Реванш мага

               

Кеша Лесной влюбился. С первого взгляда и впервые в жизни. Когда Кешка встретил Лену Журавлеву, учившуюся на втором курсе его института, его сердце отчаянно забилось и на Лесного нашло странное, не изведанное ранее чувство. Впервые в жизни он с такой отчетливой ясностью ощутил собственную незавершенность, избавить от которой была способна только женщина. И в ту секунду Кеша нисколько не сомневался, что этой женщиной может быть только Лена и никто больше. От понимания моментально открывшейся великой истины, одной из глубочайших тайн мироздания Иннокентия даже затрясло. “Вот, вот что такое любовь! И как я не смог постичь подобного раньше?! Почему это открылось мне только сейчас?!” - восторженно он спрашивал сам у себя и тут же отвечал: “Всему свое время!”
С тех пор все свободное время в институте он посвящал поискам Елены, а когда находил ее, то даже не решался подойти к ней близко, боялся спугнуть. “Каждому - свое!” - размышлял он: “Кто-то за свою жизнь может отведать много прелестей, скрытых у женщин между ног, но так ни разу и не прикоснуться к истинной Любви, ибо она доступна только избранным, в число которых по-видимому вхожу и я...” С этими мыслями он незаметно шел по пятам Елены, рассматривая со спины ее красивую фигуру и развивающиеся во все стороны длинные, похожие на солнечные лучи волосы.
Через неделю он наконец решился с ней заговорить. Вышло как-то коряво, немного поговорили об институте, об учебе, потом - о литературе. Разговор на последнюю тему был скорее монологом Инокентия, ибо Лена читала только бульварные романы. Потом говорили об искусстве, об эстетике постмодерна, и здесь говорил только Кеша, Елена лишь иногда вставляла замечания-похвалы вроде: “Какой ты умный!”, “Как ты много знаешь!” и т.п.
Успех страшно окрылил Лесного и он буквально парил в воздухе, не чувствуя своего тела. С огромным удовольствием он восстанавливал в своей памяти каждый жест Лены, каждый ее вздох, каждое слово, которое произнесла она. Картины прошедшей встречи следовали одна за другой, не давая ему заснуть, а на них накладывались зарисовки новых, ожидаемых встреч. От чувства незавершенности не осталось и следа, жизнь снова обрела ту полноту, какая была в ней, наверное, только в очень раннем детстве...
Опять сознание расцвело радугой цветных картин будущего, совершенно лишенных всех бед и невзгод, которыми так богата наша жизнь. И Кешка полетел в институт, где сегодня он рассчитывал снова увидеть Лену. Всю дорогу его захлестывали теплые волны предстоящей встречи, отчего Лесной впал в состояние блаженства. “-Интересно, а ведь, наверное, то что происходит со мной сейчас - это какой-то отблеск Рая, его лучик, упавший почему-то на меня!” - думал он.
Его встретил знакомый по имени Иван.
- Знаешь, зря ты вобщем, того... - сообщил он отстраненно-равнодушным тоном.
- Что “того”?
- Ну, с Ленкой...
- Что “с Ленкой”? - спросил Кеша, изо всех сил натягивая на лицо гримасу недоумения.
- Ладно, не притворяйся... В общем, мужик у нее уже давно есть, и все об этом знают, - поведал Ваня отвратительную новость, явно желая помочь Кеше, сняв с него “розовые очки” и тем самым предостеречь от дальнейшей напрасной траты душевных сил.
Кешка резко повернулся и зашагал прочь. “Врет! Завидует! Смеется!” - утешал Лесной сам себя, боясь признать горькую правду. В нем начала открываться страшная черная бездна, в которую стала проваливаться Кешкина душа. Еще никогда он не воспринимал себя столь недостаточным и неполноценным, как сейчас. От гадкого чувства хотелось развалиться на части, превратиться в пустоту, оставив после себя лишь легкое световое облачко. Недавно прошедшее сквозь него чувство счастья сделало его теперь абсолютно несчастным человеком. Погрузившись в себя он с трудом заметил промелькнувшую мимо него Лену, которая шла в обнимку с длиннющим мужиком. “Телеграф. Или Столб, что одно и то же”, - автоматически давал он ему клички, даже не задумавшись об этом.
