иартовский вечер

34

обычный мартовский вечер, комната была просторная, но забитая до смерти всякой рух*****ю. Маленькая тусклая лампочка едва рассеивала полумрак. У стены стояло несколько стульев со сломанными ножками и продавленными сиденьями. На красном диване, продавленном почти до самого пола, старом и грязном, который, однако, среди прочего хлама выглядел наиболее респектабельным, лежали двое.
- Эх, Алексина, зазнобушка моя, - шептал один на ухо второму. -
На грудях – сосудистая пленка
Сказочка рассказанная – зря!
Песня желтоперого цыпленка.
Он живет в прогнившей голове
Жрет яички, что рождает мамка
Думает о мне и о тебе
Наши чувства для него – изнанка.
Я смотрю на мир в его глазах
Точечки разыскивают зерна
Мультики повисли на столбах
Это не конец еще, наверно…
 - Мышь! - вдруг истошно закричал, завизжал Алексина, полный, средних лет, с короткой стрижкой, гладко выбритыми ногами, чувственными губами и феноменальной задницей женщина. – Это она, та самая, которая вчера ночью к нам приходила!
Отголоски Алексинских воплей еще летали по комнате, а Магомедов мгновенно, словно и не был его член в жопе женщины-Алексиной, выскочил в центр комнаты и громко и внятно, почти без акцента заговорил:
- Устав «От внутренней Весны»! – мышь, словно парализованная, замерла на месте. Магомедов, подхватив ее за шкирку, продолжал выговаривать речитативом:
   -От ощущений потолка
Смотрю в окно, но вижу сны
Во мне протухшего желтка
Где я был дед, а ты был баба
И между нами, за столом
Сидела птица – кура-ряба
И клекотала нам сквозь сон:
«Не плачь, старик. Не ссы, старуха
Я мышке хвостик отрублю
Снесу и башню и яичко…»
Да *** с ним, с золотом, прощу! – голос Магомедова дрогнул. –
Прощу поганому фашисту
Что мышкин облик принимал…- в этот момент по телу мыши пробежала волна дрожи, зверек задергал хвостиком, и что-то запищал.
- Молчи, сука. – не меняя тембра и темпа речи, произнес Магомедов и продолжал:
- То, что отгрыз мое яичко
То, что страну мою ****
То, что сожрал гнилую репку
Что обосрал пол теремка
Что изъебал лисичку-целку
Отпидорасил колобка.
Но не прощу святых козляток, – в голосе Магомедова появились металлические вкрапления, слова с пустым гулким звоном падали у его ног.
- И мамку ихнюю – козу
Упрямых, тихих медвежаток
И Машу, девочку-слезу! (в данном контексте «слезу» – глагол единственного числа, настоящего времени) – лицо Магомедова исказила гримаса боли, он опустил голову на грудь женщины-Алексиной. Словно враз потеряв все силы, сжал руками виски, и в этот же миг струя терпкой горячей мочи Алексиной ударила ему в глаза, нос и горло, приводя в себя-к себе-в себя.
Я смотрю на свои ботинки.doc
- Ой, ****ь, что ж вы делаете-то! – вдруг завизжала, запричитала, закричала мышка на своем машинном языке. Не фашист я, не мышка! Зубов я. Петька! Петька-Петька – петушок! Петрушка!
- Не ****и,..\мягкое\моирис\вставить\00857543.jpg фашистское отродье! – глухо прошептал Магомедов, тем не менее, ослабляя железную хватку на тонком мышином горлышке.
- Правда-правда! – пищала мышь, жадно глотая воздух. – Я на спецзадании, сейчас все объясню!
Магомедов перехватил мышь за длинный хвостик, поднес поближе к лицу. Мышь пронзительно запищала ему в ухо:
     - Я иглу ищу. Не простую, конечно, а ту, которая в яйце хранится. В каком яйце – неизвестно.…Где я только не был, какие облики не принимал, сколько таблеток выжрал…- голос мышки задрожал, по острой мордочке покатились горошины слез. – Сознание расширял, эманации эти, эгрегоры… вот, видишь, досдвигался. В мышь превратился, а обратно – не могу. Кастанеда все этот. Мудак ****ый, говно! Пидорас сраный, брухо, *** ему в ухо! А задание – от него никуда не денешься. Это вызов. Тем более, цель то какая! ИГЛА волшебная! Вот, видишь, - Зубов стал лихорадочно перебирать лапками густую шерстку на брюшке, – шприц золотой есть… видишь, Муса, какой блестящий!
В передней лапке мышь держала миниатюрный золотой шприц. На его поршне можно было рассмотреть пятиконечную звездочку и девиз внутренних космонавтов, выполненный кириллицей: «****ь вас в рот, очко и душу!»
