моя бабушка. 1

   Разные люди любят разное время суток.  И это вполне естественно и учеными  много раз объяснимо – биоритмы там и другие сложности. Только ученые не говорят – почему  нельзя человека с другими биоритмами  называть не нежными птичьими именами - жаворонком или голубем, а вредителем и разрушителем здоровья.
  У нас семья нормальная. То есть абсолютно, что по сегодняшним условиям практически нереально. У нас даже все встают в одно время. Есть небольшая проблема, когда сначала в туалет очередь, а потом в ванную. Но это можно пережить. Один раз в день ведь толпимся! Вечером  у всех дела, и мы друг друга не видим почти.  Так что утром нам в удовольствие  за зубными щетками  потолкаться. И дружески так подтрунивать над  близкими людьми.
- Чего это у тебя глазки как у китайца? –  это ко мне папа  нежность проявляет. А потом вдруг он решает, что нежности с утра недостаточно и тычет мне в нос помазок с бритвенным кремом. И этим кремом затыкаются все  мои дыхательные отверстия, благодаря чему я чихаю в сторону кухни. А из кухни как раз выходит мама с  чашкой чая и улыбкой на лице. И тут  же покрывается  белоснежными ошметками с запахом ментола и камфары. Словом – все очень по-семейному. Несмотря на крики и недвусмысленные намеки на экзекуцию и кастрацию.
  Но все это происходит часов в 9, поскольку папа у нас – очень ценный для общества человек и ходит на работу  не слишком рано. Мама вообще не работает. Она только тексты пишет. Сценарии для фильмов. И  называет это – «мое хобби, которое приносит в семью деньги». А как она сценарий напишет, так начинает работать с режиссерами, и мы ее совсем дома не видим.  И еда дома сразу переводится, потому что маму режиссеры всячески ублажают и «рвут друг у друга из рук». Это она папе жалуется, когда утром  у нее голова болит, потому что очередной режиссер ее устрицами и омарами перекормил. Папа ее всегда жалеет и холодное полотенце ей на лоб перед уходом кладет. А мама в этот день пьет минералку, и по телефону всем говорит, что «она выжата, как лимон, и валяется овощем на диване». Мы не против ее растительной жизни, только вот очень надоедают котлеты глубокой заморозки и вареники из пачки.
И вот тогда у нас начинается бабушкин период. Когда мама  ведет фруктовую жизнь и вся себе в доме и заботах,  бабушка проявляется только по телефону.
- Я в вашу жизнь не лезу, - гордо говорит она, отвергая приглашение приехать в гости.  – Я человек независимый! – кричит бабуля, когда мы ей предлагаем  вместе с гостями  за столом алаверды говорить. К примеру, на чей-нибудь день рождения. – Мне ваших тортов не надо! А подарок я вам авиапочтой вышлю!
   Между прочим,  бабушка нас очень любит и даже скучает, но она человек горный и со своими понятиями. Она всю молодость в Грузии прожила и очень застолья любила. И сейчас любит, но предпочитает их дома собирать. Потому что никому  так ее коронные блюда не приготовить, а  «стол должен быть столом!». Но мы ее застолий боимся, потому что  потом вся семья мучается от обжорства и пьет разные народные средства.
Так что наша горная орлица  срывается с места только, когда ее сыну и внучке грозит опасность погибнуть  голодной смертью. 
И вот в субботу, в тот момент, когда  даже попугаи спят в своей клетке, в нашей двери поворачивается ключ и раздается  рев иерихонских труб.
- А где мои дорогие голодные  потомки?! – восклицает бабушка, бросая сумки  с  пищей в прихожей прямо на мамины выходные туфли.  – Почему никто не встречает меня  этим солнечным утром?! – вопит бабушка, дробно топоча  по коридору.
Навстречу  бабуле  из спальни выползает  ее ненаглядный сыночек  с пятничной щетиной и, не открывая глаз, чмокает маму в макушку, одновременно отчаянно пытаясь  понять – что происходит.  А ее единственная внучка обреченно думает – ах, почему же это у нас не многодетная семья?! Но мои родители  оказались не готовы к массовому деторождению, и потому сдерживать натиск соскучившейся старушки  приходится  мне одной.