Потом прошла неделя жутчайшего депресняка, вызванного острейшей ненавистью к себе, ибо Иннокентий почти физически ощущал отсутствие важнейшей части себя, вернуть которую на Этом Свете не представляется возможным. “Чепуха!” - скажете вы: “Люди без рук - без ног и то живут, а он и другую себе найти может, парень молодой!” Ошибаетесь! Сравните-ка статистику самоубийств инвалидов по причине физических дефектов со статистикой суицидов молодежи по причине неразделенной любви. Кто кого?! Неужели жить калекой действительно  легче, чем потерять какую-то там любовь, о которой забыть - плевое дело? Или в самом деле одно напоминание о потусторонней неполноценности гораздо страшнее, чем вполне ощутимые недостатки плотного тела?
Покончить с собой у Кеши не хватило духа. Он просто три раза в день жрал добытый по случаю психиатрический препарат дроперидол и выглядел как очень спокойная восковая кукла. Спокойствие было настолько велико, что он даже забывал есть, пить и проглатывать изо рта лишние слюни. Разумеется, не о какой учебе в это время не могло быть и речи. На десятый день Лесной усилием воли закончил этот самоназначенный “курс лечения” и приступил к обдумыванию своего положения.
“Если и дальше плакать о потерянной любви, то, пожалуй, и в гроб себя загнать можно. Но если этого не заслужил я, то чем тогда заслужил Телеграф? Чем он лучше? В голове, наверняка, одна извилина, да и то прямая! А Ленка чем заслужила? Где справедливость?!  Неужели эта оглобля способна на такие же чувства, что и я?!” - задавал он себе вопросы и не находил на них ответа. Пламя ярости разгоралось в некогда добром Кеше все больше и больше. Наличие преград, как известно, усиливает желание их преодолеть, а отделенная непроницаемым барьером огненная любовь может переплавиться в столь же огненную ненависть. И Кешка взялся эту ненависть реализовать, для чего ему пришлось разработать специальный план. “Разорву я их связь, отобью Ленку!” - поклялся он самому себе и уже на следующий день снова был в институте.
Елену он нашел довольно быстро. Невидимым он следовал за ней и проявив немалое упорство проводил ее до самого дома, до самых дверей Журавлевской квартиры. Точно запомнив расположение окон и дверей Иннокентий вышел во двор и окинул взглядом логово влюбленных. Вот она крепость, которую ему предстоит взять! Вот цель! В этот момент Лесной уже не думал про Ленку, желаемая победа стала для него самоцелью, оттеснив все остальное куда-то в сторону. Вопрос был решен, оставалось определиться только с деталями.
“И как я это сделаю?” - говорил себе Кешка: “Путь банального мордобоя для меня однозначно бесперспективен: Столб здоровее раза в два, разделает под орех как не фиг делать. Применить любое механическое оружие, хоть баллисту с камнями, хоть пистолет - вряд ли возможно, да у меня и нет его, к тому же не очень хочется и с уголовным кодексом знакомиться. Я должен действовать незаметно, скрытно, и с помощью таких методов, ответить на которые противник никак не сможет”. Тут он поймал себя на мысли, что ситуацию стал оценивать как-то по-военному, и Телеграф сам о том не ведая, превратился для Кеши в противника. Что еще будет дальше...
