Сборник рассказов. фантастика

СБОРНИК РАССКАЗОВ
Алексий Варанов
Фесс фон Кановри


МАГ. НАЧАЛО ПУТИ.


Я спрыгнул с крыши дома и успел в полете ударить демона. Вампир, уже ждущий меня внизу, едва не снес мне голову монтировкой.
Перекатившись вперед, я посохом отклонил его руку, а сам нанес удар ногой в шею гаду. Создание Ночи выранило монтировку и полетело прямо в лобовое окно автомобиля.
Демон Кальварио успел за это время подняться; в его руках появились два скорострельных пистолета. Я едва слышно выругался, ибо ненавижу технику замедления времени, несмотря даже на то, что ей меня учил сам Мастер Нео. Но выбора сейчас не оставалось.
Воздух вокруг меня сгустился. Я видел пущенные в меня пули и закрутил танец посоха, который давным-давно прославил меня во многих мирах Темной Вселенной. Хорошо еще, что Кальварио был демоном первого уровня; его опыт составлял всего триста фрагов. Я же за всю свою пока недолгую жизнь (всего триста человеческих лет) этих фрагов набил боьлше тысячи.
Почему же я не прихлопну этого гада как муху? Ответ прост. Во-первых, Некромаг дал своему демону три Сферы Хаоса. Конечно, они ничто против моей Сферы Всех Стихий, добытой в Золотом Храме Мертвых Богов, но на поясе у Кальварио висел негатор, что поглощал половину энергии, выдаваемой моей Сферой.
Во-вторых, Кальварио приходился дальнем родственником Дарту Ведеру, одного из Темных Мечей Темной Вселенной из далекого мира. И частичка его Силы была у этого проклятого демона. И именно по этой причине я не хотел вызвать его на Бой Меча, хотя многие знали, что я в свои триста лет уже стал Мастером-Джедаем.
Но я был обязан победить этого демона, потому что только у него был Амулет Зла, способный открыть мне путь в Мир Пылающих Легионов, где и находился Некромаг и его отец лорд Арчимонд.
Применив Сферу (создав вокруг себя временный купол неуязвимости), я высоко подпрыгнул и замахнулся одновременно посохом и световым мечом, подарком Люка Скайвокера. Мечом я ослепил этого гада, создав энергетический резонанс, а посохом расшиб ему голову.
Вампир не осмелился на меня напасть и убежал.
Я чувствовал исходящую из демона Силу, эти приятные энергетические волны. Эта Сила переходила ко мне, а вместе с ней и триста один фраг. Я снял с шеи мертвого Кальварио Амулет и тут же рядом появилась светящаяся пентограмма, символ чистого зла, но сейчас – портал в Мир Пылающего Легиона.
Наблюдавшие за этим боем люди ничего не будут помнить. Я владел техникой Стирания, но более совершенной, чем техника Людей в Черном. Что ж, пора показать Арчимонду свою Силу.
Я вступил в портал.







