Под толщей льда

         Последний, кто попал во внутренний люк, был Даллас Коулд.

Они летели сквозь межзвездное пространство и вселенское время, сквозь жар и холод, навстречу своей верной смерти, без ускорителей и с истекающим запасом топлива и н/з.
В чужой галактике, в чужих далеких владеньях...
Ракета была здесь - среди огромного скопления астероидов - как обломок колосса, а ведь совсем недавно, казалось, вчера, позавчера, она сама могла бы называться колоссом, остроконечной пикой, такой, что незаметно взмывают из руки олимпийца в высокое небо и так же незаметно падают вниз, на землю.
Впрочем, что не суть важно, ракета носила название "Метеор". Звучное название и острое как бритва, многие ракеты, державшие курс в соседние галактики, назывались подобным образом. Не ради тщеславия, нет, просто так было удобно, так поднимался дух команды корабля, дух единства и сокрушительной мощи.
Та музыка, что ласкала слух и настраивала на оптимистичное настроение, осталась далеко позади, за сотни, тысячи парсеков. Всему потерялся счет. Успела надоесть жизнь, вера в светлое будущее улетучилась, а самозабвенье пришло раньше, чем приходит старость, и само собой.
Планета, на которую им посчастливилось высадиться, была им совершенно незнакома. Капитан "Метеора" Джереми Хетчинс и бортинженер Кит Флауэрс еле подоспели и, подставив руки под падающее тело, взгромоздили его на свои слабые костлявые плечи.
Где-то в грузовом отсеке загремело. В холодильных установках и барокамерах, располагавшихся возле третьего пищеблока, что-то задрожало, и заработала сирена об опасности.
Хетчинс натужно скривил лицо, стараясь расслабиться, он подкинул на себе левую половину Коулда и на секунду выпрямился. Снова согнулся.
- Куда его, капитан? - с надрывом в произношении спросил Флауэрс.
- В сушилку, болван, - раздраженно, даже с некоторой неохотой, ответил капитан, - куда же еще? Ладно, давай лучше подведем итоги.
- Конечно, сэр, - смиренно согласился Кит, которому в минувшем месяце должно было исполниться 27 лет.
- Итак, мы потерпели крушение на самом опасном участке пути.
Добравшись до сушильной комнаты, они сбросили с себя замерзшее тело Коулда. Сирена о тревоге постепенно смолкла - это Флауэрс порядочно покопался в панели управления, и дребезжащие звуки, готовые свести с ума, наконец-то затихли.
Устало Кит сполз по стене.
- Сэр, - взволнованно пролепетал он, - а ему... это... ничего, в смысле, не будет?
- Понятия не имею. До катастрофы проблем не наблюдалось. А сейчас - пес его разберет!.. - Голос капитана звучал невнятно. - Проверка на стабильность и исправность не проводилась. Делай соответствующие выводы.
- Выводы, - негодующе повторил Кит Флауэрс. - Выводы... В ..15 году запускали ракеты с турбодвигателем "PS-19", и не было таких вот подвохов с техническим снабжением как в нынешние дни, кэп.
Капитан Хетчинс промычал что-то невразумительное, однако Флауэрс принял это за согласие. На капитана часто находило какое-то уныние и тревожность. Так же, как и его грубость, они почитались в порядке вещей. Черты характера, свойственные большинству людей с высоким должностным чином.
В комнате для отдыха персонала, Хетчинс и Флауэрс срезались в картишки.
- Что ты видел, Кит? - между делом спросил капитан, раскуривая толстую кубинскую сигару, попыхивая тучным сизым дымом. Старый неудачник и закоренелый холостяк - вот все, что знал наверняка про него Кит, поступивший на службу к Предводителю еще сопливым мальчишкой, тогда он работал судовым помощником кока, пока не поменял специализацию.
- Желаете кофе, сэр?
- Спасибо, не надо. Я и так на взводе.
- Тогда индийского чаю? Самый лучший сорт зеленого индийского чая, а?
