письмо

  Здравствуй, Ольга!

  Твое письмо взволновало меня! Живет же кто-то полной жизнью! Солит грибы, всякие там земляники, пьет водку, проживает три дня за один…  За-видую.
  Быстро пролетел август. В августе опять 31 день. Осталось десять дней лета. Не так уж и мало. И не много.
  Как жаль, что письма так долго идут. А ты пишешь черновики? Я обычно нет, и думаю, зря, потому что письма нужны не столько адресату, сколько себе.
  Я прочла замечательную Повесть о Сонечке Цветаевой. Тебе тоже надо обязательно прочесть. Эта книга попала ко мне случайно: мы решили сдать «толстые» журналы в библиотеку. Кроме них еще – книги о Ленине, о кройке и шитье и тому подобном. Попросили илонкиного мужа отвезти на машине. Илонка тоже собиралась избавиться от ненужных книг, ибо у них очень тесно. Я стала просматривать ее книги и забрала несколько, а она взяла старый модный журнал. Была там и Повесть о Сонечке, которую Антон прокомментировал как «Илонке она очень не понравилась», чего я не могу объяснить.
  Кстати говоря, они гостили у меня – остались после моего дня рождения  на несколько дней. Трое детей, конечно, весело, но когда днем их не уложить спать – это тяжело. К тому же, стояла жара, и сначала мой ребенок перегрелся, потом ее Алена.
  Еще меня регулярно навещают мама и брат. Андрей гулял по лесу и восхищался:
- Такая красота! Отщелкал пять кадров. Твоим фотоаппаратом.
- Моим? Пять кадров? В лесу?! Что ты снимал в лесу?!
- А ты БЫЛА в этом ЛЕСУ?! – с пафосом ответил мой брат.

   Почему я обычно не пишу черновиков: во-первых, их лень переписывать. Во-вторых, когда переписываешь, начинаешь все переделывать и получается другое письмо. В третьих, не только лень писать тоже самое, но как-то неудобно – как будто пересказываешь второй раз тому же человеку одну историю. А может, просто нужна привычка.
  Вообще, я хотела написать о лете. Вернее, как мы его тут проводим. Или проводили. Очень просто: магазин – речка – речка – магазин. Ни земляники, ни черники,  (которой, говорят, море), ни грибов, (которых, говорят, нет). Только встречи. Встречи с детьми, их мамами, бабушками, дедушками (редко), папами (тоже редко).
  Я вот думаю, как возникает враждебность? Стихийно, инстинктивно в двух людях? Или я сама проецирую и провоцирую ее? Это такие тонкие вещи – тоньше слов и улыбок. Я все более склоняюсь к мысли, что дело во мне, хотя не уверена. С этим трудно что-либо поделать, как и со всем в себе. Короче, одни мамы мне нравятся, а другие нет, и я им тоже, думаю. Дети же без разбору бросаются друг к другу, где только видят.

   Дядя Саша в этом году разрешил собирать опавшие яблоки. Я сварила варенье, оно забродило. Яблоки ранние, по моему – очень вкусные. Маме не нравятся, говорит – пресные.
   Недавно, на выходные, дядя Саша напился.  ( Пока не забыла, анекдот про дядю Сашу. Помнишь кучу песка в нашем загончике? В ней чудесно играют дети в этом году. Так вот. Этот песок Саша заказал в подпитии, думая, что заказывает САХАР. Такая история. Он об этом сначала никому не говорил. Я случайно узнала от дяди Леши уже этим летом. Я помню то утро, когда привезли песок. Трезвый дядя Саша озабоченно говорит: «Надо не пропустить машину» – и уходит. Потом он ходил уже несколько озадаченный, но не признавался, только соседи переговаривались: «Не знаешь, зачем Сашка песок привез?»)
  Так вот, дядя Саша, по обыкновению, напился. Смотрю, сидит во дворе за столом, лыка не вяжет. А уже вечер. Ну, думаю, закрою-ка я кухню на крюк, чтобы он, как в прошлый раз, не пошел спать в свою комнату, а пошел бы, как положено, в свой другой дом, отписанный по наследству бабкой. А то неприятно, думаю я, когда мимо твоей комнаты ходит пьяный мужик  (на что имеет полное право), да еще храпит через стену.
  И точно, – ложимся мы спать, – слышу, заходит с другой веранды, отпирает дверь и торк на кухню, а кухня на крюке. Я укладываю ребенка, и боюсь – вдруг начнет стучать? Не стучит –  деликатный человек, – устраивается спать на веранде. Август месяц, к вечеру здорово похолодало. На веранде нет стекол, вообще ничего нет, только кровать. «Ну, оправдываю себя я, он сам все время говорит – «на ночь закрывайтесь на крюк». Вот я и закрылась, и вообще, он может пойти спать к бабке». Короче, полночи я терзалась угрызениями совести, (я слышала, как часа в три он включал свет и искал что-нибудь теплое), в полпятого я встала, впустила кошку (жуткий холод, градусов семь), взяла ватное одеяло и пошла на веранду. Дядя Саша накрылся каким-то френчем с головой, сверху я положила одеяло.
  Всю оставшуюся ночь мне снились дурацкие сны и утром совестно было смотреть ему в глаза. Дядя Саша вечно угощает меня огурцами, кабачками и, вообще, такой хороший человек…
  Утром он был на удивление бодрый и ничего не сказал. Я тоже.