Лесной переворошил багаж своих знаний и вытащил оттуда способ действий, который по его мнению в наибольшей степени подходил к данной обстановке. Это была магия, о которой Кеша знал только из популярных книжонок. “Как можно применять то, чего не знаешь? Учиться? Так у кого? И если найдешь подобного учителя, то не окажешься ли вскоре в полной зависимости от него?” - засомневался Иннокентий, но тут же сообразил: “А зачем мне вызывать реальные магические силы? Они еще, чего доброго, и на меня накинутся, ведь сказал же кто-то, что силы не используют, им служат! Я просто создам видимость магической деятельности, и тем самым вгоню этих чертовых влюбленных в панический страх, ибо человек больше всего боится того, что не знает. А откуда им знать магию?! Они и популярных книжек-то на этот счет наверняка не читали! Это будет обычная психологическая война!”
И Кешка занялся. Он обложил себя всеми доступными книгами по интересующему предмету и сумел увлечь интересным экспериментом своего друга Мишу Звягина, который основательно увлекался психологией. Вскоре был готов основательно составленный план.
Елена и Телеграф с большой неохотой выбирались из теплой постели. Впереди их ждал тяжелый трудовой день. Одевшись они открыли дверь и держась за руки вышли на лестницу.
- Ой! Что это? - с удивлением прошептала Елена и показала на стены, сплошь исписанными непонятными знаками, похожими на перевернутые птичьи следы. Кое-где также виднелся знак, похожий на перевернутое зеркальное отражение цифры “1”
- Хиппи, наверное, здесь торчали. Наркоту курили, - с усмешкой пробормотал Столб, узнав в первом знаке подобие хипповского символа.
Так посмеиваясь они вышли на улицу, однако дальше пути влюбленных разошлись. Увиденное утром крепко засело в их сознаниях, ибо данное Телеграфом примитивное объяснение все равно не могло полностью истолковать феномен. Ну хорошо, пусть хиппи, но зачем им было рисовать столько этих символов? Почему они расположены в какой-то, хоть и необъяснимой, но все-таки последовательности? Что означает второй знак, что-то у хиппарей подобного никогда не наблюдалось?! Елена упорно билась над этими вопросами, рисовала непонятные знаки на листках бумаге и с вопросом “Скажи, что это по-твоему может быть?” показывала их подругам. Те обычно отвечали “хипповская эмблема” или “единичка наоборот”, и лишь одна из них ответила:
- Сглазить кто-то тебя хочет!
- Почему? - удивленно спросила Журавлева, желая понять логику мыслей подружки.
- Не знаю... Просто мне так кажется.
- А что все это означает?
-  Да что ты привязалась, не знаю я! Это я просто в шутку сказала! - недовольно ответила та, явно желая прекратить разговор на эту тему.
От такого ответа Лене стало совершенно не по себе. С большим трудом она отучилась остаток дня и побрела домой чтобы обсудить все происшедшее со Столбом.
Но Телеграф проявил поразительное равнодушие к происшедшему.
- Ну ты пойми! Колдует кто-то, сглазить нас хочет! - истерично вопила Лена.
- Да ну тебя! Мало ли что на стенах пишут! Обычно, конечно, “***” пишут, но тут кто-то пооригинальнее попался, - вполне разумно отвечал он.
Однако когда Столб вышел на лестничную площадку перекурить, то обнаружил там на подоконнике чьи-то состриженные волосы. С чувством глубочайшей брезгливости он стряхнул их на пол.
- Волосы чьи-то на лестнице валяются! - как бы мимоходом заметил он Ленке, когда вошел в квартиру.
- Говорю же, что колдует кто-то! Моя двоюродная бабка, которая в деревне живет, про такой способ колдовства рассказывала. Я надеюсь, ты их не трогал?!
- Да смел рукой на пол...
- Ну что же ты наделал! Теперь не знаю, что и будет!
- Да ну тебя с твоим суеверием! - раздраженно ответил Столб и пошел читать газету “В мире криминала”.
 Тем временем Кеша и Миша пили пиво в Кешиной комнате и обсуждали проделанную работу.
