Начало долгой истории, или конец того, что кем-то начато... част

C грохотом по зеленому лугу пронеслись всадники.
 Впереди группы летел белоснежный конь с длинными и пышными гривой и хвостом. Это был Альфаор – красивейший из всех фалродских коней. Он водил за собой огромнейшие  табуны всего Аскорта, существовавшие когда-либо со времен Рорана. Альфаор никогда и никому не покорялся, однако сейчас на нем сидел всадник. Это многих удивляло, но никто не осмеливался даже заговорить об этом теперь в волнующую минуту.
На другом конце изумрудного поля виднелись отроги гор, покрытые густым лесом. Что-то неестественным белым светом сияло на одном из склонов. Чем ближе подъезжали всадники к холмам, тем отчетливей становились очертания белокаменного дворца необычной формы.
Не было у дворца ни защитных укреплений, ни бойниц на стенах, и это теперь, когда весь Аскорт неспокоен и полон слухами о набегах чужаков. Однако при отсутствии укреплений замок казался неприступным и безмятежным.
Сложно было разглядеть знамена на шпилях трех белых башен, но было понятно, что зло здесь жить не может. Об этом говорило и благоуханье цветов, разносящееся намного лиг от замка.
Всадники с ревом и свистом пролетели под сводами огромной арки, стоявшей вместо традиционных тяжелых ворот. Прямо за аркой был небольшой двор, окруженный стеной вязов, стоявших вперемешку с каменными колоннами.
Дворик был затемнен ветвями деревьев и имел какой-то особенный  изумрудный цвет, который ему придавали побеги плюща, росшего повсюду и в потрясающем изобилии.
Все вокруг было покойно и тихо, как будто это был особый мир, обособившийся  от всей остальной жизни. Этого рая не касались ни распри между другими народами, ни войны, ни катастрофы. Казалось, даже если мир в одночасье рухнет, то замок будет продолжать стоять и даже не дрогнет от сокрушительного удара. Неоспоримо было величие дворца, как неоспоримо существование самой жизни.
Теперь всадники уже спешились и как-то неуверенно стояли на земле, видно было, что путь был далеким и безостановочным. Их было восьмеро, на всех были зеленовато-серебряные плащи с золотым узором по краям. Капюшоны были надеты, и было не понятно, мужчины то были или женщины. У каждого за плечами весел кочан с длинными стрелами и лук из вишневого дерева. Все восемь всадников сияли золотом и серебром, они были почти одного роста (нужно сказать не маленького) и одинакового телосложения.
Кони были хоть и измучены дорогой, однако нервничали и переминались на месте, звеня серебряными подковами по каменному полу. Альфаор тоже не стоял смирно и как-то особенно живо приплясывал.
 Перед путешественниками раскинулась широкая лестница все из того же белого камня с перилами из мрамора цвета слоновой кости. На ступени падал полуденный солнечный свет, от чего они становились еще белее и чище.
Откуда-то сверху вместе с пением птиц доносились быстрые, но важные шаги. Вскоре стало видно того, кто спускался. Это был Эвидан сын Эвиора, служивший в городе управляющим. Он был одет в бархатное темно-синее платье с узорами в виде серебряного месяца и таких же звезд, подпоясан он был серебристым поясом с витееватой пряжкой. Пшеничые длинные волосы Эвидана ниспадали на его плечи, часть их была собрана в тоненькую косичку сзади, в которую была вплетена серебристая ленточка.
Во всем облике управителя были видны его мудрость, гордость и величие. Эвидан выглядел не более чем на двадцать восемь лет, но что-то особенное, не молодое, выдавало его истинный возраст. Эвидан уже давно похоронил своего отца, погибшего от рук разбойников в северных лесах. Он прожил уже два с лишком века и ничуть не постарел, но отрицал даже возможность эльфийского своего происхождения, ссылаясь на особенный живой воздух замка, не дающий ему постареть.
Теперь стало очевидным то, что дело не терпело отлагательств. Через несколько минут после встречи Эвидан с гостями  поднимался по той широкой лестнице с узорчатыми перилами, уходившей все вверх и вверх так, что не видно ей было края. По сторонам стояли дома такие же прекрасные и удивительные, как и узоры на перилах. Откуда-то сверху вниз, не спеша, летели лепестки цветов, напоминая январский мягкий и пушистый снег.
О, как дивен и величественен был вид, открывавшийся с лестницы! Как только путники поднялись выше уровня крон вязов, они увидели всю необъятную ширь и простор провинции Коханор. Зеленеющие поля, ярко-голубая линия горизонта, а где-то на северо-западе синие вершины гор Сельбор.  И вся эта потрясающая картина была обрамлена янтарем кленовых рощ, серебром великой Анорие и бесконечно глубокой тьмой черного озера Снат.
Когда же лестница кончилась, то перед путниками появился новый дворик, меньший, чем предыдущий, но более изящный и уже не такой темный, а даже наоборот ярко освещенный солнцем. На противоположной стороне дворика был вход в темное помещение, по бокам входа стояли две мастерски сделанные статуи, изображавшие двух дев с букетами ирисов в руках.
Все девятеро вошли в темный зал, в центре которого стоял каменный пьедестал, обвитый каменным же плющом. Пьедестал был освещен падающим на него из отверстия в потолке голубовато-бриллиантовым светом. Вокруг стояло двадцать одно деревянное резное кресло.
Это был зал совещаний. Его редко кто посещал за исключением самого Эвидана и ……..
Рассевшиеся по своим местам гости вдруг услышали позади шелест, сливавшийся с мягким успокаивающим звоном. Все разом обернулись, лишь Эвидан с непритворным уважением склонил голову.
В зал вошла девушка лет семнадцати. Невысокая, стройная она была исполнена женственности и грации. Ее походка напоминала  движения лесной лани: горделивая и в тоже время готовая к молниеносному прыжку,… но не в сторону, а на хищника. Для этой лани бегство сравни позору, а позор - смерти.
Длинные темные волосы были подобны ночи, большие ясные серо-голубые глаза ее – звездам, лик ее был воплощением идеального вешнего утра. Свежесть переполняла ее, в красоте ее было что-то неземное и божественное.
Казалось, ничто не может омрачить или затмить эту молодость, но через мгновенье все увидели, что девушка была чем-то обеспокоена. Ее лицо в один миг озарилось улыбкой, такой нежной и смиренной, что у каждого из присутствующих на душе стало светлее. Но в той улыбке, хоть и неясно, но была видна грусть. Девушка явно была чем-то измучена, и было удивительно, как она вообще держалась на ногах.
 - Добро пожаловать в Аларон, господа, - нежно и с некоторой сдержанной дрожью в голосе произнесла она,- Я рада видеть вас в моем замке!
Эвидан протянул ей руку, помогая сесть на изящный по-эльфийски трон, с вырезанными на подлокотниках листьями  клена.
