357й день

На 357й день все устали. Всем надоело жить в Раю. Он всех начал раздражать.
      Увидев это, Бог собрал умерших на огромное совещание, в надежде обсудить с каждым сложившуюся ситуацию.
      
      Бог. Что случилось?
      
      Умершие (хором). Нам надоела такая жизнь!
      
      Бог. Но ведь вы уже не живете, вы в Раю, дети мои.
      
      Умершие (тише). Скучно нам. Ничего не происходит. Тоска вокруг. Сколько можно?
      
      Бог. Это высшая награда, которую в состоянии получить человек, живший праведной жизнью. Вы ее заслужили. Так вкусите же ее с радостью.
      
      Умерший. (Голос с первых рядов.) О какой радости может идти речь, если на протяжении вот уже скольких дней я ни разу не выпил пива и не съел жареной картошки?
      
      Бог. Разве тебе чего-то не хватает? У тебя все есть. Ты ни в чем не нуждаешься. Ты не должен грустить.
      
      Умерший. Согласен, не должен. Но мне почему-то грустно. Первое время я еще держался. Тишина, покой. Облака повсюду. Можно неделю, можно месяц, но столько… Честно сказать, белый цвет начал меня раздражать уже через три дня после Прибытия…   
      
      Бог. Успокойся, сын мой. Смирись с этим. Неужели ты не понимаешь? Рай – это идеальное место для человека.
      
      Умерший. (Еле слышный голос с задних рядов.) Ну не знаю. У меня в Подмосковье такая дача была. Лес. Птички поют. Выйдешь, а там цветы повсюду. Все в цветах. И ручей рядом. Журчит… хорошо. А здесь? Как в больницу попал.
      
      Умершие (хором). Правильно. Правильно он говорит. Надоело. Скучно.
      
      Бог. Дети мои, разве вы не видите гармонию вокруг себя? Все идеально…
      
      Умерший (возмущенно вскочив с облака). Что идеально? Что? Хотите, я отвечу? Ничего! Конечно, можно сколько угодно говорить об идеальности и гармонии, если вокруг ничего нет.
      
      Бог. Но…
      
      Умерший (разводя руками). Что но? Посмотрите. Ну посмотрите! Где? Где все? Мы ходим, сидим, лежим на облаках. И это называется гармонией, это называется идеалом? Я долго терпел, но сейчас я все скажу, и не перебивайте меня, как в прошлый раз. Жизнь моя выдалась нелегкой. Я трудился изо дня в день. Вначале мне приходилось кормить своих троих, троих своих, тьфу!.. младших братьев, потом я завел семью, у меня родилось пятеро детей, двое из которых были вечно больными, а один так вообще с синдромом Дауна, и я не бросил их, как моя женушка, всех благ ей, я воспитывал и заботился о них, разрываясь между работой и домом. Но однажды мне повезло: я выиграл в лотерею, выиграл очень много, и деньги не испортили меня, потому что я знал, на небе есть другая, лучшая жизнь. Я верил, там настоящее счастье, там будет радость и спокойствие. И тогда я поделил все деньги между своими сыновьями и дочерями, между своими братьями и всеми нуждающимися, я пожертвовал оставшееся на благотворительность, помогал бедным и больным. Многие из них становились богатыми и здоровыми, а я… а я жил ни с чем. Я знал, все, что я не увидел, все, что я не съел, все, что я не потрогал, не ощутил, не насладился, не восхитился, все это будет в Раю, у меня будет все, думал я. Наступил день смерти, меня вынесли из маленькой квартирки, и отправили к вам. И вот я здесь. Я в Раю. Прохожу сквозь Ворота, гордый и довольный. Хожу по бескрайним аллеям, парю среди белых облаков, общаюсь с прекрасными людьми. И чувствую тоску. Обиду. С каждым днем все больше и больше. Мое непонимание переходит в злость. Меня обманули! Где все? Я см, тьфу!.. спрашиваю, где все? Какой же я был дурак! Надо было есть, пить, любить, радоваться, грустить, тратить эти чертовы деньги! А я променял их. На что? На эту скуку? На эту пустоту? Чертов болван, лучше гореть в Аду, чем помирать тут с тоски не понятно еще сколько дней. (Устало садится на облако.)      
      