- Не надо тратиться ради меня, Кит. Запасов, сам понимаешь, кот наплакал.
Кит Флауэрс бросил в свою именную кружку кусок сахара и со вздохом плюхнулся на мягкое кресло-лежанку.
- Не думаю, - заговорил он, задумчиво вперившись в потолок, - хммм, по крайней мере, таково мое ощущение, так вот я не думаю, что смогу передать вам, сэр, этот ужас словами, и потом, на мне же, как и на вас, собственно, были защитные очки.
- Были, - кивнул капитан, - на моих помутнели стекла... Я даже не успел сообразить, в чем дело, как нечто надвинулось на меня и едва не смело, не опрокинуло с ног.      
- Да-а, - Флауэрс крутил челюстью, высунув изо рта обожженный язык. - Зря отказываетесь. Отличный кофе, сэр. Тут вам и араббика и мокко. Горячий. Со сливками или с молоком. А? Я лично предпочитаю черный кофе с одним кубиком сахара. - Щуплый бортинженер весело подмигнул, словно подталкивая глупого мула.
Капитан Хетчинс промолчал.
- Ах да! - извиняющимся тоном пробормотал Кит, - в вашем возрасте сахар и фруктоза вредны. Что с ВАМИ?
Капитан громко и неуклюже встал из-за стола и вытянулся во фрунт. Посуда, расставленная на обеденном столе, подпрыгнула, зазвенели позолоченные и серебряные приборы. Все, что было налито в чашки и стаканы, расплескалось. А что-то даже и разбилось на мелкие осколки.
- Это же китайский фарфор, сэр, что с ВАМИ? - снова с акцентом на последнем слове сказал опешивший Флауэрс, поперхнувшись кофем, он закашлялся. Куски от полусъеденной булочки с кремом размоченной массой полетели у него изо рта.
- Забудьте о нем! Лучше скажите, молодой человек, сколько мы тут сидим?
- О, - только и вымолвил Флауэрс, он чувствовал себя омерзительно, так, словно заглянул в старую заброшенную кладовку, и в рассыпную бросились потревоженные тараканы и крысы, одни из самых гнусных существ, глядь, а внутри - грязь, клоака, пыль, фекаллии и прочие нечистоты, водворившиеся на полках, мешках, рваных тряпках. На минуту Флауэрс представил себя погребенным под этими тюками, чемоданами, свертками, пакетами с бумагой, архивной документацией столетней давности, припорошенными сверху 7- и 10-дюймовыми слоями пыли и... Настроение от этого не улучшилось.
- Что "о"? - Грубый и нервный голос капитана Хетчинса вывел его из состояния полузабытья. - Скорее вперед, Флауэрс!
- Куда - вперед? - непонимающим взглядом уставился тот в усталые глаза капитана.

Спустя жестоко-долгих полчаса они вернулись к дверям сушилки. Нахмурившись, Хетчинс сверил часы с показателями хронометра, встроенного в бронированную стену сушильной комнаты.
- Не опоздали? - с неподдельным стыдом поинтересовался чревоугодливый механик.
- В самый раз! - разъяренно вскричал Хетчинс. - Вот бы тебе... - замахнулся он на раздосадованного подчиненного. - Твое счастье, термостат в порядке, давай открывай эти хреновы врата ада.
- По идее ничего не должно было случиться, сэр, - начал обиженно оправдываться забывчивый бортинженер.
- Открывай! - непреступно отрезал грозный командир. Тот безотказно повиновался, и электронизированные двери, скользнув по железной конве, раздвинулись с тихим скрежетом. Оба мужчины вломились внутрь помещения как огалтелые.
- Что с ним? - Флауэрс вытаращил глаза, нависая над согнувшимся у полки Хетчинсом. На полке лежал Даллас Коулд в бессознательном состоянии.
- Господи-ты-боже-мой! У него, наверно, холодовой шок. Я не знаю. - предположил неопределенно капитан и похлопал пострадавшего по щекам, которые имели то ли бледно-розовый, то ли малиново-красный оттенок.