Все это происходит, напомню,  в субботу! В шесть утра! Потому что бабушка  приезжает к нам только на самой первой электричке и никак иначе! Однажды наша горная фурия опоздала на первую субботнюю электричку. Так она в тот день не поехала к нам вообще!
- А какой смысл ехать  к вечеру? -  сказала она в 11 утра, когда мы проснулись и в панике заметались по квартире, ища бабушку и пищу.  Мама называет это  «жаворонок-извращение»  и старается  улизнуть куда-нибудь еще в пятницу вечером, сославшись на  возможность  нервного утреннего припадка.
Мы же с папой усаживаемся  на кухне, куда бабушка  притаскивает сумки с едой, и не открывая глаз, отвечаем на ее вопросы. Со стороны смотрится как  сбор китайских болванчиков. Бабушка, энергично стуча судочками и кастрюльками по столу,  тараторит и жестикулирует. Вопросы горошком рассыпаются по полу, а мы с папой киваем головами, все убыстряя темп. Мама всегда нам покупает одинаковые пижамы, чтобы долго не выбирать. Поэтому мы сидим  как Пат и Паташон в мужских пижамах, на все согласные, а бабушка  радостно и удовлетворенно перемещается в пространстве. Она у нас маленькая и сухонькая, но ее всегда очень много. Получается, что наша квартира заполняется громкой  и стремительной саранчой, а мы  - на положении колорадских фермеров, не в силах побороть  нашествие. Когда  вот-вот разразится  экологическая катастрофа, папа, как главный фермер, берет себя в руки и громко кричит:
- Мама! Не пора! Ли! Нам! Поесть!
- О, боже! -  всплескивает она руками и ставит на стол  все, что привезла.  И мы начинаем есть прямо из судочков и кастрюлек. Это самые счастливые минуты с момента нашей встречи.  Готовит бабушка вкуснее, чем повар в  «Пекине», а когда  мы едим, она замолкает и любуется нашими  одухотворенными лицами.
  Если бы бабуля не вырывала  из  рук   судочки, как только мы доедим пищу, и не бросалась  мыть их  и складывать обратно в пакетики, было бы совсем хорошо.  Но в этом мире нет совершенства, как говорил один умный человек. Поэтому мы с папой только вздыхаем и облизываемся.
Потом бабушка пытает нас  на предмет нашей худобы и неумытости. Заставляет папу показать ей голову и горестно шепчет:
- Совсем как Котовский скоро будешь!
  Я за папу обижаюсь и начинаю его защищать, доказывая, что лохматее папы только наш сосед с 6 этажа, который 3 месяца пьет  и в парикмахерскую не ходит. Так,  в  тихой семейной обстановке, проходит раннее субботнее утро. 
В 12 дня, как  Золушка на балу, бабушка начинает нервничать и суетится. Она торопится  надавать нам впрок полезных советов,  снова и снова переспросить  - довольны ли  мы едой. И ровно в полпервого, как боевой конь, услышав  полковую трубу, бабуля рвется на простор. Удержать ее нельзя ничем, и горе тому, кто на это решится!  Судочком ему по глупой голове…
Иногда, правда, «сценарий  бабушкиной гастроли», как говорит  наша мама, меняется.  Бабуля, исчерпав  все темы  для беседы с нами, нервно ищет -  какую бы ощутимую пользу принести нашему дому.  Польза всегда в одном – надо помыть полы!
В начале бабушкиных набегов, когда мама еще выдерживала заряд бодрости по субботам, она пыталась бабушке объяснить, что полы у нас чистые. И кони по ним копытами не ходят, и собаки блох не вычесывают. А легкий налет пыли по углам  помогает нам адаптироваться в  этом мире.  Ведь если вымыть все бактерии из дома  хлорной водой, то мы будем болеть и чахнуть.  И приводила в пример цыганских детей,  полевые цветы и  кишечные палочки. Но бабушка обижалась и  уезжала раньше заветного срока, нервно стуча  кастрюльками в прихожке.
А мы с папой  бабушке не возражаем,  сидим, поджав ножки, пока она расшвыривает микробов шваброй по квартире. Зато потом бабуля обессилено  валится на диван и шепчет:
- Боже, какой бардак!
А мы поим ее чаем и обещаем  убираться каждый день и даже мыть кухонные шкафы и не выливать заварку в раковину. Нам все равно, а ей приятно.