ЛЕКСУС


Машина неслась со скоростью, которой позавидовал бы ветер. Сзади раздавались сирены тупых французских полицейских, что гнались за ним на своих «калымагах».
Аркадий резко взял влево, надавив на тормоз. Мимо пронеслась машина полиции, а Аркадий спокойно выехал по мосту за город и помчался по скоростному шоссе. Машина был новой, красивой, способной развивать скорость до трехсот км в час. Аркадий Каратаев, известный в особых деловых кругах коллекционер машин, не смог устоять перед возможностью приобрести единственную в мире модель «Феррари» со сбалансированном мотором, переставленным из гоночного болида «Ф-1 2003», на которой ездил сам Михаэль Шумахер. Правда, выложил он за это немало «зеленых», но теперь стал первым в мире любителем-гонщиком, который ездит на практически гоночным автомобиле.
… Аркадий поехал в объезд. В Париж он приехал недавно, по просьбе своего давнего друга Марка де Бреля, бывшего тест-пилота «Макларен», а ныне вице-призедента одной из крупных фирм по производству моторов для болидов «Формулы-3000».
Внезапно он заметил машину, стоящую у обочины. Капот черного «Лексуса» был открыт, в моторе возился высокий тощий мужик.
-- Что стоим? – подъехав, спросил Аркадий по-французски.
-- Не твое дело, - скривился тощий, не удостоив Аркадия и взглядом. – Проваливай.
-- Зачем так грубо! – дружелюбно улыбнулся Каратаев. – Я же только спросил... Может, все-таки помочь? Я док в этих делах.
-- Слушай, мужик... – вышел из машины низкорослый крепыш, у которого ширина плеч была раза в три больше его головы. – Проваливай, будь другом, если не хочешь проблем. О’кей? Ю андестенд ми? Же не компран па?
-- Андестент, андестенд, - вздохнул Аркадий и уже хотел было уехать, как из «Лексуса» выскочила молодая девушка в разорванном легком платье. Она быстро помчалась к «Феррари» и буквально влетела на заднеем сидение.
-- Гони! – истошно крикнула она.
Аркадий хмыкнул. Но все же не зря он выиграл подряд несколько «ночных пробежок», то есть заезд на ограниченное расстояние: пятьсот метров, километр, два. Он владел отличной реакцией и поэтому надавил педаль газа едва ли не раньше того, как девушка договорила слово. Сзади послышалась возня, внезапно кто-то выстрелил.
-- Ё-мое! – воскликнул Аркадий, всегда живший по принципу «моя хата с краю – я ничего не знаю». – Ни хрена себе поездил, бл… - Он посмотрел в зеркало заднего вида.
За ним гнались две (!) машины: черный «Лексус» и массивная «Тойота-RAV4» серебристого цвета, возникшая ниоткуда. Скорости им явно недостовало, но за рулем сидели не любители.
И все же через пять минут «Феррари» Аркадия оторвалась от преследующих. Затем Каратаев свернул к мосту и резко затормозил, заворачивая в узкий переулок. Минут через десять, поплутав по улочкам столицы Франции, Аркадий остановил машину около летнего кафе. Теперь он мог оглядеть девушку.
Ее светло-русые волосы падали на плечу. Глаза у девушки были цвета ночного ветра, маленький нос. Руки были в царапинах и синяках, словно ее кто-то сильно бил.
-- Ты кто? – тупо спросил Аркадий и тут же поправился. – Ху из ю? Ю спик ин инглиш?
-- Я русская, - тихо произнесла девушка и внезапно заревела.
Аркадий подсел к ней и попытался успокоить. Не получилось. И ее беззащитный вид настолько расжалобил его, что он отвез ее к себе в номер.
-- Успокойся, - сказал он. – Я сейчас посмотрю тебе одежду. – И вышел из номера. Отчего-то он доверял этой милой девушке.
(Аркадий Каратаев принадлежал к тому классу молодых ловеласов. Что цеплялись за каждую красивую юбку. Причем, скинув эту юбку, ловеласы обычно изчезают, оставляя незадачливых девушек, как говориться, у разбитого корыта.)
По городу Аркадий ездил осторожно, но ни «Лексус», ни «Тойота» ни появлялись. Переведя дух (не каждый день попадаешь в такие передряги!..), он отправился в магазин женской одежды и купил немколько вещичек. Впрочем, эти вещички, в общем, стояли больше годовой зарплаты журналиста (зарплата среднего журналиста состовляет примерно восемь тысяч рэ плюс премиальные).
Девушка сидела на кровати, одетая в шелковый халат, и пила кофе. Она многое рассказала о себе.
Ее звали Таьяна, она приехала из Новосибирска поступать в художественный колледж. В родном городе ее признали лучшей молодой художницей и по инициативе администрации города отправили в Париж. Но проучилась Татьяна недолго. Три дня назад, когда она возвращалась вечером с дискотеке, ее схватили трое парней и украли. Потом везли куда-то, но сломалась машина… ОстальноеАркадий знал сам.
-- Вот так, - грустным голосом закончила Татьяна. – Мне повезло, что ты оказался в нужное время и в нужном месте. А ты почему здесь? Проездом али как?
Аркадий вкратце рассазал ей о себе. Разговор внезапно прервался из-за стука в дверь. Каратаев удивленно и насторожено покосился на дверь и пошел открывать.
-- Кто там? – спросил он по-французски.
-- Люсьен Перье, комиссар полиции, - раздался сухой, с хрипотцой голос.
Аркадий хмыкнул и открыл дверь. Перед ним стоял высокий темноволосый человек, одетый в форму современного французского полицейского.
-- Проходите, - отошел Каратаев, впуская нежданного гостя в номер.
Комиссар хотел пройти в комнату, но, увидев там Таню, остановился.
-- Простите, мадам, - поклонился он и повернулся к Аркадию. – Мы можем поговорить на едине?
-- Конечно, - кивнул Аркадий и сказал Татьяне на русском: - Выйди, пожалуйста.
Когда девушка удалилась, Аркадий усадил комиссара на стул, а сам сел на кровать.
-- Что привело вас?
-- Девушка, которую вы приютили, - вежливо пояснил Перье. – Она незаконная эмигрантка, пересекшая границу несколько недель назад и неведомо какими путями появившаяся здесь, в столице светлой Франции.
-- Ее похитили, - тихо сообщил Аркадий.
-- Знаю, - со вздохом ответил Люсьен и пристально посмотрел на Каратаева. – Я могу быть с вами полностью откровенен?
-- Ну… да, конечно же.
-- С помощью этой девушки мы рассчитывали выйти на крупную преступную организацию, ворующую девушек и постовляя их в так называемые «притоны». «Притоны» для состоятельных людей. Но… Нам не повезло, вмешались вы и все нам испортили.
-- Простите, - покраснев, склонил голову Аркадий. – Я не хотел…
-- Мы понимаем, - дружелюбно улыбнулся комиссар. – Отдайте нам девушку. Татьяна все равно преступница, а вы станете пособником.
Аркадий задумался. Да, не очень-то ему хотелось в тюрьму, в его-то двадцать три года. Ну зачем эта девушка тебе, когда у тебя есть и деньги, и почет, ты можешь купить любую на земле? И нет ответа. Аркадий поднял голову… и сказал:
-- Забирайте.
-- Вот и правильно, - поднялся Перье. – Вы самый умный русский из всех, кого я встречал.
«Или самый глупый», - подумал Аркадий и прошел в ванную, где сидела Таня.
-- Тебя забирают.
Девушка растеряно поглядела на комиссара и почти что бегом выбежала из номера.
-- Спасибо вам, - напоследок улыбнулся Перье и вышел. Эта улыбка очень не понравилась Аркадию.
Закрыв дверь, Каратаев устало зевнул, прошел к окну и не поверил своим глазам – перед входом в гостиницу стоял тот самый черный «Лексус».
Он вылетел из номера, но двери лифта уже закрывались. Сбежав по лестнице в опустевший холл, Аркадий заметил у входа тощего, того самого, что пытался чинить «Лексус». А к выходу Таню под руку вел Перье.
Аркадий побежал к Тане, хотя после уже никак не смог объяснить, зачем он это сделал. Тощий заметил его и вытащил пистолет. Понимая, что не успевает, Аркадий нагнулся (и откуда  в нем взялся героизм? – спросите вы. Он присущ всем русским людям! – отвечу я.) – пуля просвистела над головой – и ударил снизу Перье.
-- Бежим! – крикнул он Тане.
Но уйти далеко они не смогли. Вторая пуля пробила плечо Аркадию. Третья вошла ему между лопаток. Аркадий упал.
Таню схватил Перье и врезал ей кулаком по затылку, отчего девушка потеряла сознание. Затем «комиссар» подошел к лежащему Аркадию и, усмехнувшись, сказал:
-- Нет, господин Каратаев! Вы самый тупой из всех русских, которых я знал!
Последняя пуля ложного комиссара угодила Аркадию в голову.
-- Героизм никогда не оправдан, - тихо произнес Перье и потащил бесчувственную Татьяну к выходу. – Уходим, - сказал он тощему, распахивая двери машины.
… Когда приехала полиция черного «Лексуса» уже не было. В холле гостинице лежал труп русского парня…


               