- Я Элпис – повелительница трех земель Востока. Вам, верно, пришлось проделать долгий путь, чтоб добраться до моего города, ведь от восточных границ всех земель Аскорта до нас не менее  шестидесяти дней неспешного пути. Эвидан, прикажи, чтоб гостям приготовили комнаты, и начинали заниматься ужином. Я думаю, вы голодны, - она обернулась к путникам, и, не дожидаясь ответа, продолжила отдавать приказы,- Пусть достанут самое лучшее арволское вино.
В туже секунду Эвидан вышел, чтобы отдать все надлежащие распоряжения.
- Госпожа,- после долгого молчания начал один из путников,- Я  посланник Аскорта, вам должно быть уже доложили…
Он хотел было продолжать, но слова его были прерваны легким жестом Элпис.  Она снова мягко улыбнулась и хлопнула в ладоши. Звон хлопка отразился от каменных стен и стал более похожим на звон маленького колокольчика. В зал вошли еще три девушки, но они были выше юной владычицы, и их красота не была столь величественна. Они были эльфийками. На них были легкие голубое и зеленые платья, шелест которых напоминал о шелесте только распустившейся листвы.
- Позвольте представить вам моих подруг и наместниц,- снова звенящим голоском сказала Элпис,- Имриэль, Оринэль и  Мироэль.
Имриэль заметно отличалась от Оринэль и  Мироэль.  На ней было голубое с золотом платье, которое подходило к ее темно-каштановым волосам и синим, как полевые колокольчики, глазам. Она была главной советницей владычицы, а попросту говоря, лучшей подругой Элпис.
Девушки сели на отведенные для них места и чуть заметно для тех, оглядели приехавших с запада.
- Продолжайте, прошу вас, я обещаю, что больше никаких сюрпризов не будет.
- Владыки Аскорта шлют вам пожелания вечного счастья и великой мудрости и надеются, что Вы не останетесь, безразличны к их просьбе.
Элпис с неподдельным интересом и видом понимания смотрела на гостя, поминутно взмахивая своими черными ресницами. Потом чуть склонилась в его сторону и приняла позу глубочайшей заинтересованности. Через минуту ее правая бровь слегка приподнялась, выразив удивление, Элпис дождалась окончания фразы и снова перебила.
- Ах, покорнейше прошу прощения. Я безгранично уважаю и Вас, и остальных гостей наших, но я молю вас назвать Ваше имя.  Я понимаю, что дело не терпит отлагательств, но позвольте мне хотя бы иметь возможность обращаться к Вам по имени.
- Хэлнир сын Халнара, - ничуть не смутившись и не оскорбившись, приятным, как гул далекого водопада, голосом сказал посланец,- мне выпала честь представлять Аскорт и привести новости с Запада.
- Я искренне рада нашему знакомству, и прошу Вас, без церемоний!
- Во всем Великом содружестве западных земель стало теперь неспокойно, ходят слухи о том, что видели орков в горах, что какой-то странный или вернее жуткий вой слышен там, где уже более двух столетий не то что волков, но и собак не видели. Теперь поговаривают о какой-то тьме на юге. Великая Геланиэль послала нас узнать, ничего ли подобного не происходит на Ваших землях?
Элпис встала с трона, слегка пошатнувшись, так, что Хэлнир сделал движение, чтоб поймать ее, но она отстранив слегка его, стала прохаживаться по просторному залу. Имриэль явно была не довольна излишней оживленностью подруги, но предпочитала в любой нужный момент поймать ее во время падения, чем теперь злить. Элпис была слаба после продолжительной болезни, но думать ей было гораздо легче стоя, чем сидя на деревянном троне.
- Вы явно лукавите, - после минутного молчания, сменив дружелюбный тон на слегка приказной,- я юна, но не глупа. Такие новости можно было без всяких опасений отправить с соколом,- теперь ее голос наполнился величавым гневом,- а вы проделали столь огромный путь, чтоб передать такие несущественные вести. Бред! Вести?!! Да это и не вести вовсе, я это знаю уже чуть ли не полгода! Если уж приехали, то не медлите с настоящим посланием или…. Или вы жалеете меня, видя мою слабость, глупо! Вы больше мучаете меня своим молчанием, чем щадите мои нервы. Говорите!
Голос ее надорвался, она опустилась на колени, и, рыдая, продолжала.
Аскорт и острова под пологом угрозы. О, небеса! За что?!!! Три тысячи лет длилась эпоха мира, был же покой. Но нет, я не могу поверить, что мне предстоит увидеть страдания моего народа….
Все это время вокруг юной владычицы  бегала Имриэль, пытаясь успокоить госпожу. Авеор, один из посланников, поднял Элпис на руки и, обратив лицо к наместнице, громко приказал.
- Немедленно ведите меня к ее спальне, ей нужен покой. Ну, что рты разинули, ведите!!!
Имриэль сначала остолбенела от такого крика, потом быстро пошла перед Авеором, указывая дорогу к покоям Элпис. Через мгновение они уже стояли в светлой комнате с окнами на восток и большой кроватью, всюду стояли цветы, предпочтительно ирисы, легкие занавески колыхались от каждого дуновения ветра. Во всей комнате было свежо, и воздух был особенно чист и благоуханен.
Авеор опустил Элпис на кровать, та уже спала крепким сном. По щекам девушки все еще катились крупные слезы, сами же щеки раскраснелись так, будто изнутри их жег огонь. Имриэль приложила свои нежные губы  ко лбу Элпис, вдруг отшатнулась, глаза ее в тот момент выразили испуг.
- Да, она же вся горит! Боже, не уж то снова лихорадка начинается. Да, что же это?! Да как же?…. Ну, скажите разве она, столь юная и нежная, заслужила такой участи? Думаю, нет! Зачем?!.. Зачем?  Ах, Бог мой, выйдете! Оставьте ее хоть на мгновение!
Все вышли молча, боясь потревожить больную. Дверь заперли снаружи чьи-то сильные руки, долго еще с той стороны доносились шаги и шелест платьев. Но Имриэль шум мало волновал, теперь она ходила по комнате взад и вперед от кровати до столика с резными ножками, где стояла чаша с прохладной водой и эликсир из царки. Она всячески старалась облегчить ход болезни, обтирая лоб Элпис мокрым платком и давая ей пить эликсир, когда та приходила в себя на несколько недолгих минут.

Гл.2

День клонился к вечеру. Последние яркие лучи падали на малахитовую листву вязов и ясеней.
 На небольшом выступе, который как бы ограждал город с востока от всяческих напастей, стояла беседка из белого камня, которая теперь была залита золотом закатного солнца.  Туда кто-то поднимался по узкой каменистой тропинке, то и дело оглядываясь назад. В беседке на небольшой лавочке сидела Имриэль, лицо ее выражало крайнюю обеспокоенность и нетерпение. Она подняла глаза и увидела перед собою прекрасного эльфа в серебряном одеянии. Они с минуту молча глядели друг на друга, как бы ведя немой разговор. Но молчание когда-то должно было быть нарушено, и Имриэль заговорила первой.
