Отдых

Очевидно зная, что вокруг меня постоянно происходит что-то непонятное (а иногда и просто непотребное), из чего я, тем не менее, всегда умудряюсь как-то выкручиваться, меня и пригласили пожить в этом доме на то время, пока его хозяева уезжали на летний отдых. И что характерно, даже не предупредили, что в доме не все в порядке! Просто предложили несколько недель провести в красивом старинном особняке в сельской местности, потому что его хозяева хотели бы на время своего отъезда найти человека из среды общих знакомых, который бы там это время пожил, потому что в доме регулярно собирается приятное общество, и хозяевам не хотелось бы, чтобы их отъезд нарушил привычный ритуал общения.

Мое счастье, что все попытки приучить меня к аккуратности окончились ничем. Иначе даже не знаю, чем бы могла закончиться вся эта история.

Это был большой красивый господский дом, почти дворец, построенный в начале прошлого, а может быть, и в конце позапрошлого века. Пол, стены и потолок во всех комнатах были обшиты деревом, на стенах зала висели старинные картины в темных тяжелых рамах. Мне было интересно, было ли все это сделано из дуба, или просто дерево потемнело от времени? Хотя честно говоря, это было мне не настолько интересно, чтобы хоть раз спросить об этом.

Из большого зала на первом этаже лестница, тоже деревянная, вела на галерею, которая шла по второму этажу вокруг всего зала. На эту галерею выходили двери комнат второго этажа. Стены комнат тоже были украшены картинами, но картины там не были такими большими и тяжелыми, как те, что висели в зале, и по своему стилю эти картины согласовывались с обстановкой и освещением комнат. В некоторых комнатах висели фотографии разных лет, старинные и современные. Это были снимки каких-то людей – может быть, семья хозяев дома?

Не считая добротной деревянной отделки, которая была сделана не только в жилых комнатах дома, но и в его подсобных помещениях, все в доме было сделано так, как и должно быть в современном коттедже, чтобы его хозяевам, не слишком ограниченым в средствах, было удобно там жить: без излишней и совершенно ненужной роскоши, за которой необходимо ухаживать, и которую необходимо охранять, и которая скорее усложняет жизнь своим хозяевам, чем украшает ее. Все было просто, красиво, добротно и удобно. Жить в таком доме было одно удовольствие, тем более, что оплачивалось все это не из моего кармана ;-).

Дом был расположен в провинции, неподалеку от небольшого городка, достаточно удаленного от всех индустриальных, университетских, политических и выставочных центров страны, чтобы жить своей жизнью и своими интересами. Видимо, когда-то в доме собиралось высшее общество округа, а потом, когда это “высшее общество” частично уехало, а частично смешалось с соседями, традиционные собрания превратились в своеобразный клуб, в котором не может быть чужих или неприятных людей, и куда случайному посетителю попасть просто невозможно. Так что если кто-то не знал или не помнил имени человека, встреченного в доме, это никогда не вызывало беспокойства. Каждый был уверен, что этот человек, безусловно, не случайный; во-первых, потому что ясно, что его привел кто-то из постоянных “членов клуба”, который в свою очередь на сто процентов в нем уверен, и во-вторых, что этот человек принадлежит к определенному слою общества, что было видно по стилю одежды и манере поведения. Так что мое появление там и в самом деле не вызвало ни вопросов, ни удивления, ни пристального внимания, что было исключительно приятно, имея в виду, что у меня лично среди этих людей не было ни одного знакомого.

Люди они и в самом деле были приятные, спокойные, дружелюбные, но без излишней навязчивости, не слишком суетливые, не слишком степенные; провинциальные? –да, конечно, но без провинциальной нетерпимости ко всему “не нашему”. Они собирались почти каждый день, но их приходило не слишком много, причем обычно каждый раз приходили разные люди. Меня сразу приняли в число “своих”, и особого интереса ко мне не проявляли. Мне они тоже особо не мешали, с ними было спокойно, и можно было приятно поговорить ни о чем.

Мне очень понравились две маленькие пушистые белые собачки, которые иногда появлялись на “собраниях”. Они никогда не тявкали и не скакали на людей, выпрашивая ласку или лакомство, и ни разу не напачкали. Они с деловым видом пробегали между людей, стараясь никому не помешать, явно занятые своими собственныим делами и соображениями. Мне так и не удалось выяснить, где они живут, кто их хозяин, и как их зовут. На мои расспросы люди пожимали плечами, а все мои попытки завести знакомство с самими собачками окончились неудачей. Собачки попросту от меня уходили. Они явно не желали со мной знакомиться.

