Из писем к маме

Вчера было пасмурно и зябко с утра. Я сидела вязала свитер под батареей с желтым яблоком и желтой круглой чашкой чая (мне почему-то очень важны эти цветовые сочетания последнее время), тихонечко всхлипывала, вспоминая сон, - в нем я опять куда-то уезжала и собирала с тобой вещи в дорогу. И тут вдруг все потеплело, засияло, сердце наполнилось невосполнимым счастьем ( не знаю, почему "невосполнимым", но только это слово звучит как надо!). Осень вдруг загорелась прощальным светом, нежным теплом, свежим ветром из лета. И так вдруг нахлынули воспоминаньями пушистые
вербовые котики и золотые деревья весны, бирюзовое море на рассвете летом, крики чаек, песок и камни, Днепровские камыши, ярко-желтые цветы сентября, время сжалось, вытянулось в тонкую вертикальную линию, разрезающую бытие вспышкой ярких впечатлений. И вот эти самые впечатления, они сыпятся из линии времени, заполняя вдруг душу -
точь-в-точь как вихрь осенних оранжевых листьев, внезапно возникший от порыва ветра, такого струистого, влажного (гелевого) и неземного, который сразу заполнил легкие и не дает больше вздохнуть... пока не улягутся листья, пока не
умолкнут воспоминания, пока... Это все так ярко и невозможно. В осени и свет оранжевой люстры в Сашиной комнате (помнишь, старой, разбитой), и бирюзовые тени (осенью - небо, в детстве - стены), и запах дедушкиного костра, под равномерное ворчание бабушки. Кажется, душа
обнажается и согласна улететь с первым же ветром за тридевять земель, в страну мечты, в страну свершений, подвигов и побед. В край пронзительного счастья. А потом, уставшая и измотанная, устало поглужается в густой и влажный хоровод снежинок, засыпает там до весны
под мягкий свет новогодней елки.