- Я не думала Вас здесь увидеть, Хэлнир, но если у Вас ко мне есть разговор, то я  внимательно слушаю.
Все было выговорено почти скороговоркой, что даже слегка смутило Хэлнира. Он не ожидал, что разговор будет начат в столь резкой форме, однако ему теперь предстояло каким-то образом объяснить свое внезапное появление.
- Простите, что Вас побеспокоил, но я не мог не заметить Вашей взволнованности, да я и сам.…  Да, что я, в самом деле? Я пришел узнать, как себя чувствует госпожа Элпис, все ли так серьезно, как я мог прочесть по Вашему взгляду?
- Да нет, она уже пришла в себя и вполне кажется здоровой. Но меня больше беспокоит не ее здоровье, а другой факт. Знаете, никому, кроме меня  и Эвидана, не известна одна вещь. Я думаю, что вам я могу открыть тайну,- уже не торопясь, продолжала Имриэль, готовя собеседника к долгому рассказу,- Она ведь особенная, и Вы это знаете, потому так беспокоитесь. Так?  Ей всего семнадцать, а она владычица огромнейших земель. Ей тяжело приходится теперь, когда в Аскорте и на островах Новар и Хелт начались сплошные беды. Она, как и ее предки мудра, но где там мудрости достанет семнадцатилетней девчонке управлять столь огромным государством. Мы с Эвиданом, как можем помогаем ей, а теперь даже не знаю.
- Теперь? Вы ведь не о западе, я слышал, как дрогнул Ваш голос на этом слове.
- Да, это и есть наша тайна. За месяц до вашего прибытия Элпис приснился сон, вот теперь он у нее из головы не идет.
- Сон? Что еще за сон?
- Ей снилась война, на той войне гибли люди, эльфы, гномы. Ну, вот теперь представьте себя на ее месте, да и еще притом, что итогом сна стала гибель всего нашего народа. Элпис боится, что в ней проснулся дар предвиденья, как и у всех ее предков. Мы с Эвиданом уже не то что опасаемся правдивости сна, а того, как мысль об этом сне мучит Элпис. Она так слаба, что может и умереть, даже при том, что ей дарована бессмертная жизнь эльфов. Я боюсь, что мне не хватит сил спасти ее, нашу милую Элпис.
Имриэль прикрыла ладонью полу раскрытые губы, ее глаза покраснели. По щеке ее катилась слеза. Взор девы был обращен на запад, туда, куда должен будет снова уйти народ эльфов в случае новой напасти.
- Не плачь, Имриэль, - Хэлнир преклонил колено перед наместницей, взял ее руки в свои, и так приблизился к ней, будто хотел поцеловать,- сон не пророческий. Не знаю, как, но  Элпис нужно убедить в том, что запад живет обычной жизнью и все те ужасы, которые якобы дошли до нее со слухами чистейшая ложь. Это слухи - не более! И я прошу, не нагнетайте…
Он не успел закончить, как удивленный возглас Имриэль прервал его речь.
- Слухи? Так никакой войны не намечается?!! Да, что же за просьба Галаниэли в твоем послании? Отвечай, ну не тяни же! Прошу!
- Это всего лишь просьба приехать в древние руины Ривендела на совет эльфов.
- Так чего же ты молчал?!
Имриэль в тот же миг засияла, сорвалась с места и обвила шею Хэлнира так, что тот был ошарашен и лишь нежно приобнял девушку, не противясь ее жесту. Он понимал, что солгать теперь – единственный способ успокоить ослабевшую Элпис и разом покончить со всеми мучениями и мысленными терзаниями Имриэль, которая сейчас казалась более больной, чем владычица.
Имриэль более или менее успокоившись, встала и, расправив платье, направилась к выходу из беседки. Хэлнир чуть не онемел от удивления, он не ожидал такого поворота дел, но наместница, будто опомнившись, обернулась и, слегка улыбнувшись, заговорила.
- Спасибо вам, вы меня так успокоили. Я не хочу тратить ни минуты и поспешу успокоить подругу,- договорив, она снова повернула к выходу, но, не сделав ни шага, обернулась к собеседнику и продолжила,- Простите, я даже не удосужилась поинтересоваться тем, хорошо ли вам у нас и не терпите ли вы каких-нибудь неудобств? Если что-то вас беспокоит, то сообщите мне или Эвидану, хотя нет, лучше мне. Эвидан – управитель с характером (не терпит жалоб), а я всегда рада помочь.
- Прошу, не беспокойтесь, все просто замечательно!
- Вот и славно, но если что….
- Все замечательно!- прервал ее Хэлнир.
Имриэль снова учтиво улыбнулась и вышла на узенькую тропу, нависшую над обрывом. Внизу журчала маленькая речка, несшая свои прохладные и чистые воды с далеких восточных вершин к руслу Анорие. Берега реки были густо усеяны благоухающими цветами сиреневых и белых оттенков, склонившихся над уносящейся вдаль живительной влагой. Где-то в густых зарослях ивы пел соловей, пел он песню, предвещавшую теплую и тихую ночь, следующую за золотым закатом. Над головой наместницы нависли первые лучистые звезды, как напоминание о самых прекрасных мгновениях ее жизни, о том, что ничего не было лучше, чем безмятежные дни служения при дворе Элоса. Но все проходит, и жизнь подобна этой маленькой быстроводной речушке.
Имриэль приближалась к лестнице, круто поворачивавшей направо и исчезавшей в сгущавшейся темноте аллеи. Сердце наместницы билось как никогда прежде, в душе ее теснились и мешались разные чувства: она чувствовала и некоторое успокоение, и радостное волнение, но было здесь еще что-то, что не давало ей покоя (то ли предчувствие, то ли страх). Впрочем, последнее ощущение волновало ее меньше всего, ей не терпелось обрадовать подругу.
Вот знакомый, освещенный свечами коридор, в конце которого виднелась резная дверь. Имриэль приотворила дверь и заглянула в образовавшуюся щель. Элпис стояла в серебристом платье у окна, ветер колыхал легкие занавески, обвивая их легкой тканью стан прелестной юной девы. Распущенные волосы ее ниспадали темными волнами на плечи, сплетаясь в причудливую вязь. Солнечные лучи, отражавшиеся от белоснежных стен домов на противоположной стороне, озаряли лик властительницы, она была печальна.

Вечером второго дня все собрались на ужин за одним столом. Блюд было много, и все они были сытными. Подали вино, имевшее особенный янтарный цвет, вкус же его напоминал родниковую воду с легким привкусом и ароматом только собранного винограда. На столе стояли серебряные тарелки и бокалы, расположенные так, чтобы за столом могли свободно сидеть тринадцать человек.
Все сели по местам и стали дожидаться прихода Элпис, которая всегда сидела во главе стола. Такой обычай ей не очень нравился, так как она не терпела того, чтоб ее ставили выше других. Теперь Элпис, по словам Имриэль, была вполне в состоянии спуститься самостоятельно к ужину, дело стояло лишь затем, как скоро она придет.