И иногда там появлялись два человека, от первого же взгляда на которых у меня по спине поползли холодные мурашки недоброго предчувствия. Но тогда еще мне было совершенно непонятно, почему.

Всегда, когда я только начинаю влипать в какую-нибудь ненормальную историю, я старательно себя уговариваю, что все мои предчувствия – всего лишь плод разнузданного воображения, разыгравшиеся нервы, резко возросший сексуальный интерес или еще что-нибудь в таком роде. Так и тогда, я постаралась себя уверить, что эти двое просто очень интересные мужчины, и что совершенно естественно, что одинокая и еще не старая барышня резко наполнилась всяческими “предчувствиями”, вызванными слишком большим количеством проделанной за последний год работы, регулярными недосыпаниями, одиночеством и, как следствие всего вышеперечисленного, усиленным выбросом гормонов определенного типа. Тем более, что мужчины и в самом деле привлекали к себе внимание, правда, как выяснилось позже, только мое. Высокие, с хорошими, но не слишком спортивными фигурами, примерно одного возраста, не слишком молодые, но и не совсем зрелые, прекрасно одетые, без ненужной претенциозности зато с достаточной степенью небрежности, всегда хорошо причесанные и с прекрасными манерами. У обоих были холеные лица и руки. Обувь у них тоже всегда была вычищена идеально.

Глядя на их лица, я подумала, что, вероятно, они родственники. У обоих были орлиные носы, густые брови и, несмотря на довольно узкие лица, высокие скулы. Они были темноволосыми с черными бровями и темными, почти черными глазами. Они не были смуглыми, но не были и бледными, темные глаза и волосы не контрастировали с цветом кожи. У них были приятные улыбки, и чувствовалось, что люди знают их уже давно. Несмотря на все это, а также на мои настойчивые попытки уговорить себя, что ни в какую поганую историю я не влипаю, было в них нечто, ясно показывающее, как сильно эти двое отличаются ото всех остальных.

Они появлялись только вдвоем, и мне никогда не удавалось заметить момент их прихода, так же как я ни разу не смогла увидеть, когда и куда они уходят. Пока они были в обществе, они почти не разговаривали друг с другом. Несмотря на это, было ясно, что эти двое - именно вдвоем, а все остальные – это остальные. Хотя никто, кроме меня, кажется, не замечал такого положения дел.

Все мои попытки что-нибудь выяснить про них окончились ничем. Никто не мог сказать про них ничего определенного: ни где они живут, ни чем занимаются, ни даже их имена. Возможно, здесь снова сыграли свою роль своеобразные традиции “клуба”? Отчасти, да. Но лишь отчасти. Потому что оказалось, что как только люди перестают их видеть, они тут же напрочь забывают о них. И я заметила еще одну странную вещь (совпадение или закономерность?): белые собачки, так понравившиеся мне, никогда не появлялись тогда, когда приходили они.

И вот однажды произошло то, после чего все мои надежды списать мурашки, пробегающие у меня по коже, на счет бушующих в крови гормонов, так же, как и заблуждения по поводу просто приятного отдыха, рассеялись окончательно.

Здесь мне придется немножко пооткровенничать и рассказать о себе то, что обычно я предпочитаю не рассказывать. Дело в том, что у меня тяжелая наследственность. Пару – тройку моих прабабушек сожгли на костре где-то в семнадцатом веке, и я до сих пор не могу видеть без содрогания костры в ночь на Ивана Купала. До сих пор мне иногда по ночам снится столб, к которому я привязана, и языки пламени вокруг меня. Со всеми ощущениями, соответственно. Генная память, говорят… И позднее в нашей семье по женской линии, ну, мягко скажем, не все было так, как у всех нормальных людей. Так что тот мир и те существа, в которые ни один здравомыслящий человек не верит, для меня не являются чем-то таким, во что можно верить или не верить. Они попросту существуют. И то, что остальные люди считают, что это не так, ничего не меняет. Наверное поэтому со мной и случаются истории вроде той, о которой я сейчас рассказываю, и после которой у нормальных людей еще долго поднимаются дыбом волосы при наступлении темноты.

Ну так вот, вскоре после того, как я заметила появление тех двоих, с одним из них мне пришлось встретиться в непосредственной близости.