   - Вот видишь, - продолжала пищать мышь, – шприц есть, а иглы – ***! Нету иголочки, с****ил кто-то и в яйцо кому-то запрятал… а ИГЛА эта – голос Зубова сладострастно задрожал – не простая, сквозь нее пройдя, любая жидкость, вода там, или ссака, животного даже, в продукт превращается. В первосортный, неразбодяженный, чистый-чистый! Я ИГЛА ищу, понимаешь?! ИГЛА!!! – мышь уже не пищала, а орала на ставшего вдруг необычайно серьезным Магомедова.
- Ну, теперь-то понял, чурка черножопая? – устало пискнул Зуб. Пронзительные бусинки глаз в упор смотрели на Магомедова.
     Тот недоверчиво смотрел на мышь, не решаясь отпустить ее.
  - Если ты действительно Зубов, то должен знать пароль Внутренней Весны. – с трудом вспоминая мышиную речь, неумело пропищал Магомедов.
- Ой, да еб твою мать! – в писке мыши проскользнули   издевательские нотки – Конечно знаю!
- За «мать» ответишь по законам военного времени. – спокойно произнес Магомедов уже по человечачьи.
Мышь, поняв его, извиняюще махнула хвостиком.
    - Пароль, сука! – рявкнул Магомедов.
 Мышка, зажмурив глазки, запищала:
- Где же ты, моя желтая курочка
Где же ты, скорлупистая смерть…Отзыв?
     Магомедов усмехнулся, и нараспев произнес:
   - Слово снэг, словно лед, как Снэгурочка
Мнэ на всо надоэло сматрэт…
     По его щекам потекли крупные слезы, смешиваясь с мочой Алексиной.
     Он аккуратно посадил   Зубова на один из стоящих у стены стульев. Тот тут же стал приводить в порядок свою шерстку, смешно протирая мордашку передними лапками и облизывая ее розовым язычком.
- Саша! Гадость то какая, Петя вернулся! – Магомедов толкнул находящегося в прострации Алексину. Надо бы чаю поставить… Ну, здравствуй! Здравствуй, Петька, чертяка!
- Ты уж прости, что с яйцом твоим получилось так… - смущенно пропищал Зубов – Кто ж знал-то…
      - Да что ты, Петр! – возмущенно воскликнул Магомедов. - Да я! Да если надо, я и второе яйцо отдам, для дела ничего не жалко! Давай. Валяй! Отгрызай, на ***, прямо сейчас!
   Лежащий в отключке Алексина, открыл глаза, и даже не пытаясь замаскировать искрящую из них ненависть, посмотрел на Магомедова.
    - *** тоже отгрызи, Петя. Устала жопа моя… - прошептал она в кулак.
     - Заткнись, дырка! – замахнулся на нее Магомедов.
      Мышиная мордочка Зубова расплылась в улыбке.
- Муса, Сашенька! Вы как дети малые, ей богу! – успокаивающе запищал он. - А что касается второго яйца, то спасибо тебе, товарищ Магомедов, но помочь ты мне уже не сможешь.
- Ты что, сомневаешься, сука! – взревел тот, а рука уже нащупывала что-нибудь тяжелое. Кинуть, раздавить, расщепить эту ****ую мышку.
 - Отставить! – коротко вспискнул Зуб.- Слушай внимательно!
блуждающая страница.doc
Во второй, пока еще не доступной тебе заповеди устава «Внутренней Весны» сказано: «Искусственный Генератор Любви Абсолютной. (ИГЛА) представляет собой иглу около 3 см. длиной.
 ИГЛА изготовлен из чистого-быстрого золота и может применяться в комплектации с любыми, в том числе и одноразовыми шприцами (максимальный синергизм – при использовании шприца из одноименного материала). Возможное местонахождение ИГЛА – testiculus sinister. неизвестно кого (НК). При обнаружении НК, необходимо первоочередно проверить левое яичко. При отсутствии там ИГЛА необходимо незамедлительно приступить к поискам следующего НК. Тратить ресурсы, силы и препараты на поиски ИГЛА в правом яйце – бессмысленно, преступно и бесполезно».
- Понял, чурка с глазами? – устало закончил Зубов.
- Понял… - недовольно пробурчал тот.
   - Ну, ладно, Муса, за****елся я с тобой, пора и честь знать! – Зубов ловко соскочил со стула и засеменил в сторону малозаметной трещинки между мирами.
- Погоди, погоди, Зуб! А мне что сейчас делать? – с трудом скрывая обиду, закричал Магомедов. – Какие инструкции будут, начальник?
       Зубов на мгновение остановился, и посмотрел через плечо на Магомедова.
  - Это хорошо, что ты спросил, - медленно выговаривая человеческие слова, пропищал он. – Я уж думал, что кроме этой дырки, - он кинул презрительный взгляд на женщину-Алексину, – тебя ничего не интересует, только сказать я тебе ничего не могу, пока не
Δ 655яло.doc