Турнир в Сурлузе - 1

Для особо занудных и дотошных читателей сообщаю: я в курсе, что во времена короля Артура рыцари не носили лат и не устраивали турниров - и уж тем более с копьями, и не существовало еще никакого куртуазного кодекса чести. Но поскольку источником вдохновения послужило произведение сэра Томаса Мэлори "Смерть Артура", а там присутствуют все вышеназванные атрибуты, я решила оставить все как есть. То есть - неисторично.

Сэру Томасу Мэлори
-1-
Шел седьмой день турнира в Сурлузе.
Все правители как один склонны к аффектации, причем не имеет значения, мелкий ли это барон, чьи владения можно объехать по периметру за пару часов, или сам верховный король. Сэр Галахальт, Высокородный Принц, барон Сурлузский, ни в коей мере не являлся исключением. На турнир, завораживающий своим размахом, был пущен, пожалуй, полугодовой бюджет всего его так называемого королевства, половина всего того золота, которое за год попадало в казну из замков его вассалов. И все только ради того, чтобы поразить воображение высоких гостей, а особенно - самой королевы Гвиневеры, которая соизволила прибыть из Камелота в сопровождении своих Белых рыцарей. К которым не преминуло присоединиться и изрядное количество рыцарей Круглого Стола, в том числе и славный сэр Ланселот. По правде говоря, барон Сурлузский тешил себя надеждой, что турнир его почтит своим присутствием и сам верховный король, и именно для него задумывался весь этот размах, вся эта роскошь. Но Артур, увы и ах, не смог покинуть Камелот, сославшись на неотложные государственные дела, и лишь дал милостивейшее разрешение на поездку супруге, поставив условие, что она возьмет в сопровождение лучших рыцарей королевства. Условие это не вызвало ни малейших возражений ни у леди Гвиневеры, которая, по правде говоря, млела в обществе галантных мужчин, ни у рыцарей, ибо это означало, что им непременно придется участвовать в турнире. А какой же рыцарь откажется от славной схватки, да еще с благословления своей королевы?
Весть о турнире разлетелась далеко благодаря многочисленным герольдам, и в Сурлузу съехалось множество рыцарей, в том числе и те, кто большую часть времени предпочитал болтаться по королевству в поисках приключений, забросив дела, ожидающие их в собственных владениях. Несомненно, большой турнир был важнее, чем хозяйственные заботы, а потому смог отвлечь их внимание от поисков неприятностей на свои... хм...  головы.
На турнирном поле рябило в глазах от гербов, полощущихся на ветру флажков и дамских рукавов на древках копий,  а доспехи сверкали на солнце ничуть не менее ярко, чем начищенные медные котлы.  Разгоряченные боевые кони, увешанные железом не меньше, чем их всадники, нетерпеливо рыли копытами грязь, еще несколько дней назад бывшую зеленеющей лужайкой. Зрелище было, что и говорить, нарядное и увлекательное, и собравшиеся зрители не уставали любоваться им, заодно обсуждая между собой того или иного рыцаря и его шансы на окончательную победу в турнире.
И высокородные зрители, расположившиеся в ложах по обе стороны от королевской, и простолюдины, сходились во мнении, что победителем станет непревзойденный сэр Ланселот Озерный. Или, вернее, он мог бы стать победителем, если бы принимал участие в поединках. Он же невозмутимо сидел в ложе рядом с королевой и бароном Галахальтом Сурлузским, без доспехов, в одной лишь кольчуге, и без особого интереса наблюдал за происходящим на поле. Возможно, ему не хотелось покидать и на минуту столь почетное место, занимаемое, кстати, потому, что он возглавил отряд Белых рыцарей (в котором сам не состоял давно, с того времени, как Артур посвятил его в рыцари Круглого Стола). Как бы то ни было, сэр Ланселот выехал на поле лишь в первый день, и то с большой неохотой, понукаемый леди Гвиневерой. При этом он позаимствовал доспехи у какого-то никому не известного мелкого рыцаря, сходного с ним статью и взял простой белый щит, принадлежащий одному из рыцарей Белого отряда. Что такое нашло на Ланселота, обычно любившего похвастаться своими успехами на бранном поле, никто так и не понял, а объяснять он, конечно же, никому не стал.
Пока все присутствующие - гости и участники - гадали, что за неизвестный рыцарь вдруг объявился на поле, он успел вызвать на поединки трех соперников, и одного за другим вышибить их из седел. Рыцари эти были отнюдь не из числа последних, а потому уже после второй победы все начали понимать, что под белым щитом скрывается кто-то из известных бойцов. А потом кто-то заметил, что место сэра Ланселота в королевской ложе пустует. И тут уж нетрудно было догадаться.