Где-то у входа послышались неуверенные шаги и шелест платья. В зал вошла Элпис. На ней было темное, почти черное платье с золотым узором по краю подола и рукавов. Волосы ее были аккуратно собраны и заколоты заколкой инкрустированной одним, но потрясающим бериллом. Поверх прически был надет тонкий искуснейшей работы венец.
Теперь лицо ее не изображало такого страдания, как тогда, когда посланники увидели ее впервые в том сумрачном зале. Однако было видно, что болезнь измучила девушку вконец. Она была тонка, как ветвь рябины, и казалась столь хрупкой, что наверно можно было прикоснуться пальцем к ее тоненькой ручке, и та в миг рассыплется, как рассыпаются осенью в руках опавшие листья. Взгляд ее был нежен и спокоен, чего давно не бывало. Элпис кротко улыбнулась и одним жестом попросила присаживаться тех, кто поспешно встал, увидев властительницу.
- Я искренне рад Вашему выздоровлению, госпожа,- начал Авеор, пораженный тем насколько была прекрасна Элпис в своих страданиях,- Вы великолепно выглядите. Я говорю вам это без малейшего преувеличения, ибо я исполнен уважением к Вашему величию.
- Благодарю, но прошу, говорите проще. Я хоть и владычица Аларона, но мне ведь всего семнадцать лет, а вы ко мне обращаетесь, будто я уже прожила на этом свете столетий пять-шесть. Обращайтесь ко мне просто по имени, так и вам проще, и мне приятней. Прошу.
Все приступили к ужину, одна лишь Элпис ничего не ела и пила родниковую воду.
- Элпис, ты ничего не ешь? Как можно? Тебе нужны силы, а водою сыт не будешь,- с укором в глазах произнесла Имриэль, обращаясь к Элпис принявшей в тот момент столь болезненый вид, что на нее нельзя было смотреть без слез на глазах,- Не болезнь, а ты сама себя губишь.
Элпис, повинуясь мудрой своей подруге, съела пару яблок и жалостливо посмотрела на ту.
- Так то лучше, а то увянешь, как цветочек без влаги. Ты ведь знаешь, мы не переживем этого, ангел мой.
Элпис улыбнулась и заговорила.
- Господа я думаю, что пришло время поговорить о деле,- приняв крайне важный вид, она продолжала,- Мы должны выехать не позже завтрашнего обеда. Я уже отдала распоряжения, вещи и провизия будут собраны к рассвету. Лошадей подседлают, и с первыми лучами солнца мы должны покинуть город.
- Что?! Но….,- чуть ли не вскочив, вскрикнула Оринэль, которая так долго молчала, но она была прервана гневным, почти безумным взглядом Элпис.
Имриэль же, понимая невозможность возражения и видя состояние девушки, опустила локти на стол и прикрыла ладонями лицо. Она знала об упрямстве юной владычицы, теперь ее никак нельзя было остановить. В надежде она взглянула на Хэлнира, но тот оставался неподвижен, как бы выражая полное согласие со словами Элпис.
С минуту длилось молчание. Элпис встав, объявила, что решение ее ничем уже нельзя изменить, потом она сделала грациозное движение головой, указывая Имриэль на то, чтоб она следовала за ней. Обе девушки удалились.
В зале наступила тишина, которую никто не осмеливался нарушить. Теперь отъезд был неизбежен и близок. У каждого в голове кружились свои мысли, и никому даже в голову не приходило выразить хоть одну из них вслух. Разговор между гостями так и не завязался.  Остаток ужина сопровождало молчание и недоумение от поступка юной, но решительной властительницы.


Гл.3

 Город принял какой-то особенный утренний вид. На востоке алели небеса, предвещая жаркий день.
Не смотря на ранний час, в городе уже никто не спал. Еще бы, ведь Элпис должна была отправиться в первое в своей жизни путешествие за пределы Коханорского дворца и его окрестностей. Все готовились к отъезду властительницы всех трех Восточных Земель.
В большом дворе прямо у выезда из замка толпился народ, провизия была готова, кони стояли уже подседланные и переминались, звеня своими серебряными подковами по серым камням. Почти все путники стояли подле своих лошадей, проверяя надежность конского снаряжения.
Рядом с лестницей стоял Альфаор, он явно был недоволен столь поспешными сборами. Он то и дело тряс головой и протяжно, величаво, как полагается вожаку всех лошадей, ржал. Белая грива коня была тщательно расчесана и завита, хвост тоже прочесали, от чего он стал похож на хвост кометы.  Весь жеребец сиял ослепительной красотой. Но было странно одно: ни на нем, ни возле него не было видно прежнего седока.
И вот когда все уже были готовы к отъезду, во дворе наступила давящая со всех сторон тишина.  Элпис должна была прийти последней. Стало слышно, что сверху кто-то поспешно спускался. На освещенной рассветным солнцем лестнице появилась Элпис.
Уже более полугода никто и ни при каких условиях не видел ее столь бодрой и живой. Элпис сияла каким-то внутренним светом. На поясе у нее висел небольшой изящный клинок в золоченых ножнах. На Элпис был надет темно-зеленый плащ с капюшоном, закрепленный брошью в виде плющевого листа, за плечами властительницы висел колчан со стрелами и лук украшенный золотым витееватым узором.
Не добежав до последней ступени, она прыгнула точно в седло Альфаора, взяла в руки повод, собрала коня и, оглядев всех взглядом, повелела выезжать вслед за ней.
Всадники с грохотом пролетели под сводами арки и понеслись на запад за белым конем.
В Аскорт из Аларона отправились сорок всадников.  Все они были вооружены и готовы в любой момент отразить нападение с любой стороны. А если бы понадобилось, то они отдали бы жизнь за Элпис, ехавшую впереди, искусно управляя ретивым конем.
Во все стороны, сколько хватало глаз, распростерлись величественные поля. Посевы пшеницы сменялись рожью, рожь гречихой, и не было видно ни конца, ни края этому великолепию. Вскоре посевы кончились, и до самого горизонта разлилось зеленое море сочной июньской травы. Приторно пахло цветами, становилось душно, а зной стал и вовсе нестерпимым. Теперь, когда замок, да и холмы вовсе скрылись из виду, стало ясно, что вернуться при любом обстоятельстве будет невозможно.
Кони жалобно ржали под мерный стук копыт, прося дать им время хоть немного передохнуть и напиться воды, но воды как назло нигде не было на много лиг вокруг. Останавливаться было слишком рано, ведь отряд ехал всего полчаса, однако решили перейти на шаг, чтоб дать лошадям восстановить дыхание. В противном случае их бы не хватило и до вечера, если бы путь продолжали галопом.
