О том, как я первая увидела снег

1.
На кухне с желтыми обоями с-вистит чайник.
- Ну выключите же кто-нибудь!!
Папа, в спортивных штанах с полоской, щелк – вентилем плиты, чайник умолкает, ппппуф – струя пара все еще бьет в стенку, оставляет влагу на бумаге. Ужин на столе, картошка с колбасой. Неужели никто больше не может!!! – кричит. Из соседней комнаты выходит сын с книжкой, в футболке с надписью Нью-Йорк, чего там?! Кушать!! Садятся за стол, едят картошку, пьют чай, заварка свежая с мятой. Мама открывает ключом дверь, сумка – шлеп на пол, черная из кожи, в сумке медуза молока, пакет целлофановый. Батон на стол, с полосками поперек, режет, складывает на стол. Садится, тарелку картошки – себе тоже, с-хлебом-с-маслом.
А я ему сказал, ты что дурак, тут зазор на целых сорок сантиметров, надо заново мерить, - папа. На полторы ставки больше не буду, возьму поменьше, ну их – мама. Чавк-чавк, книжка с загнутым уголком – сын.
2.
Немного меда и хлебцев, и горячего кофе. Перед сном – не очень-то хорошо пить кофе, но раз уж хочется. В хлебцах 345 Ккал. М-м, многовато. В основном углеводы, говорят, толстеют от углеводов, а не от жиров. Живот будет. Хлебцы с кофе с медом всего наверное – сколько? Посчитать.
В комнате пусто и тепло от масляного нагревателя, она сидит в халате с драконами. Машины, машины, машины за окошком, и собаки лают, и запах картошки в форточку – кто-то пожарил на ночь глядя, все это в желудке будет всю ночь, ужас, бродить. Стул, стол, занавеска, телефон – зазвонил, когда уже хлебец с медом и мед уже капнул на палец, и она уже слизнула сладкую капельку. Блин, кофе остынет. Да, мам, да, ага, конечно, ага, ладно, у меня кофе. Пока, пока. Да, хорошо. Ладно. Хорошо. Ну все, все. Хорошо. Пока. Все, пока. Стол, стул.

3.
Нужно таблетку. Болит, все болит, старость не радость. Котлеты разогреть? Разогрею, а есть-то не хочется. Где-то газета была. Статья про пенсию, почитать. А где очки? Куда-то засунула, и забыла. А, вот на столе. На столе лежат очки в роговой оправе, коричневая оправа, дужки загибаются старой карамелью. Клеенка с порезами от ножа, бабушка режет хлеб иногда без доски, прямо на ней. Розовые цветочки на занавеске, открытки кнопочками прикреплены к стенке, снеговики и цветы, под одной открыткой – замер сухощавый таракан, на ста-а-арт! Бабушка: вытащить мясо, чтобы разморозилось. Надо бы его в тарелку. Тарелка с ободком по краю. Утром будет  суп. Или не надо? Седые волосы из-под платочка, шаркающие шлепки с помпонами от старой шапки, когда-то сын носил, потом перешила. Кот потерся о ногу, серый, шерсть совсем свалялась, старый уже. Вот и не заметили, как. Котлеты разогреть. Сейчас, Барсик, сейчас дам. Барсик: мяу.

И:
Время ужина. Я иду по улице. Я думаю о том, как они сидят внутри. Семья, молодая девушка, старая бабушка. Которых я выдумала. Наверняка они есть, в таком-то большом городе. Ну конечно. И много других, с ложками-чашками. Сто бабушек, сто девушек. Сто семей.

В их окна залетает немного воздуха с улицы, и мы дышим вместе холодным октябрем. Темно. Вдруг что-то меняется. Что-то. Вилки с картошкой останавливаются на полпути ко ртам. Мед капает на стол. Кот изгибает хвост, бабушка роняет очки. Они не совсем понимают, но что-то…
Что-то не так, как прежде,
повеяло…
как-то по-особенному…
Постойте-постойте!
Я поднимаю ладошку к небу, и на нее садятся белые пушинки.
Знаю:
это пошел первый снег.

15.09.03