Пойдем смотреть на звезды

Лето подходило к концу. Дни становились короче, ночи – холоднее. Заканчивалась отрадная пора отпусков и каникул. Но пока до учебной и трудовой рутины оставалось еще несколько свободных деньков, следовало в полной мере воспользоваться предоставленным временем, чем мы, собственно говоря, и занимались.
Петр, я, Алексей, а также наши девчонки: Светлана, Марина и Люба, уже как вторую неделю мотались по клубам, барам, дискотекам и прочим местам так называемого общественного отдыха. Было весело, шумно и довольно однообразно.
Где-то в середине августа умерла бабушка Петра. Оказывается, у него была бабушка. Мы никогда о ней не знали, но посочувствовали. Неискренне, но старательно. Никому не хотелось в последние дни лета портить себе настроение неприятными известиями и мрачными раздумьями. Впрочем, похоже, что даже сам Петр не особо-то и расстроился. Как он объяснил нам, бабку свою в последний раз он видел очень-очень давно, еще в далеком и счастливом детстве. Что ж, это все меняет.
Спустя несколько дней после известия о смерти любимой бабуси он собрал нас всех вместе и радостно объявил, что от бабки ему в наследство достался дом. Дом, конечно же, ему этот к чертям не нужен, но у него неожиданно возникла потрясающая идея съездить туда и провести там последние дни летних каникул вдали от наскучившего города, шумных клубов, баров и дискотек. Мы горячо и единогласно поддержали его изумительную идею и уже на следующий день были готовы ехать.
Ехать пришлось далеко. Очень далеко. Лично я никогда так далеко не забирался. Вернее забирался – приходилось ездить заграницу, но чтоб в такую глухомань… Нет, впервые оказавшись на лоне природы, так далеко от шумного и со всех сторон знакомого города, я почувствовал себя крайне неуютно. Комары, мошка, разбитые проселочные дороги, пьяные рожи местных алкоголиков, розовощекие толстозадые деревенские девицы… Энтузиазм наш заметно поубавился, но лишь на первое время. Когда мы достигли цели нашего тяжелого путешествия, на смену легкому разочарованию вновь пришла безудержная радость.
Места были воистину чудесные! Внешне ветхий и старый деревянный бабушкин домик, приютившийся на небольшом пригорке, внутри оказался чистым, теплым и уютным. С крыльца его было видно голубое озеро, огромной прозрачной голубеющей каплей упавшее посреди светлого лесочка, в котором, как сказал нам один местный житель, на вид – натуральный сельский учитель, в очках и при чистой рубашке, полно грибов и ягод. Домик наш стоял в отдалении от остальной деревушки, в которой насчитывалось всего-то домов десять-пятнадцать, не считая новенькой кирпичной школы да маленькой низенькой церквушки с потемневшими стенами. А вокруг одни леса, леса, леса, темные и дикие. И как можно существовать в такой глуши? – подумал я. Сюда ведь только экстремалов-путешественников забрасывать или передачи снимать о выживании в глухих местах. Впрочем, нас мало интересовали местные, далекие от цивилизации аборигены, мы приехали сюда хорошо провести время, отдохнуть от городской суеты и, быть может, все же вкусить немного крестьянского быта.
Мы занесли в дом магнитофон, коробки с запасами продовольствия дня на три, одеяла, подушки и всякую другую мелочь вроде зажигалок, сигарет, электрических фонариков, бутылок со спиртным и еще что-то, не припомню что именно.
Первый день нашего отпуска посреди чистой, природной тишины и благодати решили мы отметить весело и шумно. Впрочем, как и все последующие дни. Решено было растормошить это заснувшее, замшелое, затхлое поселение во что бы то ни стало. Поставить, так сказать, на путь истинный местную закисшую молодежь.