Один лишь Альфаор не желал шагать, он вообще не переносил медленных аллюров. В нем было столько энергии и жизни, что он мог, не останавливаясь, преодолеть хоть сотню лиг и даже не запыхался бы. Но теперь красивейшему из фалродских коней было кому повиноваться, даже не то чтобы повиноваться, он  считал за честь везти столь прекрасную эльфийку, прекраснейшую в его жизни.
 С первой минуты встречи Альфаора и Элпис между ними завязалась истинная дружба. Конь готов был умереть за девушку, если бы ему пришлось, а Элпис была готова на любые жертвы ради коня. Они слились воедино, теперь по полю неслась белая птица, с красотою коня и мудростью владычицы. Им не страшна была теперь вода, огонь им был ни почем, а медные трубы были их общей судьбой.
Откуда-то с запада стали доноситься раскаты грома. На горизонте зачернели тучи.  Стало ясно, что долгожданная влага будет, но она вряд ли принесет счастье.
 Элпис и Имриэль многозначительно переглянулись.  Надвигалась буря, а вокруг лишь огромные пастбища, укрыться от грозы было негде. Нужно было срочно принимать решение, иначе всяческое промедление могло стоить путникам жизни.
- Фараол, ты самый зоркий из всех лучников Аларона, прошу, встань на спину Черногрива и посмотри, нет ли где поблизости хоть какого-нибудь укрытия,- спокойным и мягким басом крикнул Авеор, одному из спутников.
Эльф поморщился, презрительно глянув на того, кто посмел ему приказывать, затем перевел  свой взгляд на Элпис, оставаясь неподвижным. Девушка кивнула в ответ на вопрошающий взор. Фараол лихо вспрыгнул на спину своего коня, придерживая повод одной рукой, и поднес другую козырьком ко лбу.
- Там в двух лигах к северу есть небольшая рощица, если поспешим, то через десять минут будем там. Возможно, сорока всадникам и хватит в ней места,- объявил эльф, чем, несомненно, успокоил всех.
Кони скакали изо всех сил, хотя и без видимого на то желания. Вот уже и целую лигу преодолели, а роща все еще далеко. Вернее было бы сказать, что рощу и вовсе не было видно никому кроме Фараола. Молнии не переставая, били в землю, продвигаясь, все ближе и ближе к отряду.
Вот и вторая лига, а роща и не думала появляться на горизонте. Что же это? Неужели эльф обманул? Каждый мысленно спрашивал остальных об этом, но ответа, как следует, не получал.
Третья лига была решающей, но и теперь всадники не увидели долгожданного укрытия. В это время начался дождь, перераставший в ливень. Молнии били уже на расстоянии в полторы лиги от путников. Все остановились и окружили Черногрива, наступила тишина. Стало слышно как крупные капли падали на крупы лошадей. Шелест воды заменял даже самые грубые укоры, а наступившая серая тьма выражала общее настроение. Все с озлобленным негодованием глядели на эльфа, а кое-кто нагло заглядывал ему прямо в лицо.
Фараол, ничуть не растерявшись, отыскал глазами в толпе Элпис. Альфаор стоял чуть поодаль, а Элпис, надев капюшон, сидела на нем. Она тоже была недовольна сложившимися обстоятельствами. Те, кто хоть раз испытывали страх за провинившихся друзей, поняли бы ее теперешнее внутреннее состояние. Вмешиваться в немой допрос было опасно, но она  не собиралась молчать и лишь обдумывала каким образом теперь защитить Фараола. Элпис и сейчас ни на секунду не усомнилась в существовании рощи, но недоверие остальных было на лицо. Ну разве теперь ее кто-нибудь послушает?
Фараол не отводил от нее взгляда. Он не искал ни спасения, ни даже слова в его оправдание, он лишь беспокоился о том, что Элпис ему не верит, как и остальные. Но та на него даже не взглянула.
С новым раскатом грома виновник заговорил.
- Госпожа, я уверен в том, что видел тогда рощу, и без сомнения в двух лигах от того места. Вы тоже мне не верите?- обратился он к Элпис, находившейся на грани отчаяния, но она не обернулась.
Со всех сторон на Фараола посыпались угрозы, всеобщее озлобление достигло наивысшей своей точки. Фараол придержал разнервничавшегося Черногрива и снова повторил свои слова, пытаясь перекричать толпу.
- Госпожа я уверен, роща там! Госпожа! Госпожа не молчите, я знаю, что Вы меня слышите. Вы мне не верите?!
Угрозы становились более жестокими, и исполнение некоторых из них могло привести к самому ужасному.
- Элпис!
Почти сорок взглядов теперь устремились к ней. По щеке девушки катилась то ли капля дождя, то ли слеза. Элпис взглянула на всех раскрасневшимися глазами, губы ее чуть приоткрылись для ответа. Вдруг где-то в полу-лиге от отряда молния ударила в одиноко стоявшее дерево. Все оглянулись туда, все кроме Элпис и Фараола, которые теперь смотрели друг другу прямо в глаза. Девушка печально покачала головой и снова отвернулась.
« Не может быть и она тоже? Как она может сомневаться в моих словах, но кто так на нее повлиял. Она всегда мне верила! Всегда!»- пронеслось в голове у эльфа. Теперь все снова смотрели на него и на Элпис, которая сидела, понурив голову. Ожидание, казалось, длилось вечность. Снова удар молнии уже совсем близко, чья-то лошадь жалобно и испуганно заржала и шарахнулась в сторону. Владычица подняла голову и, не оглядываясь, поскакала в сторону предполагаемого укрытия. Решение было принято как раз вовремя и вполне верно.
Отряд поскакал вслед за исчезающею за стеною дождя белой тенью коня. Негодование и вопросы роились теперь в каждом, больно жаля самолюбие многих из недавних обвинителей и судей. Но что они могли поделать, страх подстегивал их искать убежище, теперь, когда удары молний следовали за ними по пятам.
« Слава небесам, она еще мне верит, но почему она мешкала с решением. Откуда эти сомнения? Кто мог на нее теперь давить,  ведь Элпис не терпит несправедливости!»- думал про себя Фараол, пожирая взглядом уносящуюся в даль маленькую фигуру девушки на белом красавце.
Молнии сверкали по всюду, это было похоже на ад! Кони ржали, спотыкались, кое-кто даже падал. Из-за шелеста дождя не было слышно ничего, что могло бы доноситься спереди, а ведь Альфаора и вовсе не стало видно. Вдруг где-то впереди раздался ужасный треск, и сверкнула яркая вспышка. Отряд остановился. Все мучительно ждали хоть какого-нибудь ответа, но снова лишь шелест дождя и никакого стука копыт Альфаора. Эта минута тянулась слишком долго, и надо было что-нибудь решать.
Решение пришло само собой: Черногрив рванул вперед и исчез за стеною дождя, за ним понеслась Адора (гнедая кобыла Имриэли). Снова молчание, раскаты грома и яркие вспышки.
