Рассказка 1, Про мальчика Алешу

 Опостылеют салазки
 И садимся в два рядка
 Слушать бабушкины сказки
 Про Ивана-дурака.
 ........................
 Скажет бабушка несмело:
 "Что ж сидеть-то до зари?"
 Ну, а нам какое дело, -
 Говори да говори.
 С. Есенин

Давным-давно, и в то же время совсем недавно, практически сегодня, произошло событие, на первый взгляд совершенно незначительное, но на самом деле, имевшее для лиц, участвующих в нем, весьма обширные последствия. Ведь что может быть более заурядным, нежели нехватка жилплощади - этим страдают множество честных граждан, и никто в этом ничего особенного не видит. Тем не менее, именно с этого начинается история, которую я хотел бы поведать на последующих страницах. И пусть читатели не думают, что жилищный вопрос такой уж пустяковый - проблема жизненного пространства (libensraum, говоря по научному) теснейшим образом связана с инстинктом самосохранения. А поскольку, как доказал многоуважаемый основатель теории эволюции господин Ч. Дарвин, мы не всегда были такими красивыми, опрятными и причесанными, но могли, как представители животного царства и покусать своего ближнего, порой с тяжкими для него последствиями, то всем нам есть о чем глубоко призадуматься, к чему и призывает эта книга.
Жили да были в одном захолустном провинциальном городке два брата, старший - Акоб пятнадцати годков да младший – Макоб тринадцати лет от роду. Жили они в том городе не всегда, а перебрались туда, спасаясь от политических неурядиц и народных волнений на своей родине. Благо, бабка по матери Шахерезада Михайловна проживала в далекой северной стране, и с радостью готова была принять внучат - утешение старости. Так что, братья, пользуясь этой благоприятной возможностью, быстренько собрали чемоданы и, не дожидаясь разрешения на то официальных властей, в качестве самозваных беженцев переселились в более спокойное государство.
По переезде к бабушке их постигло некоторое разочарование - Шахерезада Михайловна проживала в коммунальной квартире, площадь ее комнатенки составляла 6 кв.м., туалет был общим, ванная не работала, газ подавали по расписанию, электричество каждый вечер отключалось. Конечно, на родине было еще хуже, но братья-то надеялись, что здесь их встретят хлебом-солью и поселят в приличных апартаментах, оплачивая их существование на деньги налогоплательщиков.
Почесали они в затылках, да делать нечего, стали жить на новом месте, утешаясь тем, что хоть не просыпаешься ночью от грохота вражеской артиллерии и налетов авиации, как то было на родине. Хорошо и то, что никто из других родичей не мог припереться, еще более стеснив братьев - все погибли в священной войне, кроме деда с батиной стороны, который еще лазил где-то в горах с автоматом. Но тот такой, что будет биться за свободу до победного конца, тем более что патриотизм его щедро оплачивался зелеными банкнотами, ежемесячно присылаемыми из жаркой страны далеко на юге.
Так вот они и стали жить втроем в бабкиной комнатушке. Поступили в школу, учились из рук вон плохо, грубили учителям, лапали учениц, постоянно вступали в драки с одноклассниками, и всех подряд обзывали «гяурами» и «неверными». Как ни пытался весь педагогический коллектив школы поставить братьев на путь истинный - все бесполезно. Откровенно говоря, они и на родине учились не намного лучше, а уж тут, когда с трудом два слова по-русски воедино связываешь, так и подавно. Да и подрабатывать надо - попробуй, проживи втроем на бабкину пенсию! До уроков ли! Свободного времени совсем не остается. Если выспишься - и то хорошо, особенно, учитывая ужасающий бабкин храп по ночам.
Стесненность и недостаток финансов по причине наличия в доме растущих организмов двух внуков, Шахерезада Михайловна переносила стоически и без всякого ропота на судьбу и Бога. "В тесноте, да не в обиде!" - любила приговаривать она, с чем братья были совершенно не согласны. Недовольство, ругательства и ропот на Господа Бога каждодневно слетали с их уст. И никакие уговоры и наставления любящей бабушки, не говоря уже о намучившихся педагогах, не могли сломить жестоковыйность сих отроков. Короче, для всех (кроме Шахерезады Михайловны) было
очевидно, что рано или поздно, а братья вступят-таки на извилистую дорожку преступности, ведущую в казенный дом, и все попытки помешать этому заранее обречены на провал.