ОТКРОВЕНИЕ




Я шел по странной пустынной местности. Пения птиц, такого характерного для весны, не слышалось. Я шел по дороге из странного песка, с виду мокрого, но моих следов на нем не оставалось. Я был одет в тот же костюм, в котором… В котором что?! Не помню. Вот черт!
Внезапно впереди, проступая через туман, показалась фигура. По очертаниям – человеческая. Я приблизился к ней; это оказалась девушка. Странное дело, я ее где-то видел… Но где?! Кажется, я любил ее… Как ее зовут?! Маша, Оля… а может, Галя? Не помню. Тысяча чертей, я даже свое имя не помню!
Девушка посмотрела на меня своими странными глазами (все здесь странно, черт побери!). Я узнал их взгляд, таинственный и нежный, каким она когда-то смотрела на меня. Внезапно в душе зародилась ярость и я бросился к ней. Но она испарилась, исчезла.
Этого не может быть, твердил я себе. Я сплю, и все это сон. Сон… А может реальность?! Не знаю.
Мысли путались в голове. В груди зародилась странная тоска, это гнетущее чувство одиночества. Тело наполнилось слабостью, глаза слезами, захотелось лечь и помереть, но я усилием воли заставил себя успокоиться и продолжил путь.
Впереди снова появился человек. Я подбежал к ней – это оказалась девушка с удивительными большими глазами. Она была настолько красива, настолько… что мне захотелось защитить ее от всех горестей нашего мира.
Кто она такая? Я ведь знавал ее. Как же ее звали?! Имя, имя, имя… Таня, ее звали Татьяна. Смутно вспомнил, что я хотел помочь ей, спасти от чего-то, но она не хотела меня слушать, не верила…
В душе поднялось недоумение, которое встречали на своем пути все идущие и ищущие – как, если человеку хочешь помочь, он над тобой смеется и отвергает?! Если ему хочешь расскрыть глаза, показать правильный путь, но никто тебя не принимает и не понимает! Почему-то мне это очень знакомо.
Да, я хотел ей помочь. Но влияние других сил… сил, истребляющих душу человека, превращая его в животное, стремящееся уталить свое желание, свои потребности – действие этих сил погубило ее.
А может… может все было не так?! Не помню. Может, она послушала меня и пошла по пути с открытыми глазами?! Ведь свет, что так сияет из ее глаз, из ее души, свет первых дней творения, этот свет не может быть затмен, нет!
Разве? Разве такого не может быть? Природа и мир двойственны, есть ответы «да» или «нет», и нет ответа «не знаю». Его придумали люди, чтобы уходить от ответа.
Не помню.
Я взял девушку за руку – она не исчезла. В ее глазах стояла такая забота и нежность, что я упал на колени и припал к ее руке. Ведь правда, взгляд женчины – величайшее творение бога: то он прожигает дыры в наших душах, то нежный свет их глаз заставляет защищать их и любить. О, женщина, воистину цветок достойный поклоненья!
Она грустно улыбнулась, и я вспомнил истину, открытую мной самим: характер мира – грустная улыбка.
Она исчезла. Секунду назад я держал ее руку в своей, и вот – на  том месте, где стояла прекрасная девушка, теперь пустота. Я чуть не заплакал от горечи потери. Но неведомая сила заставила меня меня подняться и повела дальше.
Теперь я стал обращать внимание на детали этого мира… мира ли? Мне не было ни холодно, ни жарка – температура здешнего воздуха была подстать температуре моего тела. Воздух был чистый, как будто находишься в горах. Удивительное дело – песок под ногами не скрипел, и в мире стояла поразительная тишина.
Я шел дальше, и перед глазами стали появляться картины прошлого – вот я сижу дома над очередной книгой, вот целуюсь с девушкой, которую встретил первой, вот в бешенстве расхаживаю по квартире. Описывать все, что я видел – бессмысленное действо, ведь наша жизнь это одно большое кино, которое снимает кто-то свыше. Как шахматы, в которых люди являются пешками, а ими управляют Игроки.
Внезапно в душе появилось знание. Я снова почувствовал, как глаза осматривают этот мир, а ум рассчитывает вероятные цепи событий. Всем этим я уже владел когда-то. Тогда я изучил мир, тогда ощутил любовь, тогда общался с Богом. А может… может я до сих пор юноша? Не помню.
В груди появилось щемящее чувство горя и страдания. Я вспомнил множество хороших людей, которые гибли для того, что бы жили другие. Как это горько – осознавать то, чего не можешь изменить.
Или можешь?!
В голову ударила слепящая ярость, глаза внезапно полыхнули огнем, плечи расправились, я почувствовал, как мышцы напрягаются и тело готовится к чему-то.
Или можешь?! Не знаю. Все в мире двойственно, как монета. У нее две стороны, но только на одной стороне ты можешь увидать цену, и две стороны составляют как и монету, так и мир.
Или можешь?!
В мире нет Закона Справедливости, нет Закона Адекватного ответа. В силах ли человека их утвердить? Да и пытались ли? Нет ответа. Но если не человек, самое совершенное творение Отца, то кто?! Как жить, если видишь гибель мира?! Он гибнет, и только люди – не боги – смогут помочь ему. Я помогу.
Пусть я погибну, выполняя эту миссию. Но я не могу смотреть на лица людей, которые могли бы стать совершенными, а их души увяли благодаря отсутствия Закона! Пусть я погибну, но по моим стопам пойдут другие.
Пойдете?..   




               





СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА


На фоне заката стоял немолодой человек, одетый в пальто. Белые волосы шапкой покрывали голову, задумчивый взор стремился в морские дали, что лежало перед ним.
Внезапно рядом ветер закружил тучу пыли. Когда она рассеялась, на этом месте стоял седобородый старец в полушубке.
-- Опять ты появился, как чертик из коробки! – возмутился мужчина, оглядываясь.
   -- Прости, охотник, - с насмешкой сказал старик,                показав свои сверкающие белые зубы.
-- Я не знал, что волхвы владеют телепортацией, или как это у вас называется?
-- Легкоступ, - произнес старец, подставляя лицо севеному ветру. Несмотря на свою худость, он не страдал недостатком тепла.
-- Во-во! – закивал мужчина. – Ладно, я тебя вызвал не поэтому.
-- А зачем? – спросил волхв. – Давно мы не встречались, Ворон.
-- Ты еще помнишь мое прозвище, Ястреб?
Они обменялись полуулыбками.
-- Теперь о деле, - хрипло проговорил Ворон. – На бывший южный форпост бореев организовывается массовый наплыв людей. Этим местом все больше интересуются обычные туристы и журналисты.
-- Я знаю, - кивнул старик.
-- Так почему же вы не работаете? – недоуменно произнес мужчина, повернувшись к нему. – Когда люди заинтересовались центрами энергии на острове Пасхи, где остались «идолы» лимурийцев, мы справились. Вы же смотрите на это сквозь пальцы.
-- А не кажется ли тебе, Ворон, что людям пришло время узнать правду?
-- Время не пришло, - со вздохом покачал головой Ворон. – Человечество не отошло от жажды власти, денег, порока и тщеславия.
-- Эволюция идет по спирали, - буркнул Ястреб, поглаживая бороду. – И Северная звезда должна засиять перед глазами человека.
-- Я все равно на общем Сборе буду голосовать против раскрытия тайны, - поморщился Ворон. – До встречи, волхв.
И он тихо исчез, словно его тут не было.
Волхв поглядел на море и тяжело вздохнул. В чем-то Ворон прав, и это горько признавать. Человек не осознает надежду, которую подарили ему лишенные, не осознает право на свободу.
-- И все-таки спасибо тебе, Сын Утра, - вслух проговорил он и поклонился солнцу. – Мы воспользуемся твоей помощью!