- Ну как, приходит в себя?
В ответ капитан Хетчинс недовольно сморщился.

Сквозь заиндевевшие стекла иллюминаторов пробивался тонкий луч света чужого и далекого солнца.
Утро.
Он очнулся, вырвавшись из плена такого странного и невиданного доселе сна. Но сон ли то был? И где он теперь?
Неуверенно раскрыв веки, он досконально ощупал взглядом окружавшие его предметы и самого себя. Все вроде на своих полноправных местах. Да и сам он, кажется, живой. "Но что же с моей памятью? - мысленно взметнулся он, - я ничего не помню, особенно после того, как мы выбрались из ракеты. Из ракеты? Ха-ха-ха!!! Из того, что от нее осталось, - какая-то часть его сознания с издевкой поправила его, - вещи надо называть своими именами, приятель!"
Коулд встал с койки, еще раз огляделся в абсолютно пустой каюте. Сколько же он провалялся в таком вот состоянии - то ли в бреду, то ли в коме.
"Думай, Даллас, думай, - заставлял он сам себя найти на напрашивающиеся вопросы вожделенные ответы, ты же как-никак интеллектуал, да и просто дальновидный практичный человек. А в довесок - отличный биолог." Почему же он так оглупел и... "Стоп, надо привести мысли в порядок, настроиться на линейный, обычный образ жизни, такой, какой, например, у них на корабле. Нужно начать выполнять возложенные на него обязанности, его собственную социальную роль, удовлетворять естественные физиологические потребности."
Покачиваясь на ходу, он ни с того ни с сего подошел к книжным полкам стенного шкафа. Не отдавая себе совсем никакого отчета в том, что делает, он протянул руку к поставленным прямо у него перед носом в ряд книгам и прошелся ею по ним, как по клавишам музыкального синтезатора. Разноцветные корешки пестрели самыми нелепыми и в то же время самыми благозвучными названиями: "Философия ботаники" К. Линнея, "Философия бессознательного" Э. Гартмана, сборник стихов П. Элюара "Град скорби", собрание сочинений И. П. Павлова, "Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей" Д. Карнеги - все это принадлежало Прошлому, в Настоящем же  широкомасштабным успехом пользовались труды иного толка, к примеру, такие как: "Особенности инновационной помологии в среде марсианских равнин" профессора Г. Ууфта, "Статистические данные о нравах молодых венерианцев" некоего Джаг-Аг-Ды, "Дендрологические изыскания" Масфетуса и пр. и пр. и пр. Эти издания занимали всю нижнюю и верхнюю полки. На остальных пылилась одна беллетристика.
Бегло пробежавшись глазами по алфавитному порядку литературы, Коулд остановился на букве "Д". Теодор Драйзер - прочел он тисненную надпись на кожаном корешке объемного тома. Про себя он меланхолично усмехнулся, да, давненько я не перечитывал старика Теда, и вытащил из плотного ряда драгоценный фолиант.
Очутившись у него в руках, книга сама распахнулась , страницы ее взвихрились веером, перелистываясь с одной на другую со скоростью мысли. Да и то верно - они ведь как раз и перелистывались по его перманентным мысленным приказаньям, которые он не уставал им отдавать. Наконец он подставил палец, и перелистывание прекратилось. Вверху страницы, располагавшейся с левой стороны, жирным шрифтом было написано заглавие короткого рассказа:

В СНЕГУ

          строчка за строчкой предложения проносились мимо восприятия, как-то побоку, и Коулд не сразу осознал, чего читает. Когда он это понял, то взялся за текст еще раз.Напоследок он обратился к первому абзацу: "Своеобразие картины можно увидеть зимним днем в большом городе. Если идет снег, улицы мигом покрываются слякотью, и это немалая помеха деловой жизни города. В первые минуты снегопад даже красив: воздух полон летучим пухом, низкое небо затянуто тучами. Потом начинается слякоть, грязь, а нередко и пронизывающий холод. Скрипят и скрежещут на морозе экипажи; тысячи мужчин и женщин - волны людского прибоя, заполняющего улицы города, - снуют взад и вперед, спеша покончить с работой или с делом, которое удерживает их вне дома."
