Кукловод

Человек был стар… или точнее – казался таковым. Редкие, спутанные волосы при малейшем движении падали на сморщенный лоб и человек поправлял их и это было единственное естественный жест во всём многообразии действий, им производимых. Вот он судорожно сжимает пальцы правой руки. Волна судорог прокатывается то кончиков пальцев до плеча. Рука приходит в движение, слепо на ощупь, пытаясь попасть в карман брюк. Слепо потому, что глаза человека блуждают где-то далеко, где угодно, только не здесь.

– Вы знаете… в последнее время мне кажется, что мной кто-то управляет.

При этом рот его болезненно кривится, а рука продолжает настойчиво нащупывать дорогу в карман. Глаза останавливаются на чём-то, напоминающем груду одежды, сваленной в кучу, секунду взгляд человека неподвижен, мозг его работает мучительно, отчего мышцы лица его приходят в действие, отдалённо напоминающее рябь на поверхности воды. В глазах его появляется некая осмысленность. Он узнаёт то, на что смотрит. Тряпичная кукла со смешными глупыми глазами, большая, в человеческий рост, немая и неподвижная, нелепо разметавшаяся по полу – вот что это.

– Даже когда я делаю то, что мне хочется, меня не покидает это ощущение. Мне кажется, что кто-то большой внутри меня милостиво разрешает мне сделать это…

Слепая рука достигла цели – пальцы сжимают пачку сигарет «Даллас», сжимают слишком сильно и порывисто, отчего пачка мнётся, а часть сигарет высыпается на пол, серый и неухоженный.

Человек виновато улыбается. Левая рука его, такая же незрячая, шарит по полу в поисках сигареты, а, найдя ее, отправляет в рот. Огонь появляется, как будто бы сам по себе. Закурить у человека получается с первой попытки. Человек втягивает дым в лёгкие с поспешностью утопающего, вдыхающего в последний раз.

– Нет, я понимаю, конечно, что всё это я просто выдумал…

После первой затяжки тело человека обмякло, приобрело очертания мягкие и какие-то… ватные. Человек плавно опустился на пол, улыбка приобрела оттенок блаженства и покоя. Левая рука человека опустилась на голову куклы, всё так же неподвижной.

– Нет, я не против, так даже проще. Часть каких-то терзаний, связанных с выбором, отпали напрочь. Стоит просто вспомнить, что всё равно будет так, как захочет тот, кто управляет…

Человек взял куклу за плечё, пододвинул к себе, отчего показалось, что кукла немного ожила, может быть пошевелилась во сне?

– Вы, конечно, не верите мне? Впрочем, это не важно. Сейчас я часто задумываюсь над тем, что бы я делал, если бы был свободен. Вы знаете, через некоторое время я ловлю себя на том, что я начинаю задавать вопросы тому, кто управляет.

С последней затяжкой в тело человека вернулась судорожная нервозность. Окурок он не тушит, а расплющивает об пол.

– Временами мне кажется, что внутри меня ничего нет. Я ничто без того, который мной управляет. Мне задают вопросы, но мои ответы настолько мелочны и нелепы, что я всегда отвечаю так, как ОН того хочет. И тогда все говорят, что я умён.

Человек переворачивает куклу спиной вверх. Глаза куклы, твёрдые, неподвижные как у трупа, звонко ударяются об пол.

– Какая нелепость! Отвечая, я говорю не то, что я думаю. Значит, я лгу?! Но при этом я чувствую себя свободным, потому, что ответственность за ответ лежит на нём, на том, который управляет.

Мысль о том, что нужно лгать, для того, чтобы быть свободным, ошеломила человека настолько, что он замер и не двигался. В какой-то момент своей неподвижностью и бессмысленностью взгляда человек стал похож на куклу, разметавшуюся по полу у него в ногах. Это было похоже на мгновенную остановку мира. Потом жизнь медленно втекла в человека, тихо и незаметно.

– А ещё мне кажется, что другими людьми тоже управляют. Нет, это не бог. Бог один на всех, верно?

И человек вяло улыбнулся, заискивающе, как будто ища поддержки. Веки его при этом едва заметно дрогнули, на мгновение прикрыв воспалённые глаза.

– Нет, это не бог. Бог один на всех, верно… – на этот раз уверенно, без тени сомнения.

В тот же миг потянуло прохладой и сыростью.

– А те, которые управляют другими людьми, они разные, не похожи друг на друга.

Человек встал, сделал несколько шагов, быстрых, бесшумных и в движениях его появилось нечто звериное, красивое, но страшное. Лицо его разгладилось и помолодело. В глазах появился лихорадочный блеск. Так ведёт себя хищник, чувствуя добычу.

– И почему я должен стесняться этого? Ваш мир такой же управляемый, как мой! Ваши законы, что это – попытка сделать хорошо всем, без исключения?! Нет! Это попытка уйти от ответственности, отказаться от выбора!

Шаги человека ускоряются, и вот он уже мечется, меряя комнату из угла в угол, из угла в угол, из угла в угол! Тело напряжено и готово к бою, взгляд ищет противника, но такового здесь нет. Ну какой противник неподвижная кукла, мёртво распластавшаяся на полу? Так ведёт себя хищник в клетке.

– Трусы!!! Лицемеры!!! А-а-а-а-а-а!!!

В крике его столько ярости и боли, что кукла должна – просто обязана! – ожить. Но она неподвижна. Ярость уходит, неслышно и незаметно. В комнате остаются трое: человек, кукла и обречённость.

