Искушение Маврикия

«Рабынь привезли!»
Разносится по побережью звонкий голос глашатая, размазывая жару по потным лицам, отражаясь от окон домов, от тяжелых дверей, от панцирей городских стражей. Отражается – и вновь возвращается на пристань, скользя по волнам навстречу входящему в гавань тридцативесельному «Аргусу». Мощен корабль, неприступен как крепость, темен от штормовых волн, потрепавших его за неполных два десятка лет, что бороздит он морские просторы.
«Золото привезли!»
На носу, возвышаясь, подобно лишней мачте, стоит, расставив широко ноги, сам Маврикий Зубоскал – пират и дебошир, каких мало. Но остров встречает его радостно. Маврикий – это всегда полные кабаки, дармовая выпивка, а иногда и раздача ценных подарков. Щедр пират, когда возвращается со знатной добычей. И по лицу его видно, что недаром исчез он на целый год. А где был все это время – одному Посейдону ведомо. Вываливаются на причал торговцы со своим товаром: никогда Маврикий не скупится и не торгуется. Разборчив пират, но коли вещь стоящая – купит, глазом не моргнув. А ему что: небось, в трюме мешки с золотом лежат. Серьга в ухе не абы какая, железная. Металл дорогой, редкий.
«Подарки привезли басилею на зависть!»
Не стесняясь, вопит глашатай. Что Маврикию здешний басилей, правитель и властитель судеб! Тоже зависит он от пиратских набегов, и закрывает глаза на то, что ведут они себя как хозяева. А иначе не будет струится в казну тоненький ручеек золота, греющий басилееву душу. Опять же, с каждого набега Маврикий ему наложницу отдает поразвлечься. А в женщинах пират толк знает. Полгода назад подарил Аккою-купцу девицу такой красоты и умений, что Никомос, первый силач острова, только зубами скрипел от зависти.
Девица, впрочем, оказалась покладистой и сговорчивой. Не дешевой, конечно: пришлось Никомосу покопаться в своих кладовых в поисках достойного подарка, чтоб и ему она втайне от всех внимание уделила. Но какая там тайна на острове, где все у всех на виду! Теперь хоть и рабыня, а ведет себя как хозяйка: разгуливает по дому Никомоса вся в золотых украшениях. А поздним летом, когда воздух становится тягуч, словно мед, и каждый звук от одного конца острова в другой разносится легко, словно стремительный Гермес направляет его своим жезлом, долго не могут уснуть почтенные жители острова, ибо несутся из окон дома Никомоса такие сладострастные вопли, что впору восковые затычки в уши вставлять по примеру гребцов Одиссея.
«Аргус» в порту!»
Осип глашатай, надорвал звонкий голос, не кричит уже, а каркает. А на пристани народу – глазом не окинуть. Улыбаются мужчины, кокетливо прихорашиваются женщины, рвутся вперед любопытные дети, расталкивая толпу, жадно шаря глазами по палубе: кто здесь Маврикий-пират?
А он, улыбнувшись широко, делает жест рукой – и прямо с борта корабля несутся в толпу драгоценные камни и золотые монеты. Ревет восторженная толпа, несутся с берега приветствия, а Маврикий с ленцой кивает своим матросам, и они начинают прыгать на землю, тут же расстилая ковры и выкладывая на них товар. Походи, народ, не скупись!
Особенно нетерпеливые уже протиснулись поближе к пиратам. А те, кто помудрее, в сторонке стоят, ухмыляются в бороды. Знают, что самое интересное Маврикий под конец приберегает.
И начинается торг… Летят со всех сторон слова – кто больше предложит за сокровища пирата. А Маврикий умеет удивить: тут тебе и тончайшая ткань, и тяжелые браслеты изумительной работы, и легкие прочные сандалии. Для каждого товар найдется: и для купца, и для ремесленника.
Поднимает Маврикий руку и чешет кончик носа. Простой жест такой, незатейливый. Но те, кто часто приходит сюда, он знаком – сейчас Маврикий будет представлять товар особый. За него торговаться надо, денег не жалея…
На палубу корабля выходит невольница. И где только Маврикий таких находит: длинноногих, стройных, груди – что два арбуза с огорода Затия-торговца. В глазах оленьих застыли страх и покорность. Смотрит, не отрываясь на толпу и уже в голове прикидывает, кто глаз на нее положил и кому улыбнуться можно. Не толстяку тому отдувающемуся – это уж точно. И не тому бородачу с маленькими злыми глазками. Такие люди – известное дело – власть любят и требуют разных изысков в постели.