Я должна сказать, что все собрания “клуба” обычно происходили на первом этаже. Там был большой зал с парой прилегающих к нему небольших комнат, оборудованных для курения, кухня, буфетная, холл и несколько подсобных помещений. Готовкой, уборкой и обслуживанием гостей занимались – я не могу сказать, чтобы это была прислуга, скорее, этим занимались люди, которых приглашали специально для этой работы. В любом случае, это был хорошо отлаженый механизм, который меня совершенно не касался, а как я уже говорила, на меня регулярно сваливается слишком много неприятностей, чтобы у меня оставалась еще хоть одна капля любопытства.

На втором этаже были спальни (в одной из них я и жила), библиотека и кабинет. Библиотека была открыта для всех “членов клуба”, а мне разрешалось пользоваться еще и кабинетом, ну и, конечно, я могла заходить во все комнаты, “на всякий случай”, как они выразились при нашем первом и единственном разговоре и чем еще тогда меня удивили.

За раз собиралось обычно не больше десяти человек, так что в доме тесно не было. Скорее, наоборот, было слишком пусто. Так что столкнуться с кем-нибудь лоб в лоб случайно было почти невозможно. И тем не менее это произошло. Однажды, проходя через зал к выходу, я лоб в лоб столкнулась с одним из этих двоих. Он как раз выходил из дверей курительной.

Что в этот момент произошло – до сих пор страшно вспомнить! На меня нахлынули чувства и ощущения, совершенно чуждые мне, да и любому другому человеческому существу. Они были полны тьмы, угрозы, ненависти, невероятного голода, зависти и жажды. Мир изменил свои очертания, казалось, я нахожусь не в современном, хорошо освещенном, комфортабельном доме, а в каком-то грязном, запущенном, забытом полуразвалившемся погребе, где стоит бесконечная ночь. И одновременно я оставалась сама собой! И видела и ощущала все то, что действительно происходило вокруг меня!

Он вздрогнул, как от удара, взглянул на меня, стараясь, как я чувствовала, избежать моего взгляда, и торопливо отступил вглубь комнаты. В тот же момент все неприятные ощущения пропали и, как будто, забылись. Что хуже - сразу же забылось что-то важное, что я узнала в тот момент, когда ощущала весь этот кошмар.

Я была в шоке. Я получила страшнейший удар сразу по всем своим органам чувств! И забыла, в чем причина этого. И как выходить из положения. Одно я помнила твердо: существует страшная опасность для всех людей этого городка. Она существует постоянно и каким-то образом связана с этими двумя. Но каким?..

Больше мне никогда не удавалось подойти близко ни к одному из них. Они меня как бы не видели, но как только я появлялась в зале, каждый из них переходил на то место, к которому я никак не могла подойти на необходимое расстояние. На необходимое для контакта, я имею в виду. В крайнем случае каждый из них уходил в другую комнату.

А во всем остальном все было в порядке. Только вот занозой ныло воспоминание о происшедшем.

И вот однажды я увидела фотографию. Она висела прямо на стене, в кабинете. Как я не заметила ее раньше – не представляю. Вот что значит быть нелюбопытной! На фотографии было они. Вдвоем. Точно такие же, как сейчас. Прекрасно причесанные, с холеными лицами, прекрасно одетые… Правда, одежда была другой. Но это и не удивительно, ведь фотография-то была сделана в начале прошлого века!

И я спросила про эту фотографию.

На меня посмотрели с недоумением.

– Это же Джеймс и Вильямс! Разве вы о них не знаете?

Я о них не знала, и мне рассказали. Они были одними из первых владельцев дома. Светские львы, исключительно приятные молодые люди, пользовавшиеся всеобщей любовью и уважением. Они были родственниками, хотя и не братьями. В дом их свели законы наследства, а встретившись – они подружились, так как были ровесниками, получили одинаковое воспитание, и интересы у них совпадали. Именно при них и сложились традиции”клуба”, который так никто и не удосужился превратить в обычный клуб с уставом, членскими взносами и т.п.

Я спросила:

– А что с ними дальше произошло?

Вот на этот вопрос никто мне не смог ответить. Пожимали плечами, говорили, что была какая-то странная история, кто-то сказал, что они то ли пропали, то ли исчезли незвестно куда, в общем, никто ничего не знал, а если честно, то и не интересовался, и уж совсем никто не мог понять, почему меня интересуют события столетней давности. Как я уже говорила, задавать вопросы считалось в “клубе” почти неприличным, и любопытство не поощрялось. Считалось, что все, что человеку надо, он уже должен знать, а если не знает – значит, ему и не надо.

Выяснилось и еще одно. НИКТО не видел, что те самые мужчины, которые так сильно меня занимали, КАК ДВЕ КАПЛИ ВОДЫ похожи на Джеймса и Вильямса, которые жили в этом самом доме ПОЧТИ СТО ЛЕТ НАЗАД!