 За время пути уже изрядно стемнело, и вглядываться в дождь становилось все трудней. Ничего не было видно даже на расстоянии в два корпуса впереди  всадников, ехавших во главе отряда. Ожидание превращалось в пытку.
- Это все он виноват,- злобно прошипел Авеор, обращаясь к Хэлниру, который находился на грани отчаяния,- я так и знал, что этому сопляку нельзя доверять.
- Молчи! Ты говоришь, ему нельзя было доверять?! А кто, если не ты, попросил найти убежище «самого зоркого лучника в Алароне»?- будто бы в исступлении закричал на  друга эльф,- брось ты дурачиться, ты ведь не ребенок всех и во всем обвинять, если ты в этом еще и сам виноват. Хватит! Что за ненависть в тебе к этому эльфу? Или….. или к эльфам вообще?- спросил он будто не Авеора, а самого себя.
- Не говори чепухи!
Снова наступило молчание. Внезапно спереди раздался звук рога. Этот рог узнали все, это был рог Элоса отца Элпис. Отряд помчался на звук.
Менее чем в четверти лиги действительно росли деревья, но это была не рощица, а целый лес. Этот лес был жутко мрачен и темен, в нем росли преимущественно лиственницы и сосны. Но сосен было мало, поэтому в лесу было темно, как самой темной безлунной ночью.
Однако даже самый жуткий лес не мог теперь испугать всадников. Все вымокли до последней нитки, костры развести было невозможно, а кони падали от изнеможения. Делать было нечего, отряд расположился под деревьями, росшими у самой опушки леса. Кое-кто поужинал и лег спать на сырой земле, укрывшись мокрым плащом.
Элпис была здесь, но вид ее был печален, и ее решили не тревожить до утра. Ночь была страшная. Молнии сверкали со всех сторон, а раскаты грома были похожи на камнепад, и казалось, что камни-то эти летели прямо на отряд. Однако к утру кошмар стал проходить. Грозовые тучи уходили на восток, туда, где вскоре заалели небеса. Кругом был туман, такой густой, что ничего не было видно и в десяти шагах.
Элпис встала рано. Она стояла на опушке леса и вглядывалась в туман. Хэлнир и Имриэль смотрели на нее и периодически переглядывались. Фараол стоял чуть поодаль и тоже не сводил глаз с девушки. Что-то странное было в ней: взгляд ее был неподвижен и устремлен в густой туман, сама Элпис была напряжена и будто чего-то ждала.
Тишина тоже придавала ее образу что-то загадочное. Эта тишина напоминала тишину смерти, когда усопший молчит, не слышно ни его дыхания, ни прежних слов, а в сердце что-то ноет и стонет от боли потери.
Элпис еще немного постояла, потом обернула бледное лицо свое к Фараолу и заговорила шепотом, и тяжело дыша.
- Ты это слышишь? Иди ближе, вот сюда,- она указала на место рядом с собой,- прислушайся. Я слышу, но никак не могу понять, откуда доносится этот звук.
Нужно сказать, что Элпис была сама не своя с тех пор, как отряд увидел ее, Фараола и Имриэль вчерашним вечером. Никто не знал кроме этих троих, что произошло тогда в бурю, но все догадывались, что что-то страшное.
- Я ничего не слышу, госпожа,- сказал Фараол, подойдя к Элпис,- вы здоровы?
- Конечно здорова, что за глупый вопрос. Нет, ты прислушайся лучше.
Фараол напрягся и стал прислушиваться. Сначала кроме давящей тишины он ничего не мог ощутить, но вскоре стал различать мерное и гулкое эхо. Что-то или кто-то издавал этот звук далеко, но с какой стороны не было ясно.
- Похоже на рог, Элпис,- он уже во второй раз за время путешествия  назвал владычицу просто по имени, как всегда бывало в детстве.
Фараол был высокий и божественно красивый эльф. В нем было много силы и отваги. Он рос вместе с Элпис хоть и не был ни родственником, ни ребенком какого-нибудь придворного. Фараол был старше владычицы на пятнадцать лет, но разница эта, как и полагается, не была заметна между двумя уже почти взрослыми эльфами. Он выглядел не старше чем Элпис, но что-то мужественное в его образе все же выдавало возраст Фараола.
- Нет, это не рог, это что-то другое. А ты хоть знаешь что за «рощица» за твоей спиной?- не без иронии сказала Элпис,- Это Дунхол – древний лес Аларона. Говорят, там водятся злые духи, где-то в глубине леса живут маги, а на опушке видели орков и троллей. Жуткое местечко мы выбрали для ночлега!
Она обратила свои большие серые глаза прямо на Фараола, от чего он даже вздрогнул. В этом взгляде был и страх, и отвага, и боль, все это напоминало взгляд сумасшедшей. Но Фараол знал, что это не сумасшествие, а лишь усталость и отчаяние.
- Дунхол? Странно я видел не лес, а именно рощу и не более чем в двух лигах от места поворота.
-Дунхол – ответ на все твои вопросы!
- Может звук тоже оттуда? Раз уж лес такой таинственный…
Он не успел договорить, как Элпис прервала его рассуждения отрицательным жестом головы. Он замолчал, и оба стали размышлять о своем.
«Нет, это никак не связано с лесом. Хотя нет, вероятно, связано, ведь не зря же мы сюда приехали. А ведь Фараол прав этот лес полон тайн. Я должна все разузнать, но кто мне позволит? Да, в самом деле, я еще и спрашивать должна?... Ну, нет, я сама себе хозяйка!»- думала в тот момент Элпис.
«Ну и что она опять задумала. Нет, я решительно не понимаю, что с ней происходит. Я знаю Элпис с самого рождения ее, а тут за какие-то две недели она так изменилась, что я не могу предугадать ход ее мыслей ни на один шаг!» - мысленно негодовал эльф, поминутно глядя на девушку.
Элпис немного озябла, и сырой воздух ей уже надоел. Звук не прекращался, он колыхался вместе с туманом и звал к себе всех любопытных, кому удавалось различить его среди нарастающего галдежа птиц. Кстати, птицы пели в небе, на просторах пастбищ, на опушке леса, но не в самом лесу. Это могло насторожить отряд, но не насторожило, а просто-напросто испугало, да так что все засобирались в путь, не обращая внимания ни на туман, ни на усталость лошадей, не спавших из-за грозы всю ночь. Теперь все заметили и особенности растительности вокруг и необычный свет, который, проникая сквозь ветви, принимал вместо обычного белого ярко изумрудный цвет. Кое-кто даже припомнил старые легенды о колдунах и духах здешних мест.
Элпис всеобщая обеспокоенность мало тревожила и  даже нагоняла тоску. Ей не терпелось как можно быстрее разгадать тайну эха из тумана. «Ну и что теперь? У меня два пути: либо я еду дальше с отрядом на запад на совет эльфов и не думаю об этом загадочном звуке, либо сейчас же не вдаваясь в длинные объяснения, уезжаю на «зов». Как поступить? Ну вот, даже совета спросить не у кого! Ладно, хоть раз приму решение без советов Имриэль!»