СХОД


Солнце скрылось за горизонтом, предоставив свою власть прохладной ночи и ее хозяйке луне. Улицы небольшого заморского городка опустели, загорелись фонари на улицах, лампы в квартирах.
По мокрой от тающего снега земле шел высокий темноволосый человек в черном пальто. Он был худ, кожа имела бледноватый оттенок, но взгляд неожиданно фиолетовых глаз был тверд и цепок.
Завернув на перекрестке налево, он спустился по лестнице в район, который окрестили местные власти «падшим». Здесь жили в основном бедняки, полиция сюда редко заглядывала и поэтому в районе по больше части было беззаконие. Стены трехэтажных домов были разрисованы разными словами, среди которых встречались и нецензурные, на снегу и земле валялся мусор.
Мужчина на всякий случай пощупал в кармане газовый пистолет и вздохнул с облегчением. Оружие всегда и всем внушало уверенность.
Около одного из старых ветхих двухэтажных домов горел костер. Вокруг него на бочках сидели трое прилично одетых людей; лишь одного из них можно было присвоить к низшему классу, да и то лишь потому, что его одежда была замазана грязью.
Темноволосый подошел к костру и протянул замершие руки. Один из троих, человек в серой шапке-«ушанке», пуховике и толстых брюках, сказал хриплым голосом:
-- Опаздывать ты стал, Аз. Не к добру это.
-- Всему есть причина, - громким басом проговорил второй, длинноволосый блондин-красавец, одетый в черный вечерний костюм и дорогую кожаную куртку. – Раньше нас боялись, уважали и кланялись. Но не в этом суть; в нас в е р и л и. Встречались мы в замках, дворцах, виллах… А сейчас?
-- Вечно ты любил этот цирк, - проворчал третий, седой старик с густой бородкой.
-- А тебе она не нравилась? – огрызнулся блондин. – Ты всегда отказывался от власти, пророк, твою мать. – Он сплюнул.
-- Да, - вздохнул тот, кого именовали Азом, - раньше все было по-другому. И жили мы хорошо, и почитали нас выше князей и императоров. Эх, хорошие были времена. Помнишь, Фарамей?
Человек в серой шапке кивнул и проговорил:
-- А помнишь, Аз, как я однажды пришел ко власти? Убрал царя, сел на трон…
-- Да-да, - с какой-то тоской проронил Аз. – Хорошо, что ты тогда ушел. Иначе как бы жила сейчас эта страна?
Блондин усмехнулся.
-- Не понимаю я тебя, Аз, хоть убей – не понимаю! Я ж предлагал тебе поехать со мной, за океан! У меня сейчас там все; этот тупой народ… нет, это стадо поклоняется мне, а ты… ты так и остался здесь. Не понимаю.
-- Ничего смешного, - покачал головой седовласый. – Я и сам не понимаю людей, которым Родина и на хрен не нужна, но они идут ее защищать. Это великий народ и скоро встанет с колен.
-- Не при моей жизни, - снова усмехнулся блондин. Но улыбка его внезапно погасла; он прижал палец к уху. Заметив вопросительные взгляды товарищей, произнес: - Кажется, к нам гости.
И верно – послышался шорох, и на освещенное пространство вышел человек с темно-русыми волосами, карими глазами и идеально прямым носом. Одетый в темное пальто и черные джинсы. Он был молодым, уверенным в себе, но четверых, собравшихся в этот поздний час здесь, у костра, тревожило не это – он был ч е л о в к о м.
-- Приветствую вас, господа демоны! – улыбнулся человек и оглядел четверых грустным взглядом. – Вот, пришел сообщить вам весть. С этого момента ваша зона влияния на земной этнос сокращается. Контроль иных существ над человеческим стадом отныне не нужен; он полностью переходит во власть Творца. За сим хочу откланяться, - и он растворился во мраке ночи.
Прошло несколько секунд, затем блондин изумленно воскликнул:
-- Он прошел мою охрану!
-- И я его не чувствую, - недоуменно сообщил Фарамей.
-- Кто это был? – удивленно и насмешливо спросил седовласый.
Лишь Аз сохранил спокойствие.
-- Оч-чень сильный молодой человек, - наконец промолвил он. – Живу уже более шести тысяч лет, а таких людей еще не встречал.
-- Он из поколения новых, - вздохнул Фарамей. – Тех, что придут… пришли нам на смену.
-- Ненавижу! – прошипел блондин.
-- Завидуешь, Гаррат, - усмехнулся седовласый.
-- Будем держать связь, - коротко буркнул блондин Гаррат и растворился в ночи.
-- Не нравится он мне, - молвил Фарамей. – Слишком властолюбив, и на достигнутом, боюсь, не остановится. На его сторону вставать не очень-то хочется.
-- А на чью? – спросил седовласый.
Аз посмотрел на них – лицо его было серьезным. Выбор был невелик, а буря не за горами.
Им предстоял нелегкий выбор.




ДВЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ


Владимир Иванович Горький, известный в кругу писателей-фантастов как прагматик и максималист, приехал в этот вечер одним из последних, что, впрочем, не для кого не было неожиданностью. В свои неполные пятьдесят лет он написал всего шесть книг, что хотя и не стали бесстелерами, но заняли достойное место на прилавках книжных магазинов.
Поправив короткие черные волосы, в которых уже проблескивала седина, Горький легко поднялся по ступенькам в клуб «Олимпо», где сегодня проходила очередная встреча писателей, пишущих в стиле фэнтэзи и фантастики.
Первым его заметил Тихон Чернышевский, самый старший из ныне пишущих фэнтэзи русских писателей – в августе ему исполнилось восемьдесят шесть. Это был высокий старик с длинной седой бородой и цепкими прозрачно-серыми глазами.
-- Здравствуй, Владимир, - улыбнулся он, обнажив свои белоснежные ровные зубы. – Хорошо, что ты пришел, я уж не думал.
-- Все уже собрались, Тихон Василич? – спросил Горький, взглядом отыскивая знакомых. – Так много новых лиц…
-- Новое поколение, - произнес Чернышевский. – Идем, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Он взял Горького под руку и подвел его к троим прилично одетым мужчинам.
-- Господа, - привлек их внимание Тихон Васильевич. – Позвольте вам представить моего давнего друга, отличного писателя и выдающегося критика Владимира Горького.
-- Горький – это псевдоним? – спросил русоволосый мужчина в вечернем костюме. – Меня зовут Вячеслав Проскурин, я представитель Фонда «Возрождения».
-- Это фамилия, - улыбнулся в ответ Владимир.
-- Григорий Хомутов, - представился широкоплечий мужчина, похожий на древних викингов своей статью и фигурой. – Путешественник.
-- Не вы ли совершили путешествие в недра Гималаи? – прищурился Горький.
-- Я, - ответил Хомутов и довольно ухмыльнулся.
-- Дмитрий Феширин, - слегка поклонился третий, молодой парень с начисто выбритой головой и усами «а-ля Чаплин».
-- Мы тут спорили насчет морали в литературе современного мира, - произнес Проскурин. – Что вы думаете по этому поводу, Владимир?
-- Мораль, как и литература, не должна стоять на месте, а идти, как говорится, в ногу со временем, - задумчиво промолвил Горький. – Многое, что сейчас может человек и то, что ему дозволено; об этом мы даже помыслить не могли лет двадцать назад. Разумеется, мораль и нравственность были иными. Сейчас большая часть общества хочет только одного – х а л я в ы. Чтобы в одном кармане куча денег, в другом – ключи от супермодной машины и коттеджа на берегу моря, где в теплой постели лежит голая девушка с огромной грудью и выпирающей задницей.
-- Интересно, - хмыкнул Хомутов. – И какова должна тогда быть мораль в книгах?
-- Мораль, я повторюсь, должна идти в ногу со временем. Раз людям хочется х а л я в ы, то в литературе стоит на это опираться и поощрять.
-- А как же душа? – усмехнулся Проскурин.
-- Душа? – удивился Горький. – Душа – вымысел идиотов-романтиков. Раз ее нельзя пощупать – то ее нет. Никто еще не доказал ее существование.
-- А как же любовь? – вставил слово молчавший до сих пор Феширин.
-- Бред, - вздохнул Горький. – Любовь – это выдумка, «утка» для слабаков. Все наше влечение к противоположному полу связано с подсознательным желанием, желанием совокупления и в связи с этим продолжения потомства. Может ли любовь прокормить, одеть и обуть человека? – Помолчав, он продолжил: - Нет, конечно же, не может.
-- Интересное мнение, - вытянул губ трубочкой Проскурин. – А каков же тогда должен быть герой по-вашему?
Горький почесал затылок и проговорил:
-- Он должен быть красивым, мускулистым, должен уметь ублажать женщин, владеть всеми видами боевых исскуств, уметь стрелять из всех видов огнестрельного оружия… Вот, пожалуй, основа героя современного мира.
-- Тогда он становится похож на машину, - послышался тихий глубокий голос.
К ним подошел молодой темноволосый человек, не очень высокий, гибкий и уверенный в себе, одетый в черные джинсы и темно-синюю кофту.
-- Простите? – поднял бровь Проскурин.
-- Олег Шелгунов, - представился молодой человек.
-- Наслышан, - произнес Хомутов. – Тогда интересно было бы послушать ваше мнение.
-- Я слышал весь ваш разговор, - сказал Шелгунов. – Поэтому начну с морали. Хочется возразить мсье Горькому. Сегодняшних людей, о которых вы говорите как о большинстве, интересует только как бы пожрать, поспать и, извините, потрахаться. В этом вы абсолютно правы. И эти желания напоминают мне п р о г р а м м у. Ведь что такое, к примеру, животное? Это совокупность желаний и возможных действий, облаченное в материальную оболочку. Это п р о г р а м м а. И сегодняшний человек, стремящийся удовлетворить свои потребности, заложенные в него и з н а ч а л ь н о, напоминает именно программу с определенным круговым алгоритмом действия.
Шелгунов замолчал.




