Сказка про плюшевого кролика и кожанного коня. глава7, 8

7.

 Через час она уже была у него,  в той самой квартире, где они первый раз провели вместе ночь.
Данила знал, что квартира ей очень нравилась и долго уговаривал хозяев продать ее, они не хотели, думали и сомневались, а месяц назад, возвращаясь с дачи попали в аварию и квартира осталась бесхозной.
Они въехали в нее на следующий день.
 
  Взбежав по лестнице, позвонила в обитую советским демантином дверь.
Услышала, как он долго идет по длинному коридору. Щелкнул замок и вот, он уже обнимает ее и она прижимается к мягкой ткани его халата.
  Ей всегда безумно нравился этот ритуал, он, такой домашний и теплый, только из постели, тепло и разморенность его тела гнали прочь усталость и будили в ней страсть.
 Единственная комната белела открытой дверью, и она настойчиво поволокла его туда, выстукивая каблуками стокатто своей страсти.
 Постель была еще теплой, смятой, и остро пахла ним.
  Тисса села на кровать и притянула его за талию,  развязала шнурок халата и уткнулась носом в темную поросль на его груди, волосы были жесткими и мягкими одновременно. Жадно потянулась вниз и почувствовала, как его руки кольцом сомкнулись на затылке, глубоко зарывшись в каштановые волосы.
  Потом они сидели прижавшись друг к другу спинами, телевизор напевал что-то свое.
   -Я никогда не скажу, что люблю тебя. Задумчиво проговорил Данила.
   -Ты уже это говорил, и не раз, так что можешь не утруждать себя. Хмыкнув, она опять уткнулась в чашку, источавшую слабый аромат остывающего кофе.
   - Мне и не нужно это слышать, это я буду надоедать  тебе дикими криками «люблю, люблю» и петь серенады в ночи, Тисса сказала это абсолютно серьезным голосом.
  - И потом я так знаю, что ты меня любишь, иначе я не слышала от тебя это заявление уже который раз, лукаво заметила она.
  Он не нашелся, что ответить и сделал вид, что не услышал этого, надо сказать, справедливого замечания. Поэтому он просто сделал вид, что ищет сигареты.
В комнате царил явный беспорядок и отыскать сигареты оказалось делом трудным. Огромное зеркало, некогда так впечатлившее ее, по-прежнему, было грязным  и тусклым. Большая комната когда-то светлая и чистая, была складом всевозможной мебели, шкафы и комоды, бюро и туалетный столик, занимали большую часть пространства, но главенствующей во всем это мебельном ансамбле была кровать. Огромная, пышущая харизмой секса, она стояла строго по середине комнаты. Деревянная, как и большинство предметов в квартире, она была без возраста, сделанная из светлого дерева, кровать составляла комплекс с двумя такими же тумбочками,  а длинное изголовье, на котором валялась куча всякого хлама, соединяло все это в единый монолит. То, что сейчас стало мусором, еще два месяца назад было объемистой коллекцией презервативов. Собираемая Данилой, в течение более чем 5 лет, коллекция угрожающе редела. Самые редкие экземпляры – от «Валентино» , чукотские гавайские и пр. экзотические изделия, были использованы в первую очередь, сейчас оставались только пестревшие названиями и обертками китайские  и американские резинки, уже давно слежавшиеся и непригодные.
  Воздух был пропитан стойким ароматом состоявшим из смеси различных сортов табака, запаха использованных презервативов и туалетной воды Фаренгейт.
По комнате аккуратными кучками лежал мусор. Одежда, чистая и грязная, валялась вперемешку, вокруг зеркала батареей выстроились пустые или недопитые бутылки из под пива, джина,  коньяка и водки.
Вокруг стояли табуретки, на них, накрытые пожелтевшими пятнистыми газетами, покоились остатки еды. Объедки были везде, в сковородках, кастрюлях, чернели на газетной бумаге.
  - Наверно у него уже не осталось свободной посуды, подумала она.
На паркетном полу серело высохшей кляксой пятно от сока, грязных сапог и налипшей пыли.
Но, похоже, его это сильно не смущало.
Тисса не выдержала и спросила, всегда ли он живет в этом свинарнике и получила лаконичный ответ.
  - Раньше, когда мне было 25-26, я мог до 2-х часов ночи мыть полы, сейчас я на десять лет старше и это уже не имеет значения.
Она спросила, а что имеет значение, Данила пожал плечами и пошел варить кофе.
Осторожно огибая соковое пятно, она подошла к зеркалу,
Гигантскому зеркалу во всю стену.
Большое и пыльное, отражавшее ее с ног до головы.
Тисса явно не вписывалась в антураж, что-то  было не так.
Тогда она решила начать уборку.
Под шум сбегающего кофе и тихие ругательства, доносившиеся из кухни,  потихоньку прибрала сначала кровать, потом вытерла зеркало и уничтожила эту противную кляксу на полу.
Притащив к мусорнику грязную посуду, поняла, что на кухне никого нет.
Данила куда-то пропал, а она даже не заметила.
На столе лежала записка -  ушел за сигаретами.
Прошло три часа.
Потом еще час.
Она уже чувствовала, что засыпает, телевизор призрачным светом освещал вылизанную комнату.
Больше делать было нечего.

