Ночная история в Ялте

История, изложенная здесь, абсолютно достоверна. От первого до последнего слова. К тому же она является устным рассказом. Недавно я написала это в аське, маленькими кусочками, а потом решила собрать в связное повествование. Так что не взыщите, стилистические огрехи довольно часты здесь. Но они подчеркивают способ появления этой историйки.

Посвящается РДС


Ха-ха. Итак, вот рассказик. У меня есть безумная подруга. Анастасия. Мы были в Крыму, в Гурзуфе, и вдруг ей приспичило уехать в Москву, чтобы проводить какого-то колдуна Жана на Мальту.... Она любила этого колдуна, поэтому считала своим долгом попрощаться с ним накануне его отъезда на три недели.

Она неожиданно купила билет (а это было практически невозможно, очередь в кассу нужно было с вечера занимать, спать на ступеньках кассы, да и это ничего не гарантировало). Жан, несомненно, помог ей в этом. У нас уже были билеты на более позднее число, добытые с большим трудом, но свой она сдала.

Билет у нее был на утренний поезд из Симферополя. Попасть в Симфер с утра в тот год было нереально, поэтому безумной Настасье пришло в голову купить билет на троллейбус из Ялты, который отправлялся раненько с утречка. В Ялту попасть утром тоже была проблема. И мы, дурочки, потащились в Ялту вечером, дабы переночевать на автовокзале(!). Утром, по плану Насти, я сажаю ее в автобус и еду обратно в Гурзуф для продолжения отдыха. Мы запаслись яблочным соком и бутербродами и были готовы ко всему.

Конечно, ночью на вокзале к нам подвалили менты, дабы проверить регистрацию.

Само собой, у нас ее не было. Мы как-то ухитрились без нее обходиться десять дней. А оказалось, она была необходима. Вдобавок ко всему у меня еще и паспорта не было, а был только именной проездной госслужащего города Москвы, заламинированный и с фото. Это все было подозрительно, нас отвели в отделение, надеясь состричь немножко деньжат с глупеньких москвичек. Ха, вряд ли это было возможно. Настюша была уже в минусе, задолжав мне, а я захватила с собой минимум на обратную дорогу.

Но в отделении милиции вдруг моя непробиваемая подруженька, которая тогда считала себя колдуньей и обычно сохраняла ледяное спокойствие в любых обстоятельствах, вышла из себя и устроила бурную истерику, а завзятая психопатка я обрела невозмутимость. Менты, понаблюдав за Настёнкиными закидонами и послушав мои уверения в том, что она сейчас съест ампулу с ядом, решили нас отпустить. Более того, они предложили нам провести ночь в отделении, чтобы ПЛОХИЕ ЛЮДИ НАС НЕ ОБИДЕЛИ.

Настя всегда была наивной девушкой. Она вдруг согласилась, хотя я и сказала ей, что это кончится плохо.

Доблестные блюстители порядка отвели нас в какой-то закуток и предложили кильки.

Мы согласились, что уж теперь... К кильке полагалось красное вино. Портвейн. Добрая девушка Настя сказала, что пить ей нельзя, ибо у нее неизлечимая аллергия на алкоголь, которая выражается в том, что бедняжка краснеет, бледнеет, падает в обморок, а очнувшись, принимается крушить все вокруг и расшвыривать тяжелые предметы. Пить, естественно, должна была умелая выпивоха Ингочка, которая до того никогда не пьянела, а Настя брала на себя культурную программу.

Настенька развлекала миленьких дяденек беседой о философии и смысле жизни. Ментов было двое. Один, двухметровый красавчик, полюбил меня. Он был философ, потому что его папа закончил философский факультет ХГУ. Так он сказал. Он пытался завязать со мной светскую беседу. Я пила вино и мрачно молчала в ответ. Другой блюститель порядка, рыжеволосый потасканный усатик, напоминающий несколько фюрера, женатый и с грудой ребятишек, решил жениться на хозяйственной и доброй Настасье, разведясь сначала со своей фрау. Я раздражалась все больше и больше, ибо глазки их похотливо поблескивали.

