боевая рвота

боевая рвота

пять принципов веры в расплывчатость дней:
1. отсутствие света в пространстве теней
2. мистический взгляд одиноких зверей
3. речная вода – генератор идей
4. осмысленность снов ослепленных детей
5. слепая надежда в статичность камней.
 А. Энзе «Неотправленное письмо»


Белое безмолвие разорвал торжествующий визг сотен, тысяч, восемнадцать, миллион, взявшихся невесть откуда желтомордых.
Как саранча, как осенние листья, выпадали они из сгущающейся темноты зимнего вечера, верещали, размахивали косичками, трясли полами вонючих войлочных халатов, расшитых трехголовыми драконами с лицами Сталина, Мао и дядюшки Че, окружали маленький боевой отряд Алексея. Отступать было некуда, да и нельзя – позади Разум. Стандартное оружие – на исходе. Напрасно Алексей тыкал пальцем в клавиши переносного компьютера, тот лишь выдавал в его руки жалкую одноствольную пукалку с 11 патронами, а здесь, по хорошему, понадобилась бы базука с полным боекомплектом, или, на худой конец, уменьшитель.
 Желтомазые, словно чувствуя это, наступали, не особенно скрываясь, уже стали различимы их короткие тявканья: «Сунь – хунь, *** – буй!»
Алексей лихорадочно искал путь к спасению. Где-то на периферии сознания он чувствовал, что путь этот есть, ведь не может все кончится так нелепо – погибнуть сейчас, в первом бою, погубить всю свою боевую роту, не выполнив задания! Для чего тогда все?! Все мучения в лагере переподготовки, весь нерастраченный пыл священной ненависти, смерть любви и потеря шансов на реинкарнацию?!
«Ищи! Ищи!» – приказывал он себе.
- Что делать будем, командир? – подскочил к нему Григорьев, молодой, еще безусый младший лейтенант. – У меня только два патрона осталось – один для тебя, а другой – себе в лоб пущу, сдаваться не стану!
Глаза его неистово блестели, из-под ушанки, съехавшей на затылок, валил пар.
- Не  ссы, Толя. – тихо пробормотал Алексей. – Прорвемся!
Григорьев, веселый и зачуханный, отскочил в сторону.
 Решение пришло неожиданно. Правда, времени ни *** не оставалось.
- Рота! – закричал он, вдохнув полной грудью морозный сибирский воздух Родины. – Слушай мою команду!
Бойцы, начавшие было терять всякую надежду перед очевидной опасностью, осунувшиеся и измученные многодневным переходом, подобрались и с надеждой посмотрели на командира.
Алексей, словно перед прыжком в прорубь, зажмурился и выдохнул белым паром:
- Боевая рвота!!!
Жесткий смысл приказа словно вдохнул в солдат вторую жизнь: через двенадцать секунд, на треть меньше положенного норматива, боевой порядок, соответствующий состоянию готовности к выполнению рвоты, был построен. Уцелевшие после ночной схватки бойцы, плотно прижались друг к другу плечами, образовав правильную окружность, центром которой был Алексей. Их тесно сомкнутые спины полностью закрывали от Алексея лесную опушку, но по приблизившимся нечленораздельным воплям, он понял, что китайцы уже близко.
Сейчас все зависело от него – не ошибиться, не просчитаться, правильно выбрать время и вариант силы катализирующей. Успокаивало, что в училище ему не было равных в искусстве боевой рвоты. Перед глазами промелькнули искрометные воспоминания: первый курс, теория, тактика и практика боевой рвоты –  ничего не подозревающие курсанты сидят за круглым столом, надежно пристегнутые кожаными ремнями к массивным креслам, привинченным к полу. В центре стола - четыре огромных бочки с пивом. Хохот, шуточки о нелегкой доле учащегося… Стальная команда старшего офицера: «Наполнить бокалы!» Дружный звон именных жестяных загубников, вставляемых во рты; минута, другая – и вот уже заканчивается последний бочонок. Вставать нужды нет, мочевыводящие пути надежно закатетеризированы, и ссака, весело журча, стекает по ПВХ-трубкам в канализацию. На стол автоматически подается новая порция, на этот раз – водка, по три бутылки на рыло. Некоторые из курсантов пьяны до безобразия, самые слабые, не дождавшись команды, блюют прямо в загубники и давятся собственной блевотиной. К ним тут же подбегают офицеры, и, отстегнув, выносят прочь – не выдержали, парняги, не годятся…