А девчонка-то совсем молода! Маврикий, видя жадность в глазах толпы, щелкает пальцами, и его помощник сдергивает с невольницы тунику, чтобы все могли полюбоваться ее прелестями. Вздох восхищения пронесся по толпе. Таких красоток поискать. Груди полные, крепкие, бедра крутые, ноги сильные: разводить их в стороны – наслаждение для мужика.
Не спешит Маврикий назвать цену, стоит, ухмыляется в бороду. Ждет, когда напряжение раскалится. И вот когда уже ропот начинается, поднимает он вверх руку, сжатую в кулак, медлит мгновение – и выбрасывает все пять пальцев.
Охнула толпа. Всем знакомы мерки Маврикия. Стоимость пяти быков просит он за наложницу.
– Семь! – Несется голос сзади. Это Манас-кузнец. Богат и силен. За то, чтоб колесницу подправить, требует много золота, зато и на совесть работает.
– Восемь! – Подхватывает Ирий-ростовщик. Перешептывается народ победнее, с завистью смотрит на местных богатеев. Кому восемь быков за наложницу отдать не жалко, а кому и на одного денег не наскрести.
Никто не перебьет цену Ирия. Маврикий подталкивает наложницу вперед, и она идет навстречу своему новому господину. А он уже плотоядно ухмыляется, представляя как всю ночь будет вертеть ее под собой, пока сладкая дрожь не пробежит по всему телу, вгоняя мужское семя в открытые створки ее запретного плода.
А Маврикий тем временем новую рабыню на палубу выводит. Белокожую, чернобровую, сразу видно, что кровей она благородных, пусть и не такая красавица, что первая. Но пирату известно, что тщеславие человеческое пределов не знает. Кто знает, с какого корабля снял ее Маврикий? Возможно, что и вправду она жена или дочь кого-то из сильных мира сего. Тогда выкуп за нее потребовать можно. Но сперва поразвлечься, само собой.
Выходят на палубу пленницы Маврикия одна за другой. На любой вкус и на любой кошелек. Хромой Архидем, на которого без страха-то не взглянешь, и тот ушел со своей красоткой. Всем хороша девка, только руки левой нет – видать пираты во время абордажа перестарались. Ну, так Архидему не кухарка нужна. А поскольку товар бракованный, то и стоит он не в пример меньше.
Еще день стоит "Аргус" в порту. Еще день Маврикий будет предлагать жителям острова самые необычные украшения и самых красивых наложниц.
Солнце уже начинает садиться, когда пират поднимает руки вверх и трижды громко хлопает в ладоши. Это значит, что торг на сегодня окончен. Толпа начинает разбредаться. Матросы собирают в сундуки разложенный на земле товар. Но не уходит с палубы Маврикий. И не уходят с причала самые искушенные торговцы. Потому что именно сейчас Маврикий покажет им главный товар завтрашнего дня.
Так было всегда. В прошлом году он вынес на палубу огромный изумруд. И заходящее солнце тысячами огней отразилось в его гранях. В позапрошлом году Маврикий выкатил бочку доброго вина, одной капли которого хватало, чтоб голова закружилась и перед глазами начинали появляться прекрасные девы, бесстыдные в своей наготе и алчные до любви.
Что преподнесет Маврикий сегодня? За какой товар завтра начнут соперничать самые тугие кошельки острова? Молчит Маврикий, ухмыляется в бороду. Он мастерски испытывает терпение местных богачей. Вон подпирает стенку незаметный малый. Это посланец самого басилея. А в сторонке от него сидит на земле старый дед с хитрыми глазами. То наставник басилеевского брата. А мальчишка, наголо выбритый – посланник судьи.
Сами властители на пристань не приходят. Им негоже показываться на глаза народу в такое время. Посланники доложат о дорогих товарах, а то и сами что купят.