ПЕРВЫЙ СЫН ТВОРЦА



Синее небо нависало над мокрой от прошедшего недавно дождя землей. В прозрачной воде бескрайнего океана отражалось яркое солнце. Солнечные лучи на миг осветили океан… и причудливый храм, что возвышался над густым лесом.
У дверей храма стоял человек и смотрел на древний символ солнца, что был выгравирован на одной из золотых дверц – на свастику. Его огненно-красные глаза сверкнули, но ничего не произошло.
Он тихо вздохнул, успокаиваясь, и спустился бесшумно вниз по ступенькам. Затем он поправил перевязь с мечом и зашагал в лес, зорким и цепким взглядым следя за малейшим движением деревьев. Но ничего не произошло – не полетели в него острые стрелы, не выпрыгнули из кустов с диким криком чужеземные воины, не показались уродливые и могучие звери.
Дойдя до берега, человек вытащил золотой меч; оружие довольно сверкнуло на солнце. Он начал чертить на земле странные геометрические фигуры. Закончив одну, он, не останавливаясь, сразу же начал чертить другую. Прошли часы, а он все чертил на золотистом песке замысловатые фигуры.
Наконец он остановился, воткнув меч в песок, и щелкнул пальцами. Все ожило – контуры фигур засверкали неземным светом, превращая берег в замысловатую картину. Небо внезапно заволкло тучами, в человека полетела молния…
Он словно этого и ждал. Резкий поворот, ладонь ложится на эфес меча, взмах – и молния отбита! Тучи стали расходиться, а на пляже появилась девушка.
Она была одета в изящное светлозеленое платье, что подчеркивало идеальные формы. Длинные золотистые волосы укрывали плечи, удивительно большие зеленые глаза смотрели с величавым презрением.
Она тихо приблизалась к человеку.
-- Приветствую тебя, Аристей, - холодно поклонилась девушка.
Именуемый Аристеем скрыл улыбку.
-- Здраствую, Симфа.
-- Зачем п о з в а л?
Лицо Аристея стало серьезным.
-- С п и р а л ь сломалась. Человечество перестало стремиться к свету. Ваши надежды, возложенные на Шестую Расу, не оправдались. Свое прошлое они уже потеряли, теперь теряют свое настоящее.
-- Знаю, - спокойно кивнула Симфа. – И что из этого?
-- А это значит, дорогая моя богиня, что скоро активизируется з а к о н. Ты думала, ч т о случится тогда? Что увидит Он?!
Симфа промолчала.
-- Что Его дети не стремятся к свету? – продолжал молвить Аристей. – Посмотри на них – вы возложили на них надежду. Они погрязли в стремлении удовлетворить свои животные потребности, появились изощеренные лжерелигии. Не осталось людей, обладающих силой и волей что-либо изменить. Ты помнишь последнюю битву, Симфа? Мы ведь были там!
-- Я помню, - мертвым голосом произнесла Симфа.
-- Ты не позволила мне вмешаться, - глядя ей в глаза, сказал Аристей. – Это произошло более тысячи лет назад, но живущие на Земле до сих пор расплачиваются за это! За твои слова, Симфа!
-- Что ты предлогаешь?
-- Произвести и з м е н е н и е, - ответил Аристей.
В глазах девушки промелькнуло удивление.
-- И что ты собираешься сделать? Уничтожить народ, который ведет других? Уничтожить их страну?!
-- Нет, - улыбнулся Аристей. – Хотя могу, как сын Творца.
-- Незаконный, - бросила Симфа.
Аристей поморщился.
-- Я хочу дать шанс человеку. Пока во мне есть силы. Я растворюсь в стране, которой уже покровительствую более трех тысяч лет. Я верю в них, они сохранили внутри себя о г о н ь  и с т и н ы.
-- Но ты же… ты же исчезнешь, растворишься! Тебя больше не будет, и даже Он не сможет оживить тебя вновь! Ты понимаешь, что хочешь сделать?!
-- Я поклялся оберегать детей Его, но не хочу погомать тем, кем они сейчас стали. У меня нет выбора – по иному я не могу. Да и не хочу.
Симфа отвернулась.
-- Что передать?
-- Передай другим мое прощание, - легко ответил Аристей. – Лета свои я соседствовал не с самыми плохими друзьями и врагами. Я хотел попрощаться. – Он снял перевязь с мечом и протянул его девушке. - Отдашь его тому, кто к тебе п р и д е т.
Симфа посмотрела на его решительное лицо и припала к его губам. Затем резко оторвалась, взяла меч и отвернулась. Аристей почувствовал на губах горечь.
-- Прощай, - негромко произнес он и исчез.
Симфа взглянула на меч. Он его оставил, значит вернется! – мелькнула радостная мысль. Он никода ничего не делал зря.
Первый сын Творца.