- С волосами ты зря... Это уже не магия, это деревенское колдовство какое-то, ворожба одним словом, - возмущался Миша, - лучше бы с рунами продолжили, для этого ведь “Оккультные корни нацизма” и купили!
- Но мы же и не колдуем, мы ставим психологический опыт! Пусть такое действие и не согласуется с книжками по магии, зато оно вполне эффектно!
С таким доводом Михаил вынужден был согласиться.
На следующий день в переполненном вагоне метро Елену кто-то дернул за волосы.
- Ой, воры! - взвизгнула она и резко повернулась на 180 градусов.
- Что случилось? - спросил стоявший там Миша.
Елена инстинктивно обшарила карманы своей дубленки и тут же сообразила, что воровать у нее было и нечего.
- Да нет... Просто показалось... - виновато пробормотала она.
Михаил протиснулся к Иннокентию, стоявшему в другом конце вагона.
- Вот они! - прошептал он и протянул пучок состриженных волос.
Кеша внимательно рассмотрел волосы и ответил:
- Правильно! Не ошибся! Они самые!
Вечером того же дня Ленка плакала и вертелась возле зеркала.
- Остригли, гады! Если бы еще только прическу испортили, так то полбеды, так они теперь с ними колдовать начнут!
- Достала ты уже со своим колдовством! Ну схулиганил кто-то, подросток очевидно, а ты сразу же бред сивой кобылы нести начинаешь!
“И как я могу жить с таким черствым человеком!” - подумала было Елена, но тут же нашла ответ на свой вопрос. Ведь Столб очень хорошо умеет доставать деньги, пусть немного, но на их жизнь вполне хватает. Имея минимум интеллекта он легко находит высокооплачиваемые для такого уровня работы, например сейчас он работает кладовщиком на большом складе резиновых сапог. Он часто делает ей всевозможные подарки, иногда даже водит в ночные клубы (когда удается на складе несколько пар сапог украсть). Короче, за ним - как за каменной стеной, что по жизни гораздо выше всяких там “интеллектуальных общений”. Ну а главное состоит в том, что он очень хорошо умеет удовлетворять постоянно мучающий ее зуд между ног. Нет, второго такого ей, конечно, не найти!
И на следующий день они взявшись за руки весело пошли гулять. Когда они проходили через двор, из кустов выглянул Кеша и щелкнул сладкую парочку фотоаппаратом. В тот же день фотография была проявлена и напечатана.
Изрядно выпившие в гостях, Лена и Столб возвращались домой, было уже далеко за полночь. На лестнице стояла темнота, очевидно какой-нибудь подросток выкрутил лампочки. На ощупь они прокрались к двери и Елена достала ключи.
- Давай я посвечу, - предложил Телеграф и чиркнул зажигалкой. В ту же секунду они оба закричали благим матом и огонек погас. Да и было из-за чего: с двери взглянула прибитая к ней фотография, на которой были изображены они же, идущие сегодня утром на прогулку. Фотокарточка висела вверх ногами, причем гвоздь впивался аккуратно между ног Столба. В этот миг телеграф наконец поверил в колдовство.
- А может быть показалось? - с тоской спросил он и опять чиркнул зажигалкой. Раздался новый крик.
Даже не сорвав фотографии они бросились на кухню и принялись судорожно глотать чай.
- Что делать?! - риторически спрашивала Ленка.
- Главное, чего же от нас хотят?! - вопрошал Столб.
Так ничего и не выяснив, они легли в постель. В эту ночь у них впервые ничего не получилось, отчего Лена пришла в самое настоящее бешенство и обругала Телеграфа очень нехорошими словами. Он психанул и ушел на кухню пить заначенную в холодильнике водку. К их несчастью подобное же произошло и на вторую, и на третью ночь. Счастливая некогда жизнь постепенно стала превращаться в кошмар. Журавлева стала очень нервной, постоянно орала и даже била посуду. Не менее психованным стал и Телеграф, к тому же ему пришлось уволиться со склада так как возникла угроза раскрытия хищения 200 пар сапог. Теперь он целыми днями сидел дома и не мог найти себе новую работу, а приходящая из института Елена каждый раз закатывала ему скандал, обзывая его “нищим импотентом”, “бесполым гопником” и тому подобным.