Девушки занялись приготовлением всевозможной закуски для праздничного «ужина», мы же вынесли из дома большой круглый стол о трех ножках, накрыли его белой скатертью, поставили вокруг стола стулья и приготовили валежник для ночного костра. Настроение у всех было приподнятое и опуститься ниже допустимой нормы оно никак не могло – мы постоянно приподнимали его холодным пивом.
Ночь навалилась быстро и незаметно. Звезды яркими холодными искрами высыпали на небе и были они значительно ярче, чем в городе. Пускай ярче, но ближе и теплее они от этого не становились.
По озеру легкий прохладный ветерок гонял пенные барашки и немного странно они смотрелись в эту черную ночь, когда лишь бледная луна, опрокинутая в холодную слезу озера, своим молочным светом едва разгоняла нависшую темень. Было холодно и темно.
Впрочем, скоро у нас был костер. Большой костер. Настоящий кострище. Не зря я и Павел вместе ходили в лес и наломали сухостоя, который сейчас жарко пылал, взметывая в черное небо серый дым и кружащихся вокруг него в бешеном танце палящих огненных мотыльков. Черт возьми, пламя было чудесным! Они хрипело и шумело, оно безудержно ревело, а когда Алексей, в пьяном бреду, разгоряченный алкоголем и оттого не в меру развеселый и жизнерадостный, еще подбросил в огонь целую коробку водки… Да, было действительно весело…
…Пламя потухло. Краснеющие угольки медленно погибали, отдавая последнее тепло холодной ночи. Настроение у всех было изрядно подпорчено. Да, обидно… но, если подумать, могло ведь быть и хуже…
Петр, приняв изрядную дозу исконно русского напитка по названию «ерш», желая доказать нам, а также жителем этого захолустья, а заодно и всему свету, что он, Петр, есть человек храбрый, мужественный, сильный, отважный и жутко безрассудный во хмелю, залез на крышу домика своей почившей навеки бабушки, и с громким криком сиганул вниз. Где-то внизу должен был быть небольшой стог сена. Но то ли Алексей его спалил вместе со спиртным, то ли стог оказался в другом месте, короче говоря, Петр упал на голую землю и сломал ногу. Мы с перепугу переполошили весь поселок, будь он неладен! А ведь это все Петр. Это он орал, ругался, стонал и рыдал, уверяя нас, что умирает. Мы поверили. Это все вино. Вино и другие крепкие напитки. Я впоследствии дал себе зарок, что никогда больше не стану так напиваться, как в эту ночь. Да. Вот так. Неприятно. Но могло быть и хуже…
Оказывается, в этой глуши есть больница. Я искренне удивлен. Обещали, что машина придет за Петром через полчаса. Вот этому я не удивился. Неспешность наших врачей – это уже притча во языцех. Хотя торопиться, в общем-то, уже некуда. Шину мы на сломанную ногу с горем пополам наложили, и сейчас Петр лежит в спальне на бабушкиной кровати, изредка постанывает, скулит, льет слезу. Рядом с ним все время сидит Светлана. Нянчит его как младенца, ей Богу! Дураку этому кушать подает из ложечки. Мне смешно и я быстро удаляюсь.
Но я, наверное, хотел, чтобы и меня Маринка также нянчила, если я себе что-нибудь сломаю. Тьфу, тьфу, тьфу! И постучать по дереву.
Костер окончательно умер. Остались лишь черные головешки, посреди черного пожарища, да черное небо над всеми нами. Луна спряталась за серым облаком. Остались лишь звезды, по-прежнему яркие, но извечно холодные и безразличные.
Марина мыла посуду. Она молчала, и я чувствовал ее напряжение. Мы почти что протрезвели, во всяком случае, я сидел за столом, немного поодаль от Марины, и читал книжку. Пытался читать. Буквы расплывались, строчки выстраивались в неровные лесенки, готовые рассыпаться, как только мой взгляд невольно скользнет в сторону, в сторону Марины.
Я вздохнул. Даже буквы откровенно насмехались надо мной. Но ведь я всего лишь хотел спать.