Поэтому я пила. А Настёнка уверяла меня, что более приятных людей не встречала в жизни. Вино закончилось, я попросила водки. Мне ее дали, а также принесли макароны, которые явно перестояли несколько в тепле. Они были закуской. Меня стало подташнивать. Настя разливалась соловушкой, рекламируя жизнь в столице. Водка вскоре тоже исчезла. Я попросила еще вина. Они пошли за пино-гри, так как я сообщила, что это мое любимое. Настя вспомнила, что скоро автобус. Часа через четыре, если уж точно. Потом они вернулись.

Комплименты сомнительного свойства лились рекой. Я продолжала пить, уже не разбирая вкуса. У меня поплыло в глазах. Я встала, спросив, где туалет. Меня привели в некое помещение, где были грязные дырки в полу и все такое.

Частенько это явление встречается на вокзалах маленьких станций. Войти туда можно только при очень переполненном мочевом пузыре в сочетании с природной стыдливостью, не позволяющей спралять свои потребности посреди родных просторов. А тут отделение милиции крупного города... Но отступать уже было некуда. Там мой воздыхатель стал смотреть, как я писаю, не забывая и о романтическом бреде.

Вроде того, что пора бы подумать о минете.

Я подумала.

Меня вырвало.

А затем еще, еще и еще. Килька, протухшие макароны, вечерний ужин в Гурзуфе... Он пытался отмыть мою джинсовую куртку. Я стала рыдать и падать на пол. Прибежала Настя со своим гитлером. Они потащали меня под дождь. Такого ливня в Ялте не было лет 20, сказали они.

Они меня пытались откачать, но честно говоря, дождишко меня доканал. Он попадал за шиворот и залил очки. Больше я не помню ничего. Настя потом рассказывала, что я там спала, жаловалась на несчастную любовь, они отпаивали меня чаем, таблетками, чистили мне одежду... Их амурные поползновения растаяли. Они спросили Настю, часто ли я так. Нет, сказала она, обычно я хорошая. И алкоголь на меня никогда не действовал так. Он вообще никак не действовал.

В 6 утра я очнулась на автовокзале. Настя грузилась в троллейбус, а меня ждал автобус на Гурзуф. Я попрощалась с Настей, которая смотрела на меня укоризненно, дальше отключилась опять. Как ехала - понятия не имею.

Остался в памяти только запах блевотины и презрительные взгляды какой-то толстой тетеньки. В Гурзуфе меня ждало наводнение. Дождь-то был не хухры-мухры, залило абсолютно все. Потоки воды с грязью неслись по улицам, преграждая все пути. Я слабо припоминаю, как брела какими-то обходными путями на Виноградную улицу, где мы снимали небольшой свинарник у какой-то доброй старушенции, забывшей нам сделать регистрацию, но взявшей за это дополнительные деньги, джинсы были мокрые до попы, кеды рассыпались на куски... Было паршиво. Никогда в жизни мне не было паршиво настолько.

Добравшись до места, я упала на кровать, сбросила мокрые тряпки и проспала часов пять. Затем рассказала всю эту историю хозяйке. Та расчувствовалась и с этого дня взялась бесплатно кормить меня. А вот потом я пошла на море выбивать остатки хмеля из головы. Было 3 балла. В воде плавали бревна и прочий мусор. Соседки по дому загорали на песочке. Это были две нахлобученные снобки из Москвы. Я поведала о своем несчастье им, затем залезла в море и плавала там минут 45-50, удалившись от берега. Меня мотало, как в стиральной машинке, в купальник лезли щепки, а снимать его не рекомендовалось, ибо пляж был в Артеке. Дамочки на берегу были в шоке, когда я вылезла из дружелюбной водички. Злая, как черт и абсолютно трезвая.

После этого я не пила полгода.

Ни капли.

Да и сейчас предпочитаю не напиваться. Хотя алкоголь теперь сваливает меня с ног очень быстро.