Как только сэру Ланселоту стало ясно, что его разоблачили, он сразу как будто потерял интерес к дальнейшим схваткам и вернулся в королевскую ложу, отказавшись принять полагавшийся ему выигрыш - доспехи и коней побежденных противников. Поступи так любой другой рыцарь, и его соперники сочли бы себя оскорбленными, но сэр Ланселот - другое дело. И брат его сэр Эктор, оказавшийся в числе побежденной троицы, ничего не имел против такого положения дел, и даже попытался принять свое поражение с юмором. А что ему еще оставалось, если братец Ланселот выбил его из седла так же легко, как смахнул бы с лица надоедливую муху?
И следующие пять дней турнира сэр Ланселот просидел рядом с леди Гвиневерой, сложив руки на груди, и посматривая больше на королеву, чем на поле. Зрители терялись в догадках, что же случилось с первым рыцарем королевства, и Высокородный Принц даже поинтересовался участливо, не прихворнул ли он.
В ответ на любезность сэр Ланселот одарил его таким взглядом, что стало ясно - не прихворнул. Впрочем, взглядом все и ограничилось, и слова его могли послужить образцом куртуазности. Но в остальном поведение его все же вызывало мысли о нездоровье - он чаще озабоченно хмурился, чем улыбался, и даже в те моменты, когда он склонялся к леди Гвиневере, с лица его не сходила сосредоточенная гримаса. Королева же словно не обращала внимания на странное настроение командира своего Белого отряда, и продолжала расточать улыбки и ему, и всем остальным, кто оказывался поблизости.
На вечерних пирах, которые традиционно завершали турнирные дни, сэр Ланселот был так же сосредоточен и чуть мрачноват, впрочем, это ничуть не сказалось на его аппетите. Он пил и ел ничуть не меньше, чем остальные, без видимой неохоты поддерживал возникающие за столом беседы, и разве что не принимал участия в разнообразных забавах, затеваемых молодыми рыцарями из Белого отряда. А в этом как раз не было ничего удивительного - не по чину достойному рыцарю, первому из братства Круглого Стола, крутиться с безусыми юнцами.
Меж тем, между рыцарями, принимающими участие в состязаниях, пошли тревожные разговоры. Все они не первый день знали сэра Ланселота и его нрав, заставляющий его временами совершать неожиданные и странные поступки. Не выжидает ли он? Не вынашивает ли каких замыслов? Ведь не случалось еще ни одного турнира в славном королевстве Артура, чтобы сэр Ланселот не принимал в нем участие и не старался выйти победителем! Что же заставляет его в этот раз сидеть, сложа руки, и спокойно наблюдать, как другие рыцари борются друг с другом за честь принять приз из рук самой леди Гвиневеры? Неужели же только появление среди состязающихся сэра Ламорака, которого он привечал среди своих друзей, и даже более ласково, чем остальных? Подобное предположение казалось не очень реальным. Сэр Ламорак был славным рыцарем, но не лучшим среди съехавшихся в Сурлузу, и отсутствие на турнирном поле сэра Ланселота ничего для него не решало.
К седьмому, последнему дню, напряжение достигло своего апогея. Рыцари заметно нервничали и поглядывали в королевскую ложу, где на своем неизменном месте восседал сэр Ланселот. Сегодня он был облачен в доспехи, и это обстоятельство добавляло нервозности состязающимся и обостряло любопытство зрителей. Впрочем, в доспехах был и сэр Галахальт, а потому можно было предположить, что они всего лишь отдавали дань последнему дню турнира и облачились так для торжественности.
По очереди подъезжали рыцари к королевской ложе, спешивались и преклоняли колено перед хозяином турнира и его высокими гостями; при этом кидали любопытствующие взгляды на сэра Ланселота. Тот лишь кивал в ответ приветливо или просто любезно, в зависимости от того, какие отношения связывали его с тем или другим рыцарем. Более никакого интереса он не проявлял.
Но вместо того, чтобы расслабиться, участники турнира, добравшиеся целыми и невредимыми до схваток финального дня, еще больше насторожились. Лучше бы уж, право слово, сэр Ланселот носился взад и вперед по полю, круша противников направо и налево - на душе у многих стало бы гораздо спокойнее.