Она вскочила на стоявшего в двух шагах Альфаора и, поворотив его в туман, собралась было толкнуть его вперед, как услышала позади голос подруги.
- Куда?- протяжно и повелительно громко произнесла Имриэль.
-Туда!- таким же и даже чуть нахальным тоном передразнила ее Элпис, так что Имриэль покраснела от возмущения.
- Ладно,- смирившись с оскорблением, продолжала Имриэль,- Ну, а нам что прикажешь делать? Или ты думаешь, что они,- она махнула головой в сторону собиравшихся их спутников,- тоже поскачут искать источник этого таинственного звука?
На последнем звуке голос наместницы зазвучал особенно громко и злобно, так что все вокруг обратили на нее внимание. Но  Имриэль не обратив даже на толпу взгляда, ждала объяснений, ну или хотя бы указаний со стороны девушки.
- Вот что, вы езжайте без меня, а на границе Аскорта и Аларона я вас догоню,- на одном дыхании отчеканила Элпис и снова повернула коня в туман, тот уже успел даже обрадоваться приближающимся приключениям, но снова послышался голос девы.
- Стоять! Ишь, какая прыткая! Нет, милая моя, я тебя так не отпущу. Ты и не думай никуда ехать без охраны,- Имриэль уже согласилась на предложение Элпис, решив, что это даже пойдет ей  на пользу, но без охраны не собиралась отпускать юную владычицу ни на шаг.
Обе эльфийки глядели друг другу в глаза. Никто из них не собирался уступать, а что-то нужно было принять за решение. Молчание было нарушено Фараолом. Он шагнул вперед и обратился к Имриэль.
- Я буду ее сопровождать!
Обе подруги вопросительно и с недоверчивым удивлением посмотрели на молодого храбреца.
- Ты?!- не сговариваясь, хором спросили подруги и долго молчавший Хэлнир.
- Ну да, а что?
- Да нет ничего,- уже более спокойно, но снова хором сказали все трое.
- Ну, вот и славно,- подметил Фараол, садясь в седло Черногрива.
Молочно-белый гигант с черными гривой и хвостом даже начал приплясывать от удовольствия: жеребец тоже смекнул, какую выгоду он получит от путешествия, и заржал, глядя на Альфаора. Тот в свою очередь ответил ему приветливым и звонким ржаньем, соглашаясь, что путешествие не будет теперь таким скучным. Элпис также, но уже молча согласилась разом и с Имриэль, и с Фараолом, и фалродскими конями, не терпевшими отправиться в путь.
Оба всадника поворотили коней в туман и исчезли в белой пелене. Еще с полминуты слышался удаляющийся стук копыт, но вскоре он утих вовсе.
Солнце уже высоко поднялось над равниной, подул легкий чуть прохладный  ветерок, разгоняя остатки утреннего тумана.


Гл.4

- Знаешь Хэлнир,- начала после минутного молчания Имриэль,- я даже рада этому происшествию. Элпис давно уже не знала ни радости, ни развлечений, а тут само собой все разрешилось.
Имриэль взглянула на эльфа своими ясными и чистыми, как родниковая вода глазами цвета полевых колокольчиков. Хэлнир, как-то тупо и абсолютно не понимая решительно ничего из того, что только что произошло, смотрел в землю. Он не понимал, как можно было отпустить эту девчонку с Фараолом. Конечно, Хэлнир не имел ничего против лучника, но было странно, что решили ограничиться столь малой охраной для Элпис. И разве он один сможет защитить юную деву в случае опасности. Имриэль не отрываясь, смотрела в лицо Хэлнира, которое становилось все мрачней с каждой секундой с момента отъезда молодых эльфов.
- Не беспокойся, они смогут друг за друга постоять, тем более что охрана эта чисто символическая,- будто прочитав мысли спутника, продолжила Имриэль.
- Что значит, «символическая»?- очнувшись, спросил он, и снова ничего не понимая, посмотрел в глаза наместницы.
- Элпис с детства обучалась и фехтованию, и стрельбе из лука, и многому-многому другому, что могло бы пригодиться ей, начнись вдруг война. Ее отец, будучи еще живым, знал, что она станет законной правительницей Аларона, ведь у него не было сыновей, а мать Элпис и любимая супруга Элоса была мертва. Элпис должна была стать надежной опорой и достойной заменой на троне отца, я думаю, она ею стала. А я ведь не просто подруга. Знаешь, я полностью спокойна за Элпис еще по одной причине, я ведь обучила ее всему, что знала сама, а точнее сказать кое-какой магии. Так что, будь уверен - они не пропадут.
Имриэль договорила, потом, не глядя на собеседника, развернулась и направилась к своей гнедой кобыле. Та уже стояла готовая в любую минуту отправиться в путь. Адора вообще любила путешествовать, в отличие от других кобыл из табунов Аларона, и всегда была наготове, невзирая ни на свою, ни на чью-либо усталость. Имриэль поправила седло и, подтянув подпруги, села в него. Взяв в руки повод, наместница обернулась к спутникам.
- Нам пора в путь,- повелительно сказала она.
Все молча согласились с ней хоть и не могли прийти в себя после недавней сцены с отъездом владычицы. И люди и эльфы никак не могли сообразить, что только что произошло, но теперь им было решительно все равно куда ехать и зачем, лишь бы дальше от этого жуткого, но в тоже время могущественного древнего леса, который помимо страха внушал и подлинное уважение к себе.
Лиственницы, стоявшие у самой опушки были высоки и  тонки, стволы их причудливо извивались и переплетались между собой, образуя что-то вроде узорчатой стены с арками внизу. За этой естественной стеной было сумрачно. Чувствовалось, что необычайные силы и невидимые охранники стерегут здешние места. Воздух в самом лесу был тяжел и влажен, но необычно свеж. Стволы сосен были столь редки, что их можно было и не заметить, но эти сосны были тем единственным, что могло пропустить хоть каплю света в заросли. Нигде не было видно животных, от чего лес казался необитаем. Но кто-то ведь должен был здесь жить.
 Нишу животных в этом лесу, в умах людей, занимали различные существа: орки, тролли и еще очень странное существо по имени Лорга. Лорга был духом Дунхола, кто говорит - злым, а кто – добрым, одним словом – просто охранник. Только кто-то верил в Лорга, а другие смеялись и называли его бабушкиной сказкой. Он был похож на медведя, но с головой и ногами лошади. Даже вид его был противоречив. Да и чему тут удивляться, его ведь никто и никогда не видел. Лорга по преданиям убивал каждого, кто смел нарушить покой Дунхола, причем, в чем заключалось это нарушение, ни в одной из легенд не оговаривалось, но зато ясно и понятно обозначалось одно: «Бойся путник стажа леса!». И все! Более ничем не аргументировалось это предостережение, как опасностью быть убитым, а за что - было как-то уже и неважно!