 И вот, однажды, поздно вечером, братья, измученные недостатком жизненного пространства, бабкиным храпом и ее непрекращающимися проповедями, решили перейти ту самую черту, которая отделяет человека от животного, и прирезать родную бабушку. Но все же, в благодарность за ее любовь и заботу в течение нескольких лет, они не стали убивать ее как собаку, а позволили совершить молитву, дабы ее душа предстала пред Господом в чистоте и святости, коими Шахерезада Михайловна была всегда известна среди всех знававших ее. Для исповеди братья даже достали из тайника украденную ими во время землетрясения в городе Цхинвали старинную икону.
 Когда старушке поведали об ожидающей ее участи и решительно сунули под нос икону, она попыталась спасти свою старую обвисшую шкурку и взмолилась:
 - Остановитесь, внучата! – и, округлив глаза, добавила, - Это же страшный грех!!!
 - Мы знаем, бабушка, - просто сказал Макоб.
 - Помолись и умри! - уверенным, не оставляющим ни малейшей надежды голосом прохрипел Акоб.
 - Вас Бог за это накажет, - тихо произнесла старушка в благоговейном ужасе, указывая перстом в потолок. - Он нашлет на вас ужасного демона, который будет приходить к вам по ночам и высасывать через уши ваши мозги!
 Оба внука машинально посмотрели на потолок, куда указывал бабушкин палец, но никакого демона не увидели, а потому и не испугались.
 - Клали мы на твоего демона! - решительно заявил Акоб.
 - И в гробу видели в белых тапочках, - менее решительным голосом добавил Макоб.
 Старушка, видя как ладью ее жизни неудержимо несет к краю бурлящего водопада смерти, как за соломинку, ухватилась за последнюю надежду и воскликнула:
 - Не делайте этого, внучата, а то с вами произойдет то же, что с мальчиком Алешей, который любил мороженое!
 - А что с ним произошло? - заинтересовался Акоб.
 - Как, вы ничего не слышали о мальчике Алеше, который любил мороженое? - старушка изобразила изумление, пытаясь растянуть драгоценное время жизни, заинтриговав внуков.
 - Бабушка, расскажи! - попросил Макоб.
 - Нет, нет, внучек, сейчас время позднее, пора баиньки, - стала ломаться старушка.
 - Ну, бабушка! Ну, расскажи! Ну, пожалуйста! - хныкал Макоб, дергая старушку за полу халата.
 Хитрая старушка упорно отказывала младшенькому внуку, ссылаясь на позднее время, пока старший не подсунул к ее горлу кинжал.
 - А ну рассказывай, старая ведьма, не то помрешь без покаяния и отправишься прямиком в пасть шайтану!
 - Ну хорошо, - покорно вздохнула Шахерезада Михайловна, - я расскажу вам эту поучительнейшую рассказку в надежде, что вы извлечете из нее для себя соответствующие выводы.


РАССКАЗКА № 1
ПРО МАЛЬЧИКА АЛЕШУ, КОТОРЫЙ ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ МОРОЖЕНОЕ

Если низменной похоти станешь рабом,
Будешь в старости пуст, как покинутый дом.
О.Хайям

 Был у одной почтенной богобоязненной старушки внук Алеша, который ну просто жить не мог без мороженого, и порой за один день съедал аж тыщу пачек. И ни чуточки от этого не болел, потому как был привыкши, и наоборот, недомогал от недостатка своего любимого лакомства. Ну и конечно, в самом этом ничего богопротивного нет: любишь мороженое - ну и люби, жуешь - ну и жуй себе на здоровье. Плохо другое - полюбил он это самое мороженое больше, чем свою драгоценную бабушку. А ведь бабушка для внука - это самое ценное, он ее беречь и лелеять должен. Но Алеша, увы, был не таков. Стыд и позор на его голову!
 Так вот, однажды, этот Алеша, проголодавшись, является к бабушке и начинает клянчить деньги на это треклятое мороженое. Бабушка всегда баловала своего внука и потому с радостью вручила ему монету достоинством в 20 копеек.
 - Да ты что, бабка, умом повредилась?! - возмутился неблагодарный мальчишка. - Мороженое, - говорит, - столько стоило сто лет назад! А теперича, - говорит, - надобно 48 копеек!
 Любящая бабушка, погладив внука по русой голове, дала ему недостающие 28 копеек.
 - Только и всего? - скривился ненасытный мальчишка.
 Бабушка вздохнув, дала ему еще немного денег, после чего дерзкий внук попросил еще, и еще, и еще...
 - Все, хватит! - сказала бабушка и решительно сунула кошелек за пазуху. - У мамани проси.
Алеша продолжал ее умолять, но, как известно, бабушкам тоже иногда надо что-то кушать, а потому, она оставалась неприступна. Алеша перешел к угрозам, но старушка не верила, что ее родной внук, которому она сделала столько добра, способен совершить над ней насилие. Но бессовестный мальчишка все же перешел от угроз к действиям. Снявши с брюк ремень, он принялся нещадно пороть слабую старушку по бокам да по спине. Вскоре она не выдержала этой экзекуции и капитулировала.
