Во сне вен по ржавым трубам...

 Во сне вен по ржавым трубам застывшей водой – тромб в душе! – смятение.
Прости, просить прощения не буду.
И в белых ночах пушистым сном,
А наяву – Дворцовый каток и лом.

Вода по набережной – вверх.
Навстречу грязным пешеходным ботинкам.
Со стен – штукатурка со льдом.
И примерзшие к крыльям грифонов монеты.

Нет немоты,
Икоты,
И другого сна.

Серый камень.
Хочу повеситься.
Ищу дерево.
Нет…

…мимо…

Утопиться.
Троицкий – вниз.
Треск льдины,
Круги бензина –
Кончена жизнь!

наивно…


Обратно в метаньях – Исакий и кровь на камнях Сенатской площади 1827 года – вижу.
Розовое и зеленое. Пошло.

Дворами дворцов обратно – угол Владимирского и Невского – назад, в прошлое!

У «Сайгона» призрак Майка Науменко. На велосипеде и в белом шарфе.
Он спешит к своей «Сладкой N» - не «какой-то заграничной Анне, а блоковской «Незнакомке».

Смотрю, как исчезает.
Немного больно.

По мостам – к
Камчатке – Блохина, 15 –
Гранит со льдом режет руки.

Пусто.
Тоже наивно,
Немного невинно,
Но – в прошлом.

«Коне фильмац»
Титры.
Кина не будет.
Пива – тоже.

И даже без пива
Мемориальная – доска - Вите –
Как возвышенно – пошло! –
А там он похож
На медузу-горгону –
Киноманы, простите,
Не вышло.
У автора
(или в меня не вошло).

Дворами, мостами, на Петроградку.
По островам – в поисках буддистского храма.

Темно и ветки по глазам.
Нева в сиянье бензина.
Поджечь?

Все.
Сил нет.
«Черная речка» - считаю овечек.
Пушкин умер.
Поставить свечку? Благо, рядом
Церковь-где-крестили-всех-его-детей-…

И все это – замученным внутренним голосом экскурсовода.
Заткнись

В метро.
«Площадь Восстания».

* * *
Через 8 часов я буду на той же площади, но за 600 километров отсюда.
Завтра на этом месте меня собъет автомобиль… (с)

Спи.