ОБО МНЕ

ОБО МНЕ

Родился в степях. Мать была казачкой, отец татарин. Что свело их в ту ночь, знают только вороны. С рассветом мать поднялась с земли, стряхнула с платья сухие травинки и землю, повесила сумку на плечо и пошла дальше – почту разносить.

На почту мать устроилась по знакомству. Ходила все вокруг да около, а смелости не хватало спросить, не нужны ли на почте работники. Так, у входа, познакомилась в Микитой, он ее и привел к Александре Филимоновне, отец которой прогремел славой в тех местах.

А честь Филимона Евстафиевича меня и назвали. Мать получала на меня двадцать рублей государственной помощи, восемьдесят рублей зарплаты (за свои труды) и ежедневные проблемы, которые я, как примерный ребенок, ей неминуемо досталял – иногда на пароходе, украденном из дома Лазаревых, иногда не велосипеде, отбитого от Петьки-нюни, иногда на самокате Витьки-недотёпы.

Был я бойким, быстрым, яблоко съедал за семь секунд, потому что был вечно голодным, как и все послевоенные дети.

К четырнадцати годам мать пристроила меня на почту. Начали почту расширять – сарай решили под склад оборудовать – вот и нашлась мне там работа. Работать я любил. Особенно, когда других дел больше не было. Но другие дела всегда находились.

В восемнадцать меня осудили условно. В двадцать посадили за порчу народного имущества. В заключении я решил начать писать, но, то ли вдохновения не было, то ли не мое это, - так и не вышло ничего.

Вышел во времена застоя. Стал пить. От горя, конечно. Думал писать стихи, но рифмы все не те в голову шли. Кто-то нашел мой листок с набросками – чуть не загремел снова в тюрьму:  я то хотел в "Правду" отослать - про съезд, про наше светлое будущее, про вождей, а ничего кроме "не бздей" не рифмовалось. Еле выбрался от парторга. Он мне, правда, одну работку предложил, во благо родины.

Вот я до сих пор и тружусь – во благо.