Фрагмент

… И приснился Богдане сон.
Будто входит она в комнату, где темно и совершенно пусто. Только на том месте, где стояла детская кроватка – грубый деревянный табурет. На табурете – икона, перед которой горит свеча, едва рассеивая мрак. Богдана
опустилась на колени перед иконой, вглядываясь в изображение.
Лик Христа был суров, одна рука поднята.
- Господи, - прошептала Богдана, - помоги моему ребёнку, продли ему жизнь, подари здоровье. Почему он должен мучаться? Ведь он ни в чём не виноват!
Лицо Иисуса ожило, брови нахмурились. Он недовольно отвернулся, отрицательно качнув головой…
В ужасе Богдана проснулась. Сердце колотилось, холодный пот лился ручьями.
Через полчаса, задыхаясь и обмирая от страха за сына, она вбежала в больничную палату. Её четырёхлетний малыш, уже совсем обессилевший от болезни, пожиравшей его, лежал в кроватке. Над ним хлопотала медсестра, готовя капельницу:
- Давай ручку, сейчас мы иголочку вколем, освежим твою кровушку и всё будет хорошо.
Голос медсестры был нарочито-бодрым, но мелкая дрожь в руках выдавала волнение. Она нервничала и никак не могла попасть иглой в вену. Малыш повернул к ней бледное, обескровленное лицо:
- Ничего тётя Таня… Ты коли – я потерплю.
Этого Богдана выдержать не смогла. Она выскочила в коридор и, прислонившись спиной к холодной стене, тихо завыла.
Через несколько минут вышла и Таня: в глазах слёзы, губы трясутся.
- Он не просто хороший ребёнок. Он хороший человек.
Хлюпнула носом, вытерла слёзы и пошла в другую палату.
 
* * *

Вечером, когда матери маленьких пациентов стали расходиться по домам, Богдана на цыпочках вошла в палату и села рядом с сыном. Ребёнок лежал в полузабытьи. Богдана не отрывала от него глаз, прислушиваясь к еле уловимому дыханию. Как ни странно, ей мешала тишина. Эта зловещая тишина давила на неё, оглушала…
Вдруг малыш открыл глаза и едва слышно прошептал:
- Мама, пойдём… 
Богдана заметалась, не зная, что делать. Потом осторожно взяла его на руки, но ребёнок так застонал, что у неё сердце чуть не разорвалось от боли и жалости. Пришлось снова положить его на кровать.
- Мама, пой-дём… - повторил он.
- Куда, сынок? – спросила Богдана и наклонилась к его исхудавшему, прозрачному личику с огромными глазами, в которых уже поселилась смерть.
Собирая последние силы, он поднял вверх тонкую, как тростиночка, ручку:
- Ту-да-а…
Последний выдох был мучительно-долгим, с перерывами, как-будто маленькое тельце не хотело отпускать свою душу на свободу.Лицо сразу посерело и превратилось в мёртвую маску. Богдана приняла этот выдох и заледенела.
В соседних кроватках, мирно посапывая, спали ребятишки. Её сына среди них не было. Уже не было…

Она долго сидела, глядя на мёртвое тело своего ребёнка. Потом встала и медленно пошла к палате, где отдыхала дежурная. Шла как во сне, как зомби, не чувствуя под собой пола. Услышав, что отворилась дверь, медсестра вскочила:
- Что, что?!
- Мой мальчик умер, - сказала Богдана ровным спокойным голосом.

Вокруг захлопали двери, забегали врачи. Послышался голос:
- Скорее в реанимацию!
Реанимационное отделение находилось в соседнем корпусе. Богдана тщательно завернула тельце сына в одеяло и понесла его через больничный двор.
В реанимации врач заглянула в историю болезни, прочла диагноз и, вопросительно глядя на Богдану, сказала:
- Вы знаете, что при этом недуге всё бесполезно?
Богдана молча кивнула. Другие врачи в этот момент укладывали тело её сына на стол, подвязывали бинтом его расслабленную, слегка отвисшую нижнюю челюсть. Богдана не плакала. Она не могла плакать, а только молча, деревянно стояла и наблюдала за тем, что происходило рядом с ней.
- Вам надо выпить что-нибудь успокаивающее, - снова обратилась к ней врач, внимательно вглядываясь в её лицо, - давайте я вам валерьяночки…
- Не надо. Я спокойна… Я знала, что будет так.
Богдана говорила с трудом: язык не слушался, все мышцы словно разом ослабели. Было странное, плавающе-невесомое состояние.
- Я могу его забрать?
- Ну что вы, деточка, - удивлённо вскинула глаза врач, - это потом, когда все справочки оформим.
Богдана напряглась, стараясь сообразить, при чём тут справки, какие справки?
- Его положат в морг. Он будет лежать на льду. Ему будет холодно. – мысли как-будто рождались не в её мозге, а появлялись откуда-то извне, вонзаясь в него и причиняя боль, - Нет, он сказал, что идёт туда, значит…

Через два дня, увидев сына в гробу, она едва не потеряла сознание. На бело-ледяном лице ребёнка остался глубокий след от бинта, которым подвязывали
челюсть.
Шёл мелкий частый дождь. Небеса оплакивали вместе с матерью хорошего
ребёнка и хорошего человека.