      Умершие (возмущаясь). Несчастная душа, правильно он все говорит. Обещали молочные реки и кисельные берега, а вокруг только облака и ничего больше. Скучно! Надоело!
      
      Бог (встревожено). Постойте, дети мои, я уже начинаю сомневаться, праведные ли души попали ко мне. Послушайте его, он два раза произнес слово Черт, и он хочет гореть в Аду, так… нет, я должен быть милостив. Возрадуйся, сын мой, я люблю тебя, как и каждого из вас. Есть еще какие-нибудь предложения, кто хочет высказаться?
      
      Абрам. Я таки не понял, чего у нас получилось. Вы будете чего-то делать или нет? Или неужели не ясно? Люди хотят развлечений. Людям нужны рестораны, магазины, дорогие дома, шикарные любовницы, пляжи, веселая жизнь, которую мы заслужили. Послушай меня. Послушай, чего я тебе скажу. Если не хочешь проблем, больших проблем, Бог свидетель, такие бывают, это все надо устроить. И, по-моему, здесь можно заработать неплохие деньги.
      
      Бог. Побойтесь Бога, о чем вы вообще говорите? Какие пляжи, какие любовницы? Тишина и покой. Обдумывание собственной жизни. Гармония. (Про себя.) Надо успокоиться, я всех люблю.
      
      Умершая. (Кричит с места.) Дайте высказаться женщине!
      
      Умершие. Не дадим.
      
      Умершая. (Кричит с места.) Дайте!
      
      Умершие. Не дадим.
      
      Умершая. (Кричит с места.) Дайте высказаться! Что за неравноправие?
      
      Умершие. Ладно, высказывайся.
      
      Умершая (успокоившись). Все, мне больше ничего не надо.
      
      Пролетарий. Товарищ Бог, от имени всего бывшего трудового народа нашего Рай-центра, хочу произнести речь, огласить мнение. Надо признать, что мы ожидали несколько другого, эм…, ну…, коммунизма.
      
      Бог (перебивая). А чем вам здесь плохо? Чем здесь не коммунизм?
      
      Пролетарий (сухо). Не коммунизм. Отдельные личности, хотя нет, даже все не выполняют никакой работы и при этом не нуждаются ни в пище, ни в воде, вообще ни в чем, и продолжают жить уже на протяжении многих дней, тем самым нарушая основной тезис коммунизма: «От каждого по способностям, каждому по потребностям» или проще: «Кто не работает, тот не ест». На проведенном вчера экстренном собрании парт-ячейки мы решили:
      Во-первых, заставить всех что-то делать. За тем, что делать и как заставить дело не станет. Мы придумаем.
      Во-вторых, для достижения наибольшего эффекта в процессе строительства коммунизма передать всю власть, эм…, ну…, нашей парт-ячейке.
      В-третьих, ввести цензуру. Видите, товарищ Бог, до чего доводит всеобщая свобода. Не Рай, а балаган какой-то. Ограничить все надо. (Довольный садится на облако.)
      
      Умершие (громко). Правильно! Правильно он говорит! А то скучно совсем, тоска вокруг!
      
      Бог (выдержав паузу). Все выступили? Ах, не все. Ну так послушайте меня, а потом продолжим. Даже после всего сказанного я не могу понять, почему вот так вот вдруг вы все стали недовольны, откуда вдруг появились эти низкие чувства, ведь вы же самые светлые люди на Земле, среди вас есть и святые, а…, кстати, о святых, я бы хотел услышать мнение одного из них.
      
      Святой. Да, отче наш, я понимаю тебя. Я уверовал в тебя еще во младенчестве, когда понесшие кони остановились предо мной. Двадцать суровых лет прожил я отшельником, не познав радостей жизни. Но я верил. И вера предавала мне силы. Вера привела меня сюда. И возрадовался я, увидев Рай небесный, и ощутил я счастье, и поговорил я с умными людьми. Дни проходили в разговорах, ведь не надо было уже молиться и добывать пищу, как при жизни. И начал я размышлять, обдумывать все услышанное. И, прости меня Господи, понял, что лучше б я с людьми, лучше б я в обществе, как мне один праведный социолог сказал, отношения налаживал, настраивал, ух, слово окаянное, организовывал и жил как все, чем, огородившись, надеялся на что-то иное, тогда казавшееся мне лучшим. Но что самое интересное, это надежда доставляла мне радость, поэтому и умер я с улыбкой на лице. Но вот я здесь. В Раю. И жалко мне того себя. Жаль, ибо все, что не было доступно раньше, не доступно мне и сейчас. Отче наш, изменить бы надо. Ведь обман сплошной получается.
      