Звенела посуда. Шумела бегущая из крана вода. По-видимому, я ошибался. Даже в это захолустье заглянула цивилизация. Отопление, водопровод, школа, больница… Церковь, в конце концов. Да, эта деревня ушла от нас далеко – в городе церквей нет. Вернее они есть, но их как-то не замечаешь, они буквально утонули в безудержном гнойном нарыве, накрывшим все городское общество. Город наш – это воспалившаяся опухоль, нарыв, готовый в любую минуту прорваться дурно пахнущей желто-зеленой мерзостью. Дрянные улицы, на которых, как в магазинной витрине, выстроились сотни продажных тел местных размалеванных шлюх. Выбирай – покупай – получай. Дешевые удовольствия, дешевые развлечения, дешевая жизнь. Серость, мрак, удушающая вонь проезжающих мимо машин.
А здесь – тишина, благодать, белеющие в темноте стены одноглавой церквушки, редкий лай собак, чистое озеро, лес, в котором полно ягод и грибов, и звезды, звезды, звезды… Интересно, а они действительно холодные или же если протянуть к ним руку, дотронуться, коснуться хотя бы пальцем, мизинцем…
Я покачал головой. Текст книги ускользнул от меня безвозвратно. Читать не хотелось. Спать тоже. И думать. Интересно, а почему мысли у меня такие паршивые? Неужели все из-за Петра? В кого я превращаюсь?..
Тихонько выскользнули из комнаты Алексей и Люба. Они миловались, прижимались и всячески разжигали друг друга. Хихикали и лукаво улыбались. Ничего не сказав, они прошмыгнули мимо нас с Маринкой, распахнули дверь, впустив в тепло холодный ветерок, мигом улегшийся у порога, и скрылись в деревенской мгле и тиши.
– Куда это они? – спросила Марина, закрывая краны и вытирая руки полотенцем.
Я пожал плечами и отшутился:
– Не знаю. Может, на звезды смотреть.
Маринка моя усмехнулась, бросила кухонное полотенце на стол и подошла ко мне. Я склонил голову над книгой.
Марина молчала. Молча она села рядом со мной, молча облокотилась на стол и молча вонзила в меня свои ясные и такие милые глаза. Я молчал и глядел в книгу.
– В чем дело? – спросила она тихо.
Я поднял голову и растерянно поглядел на нее. Боже, до чего же милые у нее глаза! Я понял, что спать мы сегодня не будем.
– А в чем дело?
Марина вздохнула и отвернулась.
– Я не знаю, – сказала она, вздохнув. – Мне что-то показалось. Я думала, что что-то изменилось.
– Да, изменилось. – Я улыбнулся. – В другой комнате лежит Петр и скулит, как побитый щенок. А еще мы сегодня изрядно побуянили, и от этого наша жизнь пополнилась еще одним бессмысленным, ничего не значащим днем. Полезное приобретение, не правда ли?
Марина посмотрела на меня и улыбнулась.
– Я не понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.
– Я абсолютно серьезно шучу, – сказал я, напустив на себя серьезное выражение.
Она не выдержала и рассмеялась. Я вздохнул про себя. Все в порядке, ничего не изменилось. А я уж грешным делом подумал, что Марина расстроилась. Был бы повод для грусти и печали. А так, одна ерунда… Все в нашей жизни есть сущий пустяк и не стоит из-за этого печалиться.
– Что будем делать? – спросила Марина. – Пойдем ложиться спать? – Она смешно поморщилась. – Но я не хочу спать. Ты хочешь спать? – Она вопросительно посмотрела на меня.
– Пойдем смотреть на звезды, – предложил я, кладя книгу на стол.
Звезды… Они такие холодные, далекие и равнодушные к нам, но если приблизиться к ним, они обогреют, обласкают, расцелуют. Но не стоит подходить к ним слишком близко, иначе не избежать досадных ожогов…