Ну ладно, с тем, что меня считают ненормальной, я смирилась уже давно. Зато теперь я знала, что надо делать дальше.

Как я уже говорила, все попытки приучить меня к аккуратности, чтобы все у меня лежало на своих местах, успехом не увенчались. Среди моих вещей вечно попадается что-то, чему там совсем не место – не потому, что я специально разбрасываю барахло, а просто потому, что найдя однажды то, что мне сейчас не нужно, но лежит не на месте, я кладу это вещь куда-нибудь – “пока”, чтобы не отвлекаться от того, чем я в тот момент занята, а потом опять не могу ее найти. Так и в тот раз. Мне просто повезло. Среди моих вещей оказался старинный кинжал с серебрянным лезвием. Кажется, им пользовался кто-то из моих предков в своих не вполне научных изыскания. Я достала кинжал, приготовила фотографию и стала ждать.

Я заметила, что и Джеймс и Вильямс довольно часто поднимаются в библиотеку. Вот там я и сделала засаду. Я достала фотографию из рамки, положила на край стола и стала ждать. Мой расчет оказался верным. Буквально через пару дней я увидела, как Вильямс поднимается по лестнице. Я встала так, чтобы он меня не сразу увидел, достала кинжал и затаила дыхание. Стол, на который я положила фотографию, стоял недалеко от двери. Я стояла рядом. Он вошел.

Все те же страшные ощущения и чувства нахлынули на меня сразу. Но теперь я знала, что так будет, и была к этому готова. В ту же секунду я вонзила кинжал в его изображение на снимке.

И тут же все закончилось. Беззвучно скрючившись, схватившись руками за живот (я ударила на снимке в центр туловища, чтобы не промахнуться), он повалился на пол, упал на правый бок – и исчез. Растворился в воздухе.

И опять все было тихо и спокойно по-прежнему, как будто ничего не произошло. Только белая собачка стала появляться одна. И Вильямса больше не было.

А вот Джеймс стал избегать меня еще больше. И я уже боялась, что больше ничего не получится. Но получилось.

Джеймса мне удалось поймать на выходе из курительной комнаты. На этот раз вокруг было много народу, но мне это было уже безразлично. Дождавшись, когда мы с ним войдем в состояние контакта, я выхватила фотографию, приложила к стене и изо всех сил ударила кинжалом. Я била так же, как и в первый раз – в середину туловища, наверняка.

Джеймс исчез сразу.

В то же мгновение пол в центре зала вспыхнул. Старое дерево загорелось сразу, и мы оказались отрезанными от выхода. Все замерли в растерянности. А огонь продолжал захватывать все новые и новые участки. Вот уже загорелась лестница, вот уже падают подточенные огнем перила – и проламывают почти сгоревшие доски в центре зала.

Вот тогда и открылась картина, забыть которую, я думаю, не сможет никто из тех, кто ее видел. Я, во всяком случае, не могу.

Прямо под полом зала, в центре комнаты, в открытых гробах лежали те, кого когда-то звали Джеймс и Вильямс. Они были, по-прежнему, в своих прекрасных костюмах, но были страшно истощены. Их лица были лицами черепов, обтянутых кожей. От долгого пребывания в подземелье их кожа приобрела зеленоватый отлив. Из огромных ран на туловище хлестала кровь – реки крови. Вампиры были убиты. Кончилась их магия.

И тут люди все вспомнили. Как вампиры приходили к ним в дома, и что было потом. И стало понятно, почему люди в той местности умирали в более молодом возрасте и болели чаще, чем в других местах. И наверное, так продолжалось бы еще долго, если бы кто-то из знакомых семьи хозяев дома не рассказал им случайно про меня. И они решили попробовать. “На всякий случай”.

Как, когда и почему Джеймс и Вильямс стали вампирами, осталось неизвестным. Возможно, они увлеклись экспериментами с черной магией, модной в то время? Об этом мы можем только догадываться, строить предположения, но никогда ничего не узнаем наверняка.

Дом, поддерживаемый магией вампиров, сгорел и разрушился. Но его владельцы не пострадали. На деньги, выплаченные страховой компанией, они купили другой дом, тоже старинный, тоже в сельской местности и тоже очень красивый. И снова очень довольны своим приобретением.

Но если они меня еще раз пригласят “отдохнуть у них в доме, пока они в отъезде”, я, пожалуй, откажусь. Хватит с меня одного раза. Не люблю я острые ощущения!

Май 2002