Игорь Карпов. Черная икра

Игорь Карпов

Черная икра

И утренний зимний туман, и многоэтажное серое здание, и снег – все быстро светлело.
На площади трактор – не спеша, упрямо – сгребал в кучи снег.
Маленькая женщина, в заиндевевшей на спине фуфайке, яростно колотила по намерзшему на ступеньках льду. Из-под скребка вылетали искорки.
Проезжая мимо женщины, из кабины высунул-ся молодой тракторист, крикнул:
– Эй, тетка, зиму не подожги!
Женщина обернулась:
– Что?
–Зиму, говорю, не подожги.
Женщина не ответила, еще немного постучала, поскребла, проворчала:
– Ее, заразу, подожгешь…
И подхватив метлу, лопату, скребок, заторопи-лась к зданию.
Открыла ей высокая, тучная женщина с худым морщинистым лицом.
– Ох ты, Аннушка, мученица наша, намаялась? Я третьего-то дня прибралась маленько, а сегодня так мне не по себе…
– Ты это брось, – Анна стряхнула снег с фуфайки, обмела валенки. – Я сама управлюсь. Еще простудишься. Брось, а то разругаюсь с тобой. Пойдем к батарее, отдохну чуть да побегу.
Женщины прошли в фойе, сели на диван у батареи.
– Фу… – шумно выдохнула Анна. – Вот зара-за!.. Навалило-то… А под снегом лед. Не доскре-бешься. – Она посмотрела на подругу. – Мань, а у тебя что, опять с Любкой плохо? Ты аж зеленая какая-то.
Маня достала большой носовой платок, спря-тала в него лицо, судорожно всхлипнула.
– Плохо с Любашкой. Упала вчера с кровати, хрипит: “Мама, спаси!” А у меня руки ходуном ходют… Шприц еле держу. – Она вдруг ткнулась мокрым лицом в щеку Анны. – Аннушка, мне все какой-то сон снится, яма какая-то. И лезу я, лезу наверх, а не моуг выбраться. Нет сил… И с Любашкой уже нет сил. Приду сюда и реву всю ночь. Ох, грешная я, грешная.
Анна гладила Маню по спине.
– Успокойся, милая, успокойся немного. Лето придет – может, полегчает ей. И не греши на себя.
– А этот, паразит мой, – бормотала сквозь слезы Маня, – лекарства у нее выпил. Унюхал – спиртом пахнет…
– Да-а.. – протянула Анна, сузив маленькие серые глаза. – Вот таким ни хрена не делается. И когда только обожрутся!. – Она горестно махнула рукой. – У меня тоже… Иду вчера, а мой сопляк сидит с мужиками, курит. Думала, убью, совсем от рук отбился…
Маня немного успокоилась и сочувственно кивала:
– Бозотцовщина…
В другом конце фойе появилась буфетчица, стала выставлять товар на прилавок.
– У нас здесь совещание какое-то, – сказала Маня. – Всякой всячины, небось, опять навезли, пойдем. Может, что для Любашки возьму вкус-ненькое.
Женщины подошли к буфету.
Анна заглянула за витрину.
– Да-а-а… и икра есть.
– Вот, вот, – Маня полезла в кошелек. – Мне пару бутербродов с икрой.
Пожилая буфетчица молча продолжала свое дело, будто не слышала.
– Девушка, – Маня протянула деньги. – Мне пару бутербродов с икрой.
– Нельзя, – коротко бросила буфетчица.
Маня растерянно взглянула на подругу.
– Ей для дочери, для больной, – пояснила Анна, поднимаясь на носки, вновь пытаясь загля-нуть за прилавок, что там еще, внизу.
– Нельзя, женщины, нельзя. Только когда начнется совещание, только для участников совещания.
Анну нервно взорвало и подбросило.
– Ей для больной… Понимаете, для больной… Всего два бутерброда…
Маня опасливо дернула подругу за рукав.
– Не надо, Аня… Нельзя – так нельзя.
Анна вцепилась в прилавок, подалась к буфет-чице.
– Два бутерброда… Рожа твоя маргаринная… Сама, небось, хапнула…
– А ну, а ну…. – зазаикалась буфетчица, – а ну отсюда… а то…
– Что “а то” – ну? Что?
Маня оттащила Анну.
– Что ты… Ей же приказали – она и делает.
– Да подавись они этой икрой!..
Анна мотнула головой из стороны в сторону, стряхивая нервозность, посмотрела в окно.
– Опять снег…
– Аннушка, – мягко сказала Маня. – Да ты уж бросила бы мести-то.
Анна чуть в голос не закричала:
– Что вы все заладили одно и то же: бросай, бросай. А жить-то на что?
– Поскромнее – так и хватит.
– У тебя всю жизнь поскромнее. Что сама-то тут околачиваешься? Жила б на свою пенсию.
Маня потупилась:
– У меня же Любка на руках.
– А у меня их двое. На мою ставочку проживи-ка.
– Раньше-то жила.
Анна немного помолчала, заговорила спокой-но.
– Страшно вспомнить, как жила, Маня. И сейчас… У меня ж Нинка невеста. Во что одеть-обуть?
– Ты уж балуешь их. Ты ту метешь, а они тебе супу не сварят. Так тоже…
– Ладно… – оборвала Анна. – Ты дежурство сдала? Пойдем. Мне сегодня без опозданий надо.
– Сдала вообще-то, – Маня замялась. – Но ты, Аннушка, иди, а я дождусь. Попрошу кого – возь-мут мне…
– Тьфу… – Анна в сердцах плюнула. – Да что она у тебя с трех икринок поправится? Унижаться перед каждым…
– Да зачем унижаться, ну завели они такой порядок. Может, она у меня с радостью поклюет икринок.
– Как знаешь, пошла я.
Анна быстро вышла.
Маня села у окна, смотрела, как трактор не спеша упрямо сгребал в кучи снег. А снег падал, падал – липкий. Мокрый, тяжелый.



1979