Маврикий молчит. Молчат и терпеливые покупатели. Но наконец он кивает – и на палубу выводят обнаженную смуглую невольницу. Восхищенный вздох проносится по берегу. Природа сыграла злую шутку или мать невольницы встретилась с чужеземцем – неведомо. Но по смуглым плечам девушки рассыпаны волосы медового цвета.
Невольница не просто красива. Она обворожительна. Ее тугие крупные груди с пятнами сосков колышутся при каждом шаге. Ее плоский живот едва заметно поднимается при каждом вздохе. Ее глаза смотрят покорно, но в их глубине заметен тот огонь, что может стать и причиной страсти, и причиной гибели.
Рядом с гигантом Маврикием невольница смотрится совсем как ребенок. Росту в ней – чуть больше трех пекисов. Но тело удивительно пропорционально. Такими высекают из мрамора богинь. Такие смертные соблазняли самого Зевса.
Сладострастный стон слышен из темного угла. Мальчишка, посланник судьи, не выдержал сладкой истомы и изверг семя прямо на хитон. Ухмыльнулись мужчины. Парень-то еще и во взрослые не подстрижен, а туда же – к Маврикию на торг собрался! Впрочем, глядя на то, как стоит басилеевский гонец, видно, что он тоже возбудился.
Маврикий поворачивает невольницу то одним боком, то другим, чтобы покупатели посмотрели на нее как следует, полюбовались каждым изгибом дивного смуглого тела. Хороша девица, хороша! И по тому, как долго Маврикий на палубе ее держит, понятно, что цену запросит за нее высокую.
Жаркий месяц гекатомбеон высушил губы пленницы. Быстрым движением юркого розового язычка она облизывает их. И в одном этом движении больше страсти и желания, чем в развратном танце Гастии, торгующей своим телом каждый день на городском рынке.
Дождавшись, когда терпение ожидающих на причале накалится до предела, Маврикий протягивает перед собой открытую ладонь. Единым вздохом отвечают ему мужские рты. И этот знак им известен. Пленница воистину редчайший товар. Она – девственница. Уберег ее Маврикий и от головорезов своих, и от своей похоти.
Кивает пират – и пленницу уводят. А вслед за ней, подождав немного, уходит и сам Маврикий. Закончен показ товара. А значит, гонцам пора возвращаться в дома к своим хозяевам. Пусть посидят богатеи, посчитают свои сбережения. Ведь цену завтра заломит пират такую, что далеко не каждый позволит себе раскошелиться.
Расходятся с пристани последние покупатели. Ночная мгла окутывает город. На носу корабля зажигается факел. И в отсветах пламени видно, как крадучись, по палубе передвигается огромная фигура.
Маврикий.
Куда так бесшумно движется он, словно вор, по своему кораблю?
У дверей одной из кают он останавливается, шумно вздыхает и долго возится с тяжелым засовом. Видимо, корабельная комната предназначена для пленников особого сорта: обычно морские разбойники всех в трюм кидают.
Часовой, что сидит возле факела, зашевелился – и замер Маврикий. Но нет: напрасно его волнение, страж спит. Маврикий ухмыляется: недаром крепким вином сегодня поил своих пиратов от души.
Он отпирает дверь. На полу комнаты лежит медоволосая рабыня. Маврикий тяжело дышит. Его руки сжимаются и разжимаются, словно он уже играет с полной грудью пленницы.
Она открывает глаза. Проснулась. Маврикий улыбается ей, но как-то робко. Это не обычный оскал пирата, уверенного во власти над своим пленником. Ее губы раскрываются и словно легкое дыхание срывается с них едва слышный шепот.
Маврикий качает головой. Он не понимает ее. Он, знающий три десятка различных языков и наречий, умеющий легко понять любого матроса, бороздящего эти моря… Увы – язык рабыни для него остается загадкой.
Она плавно поднимается к нему и делает шаг навстречу, одновременно сбрасывая с себя одеяло. Обнаженная, она стоит перед ним и пристально смотрит в глаза. Потом снова опускается на пол и манит его рукой.