Потом, когда заново возрожденный и отреставрированный смысл написанного крепко уложился у него в голове, он не удержался и "съел" другой, похожий на предыдущий, маленький, если не сказать - малюсенький, рассказик "В метель". Славный Боже, подумал он, прочитав его до конца, как же все это сравни старому доброму Нью-Йорку, который имел предрасположенность не изменяться даже через века. Как же я по нему скучаю!
- Скучаю, - повторил он вслух, обращаясь к интерьеру каюты с некоторой долей порицания, - этого слова не должно существовать в нынешнюю эпоху, эпоху Космических Завоеваний, эпоху Радости и Счастья, Смеха и Улыбок, Яркости и Новизны.
Цитата всплыла сама собой: Поправка к закону о самопослушании граждан Всемирной Федерации. Ни под каким предлогом, ни при каких обстоятельствах не предаваться т. н. ностальгическим воспоминаниям. Подобного рода реминесценции пагубно влияют на общественное самосознание.
Нельзя, запрещено, не позволяется, затвердил в его восполенном мозгу тоненький, но ужасно настырный голосок. И Коулд моментально сообразил, что это отнюдь не совесть, а то, что некоторые называют первобытным страхом.
Но с какой стати ему чего-то или кого-то бояться, он далеко от Земли, и властям его не достать. А если и попробуют, то пусть сначала попотеют, преодолевая проложенный ими путь. Черные дыры, червоточины, искаженные грани и пояса астероидов - вот только малая толика того, с чем им придется встретиться в напрасной погоне за преступником.
Внезапно постучали в дверь. Вздрогнув, Даллас Коулд выронил из рук книгу и, недоуменно уставившись на свое незастеленное ложе, пригласил войти.
В комнату вошел подобраный и как всегда в прекрасном расположении духа молодой бортинженер. Команда собиралась с расчетом на возрастные плюсы добровольцев (минусы практически не учитывались, так как психологически каждый из них находил друг в друге что-то для себя неизведанное и интересное, а особенных трений не возникало) - пожилой, зрелый и совершеннолетний, не достигший возраста Христа, пору сомнений и исканий, еще один кризис по Л. С. Выготскому.
- Рад тебя видеть, Кит, - улыбнулся вошедшему Коулд, поднимая с пола оброненную книгу.
- О, - откликнулся тот, пересекая каюту, - я вижу, ты поправился! То-то слышу шаги раздаются в соседней комнате, значит, все, решил, - вылечился.
- А где капитан Хетчинс?
- А... он возится с бортовым журналом, все пишет и пишет, как заведенный.
- Да? И что же пишет?
- Как положено - текучку, ну, и, наверное, еще свои соображения... - Флауэрс приумолк.
- Продолжай, - попросил Коулд, чувствуя чего-то неладное, чего-то худое.
- ...по поводу всего происшедшего. Дэл, что с тобой?
- Что произошло? - перебил Дэл.
Флауэрс отшатнулся от него, словно после пощечины.
- Говори же, говори, черт тебя побери!
- А сам не помнишь? - удивленно уставился на помощника Флауэрс.
- Не помню, - дрогнувшим голосом вымолвил Коулд.
- Ну ладно, - Флауэрс без спроса присел на край кушетки Коулда, - за эти дни много, чего произошло.
- Дни?
- Погоди. Не перебивай. Успокойся, ладно? Так вот, я не знаю, сколько уже воды утекло с момента нашего крушения, это капитан тебе точно скажет, у него там все как в ежедневнике... А вот и сам капитан пожаловал!
Коулд повернулся к дверям. В открытых дверях действительно стоял капитан Джереми Хетчинс, застыв точно монумент.