– Трусы…

Колени человека подламываются, как будто из него вынули стальной стержень, удерживающий его в вертикальном положении. Человек падает навзничь, гулко ударившись затылком об пол, и в глазах его застывает никчемная пустота потолка. Пальцы его, слепые, но умные, растопырились, впились в пол, пытаясь удержать человека от вознесения. Пальцы, слепые, но умные, именно они возвращают сознание. Медленно и осторожно.

– Мир перевернулся… Мы больше не люди… Люди это те, другие, которые управляют нами. Те, которые освобождают нас от наших желаний, а значит и от наших страданий, неуверенности и прочих никчемных слабостей.

Человек поднимается, осматривает комнату, долго, изучающее, привыкая к ней заново, осознавая своё место в ней. В комнате нет ничего, кроме обшарпанных дверей. Да, ещё кукла.

– А еще они избавляют нас от одиночества…

Эта мысль так забавляет человека, что он начинает смеяться, громко и неестественно. Вся комната сотрясается от его смеха: сотрясается дверь, стены, потолок, пол, сотрясается кулана полу и от этого кажется, что она рыдает.

– Как укрыться от того, кто наблюдает? Как чувствовать себя в одиночестве, зная, что находишься под неусыпным контролем?!

Взгляд человека вновь упирается в неподвижность куклы. Произошло едва заметное изменение, и теперь кукла не кажется мертвой.
Сквозь нарисованный красной краской румянец проступает розовый цвет. Глаза закрыты, и человек начинает двигаться тише и осторожнее, боясь разбудить уснувшую куклу. Какая-то часть его воспаленного сознания возмущена нелепостью поведения человека: кукла не может быть живой, но человек подавляет в себе сомненья. Почему бы и нет? Ведь сегодня все возможно, не так ли? И – о чудо! - взгляд человека улавливает еле заметное движение: кукла дышит!

– А почему бы и нет? Ведь сегодня все возможно, не так ли?

Человек не ждет ответа. Он усмехается. То, что происходит сейчас, никакое не чудо. Что-то подсказывает человеку, что так должно быть. Именно так, а не иначе.

– Как тебе нравится вот это, приятель?

Очень медленно, боясь нарушить призрачное равновесие, человек поднимает куклу с пола,  и улыбка его становится злой и холодной. Движения, простые и заученные, получаются как будто сами собой. Человек не задумывается над их природой и необходимостью.

– Сегодня все возможно – я правильно понимаю, приятель?

От головы, утыканной лимонно-желтым волосом, вдоль позвоночника, взявшись за неожиданно холодную металлическую штучку. Зубастый зигзаг застежки типа «Молния», кто бы мог подумать, что такая прозаическая штука может привести к власти, граничащей с абсолютной.

– Все это как-то неожиданно, я волнуюсь.

Зубчатые края проема раскрылись. Дыра, темная, бездонная, как страшный сон. В нее не страшно падать потому, что прекрасно понимаешь, что падение будет бесконечным. От одной мысли об этом человек испытал легкое головокружение.

– Да, вот еще что… тот, который управляет… Я боюсь его…

Помолчав, добавил:

– Да, боюсь!

Одна рука человека продолжает держать куклу, хотя на первый взгляд, в этом нет никакой необходимости: кукла давно превратилась в дверь, точнее в дыру между «здесь» и «там».

– Он сильный, он может себе позволить принимать решения. Он не может быть слабым!

Другую руку человека поглотила тьма, наступавшая у проема. Вот так, сначала правой ногой, потом левой. Вот он и внутри! Сбылась вселенская мечта всех идиотов! Маэстро! Туш!

– А я? Я без него ничто, просто груда тряпья, никчемная оболочка того, что нет?

Пространство внутри, на удивление, ограничено. Человек с изумлением понимает, что падать никуда не придется. Внутри тепло и уютно. Каждому бугорку его тела находится место. Постепенно человек заполняет собой куклу.

– Почему я этим занимаюсь? Наверное потому, что мне кажется, что тот, который мной управляет, теряет меня на время.

Только голова куклы безвольно висит на груди. Человек привыкает к новому объему, поправляет на себе куклу, разглаживает складки.  От его движений голова куклы качается из стороны в сторону.

– Правда, появляется ответственность, но это так … волнующе. И потом, никто не узнает в кукле меня, даже если я ошибусь, во всем будут винить куклу.

Человек помолчал, вздохнул, взялся руками за голову куклы, надел ее на себя. Миг – и нет больше человека. Впрочем, человек еще угадывается в кукле – очертаниями, движениями, жестами. Да, еще «Молния» на спине. И вот в комнате не больше человека. Точнее человек и куклу слились воедино, и  нет больше человека  и куклы, есть только новый человек. Из глаз его пропала стеклянная бессмысленность. Кто теперь назовет его мертвым?

Дверь в комнату отворилась, и на пороге возник мужчина с длинными, неаккуратно подстриженными усами.

– Ваш выход, мистер. Публика уже заждалась!

Мужчина при этом заискивающе улыбается, но глаза его остаются холодными.

Человек в комнате замечает мужчину, смотрит на него долго, не отрываясь, отчего мужчина пятится в коридор. Лицо его бледнеет, а в глазах замирает страх. Человек из комнаты подходит ближе.

– Вы знаете,  в последнее время мне кажется, что мной кто-то управляет…

При этом рот его болезненно кривится. Мужчина молчит. Усы его окончательно потеряли форму. Человек вздыхает и проходит мимо замершего в прострации, идет по коридору навстречу шуму, музыке и свету.

Некоторое время мужчина не двигается, потом со злостью сплевывает на пол.

– Псих ненормальный.

Человек останавливается вполоборота, усмехается.

– Сегодня все возможно.  Не так ли, приятель?