В ЛЕСУ


Ветер дул в лицо, обветривал губы, хотел сбить дыхание, но Андрей не обращал на это внимание. Он бежал, а в ушах все звучали ее слова: «Люблю другого, люблю другого…».
Он истошно закричал и упал на землю. Его никто не услышал, так как он забрел далеко в лес. Солнце зашло за тучи, была середина дня, когда он услышал эти роковые слова…
Андрей беззвучно зарыдал, горько и безутешно. Голову заполнили обрывки мыслей, слов и воспоминаний, но постепенно бездумье заполняло его.
…Внезапно впереди послышался треск. Андрей поднял голову и обнаружил уже заметно потемневшее небо. А в нескольких метрах от него озиралась девушка.
Ее длинные светлые волосы падали на плечи. Глаза у нее были серо-зеленые, в них он видел пугливое выражение. Милый ротик приоткрылся в испуге. Одета блондинка была в коричневую теплую рубашку и короткую светлую юбку, что открывала прелестные ноги. За спиной весел рюкзак, в руках она держала толстую корягу.
Он поднялся, отряхнулся и направился к ней. Под ногами хрустнула сухая веточка, и девушка резко обернулась к нему. В глазах метнулся страх, коряга острым концом посмотрела в живот парня.
-- Не подходи, маньяк!
Андрей хрипло засмеялся, подскальзнулся и упал, не почувствовав боли. На глаза навернулись слезы, но на этот раз они были от смеха.
Он кое-как поднялся. Его смех разрядил остановку, и девушка опустила корягу.
-- Ты не маньяк? – спросила она.
-- Я Чиккотилло! – скорчил лицо Андрей.
Напряжение совсем исчезло. Он спросил:
-- Как твое имя?
-- Лиза, - ответила девушка, сбрасывая золотистую прядь волос за спину. – А тебя?
-- Андрей, - ответил парень. – Ты что, потерялась?
-- Да, - поникшим голосом произнесла Лиза, с грустью оглянувшись на дерево. – Пошла собрать грибы, и вот…
-- А что в такой одежде? – удивился он, мельком взглянув на ее ноги.
-- Так я из города, - ответила Лиза. Ты поможешь мне добраться до деревни?
-- Какое название?
-- Южино.
-- Пошли.
Он направился к лесу, Лиза за ним.
Солнце практически скрылось горизонт. Комары и мошки совсем озверели, кидались целыми стаями. Хорошо, что у Лизы оказался крем от кровососущих насекомых. Ветер утих, и вскоре показались крыши домов, но это оказались лишь отдельные дачи.
Уже совсем потемнело. Они успели дойти до лесного нагорья, с которого виднелись огоньки окон домов поселка Южино, но ночью идти было глупостью, и они решили заночевать.
Андрей разжег костер, как учил его дед-дачник: тер палку об камень. Уже через несколько минут горел огонь. У Лизы в рюкзаке оказались хлеб и грибы, и Андрей сделал из них «комок» - начинка грибная, оболочка хлебная, и это в форме шара прожаренное на углях. Получилось довольно вкусно.
Легли спать. Андрей же заснуть не мог, под  ночь ему в душу снова залетели грустные мысли. Плакать он не стал, так как рядом спала Лиза. Он посмотрел на нее и у него промелькнуло желание, но, во-первых, она ему бы вряд ли отдалась, а во-вторых, он никогда бы не полез к беззащитной девушке. В отличии от многих.
Андрей еще раз взглянул на ее личико и закрыл глаза. Через минуту он уже спал.
Проснулся как всегда с рассветом. Лиза еще спала, и он решил разжечь костер, ибо солнце еще не вступило в свои права и не грело землю.
Лиза открыла глаза через два часа, сказался городской иммунитет, а перед ней на огромном листе папоротнике лежали «комочки». Андрей же сидел рядом и немигающим взглядом глядел на пляшущие огоньки костра.
Она села и позавтракала. Андрей обернулся и встал, расправив широкие плечи. Он был свежим и бодрым, лишь глаза остались почему-то красными, как и при первой их встрече.
-- Ты плакал? – тихо спросила Лиза, поднимаясь.
Он не ответил, но ей хватило одного взгляда на ее карие глаза.
-- До деревни километров тридцать, - глухо сказал Андрей. – Думаю, на полдник ты успеешь.
Он зашагал в сторону леска, что стоял неприступной стеной стоял после нагорья. Шагал он ровно, но то и дело оступался.
В лесу увидели зайца. Лиза вскрикнула от неожиданности, и этот пушистый серый зверек, что притаился в кустах клубники, рысью метнулся в чащу. Андрей весело засмеялся.
Лес пошел в низину. Парень осторожным шагом пустился вниз, но его опасения оказались напрасными, почва под ногами оставались твердой.
Вдруг Лиза споткнулась об корень молодой березы и упала, больно ударившись об землю. Андрей метнулся к ней и увидел прелестные бедра. В голову резкой волной хлынуло желание.
Лиза наверно заметила что-то в его потемневших глазах. Она приподнялась на локте и поцеловала его.
Он вздрогнул всем телом, но руки сами обняли ее за талию. Андрей поднял ее, не отрываясь от сладких уст, и прислонил к молодому дереву.
Губы его начали целовать ее нежную шею, руки гладили мягкие бедра. Лиза чувствовала его наполнившееся кровью естество, и сама ушла с головою в бурную реку страсти.
О нет, она не была «давалкой», это был ее всего второй парень.
Андрей расстегнул пуговицы на ее рубашке и снял ее. Он увидел большие белоснежные груди и губами припал к розовым соскам.
Их губы снова сплелись в страстном танце, на землю упала майка Андрея. Своей грудью он почувствовал ее грудь и без того огромное возбуждение возросло настолько, что терпеть было выше его сил.
Лиза расстегнула молнию на его джинсах, и от страсти Андрей сжал ее мягкие ягодицы и прижал ее к себе. На землю упала ее юбка, за ней трусики. Лиза закинула свою ногу ему за пояс и прижалась к нему.
Его естество вошло в нее. Лиза застонала, волна бешеного наслаждения ударила ей в голову. Движения пошли резкие, Андрей поймал ритм, и скоро из ее уст вырвался крик, а потом на них упало небо под названием оргазм…
Потом они долго лежали на земле, не разговаривая. Андрея наполнил стыд за свои действия, и он боялся взглянуть на голую девушку, лежащую рядом.
Но идти все равно надо было, ночевать в лесу не хотелось. Андрей поднялся и увидел Лизу, сидящую к нему спиной.
-- Надо идти, - сказал он, опустив взор, и зашагал наверх.
Лиза последовала за ним, мельком взглянув на то дерево, где все произошло. Потом вздохнула и уставилось на небо, где солнце уже стояло в зените.
После часу молчаний она совсем поникла под ношей унылых мыслей, но все-таки решилась спросить:
-- Наверно ты… считаешь меня… шлюхой?
Андрей оглянулся на нее. В книгах, которые он читал, часто были описаны такие случаи, и он знал, что отвечать. Но на этот раз разум взял верх:
-- Да.
Девушка побледнела и оступилась, но Андрей не сбавил шаг. Ответ, вообще, не должен был потрясти ее, так как многие ее подруги жили по правилу пришел-переспал-забыл… Но не она. Чем-то этот самый обычный парень заинтересовал ее, но после такого ответа…
Андрей ругал себя за такой ответ, но его личные моральные установки на этот раз взяли вверх. Он не любил девушек, которые отдаются после первой встрече. Лиза ему понравилась, даже очень, но у него был очень ревнивый характер, что подсказывал ему, если она так легко переспала с ним, она также переспит и с другими.
-- Почему?
Он сначало не понял вопроса и взглянул на нее недоумевающе. Но потом понял и отвернулся. Объяснять весь его внутренний моральный закон, что Андрей сам прививал себе с детства, не имело смысла. Он не ответил, ибо не знал, что говорить.
Внезапно шорох шагов позади него прекратился. Андрей обернулся и увидел Лизу, прислонившуюся к дереву и со слезами на глазах. Он подбежал к ней и спросил:
-- Что случилось?
Лиза подняла голову и посмотрела на него глазами, полными слез. Наконец-то она встретила хорошего парня, умного и доброго, не такого как все те, что хотели просто увлечь ее и трахнуть (хотя таких среди вас, дорогие читатели, подавляющее большинство). И что вышло? Она поддалась слабости, как, впрочем, и он, и позволила себя взять. Ну и что он еще мог подумать, что?! Все правильно, все так и должно быть…
Лиза затряслась в рыдании. У Андрея так защемило сердце от нежности, что он обнял ее и прижал к себе.
-- Прости меня… - прошептал ей на ухо Андрей.
Девушка вздрогнула.





