На закате

Скупое на обилие ярило наконец-то вступало в свои пределы и прохладные суммерки уже манили вожделением обещанной плоти. Час серой козы и последнего петуха... Всё: торопливое цоканье остроносых каблучков, свежий пивной смрад из прокуренных глоток, задрапированные плюшем провинциальные задЫ... Всё это в нарочный час становилось добычей. Добычей, которую, првда, сначала надо добыть.
Ему нужно, просто необходимо есть. Хотя часто он и отказывал себе в этом, пожалуй, единственном оставшемся у него удовольствии. Наверное, он был старомоден. Его самка понесла уже в третий раз. Приятели по цеху смеялись: Попробуй жить сначала для себя, а остальное как-нибудь образуется. Он отмалчивался, поскольку был старомоден и... честен. Честен в отношении добычи? И тем не менее.
Уже давно он мог бы промышлять как и другие отколовшиеся от цеха вольными, так сказать, хлебами. Риск потерпеть неудачу, конечно, несравненно больший, но и куш в случае успеха сулил удовлетворить массу соблазнов. Нет, риск он не мог себе позволить. Его самка понесла в третий раз. Определённо, он был старомоден. Поэтому охотиться приходилось много, долго и изобретательно, чтобы потом честно отдавать большую часть от добытого в цех, получая в замен пусть и не обильную, но стабильную охоту и пищу.
У него был помощник: дородная, уже не молодая, но на редкость проворная и бойкая самка. Горькая доля вдовы с двумя щенятами на руках быстро заставила её пользоваться всякой возможностью. Она тоже была старомодна и, наверное, поэтому её материнская энергия била ключом. Энергия сохранения рода.
Их охота, несмотря на произошедшие за последние годы весьма болезненные для многих перемены, велась по строго установленным издревле правилам. В суммерки большинство потенциальной добычи покидало рабочие места и устремлялось как можно скорее добраться до своих родных нор или насиженных мест. Однако, для этого требовалось, как правило, проделать значительные расстояния. Вот тут-то и наступало время охоты. Возможности у всех были разные и лакомый косок обычно доставался отколовшимся. Они сновали повсюду и везде. Но их было слишком много, и, к тому же, каждый в отдельности проглотить мог немного. Так что везло далеко не всем, а желающих добраться до родных пенатов оставалось по-прежнему немалое количество.
И тут появлялся ОН. Чрево, которым он управлял, могло вместить в себя в 5-6 раз больше добычи, чем аналогичное конкурента. Условия для переваривания, конечно же, уступали тем, которые могли предложить соперники, но их демократичность оставалась для многих по-своему и не без оснований привлекательной.
Пока помошник энергично работала локтями, тазом и голосовыми связками и собирала необходимое количество ферро-никелевых жетонов, содействуя тем самым их будущему процессу пищеварения, отработанная добыча от всей души душилась, давилась, ругалась, рыгала, хихикала и шутила, зажимаясь и кряхтя, а также обменивалась последними слухами и сплетнями.


Сделав очередной круг, он зашёл на конечной отметиться у диспетчера. Пока помошник побежала по нужде и побаловаться "чайковским" можно не спеша перекурить. Недолго поразмыслив ,наверное, уже в сотый раз о смысле своего скудного и нелёгкого бытия, он вернулся к уже сделанному им ранее выводу: всё таки определённо ему повезло с работой. Быть водителем троллейбуса в этих огромных каменных джунглях не так уж и плохо. К тому же троллейбуса пятого маршрута. Пятый маршрут - это хххорррошая охота!
А вот и очередная порция добычи толпится на остановке. Не волнуйтесь, мы скоро.
Что ж, приятного нам аппетита!