Когда уже отряд был готов отъехать от леса, позади что-то хрустнуло. Воцарилась тишина. Всадники боялись даже обернуться. Раздался страшный рев, это было нечто среднее между свистом, рыком медведя и угрожающим ржанием жеребца, охраняющего свой табун. Звук был столь громок, что снова наступившая тишина показалось просто ужасной и, если так можно сказать, оглушительной. Кони шарахнулись в разные стороны, сбросив седоков. Теперь все обернулись. О, что им пришлось тогда пережить! Все замерли, не смея даже дышать, на лицах у всех выразился неподдельный ужас.
- Лорга,- на выдохе прошептал Эвотор, глядя на огромное существо, вышедшее из лесу, и принявшее угрожающую позу,- Ну, ничего себе бабушкина сказка!- оглядев монстра с ног до головы, также шепотом продолжил,- Да он же ростом с две коровы! Ну и что теперь?
Кто-то сидел и с замиранием сердца вспоминал лучшие годы своей жизни, кто-то просто молился, а кто-то надеялся, что рука его не дрогнет…. Ни зверь, ни отряд не решались сделать первый шаг: Лорга стоял в той же позе и издавал звук похожий на недовольное мурлыкание.
- Приготовиться к бою,- тихо, чтоб не спугнуть чудовище и дать время отряду, скомандовал Хэлнир.
Из ножен вылетели, сверкнув на ярком солнце клинки, в руках эльфов мигом очутились луки и упруго натянулись тетивы. Снова тишина.
- В атаку!- уже громко скомандовал Хэлнир, пустив первую стрелу.
Почти два десятка стрел впились в спину Лорга, но он даже не пошатнулся, а громче прежнего издал свой боевой клич и рванул на отряд. Те, кто держали в руках мечи и поймали своих животных, толкнули лошадей вперед, и они уже не со страхом, а с яростью в глазах понеслись на врага.
- Окружай!
Вдруг вся эта махина разом рухнула на землю, придавив собою троих лошадей вместе с седоками. На мгновение показалось, что бой окончен, не успев начаться, но тут же Лорга поднялся на ноги и с ревом начал раскидывать нападавших во все стороны. Кони шарахнулись разом кто куда, но всадники их снова развернули на монстра и с криком обрушили со всей мощью на него удар уже пятнадцати клинков. После этого бойцы отъехали на десять шагов от Лорга, ожидая его падения, но не тут-то было: он взглянул на пару не значительных, по его меркам, ран, обернулся к отряду и, по лебединому изогнув шею, издал свой полурев-полусвист.
- Цельтесь в морду,- крикнул Хэлнир, пустив еще одну стрелу, которая попала монстру промеж глаз.
Лорга, встряхнув головой, сбросил стрелу Хэлнира и снова зарычал. Теперь хранитель леса не решался кинуться в бой, как минуту назад, в него снова попало десятка два стрел, но и они его мало тревожили. Хэлнир прицелился и выстрелил в глаз зверю, вместе со стрелой на Лорга устремились остатки тех, кто держал в руке клинок. Снова удары со всех сторон, снова Лорга разметал нападавших, но уже почти в слепую, и перебил трех лошадей вместе с всадниками.
В мгновение ока громадина поднялась на дыбы и по-лошадиному замахала когтистыми ногами в воздухе, угрожая быстрой расправой каждому, кто посмел бы подойти ближе. Недавно перепуганный Эвотор (один из восьми посланников Аскорта, молодой и смелый юноша), толкнул коня вперед, обнажив свой меч, и тут же лишился жизни.
- Я отомщу за тебя, Эвотор!- с ужасом и слезами на глазах, прокричал Авеор и, выставив руку с клинком вперед, рванул в сторону Лорга.
Меч пронзил грудь монстра, войдя по самую рукоять. Из раны хлынула кровь.
 Издав свой клич в последний раз, но уже жалобно и в полной тишине, монстр завалился на землю, придавив еще троих коней и седоков.
Теперь Лорга лежал на земле и, тяжело дыша, стонал. Он умирал. Раны его были не столь тяжелы, сколько многочисленны, а рана, нанесенная ему Авеором, лишь свалила его с ног. Остатки воинов ринулись добить зверя, уже лежавшего, полуслепого и истекающего кровью.
- Нет! Остановитесь!- вдруг, спешиваясь, крикнула Имриэль.
За время боя она ни разу не пустила стрелы в монстра, а лишь молча смотрела на бессмысленную, по ее мнению, резню.
- Что вы делаете, с ума что ли посходили! Он уже и так умирает, чего вам еще от него надо?! Зачем?- последнее слово она произнесла со слезами на глазах, и подойдя к морде зверя.
Она встала на колени перед Лоргой и начала гладить его, приговаривая что-то на странном и непонятном никому языке, заливаясь слезами. Лорга будто бы понимал ее и, щурясь, оставшимся глазом смотрел на деву. Теперь все увидели, что зверь не был столь свирепым и лишь защищался. Все вокруг молча глядели на умирающую махину и рыдающую эльфийку возле нее.
- Зачем?!- раскрасневшимися от слез глазами она взглянула на стоявшего рядом Авеора, тот, в свою очередь, опустил глаза,- Ну! Зачем? Я вас спрашиваю! Что? Бежать вы не могли? Или храбрость свою решили показать? Показали? Поглядите вокруг, ну и чего вы добились своей храбростью. А? Ну, чего замолчали? Хранитель им помешал! Да вы ведь все равно уезжать собирались, зачем было на него нападать? Ну и ехали бы себе дальше!
- Я хотел лишь отомстить,- тихо сказал Авеор и, развернувшись, побрел прочь.
- Авеор, мстят тому, кто виноват в смерти, а Эвотор, как ни жаль его, сам виноват в своей гибели!
У нее началась настоящая истерика. Имриэль прижала свое раскрасневшееся лицо к окровавленной морде чудовища. Лорга в последний раз вздохнул и умер. Тишина была гробовая, лишь всхлипывания Имриэль нарушали ее, и то не смело.
Хэлнир, спешившись, подошел к деве и робко коснулся ее плеча.
- Идем, все кончено, ничего уже не поделать, он мертв,- спокойно и чуть убаюкивающе заговорил он с Имриэль.
Она подняла на него глаза, из которых лились слезы, и оперевшись на сильную его руку, встала. Потом, обессилев, прижалась к его груди и так, стоя, еще с две минуты рыдала. По прошествии этого времени Хэлнир отнял ее лицо от себя и отер с него следы звериной крови.
- Все будет хорошо,- сказал он Имриэль и, обратившись к войнам, продолжал,- Похороним погибших и продолжим путь.
Все было исполнено, и к обеду отряд покинул место ночлега и боя.
До того времени Хэлнир сидел в тени старых лиственниц, а на коленях у него лежала спящая после надрывного плача Имриэль, потом он разбудил наместницу и на руках донес ее до Адоры, которая не смела даже дернуться, понимая состояние хозяйки.