УХОД БОГОВ


  -- Они прорвались внутрь, - тихо сообщил Велес.
  Перун и Один разом посмотрели на Сварога, но Вышний стоял молча, глядя куда-то в сторону. В дальнем углу Белого Зала столпились богини, спокойно и со странным пониманием поглядывая на них.
  -- Надо что-то делать, брат, - сдерживая ярость, произнес Перун. – Позволь мне вступить в бой…
  -- Нет, - покачал головой Сварог. – Нельзя. Войны богов не приносят ничего хорошего. Если мы примем вызов, могут погибнуть люди.
  -- Ты всегда больше думал о них, - сказал нахмурившийся Свентовит. –     Я тоже люблю их, они дороги мне, но посмотри правде в глаза! Враги подошли слишком близко. Если ничего не предпринять – мы погибнем. И кто тогда будет защищать их?!
  -- Нельзя, - ответил Сварог. – Эхо битвы дойдет до людей и тогда настанет конец их существования.
  Их разговор преврал сильный толчок в крепкие двери Белого Зала. Враг подошел слишком близко к их дому. Да, они и раньше атаковали стены Сварги, но никогда ранее не были так близки к победе.
  Сварог не мог смотреть своим братьям и сестрам в глаза. Перун и Один, два бога-воина, в гневе и бессильной ярости сжимали эфесы своих мечей, Велес стоял молча, опираясь на резной посох, Свентовит и Ярило хмурились, чувствуя непонятную и неведомую силу за дверью. Не было Числобога, вечно проводящего свои секунды на берегу Великой Реки. А в дальнем углу стояли и спокойно ждали прелестные женщины: Макошь, Заря, Леля, Морена, Дивана… Сварог видел прекрасное лицо Лады, ее печальные и добрые глаза; он готов был биться за нее и за друзей, за свет истины в их душах!
  И именно этого ждал и Враг. Слишком многое было открыто Сварогу, слишком сильно он любил людей готов был жизнь отдать за них… Но битва богов, Светлых и Темных, никогда не приносила счастье людям. Только боль.
  Перед ним стоял выбор – уйти в земли Творца или же биться до последнего. Но цена была слишком высока. Уйти – и Враг окажется властен над людьми. Бороться – и отдать людей на погибель в огненном плаще битвы богов.
  ...Еще один толчок потряс доселе непробиваемые врата Белого Зала.
  -- Брат! – сдавленно вскрикнул Перун, в упор глядя на Вышнего. – Выбирай, брат, выбирай быстро! Я знаю, что тебя гложет, но не буду спокойно ждать смерти!
  Сварог поднял голову. В его теплых и светлых глазах светилась печаль, горесть, невыносимая боль и в тоже время решимость. Он вновь пошел своим путем.
  -- Мы уходим, - тихим, но сильным голосом сказал Сварог. – Мы уходим – но не к Отцу. Мы уйдем в пустоту и темень, нас больше не станет, но души останутся и воплотятся в других.
  Боги не мешкали. Они доверяли своему Вышнему.
  Перун коротко кивнул, Свентовит понял замысел брата и около дальней стены появился яркий золотой свет – переход во Тьму. Лишь Велес подошел ближе.
  -- Это опасно, - прогудел он сильным голосом. – Я знаю, что ты редко ошибаешься, но все же? Ты знаешь?
  Сварог посмотрел в его мудрые голубые глаза.
  -- Я верю, Велес. Верю не потому, что абсурдно. Верю, ибо внутри меня светится надежда на будущее, надежда на тех, кого я люблю и в чьих жилах течет и наша кровь. И знаешь, я склонен доверять ей!
  Велес улыбнулся и похлопал Сварога по плечу. Боги один за одним погидали землю, которую они столько лет оберегали и защищали. Сварог видел их прямые спины и… и верил, что когда-нибудь они вернутся.
  Но тем, в чьих жилах текла кровь Рода, придется непросто. Враг придет, и Эпоха Истины сменится Эпохой Лжи. Но человек на то и человек, а значит потомок богов.
  И это значит, что свет истины еще засверкает в наших душах!