      Бог (цокнув). И ты меня предал. Ну-ну…
      
      Святой (обиженно). Не предавал я, но просто…
      
      Бог. (Кивает несколько раз головой.) Да, да, да, да. Все желания, которые вы с трудом побороли при жизни, вылились наружу… у меня тут, в Раю. Разве такое бывает? Как я мог в вас ошибиться? Вы же люди, люди, люди. (Про себя.) Успокойся. (Громко.) Дети мои. Прощаю я всех вас. Что? Говорите погромче, микрофонов у нас, к сожалению, нет.
      
      Умерший (решившись). Послушайте меня, пожалуйста. Сказано много умного. Когда я жил…
      
      Бог (перебивая). Давайте по сути дела.
      
      Умерший. Ладно. Вот вы спрашивали, с чего вдруг, да? Почему раньше никаких претензий не было, а сегодня даже пришлось организовать это совещание, так? Не знаю, как другие, я могу ответить только за себя.
      
      Бог (успокоившись). Хорошо. Продолжайте. Это нас как раз таки и интересует.
      
      Умерший (улыбаясь). Так вот. Много дней ходил я по Раю и чувствовал, что что-то не так, что-то мне не нравится, чего-то мне не хватает. Но я был не один. Я видел других людей, счастливых людей, или, по крайней мере, делающих вид, что они счастливы. Я смотрел на них и думал, что же со мной? Всем так хорошо здесь, а мне почему-то плохо, всем достаточно облаков, а мне почему-то нет. Я отгонял от себя эти мысли, пытался забыться в разговорах. Так проходили месяцы. И вот сегодня я случайно увидел недовольного человека. У него было такое лицо. Он был недоволен, как и я. Потом еще одного. И еще одного. Нас оказалось много. Таивших свое недовольство друг от друга. Но как только утаивать стало нечего, мы объединились, мы начали раздражаться. Вот. (Двигает облако к себе, а затем медленно садится.)
      
      Бог. Ну что ж. Интересно. Интересно…
      
      Ребенок (убегая от матери). А у меня велосипеда нет. Мне мама не разрешала у вас спросить, но это неправильно. Да, мама. Мама мне обещала, что на небесах у меня обязательно будет велосипед, она сказала, они там у всех есть, а… а, ну почему у меня нет?
      
      Бог. Мамаша, заберите ребенка. Надо было ему Библию на ночь читать, а не про велосипеды лапшу на уши вешать…
      
      Абрам. Велосипеды это хорошо. У меня там на Земле мой двоюродный брат Лева неплохие велосипеды производит. Целая фабрика. Могу организовать.
      
      Бог (вздыхая). И почему я именно их сотворил первыми?
      
      Поэт (вставая в порыве с облака).

       Один вопрос хочу задать лишь вам я.
       Как пролетарий оказался тут?
       Не атеист ли он?
      
      Пролетарий. Я? Да нас тут много.
      
      Маяковский (громадная махина).

       Отвечу слогом честным.
       Я Бог.
       Я Ленин.
       Я Народ.
      
      Бог (вытаращив глаза). Что?
      
      Маяковский.

       Не зря мы сталь варили,
       Не уж-то удивлен?
       Мы спали, ели, пили,
       А ты считал ворон.

      (Продолжает.)

       Моя совесть чиста,
       Моя вера сильна,
       И буржуи гниют на Земле.
       Рабочий сюда!
       Рабочий сюда!
       Пусть буржуи (задумался) гниют на Земле!

      (Продолжает.)

       Долой старые уставы,
       Уставы старые долой!
       Сквозь холмы и сквозь дубравы,
       Домой!
       Домой!
Домой!

      Умершие (хором). Правильно он говорит! Надоело! Скучно нам!
      
      Абрам. Чего-то, по-моему, с бизнесом тут будут проблемы. И зачем я сюда попал?
      
      Бог (взбешенно). Хватит! Здесь есть хоть один здравомыслящий? Есть хоть один довольный? Есть?
      