-2-
- Сегодня последний день, - как бы между прочим обронил сэр Галахальт, откинувшись в кресле и слегка повернув голову к леди Гвиневере, сидящей по правую руку от него. - Сегодня счастливчик-победитель примет почетный приз из ваших рук, моя королева. Будет очень досадно, если наш любезный сэр Ланселот так и не попытается доказать свое превосходство над присутствующими здесь замечательными рыцарями.
Сэр Ланселот и ухом не повел. Подобные замечания - с вариациями - он выслушивал каждый день по несколько раз и неизменно пропускал мимо ушей. Пылкий нрав в нем удивительным образом сочетался с завидной рассудительностью и умением не видеть и не слышать то, что он видеть и слышать не желал.
- Вероятно, сэру Ланселоту все же нездоровится, - отозвалась королева, с улыбкой заглянув в лицо первого рыцаря при дворе своего супруга. Сама она так и лучилась здоровьем и красотой: белая атласная кожа без единого изъяна, легкий румянец, - ни дать, ни взять, наливное яблоко в осеннем саду, - да в добавление к этому чистые серые глаза, мягкие коралловые губы и шелковые, тщательно убранные в косы светлые волосы. Нарядное серое блио, украшенное золотой вышивкой, подчеркивало стройность ее фигуры и пышную, словно у молодой девушки, грудь. - Иначе он, несомненно, порадовал бы наши взоры своими ратными подвигами и уж конечно завоевал бы приз.
- Я вполне здоров, госпожа моя королева, - сдержанно ответил Ланселот, сопроводив свои слова коротким поклоном в сторону леди Гвиневеры.
- Тогда в чем же дело? Своим поведением вы все же заставляете нас волноваться о вашем здоровье, любезный сэр Ланселот. Почему же вы не спуститесь на поле и не покажете собравшимся здесь благородным рыцарям, как умеют сражаться рыцари супруга моего короля Артура?
- Должен заметить, что и без меня есть кому постоять за честь Камелота и Круглого Стола. Гавейн с братьями, а так же Ламорак, Динас, Паломид, Динадан и другие уже не раз показали свою удаль и превосходство над рыцарями из других земель Британии.
- Это все так, - не успокаивалась леди Гвиневера. - Но вы, сэр, первый среди лучших. Неужели вы хотите, чтобы слава ваша потускнела, и имя предали забвению?
- Моя королева, - Ланселот, вопреки всем правилам этикета, взглянул леди Гвиневере в глаза. - Вы действительно настолько сильно желаете, чтобы я принял участие в турнире и завоевал приз победителя?
- Да, любезный сэр Ланселот. Я этого желаю.
- Думаю, многие гости разделяют желание леди Гвиневеры, - вставил Высокородный Принц.
И снова Ланселот не обратил на него внимания, глядя только на королеву, словно они были в ложе вдвоем.
- Не осмелюсь противиться вашему желанию, моя королева. Да будет по-вашему.
Он на мгновение склонил голову в знак повиновения, а когда снова поднял лицо, то королева и сэр Галахальт увидели на нем совершенно необыкновенную улыбку. Сэр Ланселот улыбался редко, а уж такие улыбки, которые затрагивали не только его губы, но и глаза, и вовсе не имел обыкновения раздаривать направо и налево. Те, кто хорошо знал его, могли бы с уверенностью утверждать, что так он улыбался только леди Гвиневере.
Полуобернувшись на своем месте, сэр Ланселот жестом подозвал оруженосца, стоявшего в глубине ложи в ожидании его распоряжений. Фариан, смышленый светловолосый парнишка лет пятнадцати, сын небогатого корнуэльского рыцаря, живо подскочил к нему:
- Слушаю вас, сэр!
- Да уж, слушай внимательно, - Ланселот жестом поманил оруженосца склониться пониже, и стал отдавать какие-то указания - так тихо, что ни королева, ни барон Сурлузский не могли его слышать. Хотя лица их и горели любопытством узнать, что же задумал на этот раз первый рыцарь Британии.
По мере того, как сэр Ланселот говорил, глаза Фариана округлялись все больше, а потом вдруг на лице проступила понимающая озорная улыбка.
- Отлично придумано, сэр! - он в восхищении взглянул на своего хозяина, когда тот замолк, и тут же слегка озабоченно нахмурился. - Только где же я найду, сэр, то, что вы просите, ведь вы...
- Где хочешь! - перебил его рыцарь, сопроводив свои слова нетерпеливым жестом. - Да поживее! Одна нога здесь, другая нога - там!
- Да, сэр! - Фариан на секунду согнулся пополам в поклоне, потом выпрямился так быстро, как разгибается освобожденный от тетивы лук, и исчез из ложи, словно его сдуло ветром.