Мертвый мир. Путь Странника


Пустынная земля, засыпанная пеплом. Серый плотный воздух, который, казалось, был сгустком многовековой пыли. Черное пространство над головой, закрывающее то, что еще недавно было небом. Вот он – пейзаж мертвого мира.
Странник внезапно усмехнулся, оглядев себя. Странную картину увидели бы хозяева этого мира – на холме стоял человек в дырявом черном плаще, с простым мечом в ножнах и поношенных кожаных сапогах.
Этот мир погиб совсем недавно. Его не успела покинуть безжизненное пространство материя, даже Хаос, такой падший на миры Вселенной, не спешил грести его под себя.
Странник припал к сухой земле ухом. Сердце мира не билось, но слышались крики кого-то, кто находился глубоко под землей. Первым желанием Странника было идти на помощь, но он тут же отдернул себя: тот, под землей, наверняка не человек и даже не животное.
Он все-таки заставил себя сосредоточится и подключить другие глаза, глаза своего духа. Первое впечатление – гнетущий ужас, страх и боль, боль плоти мира, резкая и так похожая на ту, что когда-то испытал он, испытал давно по человеческим меркам, но так недавно по меркам своего сердца.
Но тогда он преодолел себя и жил. Жил, несмотря на то, что ощущал ледяные тиски, сжимающие душу, жил, не оглядываясь на беспечные и такие простые жизни других людей. Жил, потому что понимал – он не имел права умирать.
Не имел права с тех пор, как осознал Истину и осилил светлую гору. И он не мог погибнуть, не донесся свет Истины до людей, иначе все его страдания, вся его борьба и боль – все напрасно.
Он любил – но был не любил. Та, кто ведала его силу, использовала всю свою силу. Свое самое страшное оружие – Одиночество. Когда тебе больно, но никто тебе не поможет, когда стенаешь от боли, но никто тебя не услышит. И тогда человек просто «ломается» и в конце концом кончает жизни с собой.
Просунуть голову сквозь шершавую петлю, а потом долго стоять, готовясь к самому последнему шагу в твоей жизни. Что может быть проще - маленький полет с высоты табуретки, когда пальцы ног, не достав до пола всего нескольких сантиметров, задрожат в предсмертных конвульсиях.
...Или высыпать на ладонь горсть таблеток. Одну за другой отправлять их в рот, запивая водой. И каждая маленькая капсула будет на один шаг приближать тебя к тому пределу, откуда уже не возвращаются. А потом ты уснешь и уже никогда-никогда не проснешься
...Стоять на самом краю крыше, глядя, как там внизу в огромных лужах плещется черное небо. Ты шагнешь в пустоту, которая не поддержит тебя - ты просто рухнешь вниз. Спустя несколько секунд, твое изломанное тело застынет кровавым сгустком на плоскости асфальта.
...Или сжимать в руке лезвие, пронзительно ощущая его острый холод каждой клеточкой тела. Еще секунда – и оно вспорет твои вены. Вместе с кровью – горячей и темной будет уходить из тебя то, что ты так ненавидишь. То, что подарено богами и то, что так легко разрушить людям.
Жизнь.
Но везде остается сделать последний шаг, последнее действие для того, чтобы оказаться в небытие. И ты понимаешь, что этот шаг – грань между жизнью и смертью, грань между болью и покоем.
Многие на это польстились, но не он, Странник дороги боли. Истинное его имя уже давно пропало в пустоте и прошлом, но сам он оставался жить. Потому что цель его еще не была выполнена.
И ведь сколько еще не сделано? Сейчас, когда пропагандируется, что жизнь – это самое ценное, то очень сложно подвинуть человека на подвиг, сдвинуть с дивана или кресла. Пусть их бьют, унижают – они предадут, лишь бы жили эти тела! Странник слушал их речи с презрительной усмешкой.
Жизнь – это проклятье. За все это безусловно короткое время мы пытаемся удовлетворить тело, забывая о том, что внутри нас таятся богатства Вселенной и даже Творца. Вся наша жизнь – это погоня за счастьем, таким эфемерным и далеким, что мало кто его достигают. Но достигнув, люди… разочаровываются. А это ли мне нужно было, спрашивают они. Но времени на то, чтобы все поправить уже нет.
… Крик оборвался, и Странник с тоскою понял, что последняя душа покинула этот мертвый мир. Душа, что в одиночку пыталась спасти его, но все же проигравшая в неравном поединке сопернику, наверное, более древнему, чем сама наша Вселенная. Материя стала испаряться, черные тучи на миг разошлись и Странник увидел грозный лик в небе, лик Врага.
-- Выходи, - стиснув зубы, произнес Странник; ладонь его сжимала эфес меча. – Выходи на бой, Враг, носитель смертного креста! Выходи и сразись, как подобает Творцу-Разрушителю!
Но ничего не произошло. Лик в пространстве все смотрел также надменно.
-- Молчишь? – едва не зашипел Странник. – Не хочешь сам выйти – я тебя найду! И тогда, клянусь Солнцем, мы сойдемся в последнем бое! И я отомщу за океаны боли, в которых окунул ты меня и многих других! Клянусь!
Странник поднял вверх клинок. С его острия сорвалась голубая молния и рванулась к лику. Казалось, сейчас она пронзит его на сквозь, но в последний миг лик закрыли тучи, поглотив в себя молнию.
Странник тяжело вздохнул и исчез. След лика Смертной Тени он запомнил. Что ж, теперь Врагу не миновать боя!




ВОЛХВЫ


Волхву Аристею скоро должно было исполниться сто восемнадцать лет, но он не был похож на старика. Он не носил белые одежды, бороды, был крепким и высоким, словно многовековой дуб. Впрочем, в его роду каждый мужчина (по отцовской линии) был таким, так что Аристей не выделялся из ряда своих родственником, можно даже сказать, что считался едва ли не самым слабым в роду. Правда, этот «слабак» мог погнуть железный поручень толщиной в четыре пальца.
Впрочем, в последнее время Аристей все больше думал не о том, как бы показать свою удаль перед родней. За все две тысячи лет властвования Тени не произошло так много, как произошло за последние десять лет, и это не просто настораживало – это пугало.
Пугало прежде всего тем, что Тень действует слишком осторожно, что не похоже было на нее, особенно после падения Сварги. Аристей многое повидал, но за последние время изменилась не только Тень, но и волхвы.
Особенно Ястреб. Он стал не просто осторожен и скрытен, нет. Вместе со своим другом, Вороном, Ястреб стал проявлять особую активность в деловом и политическом мире. Аристей не знал его планов, и это не очень нравилось волхвам, привыкшим действовать медленно и не торопясь.
Что ж, однажды они за это уже поплатились.
… Аристей надел чистую рубаху и вздохнул полной грудью. Жил он в большом деревянном доме, один. За всю свою жизнь он любил только дважды, и каждый раз безответно. Он не любил об этом вспоминать… Вообщем, так и не жинился и жил один.
Вохвы один за одним появлялись, у всех были озабоченные лица. Редко Вышний вызывал их себе на дачу, преподчитая местом сбора «заговоренные» поляны. А раз вызывал, то значит по делу.
Аристей вышел к семерке волхвов и раскланялся, низко, до земли. Последними прибыли Ворон и Ястреб, чем-то взволнованные и нахмурившиеся. Они сели на специальные дубовые кресла, приготовленные как раз для такого случай.
-- Простите, Вышний, - извинился Ворон, коротко поклонился. Он был самым молодым из волхвов.
-- Ничего, - великодушно улыбнулся Аристей, обнажив свои белоснежные и ровные зубы. – Ты уже не первый раз, я привык.
Ворон покраснел и опустил голову. Аристей глубоко вздохнул и оглядел друзей-охранителей Родины.
-- Наступили нелегкие времена, - молвил он. – Тень стала осторожнее и сильнее, и теперь нам все сложнее и сложнее с ней бороться. А скоро новый Перекресток и не кому указать правильный путь.
-- Такое уже на протяжении двух тысяч лет, Вышний, - произнес волхв Матвей, высокий и белобородый, житель севера Руси. – Тогда нас повела Тень. Тысячу лет ничего не меняется, Вышний, изменится ли сейчас?
-- Много толкований у звезд, - посмотрел на него Аристей. – Никто не знает, какое из них окажется верным.
-- Волхвы древности… - пытался вставить слово волхв Олег, но Ястреб неожиданно перебил его:
-- Их уже нет! Они проиграли свою битву, и теперь мы живем в мире Тени. Что было толку от их умения, Олег?
Аристей кинул на него озабоченный взгляд.
-- Ты стал каким-то нервным, Ястреб, - задумчиво молвил он. – К добру ль это? – И, не дав тому ответить, сказал: - Пора делать выбор, друзья. Больше ждать нельзя, Тень наступает и вскоре накроет и нас.
-- Но мы еще не готовы, - недоуменно проговорил Матвей. – Не готова нравственная база, люди еще не отошли от сна…
-- Будет поздно, - буркнул Аристей. – Тень накрывает землю. Нам нужно положить этому конец!
Краем глаз он видел дрожащего Ястреба и перевел на него свой взгляд.
-- Что с тобой?
Ястреб поднялся. Глаза его сверкали.
-- Он родился…