Пьяный, злой, тупой

Обыкновенно я трезвый, добрый, умный человек — в этом состоянии я решаю свои текущие задачи.
Но иногда наступает момент, когда мне представляется страшным, стыдным или необдуманным совершение какого-то предстоящего поступка. А хочется уже скорее. Или надо.
Но по-прежнему кажется.
Как, наверное, большинство русских людей, я тяну до последнего. Будь я немец, я бы занёс невозможное в свой кляйнбюхер, в свой тагес-унд-вохенплан (10.00 — подвиг)… нун, унд арбайтен, арбайтен!
Но я русский, поэтому наступает последнее.
Перед этим уже успело случиться предпоследнее — я пришёл к осознанию. А что, осознал я, я ведь не трезвенник. Не добряк. В конце концов, не умник. Я же выпиваю с хорошими друзьями, злюсь на любимую женщину, туплю, когда меня въедливо экзаменуют… Ну, поехали!
Я, по ситуации, покупаю бутылку пива, делаю глупость перед начальством (а однажды попросил друга со мной подраться) или несколько ночей недосыпаю, и — р-раз!…
Когда я очухиваюсь, последнее уже закончилось, и наступило, словами математиков, трансфинитное. А поскольку я ещё и не математик, назовём наступившее, м-м-м… скажем, послеп…дечием. Нет, лучше так: зап…дечье.
И я вспоминаю то, что со мной происходило, и понимаю: не было оно ни страшным, ни стыдным, ни необдуманным. Просто — подвиг.
Тот самый, которому всегда есть место в жизни.