смерть дочки

•
- Ну, вот тебе уже годик исполнился, доченька моя! – растроганно  произнес отец, усаживая к себе на колени прелестную голенькую крошку. – Сколько я ждал этого! Как узнал, что мама твоя беременная, так и дни считать стал.… Да что там дни – часы!
Девочка улыбалась в ответ, хватала и теребила отца за усы, гугукала.
- По кочкам! По кочкам! По ровной дорожке! – подкидывал ее на коленях отец.
Девочка заходилась в счастливом смехе.
Отец взглянул на часы, посерьезнел.
- Ах ты, господи! Скоро мама придет, а у нас с тобой ничего не сделано! Погоди-ка! – с этими словами он снял дочку с колен, положил ее на пол, а сам, встав с дивана, расстегнул и спустил брюки.
- Смотри! Погремушка! – он наклонился над дочкой и затряс перед ее глазами гениталиями.
Девочка привстала и попыталась схватить их руками.
- Шалунишка моя! – умилился отец. – Ну, давай, поиграем!
Он без помощи рук освободился от штанов, взял кроху на руки и опустился на продавленное кресло.
- Доченька моя любимая! – он стал гладить ее по голове – Кровинушка моя ненаглядная! Только тебя одну люблю и хочу больше всего! Что мне сделать? Как жить с этим? Смириться?! А почему?! Почему, на ***?!
Из глаз его потекли слезы. Девочка встревожено посмотрела на папино лицо. Их  взгляды встретились.
- Не бойся, доченька! Я тебя не обижу! – он медленно стал поглаживать основание ***, и тот, словно надувная игрушка, стал увеличиваться в размерах, набухать и пухнуть.
Девочка заинтересованно уставилась на незнакомый предмет. Такого она еще не видела. Огромная, розово-красная палка с заманчивым окончанием торчала из папиных волос между ног и смешно подрагивала. Лишь немного смущал запах. Она, не в силах преодолеть любопытства, протянула к нему коротенькие ручки.
Отец, в предвкушении, зажмурился.
Девочка взяла *** в руки и дернула на себя.
- Не так, глупая! – счастливо рассмеялся отец, положил свои тяжелые ладони поверх ее маленьких ладошек, и стал водить ими вверх-вниз.
Глаза отца подернулись птичьей пленкой, дыхание стало прерывистым:
- Господи, Машенька моя! Хорошо-то как! И хорошо не потому что по животному, а потому что – преодолевающе, разрывающе! Игра интеллекта сможет победить анималистическое начало, вырваться из цепей предрассудков! Ведь не звери же мы! Не волки, боящиеся кусочков красной тряпки, не обезьяны, плюющие в зеркало!
Руки его сжали ладошки девочки у самой головки, заставляя шкурку подниматься, а затем медленно обнажать крайнюю плоть.
- По кочкам! По кочкам! – отец подкидывал ее, сцепив руки на талии. Он  отпустил ладошки девочки, новая игрушка увлекла ее, и она сама пыталась схватить крайнюю плоть, когда та оказывалась в пределах ее досягаемости. – По ровной дорожке! Курочка бежала – на палочку попала!
Подкинув девочку, насколько позволяла длина рук, он с размаху насадил ее на торчащий жезл ***.
Двадцать четыре сантиметра живой стали легко пропороли бумажные мышцы девичьего влагалища, вторглись в брюшную полость, сокрушая наполненные створоженным молоком стеночки кишок, на мгновение остановились возле печени, а затем ринулись обратно. Ровно тридцать три раза.
Девочка была мертва после третьего раза. Освобождающая волна болевого шока накрыла ее полуприсутствующее «я» и, как маленький камушек унесла туда, где нет ничего, что можно было бы описать словами.
Некоторое время отец сидел, боясь пошевелиться. Горячие залпы спермы, казалось, никогда не прекратятся. Он отвалился на спинку кресла и раскинул руки в разные стороны. Девочка, пробитая ***м почти наполовину, сидела прямо, только головка склонилась к подбородку. Глаза ее не успели закрыться.
Когда *** стал опадать, отец снял ставшую мягко-тряпичной тушку девочки с хуя и тупо уставился на свои, залитые кровью и белесоватой кашицей, бедра.
«А-а-а.… Это молоко матери  переваривалось…» – вяло прополз мыслеобраз.
Он отбросил пустую шкурку дочери в угол комнаты. Встал. Одеваться не стал. Сходил в кухню за топором и сел в то же кресло.
Мать открыла дверь своим ключом.
Отец не шелохнулся.
Мать зашла в зал и увидела все. Она ничему не поверила. Ничего не поняла. Она закричала:
- А-а-а-а-а-а-а!!!
- Я люблю тебя! -  ответил ей отец и ударил молотком по голове.
Топор пробил картонную черепную коробку и заставил прекратить существование жизненно важные центры, в том числе и  дыхательный.
- Я люблю тебя! – прошептала что-то понявшая мать, упала и умерла.
Проследив за траекторией ее падения, взгляд отца наткнулся на вновь вставший ***.
«Вот! – с гордость подумал он. - Ни у одного животного не встал бы в такой ситуации, но я не животное! Я – человек! Человек, преодолевший!»
Он присел рядом с трупом и перевернул его на спину. Приподнял, и, раздвинув ноги, стал ****ь. Ебал долго, пока окончательно не преодолел.
•
34мартовский вечер.doc