Желтый аквариум

Ей снилась змея. Омерзительно тонкая вертлявая тварь скользила по стенкам аквариума. Аквариум принадлежал ей, сорокалетней диетичной стерве.  Змея насмешливо шипела, уговаривая Машеньку её накормить. На полу копошились безликие крысы. Машеньке ничего не стоило бросить одну твари и выкинуть злосчастный аквариум из головы. Но стерву разрывало от омерзения и грызущего ужаса. Она ненавидела змею, но должна была её накормить. Тварь не сдохла бы от голода ни при каких обстоятельствах, но накормить её нужно было просто, чтобы она оставила Машеньку в покое. Дело, с которым нужно покончить, подумала диетичная стерва во сне. И вытащила из кармана дорогих брюк вареное яйцо. Отломила от него маленький кусок и рывком швырнула змее. Тварь с оглушающим шипение набросилась на белок, а после довольно облизалась длинным раздвоенным языком. Ей и не нужны были те крысы, она с самого начала знала про припасенный белок.
Машенька долго внимательно смотрела на выкрашенный в желтый потолок. Её психиатр.… Нет, её муж сказал, что желтый – цвет солнца и хорошего настроения. А психиатр сказал, что желтый – цвет безумия. Машенька была однажды в психиатрической лечебнице. Стены там были белоснежны, как наряд для первого причастия, но если бы вы сказали об этом пациентам, вас бы однозначно признали невменяемым. Стены желтые. Нет, стены обалденно желтого цвета, как яичный желток, только еще желтее. И они кружатся каруселью, где всегда есть место и для тебя. Не хочешь? Ну ладно. Захочешь – приходи, карусель всегда тут.
Уже месяц она не ела. Еще она бросила курить и пить кофе. Иногда жевала яблоки и морщилась от отвращения – кислота фруктов, кислота кефира, мерзкая кислота неба, разговоров, мыслей. Когда ей неожиданно исполнилось сорок, она поняла, что все это и не думает заканчиваться, и разревелась. Муж посчитал, что у нее возрастной кризис и стал носить глупые какие-то цветы – тюльпаны, нарциссы, совершенно аморальные розы. Она кричала на него и все чаще плакала. Кричала она и на других, но больше на мужа. Однажды он поцеловал её и ушел. Машенька поняла, что он не вернется. Так оно и было. Хотя нет, конечно же он вернулся и даже принес гвоздики. Но целых два часа Машенька думала, что его больше нет. Его нет рядом, нет, никогда не было и не будет. Как легко стираются лица, когда теряют объем!
Она привычно потянулась за сигаретой и вспомнила, что больше не курит. Спустила ноги с кровати и нащупала ледяную поверхность пола. Ей не хотелось вставать, но это было зачем-то нужно и она гладила босыми ступнями холод линолеума. Помыла голову, накрасилась и стала ждать. Она делала это каждое утро, когда оставалась одна. Что-то произойдет, не может не произойти, а если так, то все знают, что Машенька к этому готова. И двадцать четыре минуты каждого дня отдавались ожиданию. Двадцать четыре часа отдавались, но только утром, лишь утром это могло произойти.  Зазвонил телефон и скрипучий мамин голос стал интересоваться здоровьем, Машенька не отвечала, мама рассказывала о своих камнях в почках и бессоннице и что ей приснился кошмар, что она очень за неё, Машеньку волнуется, а та похоже и думать забыла о матери. Машенька долго думала, кто бы это мог ей звонить. Машенька не стала брать трубку.
Она быстро оделась и посмотрела в зеркало. Безжалостная поверхность, оно всегда кричало безнадежностью. Она была красива. Она была молода. Даже это не уходило.  Сейчас она выйдет и попадет под машину и лицо её будет обезображено сеткой шрамов. Её бросит муж и при виде уродства отвернется вся семья.
Она вышла из дома и зашагала по мокрой ноябрьской улице. Конечно, на дворе стоял жаркий август. Она месила грязь своими безобразно чистыми изящными туфлями-лодочками. Прохожие не замечали её и сбивали с ног, а когда видели были так ласковы, что она кричала от боли за их беспросветную глупость и доброту. А они все больше и больше её жалели и любили. Машенька бежала и бежала, стараясь представить себе песчаные улицы пустыни. И она несется по ним в своих туфлях-лодочках, не встречая даже собственной тени. А пустыне все равно. Пустыня даже не знает, что есть на свете Машенька. Значит её и нет на свете?
Она устала и прислонилась к изумительно грязным кирпичам в стене жилого дома. Дышала перебоями и не думала. Это все закончится, должно закончится, иначе какой смысл? Она бегает по улицам, она кричит, видит сны, думает, плачет, а ради чего? Только, чтобы дождаться конца. Машенька так долго ждала, терпела и верила, что подождет еще. Сколько потребуется, только бы был конец у этого безумия.