На лестничной площадке тем временем обнаруживались все новые и новые сюрпризы: то новые тайные знаки, в виде перевернутой стрелы или дуги, то восковые фигурки, похожие на них. Иногда казалось, что под действием чьей-то непонятной силы стены дома начинают дрожать, и так же дрожало и их нутро.
И Кеша, разумеется, заметил, что его действие начинает приносить результаты. Ленка теперь стала поникшей, растрепанной и как будто состарившейся. Сгорбился и еще недавно казавшийся стальным Телеграфный Столб. Все реже и реже он видел их вместе, а из случайно подслушанных разговоров подруг Елены он узнавал о бедственном положении “сладкой парочки”. Эта информация привела Кешку одновременно и в восторг и в некоторое недоумение. “Странно”, - думал он: “Как будто мои лжемагические действия имеют истинно магический эффект! Получается даже то, чего я вроде бы и не добивался, сила на выходе превышает силу на входе, а это уже действительно магия какая-то! Как бы не погрязнуть в этих делах, похоже по неосторожности я умудрился включить что-то не то!” Но ничего не оставалось кроме как продолжить этот ставший уже обоюдоопасным опыт.
На следующее утро Лена и Телеграф увидели непонятные символы, нарисованные уже на окнах их комнаты с наружной стороны. Это ловкий Михаил спустился по веревке с крыши (жили они на последнем этаже) и начертал руны.
- Ну, с меня довольно! - проревел Телеграф, моментально запаковал свои нехитрые шмотки в две сумки и громко хлопнув дверью вышел на лестницу. Елена на это даже никак не отреагировала. Мимо стоящего во дворе Кешеньки он прошмыгнул быстрым шагом, старательно не оборачиваясь назад. Тем временем в окне Журавлевской квартиры появился силуэт Лены.
Елена увидала стоящего во дворе Кешку и сразу все поняла. К нему возникло какое-то непонятное чувство, смешанное из ненависти и любви одновременно. Да, он разбил ее прежнее счастье, но теперь он стоял перед ней победителем, и его победная мощь сейчас была сильнее, чем все прошедшее счастье. Кеша победил Столба, хотя тот и обладал немалой грубой силой, и Ленка должна распластаться у его ног. Слава победителю!
Инокентий тем временем подошел к стоящему во дворе дереву и достав из кармана баллончик с белой краской нарисовал на нем зигзаг - молнию. Его лицо сияло победной радостью и готовностью получить причитающееся. Журавлева тем временем оделась и стала спускаться во двор. Как это не прискорбно, сейчас ей придется пасть ниц перед этим низкорослым интеллигентиком.
Но Лесной не стал ее дожидаться. Он бодро зашагал прочь со двора и скоро скрылся с Ленкиных глаз. Это было так неожиданно, что Журавлева ринулась за ним, крича: “Стой! Подожди!”, но того уже и след простыл.
Иннокентий тем временем брел в неизвестном направлении. Сейчас он отчетливо понял, что обладание Леной ему уже ничего не даст, и больше не  видать ему счастья целостности как своих ушей. Внезапно он осознал, что своими действиями, которые он сперва считал псевдомагическими, Кешка навсегда разрушил для себя мост, ведущий в Целое, и теперь ему остается только блуждать в том сумрачном лабиринте, который он и создал.
 И от открытия истины стало так горько, что захотелось раствориться в этом мире, обезличиться, стать никем. Вскоре Лесной добрался до вокзала, сел на электричку и убыл в неизвестном направлении. С тех пор больше его никто не видел...
      
                ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН
                2003 год