуська вовсе перестала ползать. Когда я возвращался домой со школы, она буквально бежала мне на встречу, и падала, потому что спешила. 

А какие у нее были глазки, когда плёночки на ее глазенках открылись! Они были голубые! Смотрели на мир так доверчиво, с таким любопытством! Когда Пуська не спала, она стремилась быть все время возле меня. Если мама или сестра держали ее на руках, а я появлялся рядом, она тут же стремилась перебраться ко мне, что вызывало зависть у моей сестренки. Самое любимое ее занятие было сидеть у меня на руках или коленях и смотреть, что происходит в доме. Ее взгляд откликался на всякое движение его обитателей. Мама, я помню, все удивлялась, что, только открывшись, ее глаза были так осмыслены и зорки. Если я был чем-то занят, например, должен был сидеть за столом и делать уроки, то Пуська ложилась мне на пальцы ног и, пригревшись, засыпала.

Вскоре мы обнаружили, что наш котеночек перестал мяукать. Перестал и все. Когда Пуська была на моих руках, руках мамы или сестры, и у нее просыпался аппетит, она тыкалась мордочкой в руки или живот и начинала сосать рубашку или платье. Мы тут же шли подогревать уже заранее приготовленное молочко и кормили ее. Так что повода для жалобных просьб у нее и не было, а все игры с ней она сносила безропотно, видимо, что ей самой было интересно, да и характер был не капризный.

Пуська подрастала, все больше времени проводила в бодрствовании, и не отступала от меня ни на шаг. А однажды утром я обнаружил, что она спит у меня на одеяле, устроившись на коленках, куда она забралась по сползшему краю одеяла. Я, тихонечко выбравшись из постели, показал маме новый ночлег Пуськи. Мама сказала мне, что так не стоит делать, потому что поворачиваясь во сне я могу невзначай придавить еще маленького котеночка. Но Пуська, найдя путь на мое ложе, упорно отказывалась проводить ночь в своей коробке, расположенной в пространстве между моей кроватью и шифоньером. Изо всех сил стремилась ко мне, и только взобравшись, успокаивалась и засыпала. А как сладко засыпал я, чувствуя безмятежный сон любимой кошечки на моих ногах! Маме пришлось уступить, а страхи вскоре были забыты.

Дни стали уже совсем теплые. И однажды я вынес Пуську на улицу. Я опустил ее на теплый асфальт возле своих ног, и она не испугалась, а тут же, заняв свое привычное место возле моей ноги, стала с любопытством озираться и принюхиваться к новым для нее запахам. Пуська вообще была очень отважным существом, и дальнейшая жизнь ее подтвердила это. Так вот, убедившись, что моя любимица не испытывает страхов, я сделал шаг той ногой возле которой она обосновалась. На мгновение, потеряв меня из виду, Пуська, сориентировавшись, тут же перебралась к другой ноге. Я сделал следующий шаг, и она бегом переместилась к пятке ближайшей ноги.

Так мы с ней и гуляли. Я важно медленно вышагивал, а мой котенок перебегал от пятки к пятке, забавляя собравшихся вокруг детей и сидящих на лавочке соседей. Все были осведомлены об истории Пуськи и умилялись ей, ее красоте и нашей дружбе.

А была Пуська красива необычайно! Это все отмечали. Все маленькие котята милы, но этот котеночек вызывал восхищение, при виде его, у всех. Очень светлая серая шерстка, белая манишка на груди, белоснежные носочки на лапках и большущие голубые глаза! В белом обрамлении этот серый пушок был словно воздушный, словно облачко, словно одуванчик!

Как я гордился моей Пуськой! А как она была преданна! Еще долго, пока она совсем не стала взрослой кошечкой, она следовала за мной всюду в буквальном смысле по пятам, от пятки к пятке. 

Когда миновало лето, и я вновь стал ходить в школу, Пуська стала провожать меня до ее порога. Так иногда поступают преданные хозяевам собаки, но моя кошечка и тут их превзошла. Каждое утро, осенью, зимой, в любую погоду она провожала меня до крыльца школы. Она, видимо, понимала, что так необходимо, чтобы я там находился без нее. Пуська никогда не стремилась проникнуть в школу, и когда с другими учениками я исчезал за ее дверью, посидев несколько минут и, дождавшись, когда закроются двери даже за опаздывающими школьниками, она уходила гулять или домой. Но к моему возвращению она непременно меня встречала там, где мы с ней расстались. Это очень интересно, но она безошибочно узнавала время моего возвращения. Так это было удивительно, что за этим следил весь класс, в котором я учился. Я сидел за партой в ряду у окна, но не у самого окна было мое место. У окна сидел мой товарищ, которого звали Женя. Так вот, если посреди уроков вдруг у крыльца появлялась Пуська, это означало, что следующего урока не будет. Учитель ли заболел, или по какой другой причине, но следующий урок отменялся. И Пуська, каким-то образом зная, что именно в это время я появлюсь на улице, приходила меня встречать. Особенно ждали ее появления перед уроками, которых не хотели, например, перед сложной контрольной. Женя был самый заинтересованный наблюдатель. И когда он среди урока шепотом и знаками  сообщал классу о появлении Пуськи, среди учеников пробегала волна восторга, удивляющая учителей. Потом и учителя узнали об этом и, порой опережая Евгения, сообщали нам о появлении моей красавицы. 