   А еще меня навещала Уля. Первый вечер мы провели очень хорошо: купили вина, приготовили салат. И проснулись с мыслью – зачем она здесь? Она быстро заскучала, погода испортилась. Ребенок, пользуясь благосклонностью, одолевал ее, унаследовав (или переняв) от меня «грубые ласки». Мы шутили и беседовали, но я чувствовала, что она тяготится.   Потом мы вместе поехали в город.
Еще, на мой день рожденья приезжал Паша, когда уже все уехали, остались только Илона с детьми. Привез вино и арбуз. Посидел и быстро уехал.

  Сейчас вспомнила: в цветаевской «Сонечке» меня зацепила мысль о том, что помочь можно только сильному, и одарить – только богатого. Мне кажется, я тоже догадывалась об этом, но не могла додумать. Я чувствую себя нищей и слабой…

  В позапрошлую ночь наша игрушечная овечка, прозванная «Ме-ме» за  способность голосить при нажатии, вдруг сошла с ума. Слышу сквозь сон: «Ме-ее-Ме-е» (три раза). Через какое-то время – опять. А потом – не переставая. «Ме-ме» спятил. Пришлось закрыть его на веранде под подушкой. С утра стал как новенький.
 
  Еще я познакомилась с девушкой – совсем молоденькой мамой. Ей двадцать лет, но можно дать и семнадцать. А сыну Сереже год и четыре. Он крупный, почти с Андрюшку,  хоть и младше на год, и упитанный. Она худенькая, высокая и рыжая. Когда мы первый раз шли вместе с реки (она живет, как оказалось, рядом с нами) и разговаривали, она неожиданно стала рассказывать о себе, своей семье такие вещи, что я подумала, что ей, наверное, тут очень одиноко, тем более видно, какая она застенчивая или скромная, не знаю. Теща - очень властная женщина, муж, наоборот, какой-то инфантильный. Ему двадцать девять, но до семьи, до ребенка еще не дорос. Его мать  считала ее необразованной (кулинарный техникум), была против их брака, и когда Аня забеременела, уговаривала избавиться от ребенка. Анин отец – алкоголик, страдающий белой горячкой, мама с ним разошлась. Есть у нее бабушка, и даже пра-бабушка, то есть Сереже пра-пра-бабушка, и младшая сестра.

  Еще, за мной «ухаживает» один, как я его про себя называю, «дедушка». Хотя, он в общем, не дедушка, у него дочке лет десять. Познакомились мы в магазине. Он спросил, кивнув на Андрюшку: «Братишка?» Я удивилась и говорю: «Да нет, сын». Типа комплимент. И предложил пива. Я отказалась без возмущения. При встрече: «Привет, сестренка!» «Привет!»

  Есть у нас знакомая мама Лена с сыном Жорой, ему год и девять. Встрече с ними мы всегда радуемся – и я и Андрей, который радуется любой встрече («Хочу к Жорику!», «Хочу к Даше!», «Хочу к Сереже!»). Они живут у реки и у ворот их дома часто устраиваются детские тусовки. Выносятся машинки, велосипеды и т.д. Лена очень симпатичная и хорошая.
(Она даже цыганке-попрошайке, которая «все знает, все-все расскажет», и от которой я поспешно отворачиваюсь, она смотрит ей в глаза, угощает своей длинной тонкой сигаретой, и говорит, улыбаясь:
- Не надо, баба Маня, мне ничего говорить. Я уж Вас знаю…
- Все, все знаю… – подхватывает та.
- Вот, держите зажигалку, баба Маня, а говорить ничего не надо.
- Хорошая ты. Удача тебе будет. Летчиком сын будет.
А у Жорика огромная шишка на лбу. Мы смеемся – уже летчик, с крыльца.
Вот какая она хорошая.)
  Она моя ровесница или чуть постарше. У них хороший папа, который редко к ним вырывается. По тому, как он смотрит на сына и общается с ним, видно, что он «дорос» до семьи и до ребенка. Еще у него хорошая машина.

  А недавно мне пришлось познакомиться с одной молодой мамашей, почти соседкой. Она все время хвасталась: « У него полно игрушек. Это какой-то ужас. Детская – восемнадцать метров – вся просто завалена игрушками. Приходиться даже выкидывать. И все такие дорогие, по восемьсот, по тысяче рублей…» И в таком духе. Мне кажется, я ей тоже не понравилась.

  Сегодня в магазине мы видели чудесную собаку – голден ретривер. Какие они замечательные! Я стояла в очереди, а Андрей бегал туда сюда и гладил собаку. Говорил: «Она теплая. Мягкая». «Пока, собака!» – когда уходили.
Вот я и добралась до сегодняшнего дня. Краткий летний обзор закончен. Можно, конечно его еще дополнять прошлыми и завтрашне-послезавтрашними подробностями, а можно оставить так.
  Рядом со стадионом, на котором мальчишки играют в футбол, а девочки смотрят, есть старая ржавая машина, вернее – остов. Андрюшка очень взволновался и все говорил, что ее надо починить и что найдется дядя, который починит «И руль. И кнопки. И колеса.»  Да, да, найдется дядя, и починит…
Все-таки мальчики отличаются от девочек. Разве будет девочка полчаса смотреть, как меняют колесо у трейлера?

 
Август 2002г.