- Ловкий, должно быть, парнишка! - улыбнулся сэр Галахальт, наклоняясь в кресле так, чтобы видеть Ланселота. - Болтает только, пожалуй, много, но толковый! Не уступите ли мне его, любезный сэр Ланселот? Мой Тарквин - изрядный оболтус, и забот с ним больше, чем пользы от него.
- Люди - не лошади, - отозвался Ланселот сухо. - Я их не уступаю. Ни на время, ни на совсем.
На несколько секунд в ложе повисла неприятная пауза. Высокородный Принц медленно наливался багрянцем, не зная, воспринимать ли последнюю фразу гостя как оскорбление; Ланселот же, и бровью не поведя в его сторону, сидел и очень внимательно изучал красующихся на поле рыцарей. Молчание нарушила леди Гвиневера, уж она-то хорошо знала, как разрядить обстановку, а главное - как привести Ланселота в хорошее расположение духа.
- Должно быть, у вас родилась какая-то необыкновенная идея, любезный сэр Ланселот, - произнесла она, ласково коснувшись руки своего верного рыцаря. - Не поделитесь ли вы ею с нами? Уверяю вас, и я, и барон просто умираем от любопытства!
- Минуту терпения, моя королева. Уверяю, ваша жизнь, загубленная любопытством, гораздо дороже одной маленькой шутки вашего скромного подданного.
Ланселот снова улыбнулся леди Гвиневере, та ответила ему долгим взглядом. Прекрасные серые глаза смотрели нежно и ласково; будь здесь Артур, королева ни за что не отважилась бы на подобный взгляд. Но сейчас наблюдать за ними было некому, внимание сэра Галахальта приковано к происходящему на поле, а более никому не было дела до королевы и ее рыцаря. Леди Гвиневера чуть сжала ладонь Ланселота, потом отобрала руку и выпрямилась, устремив взор на турнирную площадку.
Тем временем, вовсю составлялись пары для последних состязаний в поединках. Рыцари, вышедшие на поле в последний день, бросали друг другу вызовы, подъезжая к шатрам предполагаемых противников и ударяя копьями в середину щитов, вывешенных перед ними. От владельца щита зависело, принять ли вызов или нет; но за прошедшие дни не было ни одного случая, чтобы чей-то вызов был отклонен. Пусть даже предстоящий поединок был явно не по силам вызванному рыцарю. Горячие головы не могли остудить даже прецеденты с печальным исходом, во множестве произошедшие на турнире.
- Что-то сэр Динадан нервничает, - заметил Ланселот, кивнув на старого товарища, который словно бы в растерянности кружил по полю, бросая взгляды в сторону королевской ложи. - Не иначе, как ожидает подвоха с вашей стороны, сэр Галахальт.
- Или с вашей, любезный Ланселот, - улыбнулся в ответ барон. - Ваше чувство юмора и коварный нрав известны по всей Британии; не удивляюсь, что ваши соратники только и ждут от вас неожиданного хода.
- Коварный нрав! - вскричала леди Гвиневера, всплеснув руками. - Да что вы, барон! Все знают о несравненном благородстве сэра Ланселота. Как у вас только язык повернулся сказать подобное!
Ланселот только усмехнулся; в этот самый миг за креслом его бесшумно возник Фариан - словно соткался из воздуха, из солнечных лучей.
- Все готово! - сообщил он, по лицу его было видно, что он жутко доволен собой. - Как вы и приказывали, сэр!
- Молодец, Фариан, - Ланселот растрепал светлые волосы оруженосца. Тот расплылся в улыбке - нечасто его хозяин бывал в таком хорошем расположении духа и позволял себе подобные сантименты. - Прошу прощения, моя королева, барон, - продолжал он, поднимаясь, - вынужден вас покинуть. Ненадолго. Пойдем, парень. Тебе придется еще кое-что сделать.
Тяжелая портьера пунцового бархата приподнялась и опустилась, пропуская сэра Ланселота и его оруженосца. Барон Сурлузский, дождавшись, пока стихнут шаги и бряцанье железа, повернулся к леди Гвиневере.
- Кажется, нас ожидает любопытное зрелище, моя королева. Через несколько минут, надо полагать, сэр Ланселот появится на поле... Хотя, взгляните-ка! Он оставил здесь свой щит!
- Он же сказал, что покинет нас лишь ненадолго, - спокойно отозвалась леди Гвиневера. - Думаю, он еще вернется или пришлет Фариана за щитом. Наберемся терпения, барон.