- Что же вы, сэр, не потрудились меня разбудить? Сколько я здесь провалялся?
- Флауэрс, объясните ему.
- Я пытался.
- Хммм, послушайте, Коулд, мы не будили вас только по одной, но очень веской причине. Вы хотите ее знать? Полагаю, что да. Вы вовсе не спали, а находились в крайнем терминальном положении, я не врач и не психолог, наверняка не смогу сказать, в каком и в какой степени, но то, что вы висели на волоске от смерти - это факт!
- Как это случилось? - Пребывая в глубоком эмоциональном перенапряжении, он несколько раз сглотнул слюну. - Мы вылезли наружу исследовать территорию планеты, а потом?..
- Потом? - неожиданно скабрезно хмыкнул, кэп. - Об этом я должен спросить тебя, главный ассистент Коулд.
- Меня-я?
- Ну да. Мы с Флауэрсом не выдержали и половины того, сколько продержался в том аду ты, Даллас. А то, как ты без чьей-либо помощи вернулся обратно на корабль, для нас до сих пор остается загадкой.
- Неразрешимой загадкой! - резонно поправил Флауэрс.
- Куда вы ходили, Коулд?
- Да, - присоединился честолюбивый механик.
Какое-то время Коулд упрямо держал паузу. Встряхнув головой, он начал свое быстрое, сбивчивое и невероятное повествование, воспоминание явилось из темных глубин подсознания реверберационной вспышкой в синапсах новых клеток:
- Тогда я ушел не так далеко, как вы себе, должно быть, вообразили. Долгие периоды в процедуре закаливания помогли мне, и я почти не ощутил разницу в температуре. Мое тело подстроилось под внешнюю среду столь негостеприимной для теплолюбивых созданий планеты. Что до расстояния, то я считал шаги - их было не более двухсот... К тому же, я запросто мог идти и петляя.
- Возможно, но все равно, - встрял капитан Хетчинс, - мы бы вас не увидили. Слишком уж непроглядной стеной шел снег.
- Шел? - тут же подоспел с комментариями неудержимый Флауэрс, - да то был сущий буран! Тьфу ты! Не планета, а целый Северный полюс.
Коулд продолжил:
- Я, конечно, виноват. Даже не предупредил вас, что собираюсь обособиться, отделиться. Но тогда я не мог вообще ни о чем думать, кроме как...
- Ну...
- Меня звали. И...
- Звали? Да эта Ледяная планета не иначе как необитаема. Кто тебя там звал? Не мели чепухи, Даллас! - В голосе капитана зазвучали металлические нотки недоверия.
- Ха! Поначалу я решил почти так же, как и вы, сэр, на сон грешил, галлюцинации, помрачения рассудка... Теперь-то у меня иное мнение на этот счет.
Впрочем, я отвлекся.
Меня кто-то звал, жалобный такой голосишко и еще, по-моему, детский. Что-то вроде крика о помощи. Я, конечно же, пошел на него, вслепую, по колено утопая в снежной каше, я словно потерял над собой контроль. - Коулд на всякий случай обвел изучающим взглядом лица сотоварищей. Оба космонавта слушали его внимательно. Тогда он облизал пересохшие губы и возобновил рассказ.
Капитан не то из-за простуды, не то в силу характерной ему нервозности, сухо кашлянул.
- Этот зов - он был настолько настойчивым, что я не имел никакого шанса воспротивиться ему. Снег, ураган, мороз, голые белые равнины и низменности среди отдаленных гор и склонов. В радиусе за 5 миль ни единого намека на какие-либо поселения... А если и учесть, что это просто кто-то отбился от своих, то опять же - как он или она умудрился в эдакой канители выжить, признаться сказать, уже в те мгновения я начинал чувствовать себя некомфортно: ноги отказывались повиноваться, градом катился пот по всему моему телу, пальцы, туловище, шея, все коченело и мерзло. Бр-р-р... мне и посейчас не по себе от одного только воспоминания той страшной ночи. У-у-уф, если бы, как ни парадоксально, не те воззвания о помощи, я б, верно, не вытерпел и свалился в сугробы...