С появлением в моей жизни Пуськи я уже не мог опаздывать в школу. Каждое утро она просыпалась за пол часа до того времени, когда я должен подниматься, чтобы позавтракать и идти на уроки, и принималась меня вылизывать, словно я ее котенок, а не наоборот. В начале Пуська принималась легонечко лизать мою голову, но с приближением срока вставать делала это все настойчивей и приступала к чистке моих ушей, вылизыванию шеи, щек, глаз. Попытки спрятаться под одеялом не выручали. Моя утренняя няня проникала под него, как я не защищал его рубежи, а то и пыталась достать меня из-под него коготком. Сон улетучивался, и я со сверкающей чистотой головой поднимался.

Как только я заканчивал завтракать, Пуська занимала позицию возле двери. Ее внимание и силы были направлены на то, чтобы я не оставил ее дома. Было несколько случаев, когда я видя, что на улице плохая погода, жалея ее выскальзывал за дверь, оставляя ее в квартире. Но с тех пор она, как я только приоткрывал чуть дверь, так неистово устремлялась за порог, что удержать ее было не возможно. 

Желание Пуськи быть все время возле меня порой создавало проблему. Когда я играл со сверстниками в футбол, в хоккей или в другую игру, она стремилась в гущу игры, чтобы быть рядом. Мне стоило больших усилий научить ее находиться во время матча за пределами игровой площадки. Но за ее пределами она продолжала переживать все эпизоды игры с моим участием и бегала вокруг поля вслед за моим движением. Когда я падал, Пуська молнией приближалась ко мне и, убедившись, что со мной все в порядке, так же быстро возвращалась в ряды зрителей. Была Пуська настоящим болельщиком, активным, эмоциональным, только что не кричала и не свистела. Часто прохожие останавливались возле нашей игры, чтобы понаблюдать за игрой и болельщицей Пуськой, и получали удовольствие от её движений вокруг площадки большее, чем от возни мальчишек с мячом  или шайбой. Иногда мы позволяли ей поиграть с нами, и Пуська с увлечением следовала за мячом, нападала на него как заправский футболист. 

Вообще, Пуська любила играть, даже будучи взрослой. Любимая игра условно называлась “охота”. В очередную нашу прогулку по городу Пуська, следуя некоторое время за мной, незаметно исчезала. Через довольно продолжительное время моего пути она “из засады на моей тропе нападала” на меня. Какое удовольствие было написано на её мордашке оттого, что она точно высчитала мой путь! 

Пуська любила плавать! Возможно, такое раннее знакомство с купелью повлияло, но вода ей ощущалась как родная стихия. Еще будучи котенком в первое своё лето она вошла вслед за мной в реку и поплыла. Это было целое представление для людей на пляже. Через месяц тренировок мы с ней уже переплывали реку Шексну шириной в километр.  Все реже и реже ей требовалось мое плечо для отдыха. А потом мастерство плавания её возросло до того, что мне практически не приходилось сдерживать свою скорость, переплывая реку.

Еще, Пуська любила плавать со мной на другой берег реки потому, что там были луг и льняное поле. Там был другой мир, другие запахи. Отдохнув всего минутку после заплыва, она растворялась среди трав и цветов. Долго потом дозваться её было невозможно. А какие счастливые были у неё глаза после возвращения на берег из зарослей!

Почти каждую затеянную мамой стирку Пуська не пропускала. Она запрыгивала в ванну, где полоскалось белье, и после купания незлобно наруганная и довольная собой отправлялась продолжать прихорашиваться в свой угол на мою кровать. Вылизав до блеска свою великолепную шёрстку, она с видимым удовольствием отдыхала. 

Пуська не боялась городского транспорта и, самое поразительное, освоила его для самостоятельного передвижения по городу. Вначале, вместе со мной она без колебаний входила в автобус или трамвай, так же как всегда находилась возле моих ног и только тогда, когда было очень тесно из-за обилия людей, забиралась мне на плечо. А потом однажды мама рассказывает нам такую историю. Приезжает она с работы и прямо с автобусной остановки заходит в магазин напротив за продуктами. Выйдя с покупками, она увидела, как остановился очередной автобус, и из него выходит Пуська и следует преспокойно к дому. Затем уже и другие люди рассказывали нам о путешествиях нашей кошечки в автобусах и трамваях. Уж куда она самостоятельно путешествовала, как ориентировалась?

Но все эти прогулки по городу она осуществляла тогда, когда я учился в школе, в студии изобразительных искусств или тренировался во дворце спорта. В эти заведения её не пускали, да и она, как смышлёное создание, туда вслед за мной не стремилась. 

А через два года случились главные события. У Пуськи родились два премилых котеночка!  Да, ровно через два года после появления Пуськи в нашем доме мама помогла ей явить на свет двух котят. Все произошло в то время, пока я был в школе. К моему возвращению домой в коробочке, опять же между моей кроватью и шифоньером, лежала усталая и гордая моя любимица, а два маленьких комочка, уткнувшись в ее животик, безмятежно спали. Один котёнок был по окрасу вылитая мама, а другой черненький с белыми лапками и манишкой.

… Я обязательно продолжу этот рассказ. Но для этого мне необходимо стать добрее.