Вдруг она услышала шаги по коридору,  шаги, двух человек.
Потом был театральный шепот, раздававшийся из ванны и звук льющейся воды.
Кто-то пошел в душ.
Дверь распахнулась, в комнату вошел Данила, хорошо виден был только кончик тлеющей сигареты.
 - Ха, он все-таки купил сигареты.
  - С тобой кто-то пришел, спросила она.
  -  Да, ответил Данила,  подсаживаясь на кровать.
Не дождавшись продолжения, она спросила
  - И кто?
  - Знакомая, голос звучал равнодушно,
  -  Ей негде ночевать.
  -  Я вышел за сигаретами, встретил ее и предложил остаться, а завтра она уедет.
Она не показала насколько удивлена и решала подыграть.
 - Ну что ж, знакомая так знакомая, хорошо.
 - И как ее зовут?
 - Не знаю, ответил он, глубоко затягиваясь.
 - Ну так узнай, с усмешкой отозвалась она.
Данила вышел в коридор и перекрывая шум воды крикнул,
 - Тебя как зовут?
В ответ тоже что-то прокричали.
 - Инга. Ты довольна?
 - Вполне, сказала Тисса и отвернулась.
Следующие двадцать минут прошли в полном молчании.
Наконец вода стихла и в комнату вошла девушка.
Невысокого роста, коротко, почти наголо остриженная, с большими синими глазами.
Уютно завернутая в ее полотенце.
…………..
Потом они втроем пили холодный кофе.
Стульев в доме не было, да это и не интересовало ни кого.
Инга оказалась танцовщицей. Труппа уезжала на Ибицу, она задержалась на день и отстала. Данила, проходя по площади, увидел ее, сидящую в три часа ночи на оплеванной скамейке, окруженную бесчисленными сумками. Тогда он взял ее к себе.
Вряд ли ему стало жалко Ингу, просто было скучно.

В пять утра на любой площади, любой страны мира не очень-то многолюдно, по тихой и еще чистой мостовой Тисса шла в пустоту.
Она вышла из его дома. Пять минут назад, оставив их вдвоем, лежащих на кровати.
Он, в раскрытом халате, не прикрывающим ничего, со следами ее ногтей по всему телу и она, так и не раздетая, тихо свернувшаяся калачиком.
 Секса не было. Не было ничего кроме пьяных разговоров, хотя, похоже что никто не был бы против. Данила из любопытства – какой будет реакция его женщины и откровенного желания переспать с симпатичной девочкой, особенно если она сама не против, Тисса просто из любопытства, ну а Инге просто нужно было где-то переночевать.
Тисса проснулась раньше всех и поняла что больше не сможет заснуть, не зная куда себя деть, стала требовательно ласкать лежащее рядом мужское тело.  Тело на ласки не отзывалось и кроме храпа никаких признаков жизни не подавало. Тисса подумала, что хорошо было бы заняться сейчас сексом и чтоб непременно, в самый ответственный момент проснулась эта маленькая черноволосая танцовщица. Можно даже, чтоб она ничего не поняла, так толком и не проснувшись просто на миг открыла глаза. Создав иллюзию их триединости.
Но сия фантазия упорно не желала воплощаться в жизнь, и тисса привыкшая получать все что пожелает, разозлилась, сначала в шутку, потом используя всю силу челюстей она кусала его руки, живот. Плечи. Но Данила так и оставался телом, никак не реагируя на неумелые, но очень сильные укусы.
Минут через десять она поняла, что  даже если начнет его есть все равно ничего не добьется. Тисса встала и уныло побродив по комнате решила назло всем уйти. Так она и оказалась в пять утра на одной из центральных площадей города.
  Было тепло и сухо, прямо как в рекламе пампесов. Пустые мостовые безбрежной пустыней раздавались во все стороны. Под ногами отмерялись метры новомодной тротуарной плитки, навстречу и мимо проплыл памятник Хмельницкому, и затем и еще несколько  других, так же незамеченных немногочисленными прохожими. Ходить было скучно, дуться тоже. Немного подумав и побросав в горизонт скучающие взоры Тисса отправилась назад.
 Дойдя до квартиры с удивлением обнаружила. Что никто так и не проснулся и дверь разинутым ртом глядит в парадное.
 Тихо, теперь уже стараясь не разбудить разметавшегося на кровати Данилу, разделась и легла рядом. Сон пришел почти сразу.
 - И где ты была?
Она проснулась от тихого, донельзя интимного шепота в ухо.
Данилины руки тихо и неспешно гладили подставленный под утреннее солнце загорелый бок.
Его руки, всегда такие нежные, сонно подумала она.
Приоткрыв глаза, Тисса увидела лежащую рядом Ингу. Маленькая танцовщица все еще спала, наснятый макияж припорошил веки черной пудрой ссохшейся туши, ладошка подпирала щеку и та, смешно примявшись, кривила пухлые губы, заставляя пропускать через них тоненькую струйку слюны, образовавшей лужицу на подушке. 
  А руки, так восхищавшие ее, продолжали ласкать, подбираясь выше, к голой натянутой коже бедра.
 И вот уже все и вся забыты, и они отправляются в долгое путешествие к началу конца, и когда приходит маленькая смерть, что-то липкое, вязкое и тягучее превращается в короткий всхлип, яркую вспышку, резкий взмах крыльев.
 Уже чувствуя наступление оргазма, она упрямо продолжала смотреть в лицо Инги. Смотрела и сдерживала дыхание, боясь резкими его дуновением разбудить лежащую девушку.  Да, так даже лучше, кусать губы, сдерживать тело, дергающееся в пароксизмах страсти, что бы даже качание кровати и легкие стоны не потревожили чужой сон, чтоб не сбылась маленькая фантазия и от того стала еще притягательней еще более возбуждающей. 
 