- Да, из них бы ты завряд ли и выбрался, братец.
- А то, - снова подлизался несносный Флауэрс. - Компания пожадничала и не снабдила наш экипаж хорошими снегоступами, более герметичными и теплыми скафандрами, износоустойчивыми деталями в механизмах, будто бы так и надо было!
Коулд говорил:
- Спустившись на пригорье, я постарался вглядеться в развеселую круговерть и распознать, куда же попал, где очутился. Включил прибор ночного виденья, протер очки. Остановился, отдышался. Вроде, еще ничего, думаю, успею назад вернуться, должен успеть. Метель-то к тому времени разыгралась ого-го какая, вот-вот в воздух подхватит. Сами понимаете - тут уж в пору самому спасаться, пока жив, а не других спасать.
Но только я повернулся и зашагал прочь, как слышу, совсем рядом голосок детский запричитал, да и так близко, что точно у меня в голове раздался.
Тоненький детский голосок в неукоснительных завываниях Борея, в метаниях бешеной вьюги. Вы не можете себе представить, каково же было мое удивление, когда я случайно посмотрел вниз, себе под ноги!
Я стоял у подножия  высоких гор, на льду, занятый одной лишь проблемой, как бы ненароком не поскользнуться и не упасть.
Глядь, а подо льдом, все равно что жук в янтаре, человеческое лицо, черты которого выдавали, как я и подозревал, маленькую девочку лет этак 7-8, не более.
"ПОМОГИТЕ МНЕ И МОИМ РОДИТЕЛЯМ... ПОЖАЛУЙСТА!"
Слабенький альт. А губенки девочки ничуть не пошевелились.
Я опешил:
"Как? Как у тебя такое получается?" - по велению рефлекса пробубнил я, хотя и не нуждался в особых разъяснениях и подсказках. Как? Посредством обычного ментального контакта, телепатии.
"МИСТЕР КОУЛД..." - как трава прошелестела. От холода я лихо пританцовывал на месте.
"Но что я должен сделать, легче понять немого, нежели тебя?" - гневно вопросил я.
Дальше она поведала мне, чего они от меня хочут, а также - хвала небесам! - она сказала, что в том случае, если нам все удастся, мы сможем покинуть  планету целыми и невредимыми! Хороша новость?!
- Ничего не выйдет!
- Ага, - поддакнул Флауэрс.
И тот, и другой вдруг стали смотреть на него как-то угрюмо и исподлобья.
- Как же - не выйдет? Почему - нет?
- Почему-почему. А вот потому, что ничего не выйдет! Глупая затея! - критически встретил предложение Коулда капитан. - Где гарантия, что девчонка нас не обманет, если уже не обманула? Кстати, у меня есть некоторые основания полагать... в общем, все это ты мог, извини меня за откровенность, Коулд, и насочинять, кто тебя знает?! А тут еще трудности с твоим выздоровлением.
- Послушайте, давайте проверим, сходим на каток, и...
- Произошла утечка кислорода.
- ...вы сами убедитесь, кто прав! ЧТО? ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ЭТИМ СКАЗАТЬ, КЭП?
Флауэрс и командир корабля переглянулись.
- И... и... и... сколько же осталось на данный момент?
- Мало. Хватит разве что до завтра. Здешняя атмосфера нам категорически не подходит. Поверь, мы успели замерить: азота - 13%, углекислого газа - 8%, кислорода - 0,1%, - примерные, естественно, показатели, да убедительные. Чертовски убедительные, а?
- Пожалуй, а как произошла утечка?
- Полной уверенности нет, полагаю, из-за смещения пород планетного ландшафта.
Даллас Коулд заметался по просторной комнате в критическом приступе эпилепсии, схватившись руками за волосы и бормоча банальные проклятия.