 - На, супостат, возьми! – прокричала бабушка, кидая маленькому негодяю свой тощий потрепанный кошелечек.
Обрадовавшийся внук, не испытывая ни малейших угрызений совести, схватил деньги и, довольный, убрался восвояси. Но полученные столь бесчестным способом бабушкины запасы оказались не безграничны, и вскоре Алеша, промотавший всё до последней копейки на свое дурацкое лакомство, вновь предстал пред ясные очи своей драгоценной бабушки и принялся с прежним усердием клянчить деньги. А надо сказать, что бабушка страдала глубокой формой старческого склероза и уже начисто успела забыть о милой выходке своего любимца.
 - Сейчас, внучок, сейчас, - с радостью откликнулась бабушка на просьбу внука, - вот токмо кошелек найду.
 Кряхтя, бабушка поднялась с кресла.
 - Ой, чтон-то у меня все бока болят. Должно быть, к дождю. А, внучочек? Как, по-твоему, к дождю бока-то болят?
 - К дождю, бабушка, к дождю! Как пить дать, к дождю! - отвечал юный синоптик, весело наблюдая за несчастной старушкой, потиравшей ушибленные места. И тут же подлец решил еще и прикольнуться над бедолагой, - А спина, бабушка, не болит?
 - Ой, болит, внучечек! Aж тяжко!
 - Ну, это, бабушка, к граду! - давясь смехом присочинил внук.
 - А ты почем знаешь? - недоверчиво спросила старушка.
 - А нам в школе говорили. Бока - к дождю, спина - к граду, а голова - к снегу значит, - бесстыдно врал маленький негодяй, потешаясь над бедной побитой бабушкой.
 - Вот беда-то, не найду кошелька, - вздохнула старушка. - Куда ж это я его сунула?
 - А может, бабушка, у тебя какой неприкосновенный запас имеется? - с надеждой спросил Алеша, и не рассчитывавший на содержимое кошелька, отлично помня где тот находится.
 - Нету! - сокрушенно ответила бабушка. - Все деньги в кошельке были. И куда ж он только делся? Как же я теперича без денег-то?!
 Старушка была просто в отчаянии. Но это ничуть не растрогало бессовестного мальчишку. Он с прежним упорством продолжал выпрашивать деньги, умоляя поскрести по сусекам, но бабушка отвечала однозначным "нету!". Взбешенный бабушкиной жадностью Алеша схватил чугунный утюг, служивший их семье уже пять поколений, и принялся жестоко избивать визжащую старушку.
 Когда Алеша пришел в себя, он увидел лежащую перед собой на полу бабушку с раскинутыми в стороны руками и ногами. Кровавая лужа под ней становилась все шире и шире, и, наконец, коснулась краев Алешиных тапочков, что окончательно вернуло его к реальности. Он с ужасом подумал о том, что кто-нибудь может увидеть дело его рук и о последующем возмездии за совершенное преступление.
 Вспотевший Алеша лихорадочно искал выхода из всей этой ситуации, панически бегая по комнате и взъерошивая волосы. Наконец, он принял единственное на его взгляд правильное решение – расчленить бабушку на части и скрыть следы своего преступления посредством спускания этих самых частей в унитаз. С небывалым творческим подъемом и прямо-таки свирепым энтузиазмом взялся Алеша за дело. Он выбрал на кухне нож подлиннее, наспех подточил его и поспешил в комнату к мертвому телу. Начал Алеша с пальцев рук. Трясущимися руками, преодолевая некоторое отвращение, он принялся резать их. Сказывалась неопытность, - Алеша больше дело имел с мороженым, нежели с мясом, так что отрезание пальцев заняло гораздо больше времени, нежели он рассчитывал. Он вздохнул и взглянул на настенные часы: да, с такими темпами далеко не уедешь! Невольно вспомнились сцены из фильмов, где всякие там маньяки и прочие психи одним взмахом бензопилы достигали желаемого эффекта, вж-ж-ж-жик - и готово! Алеша снова вздохнул: да, его подручные средства, прямо скажем, не так хороши. Ну да ладно, чем богаты - тем и рады! На второй руке дело пошло лучше - к слегка подрезанным пальцам он применил физическую силу и просто оторвал их.
