Путь видеокамеры

 Движение, порядок, стабильность,
 гармония    -    случайный выбор.
    Черноту хаоса сменил осязаемый видимый мир, который начал своё существование как стабильная, а потому предсказуемая система - и вот она началась. Ворвались цвет и чёткость, обнаружилось движение, где нерушимый порядок, установив его интенсивность, направление и характер, тем самым воздвиг панораму объективной реальности. Являясь живой, она слегка вздрагивала, покачивалась и часто, как в данный момент, меняла свои визуальные формы.
    Смещение свершилось чрезвычайно быстро, и плотный дым валившийся из окон многоэтажного дома начал приближаться к границам мира, заполняя его передовые объекты, точно стараясь вернуть всё назад к беспредельному хаосу. Но мир оставался предсказуемым. Своим коническим объёмом он скользнул по материи, выискивая на ней наиболее освещённые и чёткие участки реальности, что немедленно принесло результат в виде мечущихся около горящего дома людей. Возбуждённые, напуганные они что-то кричали, внезапно с какой-то судорожной реакцией припадали к земле, затем все, пригибаясь, бежали через дорогу и исчезали за границами мира, в каких он существовал в данный момент.
    А дом продолжал весь дрожать, с него осыпались пыль, облицовка, стёкла. В проёме окна что-то мелькнуло, и на мостовую из-за дымовой завесы упал человек. Перенасыщенные цветом брызнули мозги. Тогда мир крутанулся, и голубизна неба окрасила значительную его часть. Интенсивность света стала то падать, то расти и вот взвинтилась до абсолютно бело-жёлтого потока, который порождало солнце. И снова широкая улица опутанная сетью сверкающих витрин, редкие деревья по краям дороги, и на ней перевёрнутый, разбитый джип, ещё дальше за его массивными колёсами виднелся портал здания оформленный рядом высоких, белых колон.
    Реальность вобрала в себя многое из этого и замерла, не смея нарушить столь гармонично наполненный цикл, где парень, схватив девушку за руку, увлекал её за собой, прочь от толпы, что собралась на площади перед зданием театра. Лицо молодого человека было озабочено, у девушки по щекам катились слёзы. Их путь лежал вдоль красно-белого заграждения, по другую сторону которого находилась полиция.
    Стражи порядка стояли, переминаясь с ноги на ногу и с безучастным видом взирая на творившееся перед ними действо. Жара была им явно не по вкусу, о чём свидетельствовали засученные рукава и расстёгнутые вороты рубашек - меры, впрочем, практически бесполезные на открытом солнцепёке.
    Парень с девушкой стремились покинуть неуютное место оцепления. Едва они перелезли через металлический барьер, как рядом вырос полицейский. Рукой он подал им знак остановиться, но они попытались обойти его, что-то объясняя на ходу. То была ошибка. Безразличное выражение на лице "фараона" сменилось неподдельным интересом. Жестко тормознув парочку, он принялся за парня, обыскал его и быстро обнаружил пистолет за поясом. Осмотрев оружие и проверив обойму, он зажал трофей в руке. Гражданские продолжали ему что-то объяснять, и он, будто соглашаясь, всё кивал коротко стриженой головой, но делал это как-то неестественно через внезапно возникшее в нём напряжение, потом, вдруг собравшись, ударил парня рукояткой пистолета по виску. Тот, как брошенная штанга, саданулся всем телом об асфальт. Вскрикнув, девушка кинулась к нему. Спина её, укрытая лиловой кофточкой, предстала перед полицейским как очень красивая мишень, и он с заметным трепетом навёл на неё пистолет. С трёх выстрелов лёгкая летняя одежда испортилась, испачкалась, на материю легли самые грубые цвета.
    А реальный мир начал заполняться личностью полицейского как цельным куском самой что ни на есть активной протоплазмы. Тот сделал шаг, другой. Ноги, одетые в кожаные брюки, не умещаясь, исчезали за пределами видимого, торс, облачённый в некогда идеально белую, а теперь пропитанную потом, рубашку, последовал туда же, в никуда - весь объём заполнили мощная шея и потное, ставшее вдруг недовольным лицо.
    Рывком сместившись, мир принял в себя толпу людей. Мелькали руки, ноги, лица. Цветная гамма набиралась через одежду, волосы, глаза, много-много глаз, диафрагмы всех оттенков. И тут в реальность буквально прорвался грузовик с солдатами. Он появился неожиданно, выскочив на площадь по второстепенной улице. Люди бросились в стороны от него, полиция рассыпалась, и объект занял в видимом мире свою доминирующую позицию.
    Камуфляжная форма делала солдат неприметными на фоне кузова, но, когда они зашевелились и стали спрыгивать вниз, их контуры ожили. Только один солдат не шелохнулся, всё сидел, держа свой автомат, воронёный ствол которого совпадал с осью конусного мира и, как будто пытаясь вырваться из крепких рук, то и дело мелко вздрагивал. Толчок, ещё один - и реальность, вторя последнему из них, крупно дрогнула, и площадь стеной обрушилась на конус мира. Ещё секунду асфальт вибрировал, потом утих, и на его шероховатой поверхности медленно, насыщенным цветом проступила лужа. Её источник был извне, поэтому для мира, уже неактивного, но достигшего максимальной стабильности, главным осталось движение, которое к тому же самым стремительным образом нарастало, используя всю мощь двух солдатских ног.
    Защитного цвета штаны трепыхались как живые, и всё ближе, соблюдая ритм, стучали об асфальт грубые чёрные ботинки. Мир до отказа насыщался движением, дозы следовали одна за одной, сливаясь в сплошной, исполненный гармонии поток. Наступил момент, когда толстая подошва хлопнула по луже, подняв каскад тянучих фонтанчиков, после чего тупой, покрытый пылью нос ботинка заполнил всё сущее. Вдруг что-то треснуло, и вновь воцарился хаос.