- Успокойся, Дэл! - попытался урезонить товарища "твердолобый" и "толстокожий" Флауэрс. - Не сходи с ума понапрасну. Хочешь, в картишки перекинемся?! Или в "Монополию", а?
Обескураженный олимпийским спокойствием сослуживца, Коулд уставился на командира в надежде найти моральную поддержку и понимание хотя бы у него.
- Извини, парень, я пас.
- Неужели вам лень поднапрячь извилины? Ведь должен же быть какой-то выход. В конце концов, чего вы потеряете, коли соблаговолите принять участие в моем рискованном предприятии?
- Подожди. Дай поразмыслить. Значит, по-твоему, у нас нет выбора?
- Именно. - Коулд победоносно подбоченился и выставил подбородок.
Молчание.
- OK! Мы согласны.
- Отлично, - обрадованно сказал Коулд, направляясь в гардеробный отсек, где были развешены космические скафандры и кислородные баллоны.
На полпути к выходу из каюты его перехватили.
- Минутку, - остановил его капитан Джероми Хетчинс, - надеюсь, ты не собираешься оставлять наш корабль, не выпив на посошок стопочки вермута или мадеры, у нас осталось маленько в загашнике?
- Может быть, лучше пивка? - Обаятельная улыбка красовалась на устах Коулда.
- Ладно, договорились.
Все трое дали друг другу пять. В кухонном баре, в холодильничке, их ждало холодное пиво "Хайнекен" и различные марки французских вин.
В тот же миг, стоило им войти на кухню и присесть на табуретки, в их руках появились пивные кружки, водочные рюмки, бокалы для шампанского, винные фужеры...
Сквозь смех и пожелания на удачу, Кит Флауэрс, закусывая тартинками, скомпанированными автоматическим поваром, и свежеиспеченными булочками, чокнулся со своими друзьями по несчастью и, икнув, непринужденно пробубнил:
- Дэл, так что же нам предстоит выполнить, ну для этой твоей девчонки? Кажется, ты что-то вещал про какую-то миссию, которую ты обещался вместе с нами разрешить или как?

Ближе к утру, такому, какое было известно им, и такому, каким его воспринимали они сами, все точки над " i " были расставлены, вследствие чего определились - четкая цель и не вполне четкий план действий.
Утро здесь наступало так же неторопливо и прихотливо, как улитка, выползшая в дождливую погоду к придорожной луже. А снежный буран, перевоплотившийся в хулиганствующего подростка, издевался над этой улиткой, тыкал в нее палкой, и, по-видимому, еще только входил в раж.
По термометру капитан Хетчинс определил, что температура стала аж на 20 градусов ниже предыдущей отметки. По шкале Цельсия она колебалась в пределах немыслимой цифры - 50 градусов ниже нуля! Каждый из них часто стал задаваться вопросом, а когда же впервые им пришлось отказаться от использования градусника Фаренгейта? Ответа не находил никто.
Коулд проверил исправность переговорного устройства в шлемофонах и, зашнуровав утепленные зимние ботинки, поплелся вперед. За ним еле шагали  его пособники.
- Как вы там? - громким бодрым тоном проговорил он в микрофон, и оглянулся.
     - Пока все в порядке, - высказался капитан. - Коулд, зачем же орать? Слышимость, слава богу, хорошая. - Медленно, но верно, они его догоняли.
- Вас понял, кэп. А почему вдруг - "пока"?
В расплывчатых контурах-тенях обнаруживалось какое-то странное сочетание. Не придав этому значения, он поправил на лямках мешка крепления и приспустился, не останавливаясь, дальше. Возвращаться назад поздно, бессмысленно и некстати - Рубикон перейден. Поздно, потому что кислород в "Метеоре" кончился или скоро кончиться, бессмысленно, потому как на обратном пути, ставшем вдвое длиннее, чем путь к назначенной цели, они не вынесли бы бремя перехода и, скорее всего, не добрались до ракеты. А если бы даже и добрались, то что бы они стали делать в ней, превратившейся в руины, пребывающие в вакууме, а потому и некстати, ведь их предприятие движется к завершению, развязке, эдакой кульминации.