Первая фаза закончена. Все пьяны в сопли. На голову каждому прикрепляются наушники, которые исторгают ужасающие, ритмичные звуки, не дающие погрузиться в пьяное забытье. Спустя пять часов, в черепные коробки несмело начинают постукивать первые признаки похмелья. В зал входит дежурный офицер с красным флажком в руке. Не смотря на ужасающую боль в голове, каждый понимает значимость момента. Рты переполнены вязкой слюной, в голове все плывет, ужасно хочется блевать, но нельзя! Нет команды!
Наконец, офицер нажимает секретную кнопку, ремни, стягивающие тела, уползают в щели на креслах. Звучит команда: «Приготовсь!»
Курсанты разворачиваются спинами к столу, лица многих трясутся, видно, что некоторые, давясь, заглатывают блевотину…
« Боевая ро-о-о-о-ота!!! – торжественно тянет офицер, и, словно топором, наотмашь, рубит: - ВОДКА!!!»
Мысль о водке взрывается в измученных головах, желудок выворачивается наизнанку, мощными толчками выбрасывает содержимое – кислоту с кровью. Офицер замеряет радиус разброса – неплохо, 15 метров.
…постепенно, учения все усложнялись. Спиртного становилось все меньше, а требования к уровню кислотности и радиусу разброса блевотины – все выше. В красном уголке три недели провисел портрет курсанта Николаенко, добившегося выброса на расстояние 40 метров, при использовании 20 грамм сухого и активации рвотного рефлекса кодовым словом  «спирт». Через день его рекорд побил Алексей: выброс – 60, спиртного – 0, кодовое слово «пиво»…
В своих бойцах Алексей не сомневался. Всех он отбирал сам, плановые учения проводил регулярно, лично добивался синхронизации ключевых слов. Похоже, время применить полученные знания настало. Еще раз, оглядев до боли знакомые задницы бойцов, Алексей вполголоса скомандовал:
- Спирт!
Он не видел лиц солдат, но по тому, как выгнулись их спины, как сжались сжимающие друг-дружку пальцы, как потемнел снег под ногами у обоссавшихся, он понял, что ключевое слово выбрано верно. Вскоре поняли это и узкоглазые: огненно-кислотная волна просто растворила первые ряды нападавших, вонзилась раскаленным тестом в хари последующих, подвергла панике замыкающие колонны, обожгла, ослепила, повергла. Тысячеголосый визг поднялся над заснеженной сибирской тайгой. Огнеподробная блевотина ударила в агръегард нападающих и мгновенно растворила их. Участь следующих за ними была не столь легкой – их обожгло лишь отчасти, едко расплавились ватники, отвалилась, как банановая кожура, шкура с лиц, почернели, обуглившись, кончики пальцев, пытающиеся протереть вытекающие белком глаза. Не ожидавшие ничего подобного, уцелевшие кули, дрогнули и врассыпную бросились прочь, оставляя за спинами лужи темного, кисло пахнувшего, растаявшего снега, тушки лишившихся жизней, в результате чрезмерного любопытства, белочек и бурундуков, обнажившуюся прелую листву.
Не желая слушать стоны раненых, Алексей скомандовал:
- Пиво!
Нежная, удушающая на последнем издыхании, блевотина, мягко довершила начатое: среди растаявшего снега и упавших замертво невинных снегирей, остались лежать сотни обугленных, обваренных трупов китаез.
Изматывающая контратака не прошла даром для Алексея и его подчиненных. По лицам многих текли слезы, некоторые, не смогли вовремя остановиться, и теперь выблевывали из себя остатки слизистой кишечника, вперемешку с кровью. Сам Алексей чувствовал, что еще пара-тройка таких испытаний, и он не выдержит.
- Вели строиться - приказал он Григорьеву. – Я скоро.
Желая побыть один, он отошел в сторону, к группе засыпанных снегом елей.
- Родина моя! – прижался он к шершавой коре елочки – Милая моя, любимая. Все силы отдам, всю душу выпотрошу, но тебя – спасу, не отдам на погибель!
Ели ласково шумели в ответ, обнимая тело Алексея своими разлапистыми ветками:
« Лешенька, милый наш! Единственный способ обрести спокойствие в тяжелом мире, вытащиться из сильнейшей депрессии, позволить себе жить – самозакопаться. Не верь тем, кто говорит, что это – яд, делающий человека калекой! Ведь человек жив настолько, насколько он может быть активным, ставить себе новые цели и идти к ним, делать добро, радоваться жизни и общаться! Это то, что отличает цветущего человека от бесцветного, раздватридавленного индивидуума. Помогли Гилтеру психотропные препараты? Нет! Не достигнув 30 лет, он самозакопался с сильнейшим сексуальным расстройством. Высокий, стройный, с фигурой, которой позавидовали бы многие фотомодели, с роскошными волнистыми волосами, он очаровывал всех!
любовь.doc