 Справившись с пальцами, Алеша отрезал оставшиеся культи по кисти, затем по локоть... Дело спорилось. Алеша даже начал думать: а не поступить ли ему после школы учиться на мясника. Уже всего три месяца до выпускных экзаменов, так что, надо бы уже выбирать. Раньше он подумывал о профессии кулинара, чтобы всегда иметь в запасе мороженое, но мороженое рассчитывается по пачкам, следовательно, домой не унесешь. А вот если быть мясником, то на работе вообще можно оставлять одни кости. Конечно, если устроится на комбинат, где изготовляется мороженое, то хоть купайся в нем. Это Алеше нравилось, но попробуй туда устройся сначала. А ладно! Один черт, что кулинар, что мясник, все равно в одну пэтэу поступать, а время подумать еще есть.
 Внезапно Алешины мысли о светлом будущем были прерваны звонком в дверь. Алеша с головы до ног покрылся холодным потом и застыл с ножом в руках, не зная что же ему делать. В его голове замелькали одни мысли за другими, суть которых все же сводилась к одному: "Все! Милиция! Суд! Позор! Тюрьма! Решетки! Извращенцы!.. Прощай, мать родная! Прощай, МОРОЖЕНОЕ!!!". Пока он так стоял, в дверь позвонили еще раз, а затем заскрипела дверь и послышались чьи-то шаги. "Мама мия! - мысленно воскликнул Алеша. - Бабка ж, дура старая, дверь никогда не закрывает! А еще удивлялась – куда ж это у нее, карги старой, кошелек делся!".
 Надеясь, что это не милиция, Алеша накинул на бабушкино изувеченное тело одеяло и поспешил в коридор, чтобы пришедший, чего доброго, увидев старуху, не заподозрил никакого криминала. Там Алеша увидел давнюю подругу своей усопшей бабушки Матрену Ивановну. Он мигом сунул свои измазанные в бабушкиной крови руки за спину.
 - А, Алеша, здравствуй! - радостно приветствовала она его. - Я на минутку забежала, только чемодан взять.
 И тут же, оттолкнув Алешу своим массивным мясистым телом, Матрена Ивановна прошла в комнату. Тот и пикнуть не успел. Надеявшаяся застать свою подругу в добром здравии, Матрена Ивановна несколько опешила, обнаружив ее на постели, не реагирующую на ее приход.
 - А что с бабушкой? - шепотом спросила Матрена Ивановна, заприметив, как по-странному выпучены у подруги глаза, неподвижно смотрящие в потолок.
 - Бабушка заболела, - скорбным голосом произнес Алеша. – Очень редкая болезнь. При ней спят с широко открытыми глазами.
 Алеша покраснел. Хотя он был и нехороший мальчик, все же ему было очень стыдно обманывать такого человека, как Матрена Ивановна: ведь она была ветераном труда и партии, участником Великой Октябрьской Социалистической Революции, а также Великой Отечественной Войны, ударником коммунистического труда, активной работницей первых пятилеток, героем целины, покорителем вечной мерзлоты на труднопроходимых трассах БАМа, депутатом нескольких съездов КПСС, в настоящее время – народным депутатом, но самое главное – она была директором мясокомбината.
 - А чего это у нее кровь на постели? - продолжала проявлять внимание Матрена Ивановна.
 - Порезалась, - ответил Алеша, с трудом сдерживая нарастающее раздражение неуемным любопытством глупой бабы.
 - А, понятно, - Матрена Ивановна взяла чемодан. – Ну, я пошла. На, зайчик, держи 20 копеек, купишь мороженое. Я ведь знаю, как ты его любишь - бабушка рассказывала, скорейшего ей выздоровления.
 Матрена Ивановна вышла за дверь и, скорбно качая седой головой, стала спускаться по лестнице. "Все больше друзей уходит, - скорбно думала она. - Вот и Лилия Абрамовна (так звали бабушку Алеши) совсем неважно выглядит! Да, скоро я так одна-одинешенька останусь. И не с кем мне вспоминать будет старые добрые времена, когда шашкой сносили головы с плеч ненавистной контре в гражданскую, когда пускали пули в лоб врагам народа, выполняя долг перед партией... Кто поймет, как хорошо было, когда в бараках на целине жили, как свиньи! Как здорово было мерзнуть на БАМе! Какую необыкновенную легкость чувствуешь в своем теле во времена голодовок! И еще многое-многое другое, на что всегда так щедра была советская власть! Да, нынешнему поколению дегенератов всего этого просто не понять! Им только дискотеки да шмотки подавай! Эх, Сталина на них нет!"