8

  Все утро ушло на то что бы выгнать несостоявшуюся любовницу из квартиры. И Тисса и Данила прилагали титанические усилия, но ничего не помогало. Инга лишь улыбалась и пила кофе, продолжая сидеть даже после прозрачных намеков о том, что не плохо было бы отправиться на вокзал.
  Но в это утро настроение Тиссы невозможно было испортить, она улыбалась вспоминая как отмстила своему другу за его черствость и крепкий сон.
  Дело  в том, что собираясь уходить она обнаружила нечто странное, оказалось что ее не страдающий сентиментальностью любовник, аккуратно хранит все ее записки, приклеивая их к одному из боков шкафа, спрятанные для окружающих они являли собой довольно внушительную коллекцию.    
   Первое что сделала Тисса вернувшись из неудачной утренней прогулки, было полное уничтожение всех этих маленьких желтеньких бумажечек, заботливо приклеенных ровными рядами. Собрав их в стопку и разорвав она с огромным удовольствием раскидала  обрывки по всей комнате. После этого настроение поднялось на не достижимую доселе высоту.
  Закончилась утренняя почта которую так хотела досмотреть Инга, была выпита третья по счету чашка кофе, больше делать было нечего, поэтому Тисса все путила на самотек. Удобно откинувшись на подушки она наблюдала за Данилой и его «знакомой», оба были молчаливы, но если Инга просто молчала и миролюбиво улыбаясь любовникам смотрела телевизор, всем своим видом выражая готовность к общению, то Данила напротив угрюмо глядел то на пол, усыпанный обрывками бумаги, то на Тиссу, явно требуя объяснений. Инга первая нарушила молчание.
 - Ну я наверное пойду, неуверенно сказала она. Всем своим видом показывая, что вовсе не против остаться.
Усмехнувшись в ответ на громкий вздох облегчения вырвавшийся у любовника, Тисса вызвалась проводить Ингу до метро. Данила непонимающе округлил глаза но смолчал. Ничего, пусть помучается , решила Тисса.
 Оставив его сидеть в спальне девушки поделив багаж пошли по длинному коридору к входной двери, уже собираясь открыть дверь Тисса вдруг почувствовала, как Инга коснулась ее руки. 
 - Подожди, сказала Инга, я хотела сказать, тут она замялась.
 - Вообщем, я бы раньше ушла, но я оставалась из-за .. тебя.
 - В смысле? - недоуменно спросила Тисса.
 - Я все видела утром, все – и как ты пыталась разбудить эиого жирного борова, и как вы занимались любовью.
 - Ты мне очень нравишься, вдруг добавила она, и выпустив чемоданы из рук вплотную подошла к Тиссе. _очень, -уже шепотом повторила Инга и обняла Тиссу за шею.
Я не первая, догадалась изумленная, не сопротивляющаяся Тиссая, слишком умелым и нежным был поцелуй.
  Почему бы и нет, решила она, если все остальное будет так же прекрасно как этот поцелуй, и освободившись от багажа, облокотилась на стену. 
- Пусть все идет своим чередом, думала она, чувствуя мягкие Ингины губы.
  Ига прижалась к ней вдавливая девушку в стену, не давая ей шевелится, ее грудь коснулась Тиссы и та почувствовала, как напряжены и тверды ее соски, казалось они царапают ее грудь, требуя что их сжали тонкие девичьи пальцы, от этого перехватывало дыхание. Они долго стояли в коридоре и целовались,      Тисса не выдержала первая, взяв за руку,  молча повела ее на кухню. В голове крутилась одна мысль, « Только бы Данила не помешал.»
    Им повезло - шаги и телефонные звонки не тревожили их, и когда  Инга раздевала Тиссу, и когда Тисса, уложив маленькую танцовщицу на кухонный стол, впервые узнала вкус женского вина. Инга ушла одна, оставив свою любовницу обессиленную, сидящую на полу кухни, с влажными и липкими от секса ногами, с ноющей челюстью и не слушающимся языком, опухшими от поцелуев губами и сосками, уставшую от воплей которые она издавала, корчась под искусным языком Инги.
   Она никогда не чувствовала себя такой красивой и такой желанной как сейчас.