      (Все затихли.)
      (Пауза.)
      (Маяковский садится в тишине.)
      (Вдруг голос.)
      
      Умерший. А мне тут нравится. Да. Есть не надо. Спать не надо. Делать ничего не надо. Рай. Я его себе так и представлял. Всю жизнь рабом был. А хозяева звери. А тут Рай. Так и представлял его себе.
      
      Умерший. (Кричит с другого конца.) Да он же ничего в своей жизни не видел! Он даже не был в Париже. Конечно, ему здесь хорошо. А мне надоело!
      
      Умерший (хриплым басом). Ну и вали в свой Париж. А я его понимаю. Сам сорок лет на барина отпахал. Посмотрел бы я, как ты в четыре утра на сенокос бы проснулся… Бы.
      
      Бог (задумавшись). С Маяковским надо что-то делать.
      
      Философ (встав на облако). Кажется, мы зашли в тупик. С философской точки зрения это неразрешимый конфликт, ведь каждая вдруг образовавшаяся сторона в чем-то права. От себя же хочу добавить, что в соответствии с моей концепцией существования, Рая быть не должно, но он есть, он вокруг нас, следовательно, моя концепция, на которую я потратил всю свою праведную жизнь, неверна, а следовательно, я как личность не могу ничего утверждать, и единственным выходом для меня является смерть, невозможная в данных условиях. И что же мне делать?
      
      Пролетарии (хором). Заткнуться!
      
      Умершие (хором). Правильно. Правильно они говорят. Надоело! Тоска вокруг. Надоело!
      
      Бог. (Поднимает руки вверх, показывая, что сдается.) Ох как же вы меня утомили. Ладно. Ладно, успокойтесь. Да уберите вы этого ребенка с велосипедом от меня. Ангелы! Ангелы, уведите его куда-нибудь. (Как можно громче.) Хорошо. Вам не нравится Рай. За 357 дней вам все надоело, потому что здесь нельзя совершать грехов, здесь нет соблазнов, здесь вокруг гармония и тишина. Ну что ж. Ваши требования и пожелания обязательно будут учтены, (откашливается) исполнены. Кто-нибудь еще хочет что-то добавить?
      
      Юморист. По-моему, это не смешно.
      
      Бог. Сядьте. Вот вы, вы, да вы, в белой одежде, вы, кажется, что-то хотели сказать?
      
      Умерший (самый обыкновенный). Я? Это вы мне? Нет, ну я могу. (Набирает полные легкие воздуха.) Друзья, я верил в существование Рая с самого рождения, ну, примерно, друзья, мы, нам, мы, нам сейчас столько всего сделают, кому-то еду, кому-то развлечения, кому-то еще… в общем нам сразу станет весело жить. И все будут счастливы.
      
      (Все оглушительно хлопают.)
      (Бог задумчиво улыбается.)
      
      А можете просьбу одну мою исполнить?
      
      Бог. Постараюсь.
      
      Умерший (тот же). Когда у всех все будет, сделайте так, чтобы у меня было больше. (Срывается с места и убегает от разъяренных пролетариев.)   
      
      Бог (ему вслед). Конечно. (Всем.) Вот и закончилось наше совещание, можете расходиться, всего вам хорошего, дети мои.
      
      (Постепенно облака пустеют.)
      
      Бог (в одиночестве). Ну что ты будешь делать, а? Уже в который раз они дотягивают только до этого дня. Как-то нехорошо получается.
      А, ладно. Надо составить список, кого опять на Землю отправить, а кого в Ад, но всех, всех надо отсюда убрать, вычистить. Придется работать допоздна. Всех выгоню. Ну, как всегда, в общем-то. Испортились.
      Да. Но. О-о-о. Зато завтра. Пройдусь по пустынному Раю и как раз к девяти буду у Ворот. А там. Обожаю эту процедуру. Буду отбирать людей, достойных, заслуживающих жизнь в Раю. Людей из разных эпох, людей, ждущих своей очереди. И будут они жить восхищаясь. Много-много дней. Радоваться. Благодарить. Отдыхать. В тишине и гармонии. Пока однажды не устанут от всего этого.
      Рай. (Бог усмехнулся.)
      Как обычно, на 357й день он всем надоест, он всех начнет раздражать.
      
      Конец.
      
      Ефим Марковецкий
      15 ноября 2003г.
      0:23