 Алеша облегченно вздохнул, едва лишь за Матреной Ивановной захлопнулась дверь. Он опустился на пол и посмотрел на ладонь, на которой блестели новехонькие 20 копеек... Э, нет, стоп! Алеша вскочил на ноги и, что было силы, рванул за Матреной Ивановной. Догнал он ее быстро, она только вышла из подъезда. Алеша попытался притормозить, но тут он неожиданно споткнулся и полетел прямо в сторону Матрены Ивановны. Эх, ма! Пытаясь сохранить равновесие, Алеша активно замахал руками, и, как утопающий за соломинку, схватился за французское платье Матрены Ивановны. Закаленное в огне революций и пятилеток, к тому же хорошо укрепленное колбасой тело Матрены Ивановны и не дрогнуло при этом. Но вот ее французское платье явно не было закалено в огне революций, а потому полностью оказалось в руках Алеши, шлепнувшегося об асфальт. Матрена Ивановна осталась посреди двора в одном, пардон, неглиже, и с чемоданом в руках.
 Она, стараясь сохранять железное спокойствие, молча нагнулась над очумевшим от происшедшего Алешей и взяла из его рук остатки платья.
 - Ну, Алеша, - тихо сказала Матрена Ивановна. - От тебя я такого, честно говоря, не ожидала!
 Произнеся это, она зашла в подъезд и попыталась привести себя в
какой-никакой порядок. Алеша поднялся с земли, прошаркал в подъезд следом за Матреной Ивановной и остановился возле нее, виновато шморгая носом. Mатрене Ивановне это очень не понравилось - мало того, что этот хулиган раздел ее посреди улицы, так он еще и стоит рядом, и даже не отвернется!
 - Что тебе надо, развратник?! - гневно воскликнула Матрена Ивановна.
 - Так ведь того, - промямлил Алеша, - мороженое нынче уже сорок восемь копеек стоит, а вы дали токмо двадцать.
 - Ну и нахал! - изумленно воскликнула разгневанная Матрена Ивановна и вместо того, чтобы дать Алеше недостающие на мороженое деньги, плюнула в его чистое открытое лицо и осыпала сильной партийной бранью, которую я, мои дорогие внучата, приводить не буду, дабы вы сохранили в чистоте ваш родной русский язык, не загаживая его и без того мощную палитру.
 При этих словах Алеша вспыхнул гневом, как стог сухой соломы, и, на мой взгляд, совершенно справедливо - сначала сама сулит мороженое, а теперича вон оно как! Это ведь все равно, что голодную собаку куском мяса дразнить. Разгневанный проявленной по отношению к нему несправедливостью, Алеша накинулся на Матрену Ивановну, схватил ее за седые волосы и принялся с силой вкладывать ее коммунистический face в бетонную стену. Матрена Ивановна практически сразу вырубилась, но ярость Алеши требовала удовлетворения, и он бил ее снова и снова. Когда гнев несколько улегся, Алеша отпустил волосы Матрены Ивановны. Как следствие этого она тяжким грузом рухнула на пол. На мгновение Алеша растерялся, но тут же взял себя в руки. Подхватив Матрену Ивановну подмышки, он быстро потащил ее по ступенькам наверх в бабушкину квартиру.
 Когда груз был уже практически на месте, и Алеша был на пороге, дверь квартиры напротив неожиданно приоткрылась и оттуда высунулась голова соседа.
 - А кого это ты тащишь? - спросил он, с подозрением осматривая тело.
 - А это бабушка сознание потеряла на улице и упала, - не моргнув глазом соврал Алеша, воспользовавшись тем, что лицо у Матрены Ивановны было обезображено до неузнаваемости.
 Распрощавшись с любопытным соседом, Алеша затащил труп в квартиру и, закинув его на кровать рядом с бабушкой, вновь взялся за остро отточенный нож.
 Сосед, однако же, усомнился в правдоподобности Алешиного объяснения. Всю свою долгую жизнь он проработал в органах ГПУ-НКВД-КГБ, и сейчас, уже будучи на пенсии, он продолжал всех и каждого подозревать в самых различных преступлениях и заговорах. Вот и теперь, увиденная им на лестничной площадке сцена прокручивалась в его голове, вызывая массу подозрений. Главным доводом лжи Алеши он считал то, что Лилия Абрамовна никогда не носила нижнего белья такого шикарного фасона. И к тому же, почему она вообще была в таком виде?!! Вывод, как говорится, напрашивается сам: Алеша нападал на улице на женщин, оглушал их тупым (?) предметом и тащил в бабушкину квартиру, раздевая прямо по пути! Значит, этот самый Алеша, с виду такой милый и опрятный мальчик и есть тот самый сексуальный маньяк-потрошитель, который вот уже в течение трех лет терроризировал любимый город и его окрестности! Да, я всегда считал, что внешность обманчива, - подумал сосед и, напевая "Наша служба и опасна и трудна", направился к телефону.
