Ночь

Ночь так прекрасна!
Она своей волшебной тьмой скрывает все изъяны, и всё начинает казаться идеаль-ным. Я не могу налюбоваться этой идеальностью и проклинаю те обстоятельства, которые заставляют меня ложиться спать или, ещё хуже, заниматься какими-то мирскими делами в это прекрасное время суток.
Она, как богиня покоя, приносит одиночество. Когда сладкое и желанное, а когда жестокое и угнетающее. На самом деле оно одно и то же, разнятся лишь состояния души и разума. Одиночество неизбежно, как и сама ночь. Оно приходит всегда: и когда засыпаешь в чьих-то объятиях, и когда один только холод и пустота укутывают тебя.
Она открывает нам глаза и обращает наш взгляд на небосвод, к звёздам. Таким далё-ким и, в то же время, таким родным. И мы, глядя на них, чувствуем как что-то оживает внут-ри. И это что-то нашёптывает о чём-то своём, таком непонятном, но таком милом и груст-ном. Кто-то отгораживается от этого шёпота, как от проклятия, другие используют его как колыбельную, и, совсем немногие, внемлют ему и отвечают.
Ночь молчалива. Только шелест последней осенней листвы за окном и мерный гул вентилятора в системном блоке нарушают тишину, и тиканье часов, неумолимо прибли-жающих утро. Я беззвучно кричу им: "Остановитесь! Дайте мне побыть с ней ещё часок". Но они идут. Бегут секунды необратимо и подгоняют минуты. Не обернуть вспять, не задержать момента, не запомнить мгновение, не в этой жизни. Ещё один день спешит занять своё за-конное место, принести с собой новые дела, новую суматоху и проблемы. Но и он уступит это место новой ночи, которая восстановит наши силы для новой борьбы, дурацкой борьбы с выдуманными проблемами.
Ночь непредсказуема и любопытна, как истинная женщина. Она может принести как прозрение, так и отчаянье, сладкие сны и бессонницу, может пролететь, как мгновение, а может тянуться невыносимую вечность. Никто не может с ней спорить – она просто укрыва-ет своей чёрной вуалью половину планеты и с интересом наблюдает за нами. Ей интересны и те, кто мельтешит со своим фонариком, пятная тем самым её девственную тьму, и те, у кого закрываются глаза, как только последние частички солнечного света покидают атмосферу, и ночные философы/программисты/геймеры, борющиеся каждым утром с начальством за свои опоздания и засыпания на рабочем месте. Если днём все деловые и, отчасти, одинаковые, то ночью каждый невольно показывает своё истинное лицо.
Ночь печальна. Если бы мы могли взглянуть ей в глаза, то они бы оказались глубо-кие, задумчивые и полные вечной грусти, незамечающие никого и, тем не менее, видящие всех. И печальна она из-за нас. Сотни поколений она наблюдает наши "истинные лица", на-ши души, и в них ничего не меняется. Они не только не становятся светлее, но, временами, только чернеют, пытаясь своей чернотой подражать кристальной ночной тьме, и, порой, за это, будучи неспособны увидеть разницы, считают её своей союзницей.
Ночь прекрасна – так многолика и многогранна, но так чиста и невинна! Она – един-ственное, что у нас есть идеального. И поэтому, так желанна. Ночь.