– Я не могу… – Едва слышно бормочет Маврикий. – Не могу… Это все моя жадность. Я обещал им девственницу, а слово мое сильней, чем все ветры Эола…
Уже не отдавая себе отчет, он опускается рядом с ней и начинает гладить ее волосы, руки, грудь…
Она привыкла. Уже не первую ночь Маврикий приходит к ней и говорит на незнакомом языке. Что хочет этот угрюмый великан? Ее тела? Но она лежит распростертая перед ним и готова доставить любое наслаждение пирату, лишь бы только он не отдал ее на растерзание своим матросам. Ведь она видит, какими глазами провожают ее. И она помнит того гребца, который не выдержал испытания похотью и ворвался к ней в каюту. На ее крик прибежал Маврикий и одним ударом кулака убил несчастного сластолюбца.
Маврикий весь дрожит. Она нежно улыбается ему и касается рукой его набедренной повязки.
Когда-то, – кажется, что давным-давно, а на самом деле всего год назад – старшая подруга научила ее многим секретам женского коварства. Тогда ей казалось, что эти ухищрения не понадобятся никогда. Но судьба распорядилась иначе.
Член Маврикия огромен. Сам пират удивленно взирает на нее. Она улыбается и показывая пальцем на себя говорит свое имя: «Аэль».
Маврикий качает головой. Он снова ничего не понял. Но сейчас это и не нужно. Аэль видит, как он мучается каждую ночь, но до сих пор не понимала причины этих метаний. Но сегодня, когда он вывел ее, нагую, на палубу, ей все стало ясно.
Аэль улыбается. Пират хочет получить за нее много слитков золота? Ну что ж, она может доказать ему, что стоит намного дороже.
Девушка наклоняется над его чреслами и нежно берет член в рот. Маврикий удивленно смотрит на нее: еще ни разу за свои тридцать пять лет пират не сталкивался с такой лаской. Он привык вторгаться между раздвинутых женских ног и спустя пару-тройку движений устало откидываться назад.
Аэль начинает медленно ласкать языком его пенис. А потом она обхватывает ротиком весь член пирата и начинает посасывать его, словно первую клубнику у себя на родине. Маврикий громко стонет. Он испытывает ни с чем не сравнимое наслаждение. Аэль отодвигается и хитро смотрит ему в глаза. Потом поворачивается спиной и изящно выгибает спину.
Маврикий озадачен. Девушка раздвигает ягодицы и показывает пальцем на свой анус. Пирату, несомненно, доводилось так развлекаться с девицами, но он представить себе не может, чтобы сама пленница добровольно предлагала ему эту утеху. Неуверенно он подходит к ней и начинает гладить ее спину.
Аэль оборачивается через плечо и тепло улыбается. Этого Маврикий не выдерживает – и через несколько мгновений маленькая каюта наполняется сладкими стонами мужчины и женщины.
…Маврикий страстно целуется со своей пленницей, кусает ее губы, сминает могучими руками хрупкое тело…
И в какой-то миг он понимает, что готов променять все – свое положение, свою власть, свою силу – на одно-единственное мгновение.
– Аэль, – хрипит он, раздвигая ее стройные ноги. – Аэль…

На следующее утро басилей острова застыл перед открытым окном. Тихо помянув дары Диониса, которыми вчера злоупотребил, он протер глаза. Перед ним расстилалась пустая пристань. Ни кораблей, ни покупателей…
– Акесий, Цербер тебя разорви! – Рявкнул он.
Испуганный раб высунулся из-за колонны.
– Акесий, что ты говорил мне про невольницу с волосами цвета меда?
– О благороднейший… – Лепечет раб.
– Скройся с глаз моих!
Раб, поклонившись, уходит. Но у самого порога оборачивается и всматривается зорким взглядом в морскую даль. Там, на горизонте, темнеет маленькая точка. Акесий сокрушенно качает головой. Что-то подсказывает ему: корабль Маврикия в последний раз появился в порту.
… А морские волны словно тоже прощаются с кораблем, нападая на песок и медленно уползая обратно, снова и снова шепча одно слово:
«Аррргуссс… Аррргусссс… Аррргусссс»


Примечание
Басилей (василевс) — в Древней Греции правитель небольшого поселения, глава племени или союза племён, избираемый или обладающий наследственной властью.
Пекис (локоть) – древнегреческая мера длины, 0,46 м
Гекатомбеон – середина июля - середина августа.

_________________
Опубликовано на сайте "Монокль" http://www.borovik.com/index.php?zh=16&st=17