 - Алле? ‘Енерал Пилипенко? Эт Юрий Поликарпович... Здрасьте. У меня к вам дельце... По поводу маньяка... Что?.. Что значит задолбал?.. А, не задолбал, а зае!.. Эт как же я вас, извиняюсь за выражение, зае?.. Неправда, о маньяке я вам сообщаю не в сотый раз, а лишь в сорок девятый! У меня все точно! Как в аптеке. Так вы проверите мой сигнал?.. Здесь, в моем доме, напротив квартира... Нет, я не свожу счеты с соседями...

 Неожиданно Шахерезада Михайловна умолкла и повернула голову в сторону окна.
 - Что заткнулась, старая ведьма?!! - Акоб подскочил к старушке и приставил к ее горлу кинжал.
 - Светает, - спокойно ответила Шахерезада Михайловна. – Продолжение этой суперинтересной рассказки слушайте завтра в то же время на той же волне.
 Последние слова она произнесла уже в полудреме, сворачиваясь в кресле калачиком. Через минуту комната наполнилась звуками ее богатырского храпа. Внуки, зная, как крепко бабка спит, не стали ее будить. Но надо ведь и в школу идти, а она в это время может проснуться и в ментовку сбегать, чтобы бесстыдно заложить родных внуков. Но не убивать же ее сейчас, в самом деле, когда так хочется знать, что же было дальше с мальчиком Алешей. По недолгом рассуждении, братья порешили спрятать бабку под замок в старый-престарый сундук, предварительно просверлив в нем дырочки для свежего, так сказать, дыхания.
В школе в этот день они были еще более невнимательными, чем обычно, все время вспоминая мальчика Алешу и думая о том, чем же вся эта история закончится. Кое-как отсидев уроки, братья отправились домой. Украв у соседей на общей коммунальной кухне пару котлет, буханку хлеба и кастрюлю манной каши, они удалились в бабушкину комнатенку. Перекусив, Акоб и Макоб открыли сундук и вытащили бабушку на свет Божий.
- Батюшки святы! - воскликнула старушка, оглядываясь по сторонам. – А я-то уж, дура старая, думала - похоронили меня живьем!
- Хватит болтать, бабка! - грубо оборвал ее старший внучек. – Вот хлеб и каша, жуй побыстрее!
  - Хлеб да каша - пища наша, - довольно сказала старушка. – Какие все-таки заботливые у меня внуки. Не забыли о том, что бабушка кушать хочет. Утешение старости!
 Бабушка потрепала младшенького по кудрявой голове. Но старший вновь строго приказал молча пережевывать пищу и не отвлекаться.
 Как только бабушка докушала свой аскетический ужин, братья сразу же потребовали продолжения рассказки, не дав ей даже поковыряться зубочисткой во вставной челюсти.

Итак, мои дорогие внуки, Алеша уже полностью отрезал бабушке руки, и приступил к ее ногам, как вдруг взгляд его упал на Матрену Ивановну и он вспомнил, что второпях забыл в подъезде ее французское платье. Эту улику немедленно надо было уничтожить. Алеша выскочил в коридор и быстро побежал вниз по лестнице. Сосед, бдительно стоявший на страже у дверного глазка, решил, что сама судьба посылает ему такой случай, и воспользовался им, чтобы проникнуть в квартиру Алешиной бабушки и лишний раз убедиться в истинности дедуктивного метода. Заскочив туда, он прямо-таки пришел в восторг оттого, что его подозрения получили столь веские доказательства. Застыв на месте, он пришел в себя лишь только, когда уже вернувшийся Алеша открывал входную дверь. Сосед мгновенно нырнул под кровать.
 Алеша не стал медлить, и так уже было потеряно столько драгоценного времени. Он ускорил темпы работы, отчего весь перемазался в бабушкиной крови и теперь уж точно стал похож на мясника, разве что без фартука. Отрезав бабушке ноги, Алеша задумался: как же быть с туловищем - его-то так просто ножом не разрезать! Тут струмент нужен, а не зубочистка. Алеша отбросил нож и пошел к кладовке, где давно уже покойный дедушка держал слесарные инструменты. Немного там порывшись, Алеша выбрал пилу. Хоть и не бензо-, но все же лучше, чем нож. "А разделывать мясо не такое уж и страшное дело, как может показаться на первый раз, - размышлял за работой Алеша. - Это только поначалу кажется отвратительным, а сейчас мне это даже нравится. Может все-таки мясником стать?..". И он снова стал рассуждать: на кого же пойти учиться?
 Вдруг кто-то позвонил в дверь. Погруженный в размышления о своем будущем, Алеша услышал звонок только лишь, когда он раздался во второй раз. Он застыл и решил немного посидеть тихо, надеясь, что пришедший, видя, что никого нет дома, повернется и уйдет восвояси. Но звонок раздался и в третий раз, и в четвертый, и в пятый. Когда он зазвенел в шестой раз, Алеша, крайне раздраженный, снял свою перепачканную в крови рубаху и пошел открывать.