Приблизившись к горам (одну из них, самую выдающуюся, Даллас нарек про себя 2-ым Эверестом), он притормозил и, скинув с плеч мешок с инвентарем и кислородный баллон, хрипло пробурчал в переговорное устройство свои позывные.

У него не было своего отдельного термометра, прогностическим даром он тоже не обладал, тем не менее ему не составило труда определить - спиртовой столбик опустился на очередные 5, 6... а то и все 10 делений ниже прежнего. Похолодало заметно. Эскимосы и закоренелые полярники, привыкшие к таким природно-климатическим условиям, и бровью бы не повели. Ему же и его напарникам приходилось туго. Ветер крепчал. Снег валил сплошной массой. Такова была суровая действительность.
"ЕСЛИ ВСЕ ВЫПОЛНИТЕ ПРАВИЛЬНО, ВЕРНЕТЕСЬ НА ЗЕМЛЮ."
Голос девчурки распался на мириады крошечных писклявых голосков.
Если... если... если... если...
"Откуда вы взялись?" - полюбопытствовал он, нагибаясь над мешком, с тем, чтобы его развязать. - И почему тебя слышу я и никто больше? Что за подвох кроется в твоих... ммм... ваших планах?" Вплавленная в лед, покоящаяся в холодном гробу, девочка никак не отреагировала на его вопросы, мало того - она не попыталась возразить, объяснить причины, немногословная, она хранила молчание.
Как на зло, капитан и Кит также не выходили на связь. Вечно вся эта спешка, чванство, забывчивость - суть три слагаемых потустороннего идиотизма!
- Кэп, где вы? Я вас не вижу! - заорал он в микрофон. - Где вы?! Что с вами?
Тщетно, в ответ ему не последовало ни звука.
- Ответьте, я уже на месте, без вас мне не управиться!
Ни звука.

Он протаскался вокруг горной гряды, обошел снежные откосы и косогоры, вернувшись на полмили обрат, обследовал районы в радиусе в тысячу-две ярдов от 2-ого Эвереста и его "собратьев", то подгоняемый в спину усиливающимся ветром, то отталкиваемый им же , легкий как пушинка, он возлагал все надежды на свое снаряжение и груз инструментов. Видимо, рок сыграл с ним на этот раз серьезную шутку. Забавно, как это шутка может быть серьезной? Наверное, так же, как вода - самым вкусным напитком средь остальных, когда испытываешь требовательную жажду. Парадоксов хватает с лихвой...
"Их занесло снегом, - подсказывал ему рассудок, - глупо искать иголку в стоге сена, нить Ариадны, выроненную в лабиринте Минотавра.

Лязг металлических цепей.
Умопомешательство.
Кто-то стонал, умолял, рыдал, кряхтел... Смеялся придурышным смехом.
Плотная белая пелена.
Бег, шаги, ползанье.
Все смешалось в тихом, укромном и вместе с тем мертвом закутке вселенной, постоянной переменной бытия.
"Она (они) просила вызволить их из векового заточения, донести до звездолета и отогреть. Пустяковая просьба. Подумаешь, спасти пару-трех человек - экая задача!"
Он прекратил всякие попытки подавать сигналы сотоварищам, когда окончательно нарушилась связь и с головы его свалился наглухо прикрученный к космическому костюму шлемофон, когда он валялся в снежных заносах без мешка с инструментами и с отцепившимся кислородным баллоном, с полуприкрытыми глазами он апатично взглянул и обнаружил перед собой, в паре дюймах от себя, прорезиненную перчатку, торчавшую наружу под незначительным наклоном. Минимальный размер. Не его.
"Флауэрс, - поразмыслив, решил он, - Кит Флауэрс, бедный паренек, он был родом из солнечной Калифорнии, - и заснул."


x - 30 января 2002 года.