 На пороге стояла соседка с верхнего этажа Электра Марксеновна, солидная дама лет сорока пяти.
 - Здравствуй, Алеша, - произнесла она, похотливо улыбаясь и тыча ему под нос, как раз приходящиеся ему на уровень лица, огромные груди, похожие на два добрых арбуза.
 - Здравствуйте, Электра Марксеновна, - стараясь быть вежливым, ответил Алеша.
 - Ну что ты, Алеша! - воскликнула она. - Какая же я тебе Марксеновна?! Зови меня просто Элей.
 Алеша молчал, по-прежнему стараясь сохранять спокойствие, хотя раздражение так и кипело в нем. Видя, что он не очень-то торопиться впускать ее, Электра Марксеновна, работая грудью, как ковшом бульдозера, затолкала его в квартиру.
 - А где бабушка? - спросила она с каким-то странным блеском в глазах.
 - Бабушка отсутствует по очень уважительной причине. А что вам, собственно, нужно?
 - Да вот соли зашла взять.
 Тут она увидела на Алешиных руках кровь.
 - Ой! А что это у тебя кровь на руках? - ужаснулась она.
 - Да так, порезался.
 - А где? - ее руки тут же начали ощупывать Алешино тело.
 - Электра Марксеновна!!.. - только и нашел что произнести сдавленным голосом Алеша.
 - Ты можешь звать меня просто Элей, - сказала Электра Марксеновна, не прекращая искать порез на Алешином теле. - Ведь мы с тобой почти ровесники.
 И тут у Алеши сдали нервы. Поддавшись припадку благородной ярости, он схватил первый попавшийся под руку предмет (а именно - табурет) и опустил его на голову Электре Марксеновне. Она тут же вырубилась и всей своей огромной массой рухнула на пол к его ногам. Разозленный до крайности, Алеша втащил ее грузное тело в комнату, которую теперь с полным правом можно было назвать разделочным цехом.
 - Да если так и дальше дело пойдет, то я и до утра не справлюсь! – с досадой воскликнул Алеша и взглянул на часы. Уже два часа без мороженого!
Алеша ощущал в своем организме симптомы мороженового, если можно так выразиться, голодания. Через час, без сомнения, начнется ломка. Надо поторопиться.
 Алеша побежал к кладовке, порылся там еще, и достал старый и ржавый, но зато очень увесистый топор. Вернувшись в комнату, Алеша взмахнул топором и с первого же удара оттяпал бабушке голову. "Вот это дело, - довольно подумал Алеша. – Так-то я за час управлюсь!" И действительно, разделка туш... извиняюсь, - тел пошла гораздо быстрее. Расчленив, наконец, бабушкино тело, Алеша закинул на кровать тело Матрены Ивановны и также начал долбить его топором. Весь в крови, вытирая со лба трудовой пот, заливающий его юное лицо, Алеша раз за разом взмахивал над кроватью своим кровавым орудием. Трещали кости, стояло невыносимое зловоние выпотрошенных внутренностей, по всей комнате валялись куски сырого красного мяса.
Неожиданно деревянная кровать проломилась под очередным ударом Алеши и топор прошел сквозь нее. Под кроватью кто-то застонал. "Это еще там кто?" - юный мясник изумленно заглянул под обломки и обнаружил там неизвестно откуда взявшегося мертвого соседа. Алеша подивился такому паранормальному явлению, но отвлекаться было некогда, и он вновь взялся за топор.
 Дорубив Матрену Ивановну и расправившись с могучим грузным телом Электры Марксеновны, Алеша приступил к не в меру любопытному соседу, как вдруг опять раздался ненавистный звонок в дверь. Алеша, подавляя тошноту и головокружение (уже начиналась ломка), прошлепал по лужам крови к двери и открыл ее. Сквозь застилающий глаза туман Алеша с трудом разглядел в полутьме коридора соседа с нижнего этажа.
 - Алеша, с тобой все в порядке? - опешил сосед при виде взмокшего, с отсутствующим взглядом мальчика, всего перемазанного в чем-то красном. - Вы что, ремонт затеяли? - спросил он вновь ничего не отвечающего Алешу, раскачивающегося, словно сомнамбула. - Так вот, - после небольшой паузы, так и не дождавшись ответа, продолжил сосед, - ежели вы ремонт затеяли, то может вам будет интересно знать, что у меня с потолка течет краска, и как бы вам не пришлось делать ремонт и в моей квартире!
 Последнюю фразу сосед закончил на повышенных тонах. Однако, эмоциональность соседа не произвела на флегматично настроенного Алешу ни малейшего впечатления. Он по-прежнему стоял, слегка покачиваясь, тупо вперив взгляд в соседа.
 - Может, ты объяснишь мне что в этой квартире происходит?!! – уже не скрывая своего раздражения, закричал сосед.
 - А вы... заходите...- наконец произнес Алеша, с трудом ворочая языком, - сами... увидите.
 Разозленный сосед, не вытерев ног (!), тут же ворвался в квартиру и решительным шагом направился прямо к эпицентру загрязнения своей драгоценной жилплощади. Но едва лишь он переступил порог разделочного цеха, как вся его решительность мгновенно улетучилась. Он впал в немое оцепенение, в ужасе разглядывая валяющиеся на полу куски мяса, переломанные кости, разбросанные повсюду внутренности и одну сплошную лужу крови, простирающуюся от стены до стены. Созерцание этого жуткого зрелища было прервано ударом топора по голове.
 К этому времени у Алеши в голове была такая муть, что он даже не стал сетовать на сверхурочные. Он лишь тупо махал топором, и только одна мысль навязчиво гудела в его разгоряченном мозгу: НАДО СРОЧНО ВСЕ ЭТО УБРАТЬ! И он махал и махал топором, не чувствуя ни усталости, ни чего бы то ни было еще. Даже ломка как-то притупилась.
 Наконец, Алеша справился со всей работой и уже стал помаленьку избавляться от улик, спуская их в унитаз. Но тут началось нечто невообразимое. Закрывая за соседом дверь, Алеша в контуженном состоянии сломал замок на двери и в квартиру стали заходить все кому не лень - то телемастер, то отряд бойскаутов, то свидетели Иеговы, то из ЖЭКа, то гости приперлись! Всех их, конечно, как свидетелей пришлось убрать. Хотя, кто пострадавший, кто свидетель, понять было трудно.
 Около суток рубил мясо Алеша, пока не расчленил всех до единого. К этому времени он уже почти полностью находился в состоянии прострации. И только он начал таскать куски мяса к унитазу, как тут входная дверь с грохотом слетела с петель, и на пороге разделочного цеха появилась милиция во главе с генералом Пилипенко. Бравый милиционер так и не поверил звонку старого стукача, но, пребывая всю ночь на дружеской party, до того нажрался, что решил немножко пошалить, попугав законопослушных граждан, а в случае чего списать все на Юрия Поликарповича. Так вот, благодаря тому, что моя милиция не бережет меня, а токмо прикалывается, и помали Алешку-мясника.
 По причине евонного малолетства, вышки ему не дали, но посадили, и надолго. На зоне место ему выделили возле параши, все кому ни лень чмыряли лоха и имели противоестественными способами. И не поделаешь ничаво - мужики на зоне покрупнее бабушки будут, вмиг рога пообламывают. Попытался Алеша поначалу ерепениться, так его отдубасили, сунули рылом в парашу и сделали еще много чего такого, что не при внуках сказано будет. А всех жертв Алешинных схоронили в общей братской могиле, поскольку, где чья рука, нога али еще чаво разобрать было совершенно невозможно. Выиграли от всей этой истории, как и водится, только власть предержащие - генералу Пилипенко нацепили очередную железку на грудь за поимку особо опасного маньяка, давно уже истреблявшего мирное население. А надо сказать, что Алеша вовсе и не был тем маньяком. Дело, на котором его поймали, было у него первым и последним.
 А мораль сей рассказки такова: довольствуйся малым, тем, что у тебя
есть, не раззявай хлебало на чужое добро, а то плохо закончишь. А главное, помни, что корень всякого зла есть неуважение к бабушке. Люби бабушку и береги – она самое дорогое, что есть у тебя.

Шахерезада Михайловна умолкла. Некоторое время внуки сидели молча, обдумывая рассказанную бабушкой историю. Наконец, младший со вздохом произнес:
- Какая печальная история!
- Печальная?!! - изумилась старушка. - Ха! Если ты говоришь, что эта развеселейшая из всех известных мне рассказок печальная, значит ты просто никогда не слышал суперпечальную рассказку про мальчика Гену! – воскликнула Шахерезада Михайловна, и воскликнула как раз вовремя, потому как Акоб, полагая, что теперь оставлять бабушку в живых уже нет никакого смысла, подошел к ней сзади и занес над ее седой головой сверкающий кинжал. Но как только бабушка произнесла вышеозначенные слова, переменил свои намерения и, приставив клинок к ее горлу, грозно прорычал:
- Ты немедленно расскажешь ее или умрешь!