Капкан

Животное и человек.
В каждом человеке есть часть животного. И в каждом животном можно увидеть часть человека.
Но почему-то принято говорить, что человек приручает животных.
А почему не наоборот?!
Считается, что только человек наделён исключительными способностями разумного приручения братьев своих меньших.
Ошибочное мнение.
Животные часто гораздо быстрее приручают нас к себе, пока мы думаем, что приручаем к себе их. И зависимость к ним у нас гораздо сильнее бывает, чем у них к нам. И мы не замечаем, как становимся беззащитными и беспомощными без их присутствия.
Так кто, кого и к кому приручает?!
Практически каждый, наверное, знает известную фразу не менее известного человека.
Кажется, звучит она так: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
И, вероятно, многие повторяют её друг другу или себе, когда хотят показать свою ответственность перед какими-либо живыми существами, о которых когда-то имели честь позаботиться в силу каких-либо индивидуальных или общественных причин.
Только, вот в чём вся штука состоит.
Слукавил этот известный человек, когда сказал эту свою великую и простую фразу про приручение и ответственность.
В чём слукавил?
Ведь он произнёс лишь только половину того, что хотел сказать. И не стоит его упрекать в неискренности. У него, видимо, были свои причины на это.
Возможно, ему просто не хотелось изменять ход написанной им сказки, так как то, с чем он потом столкнулся, наверняка бы перечеркнуло всё написанное им и заставило бы его взглянуть на всё изложенное новым взглядом. И пришлось бы, скорее всего, всё начинать, переосмысливать и переписывать заново. И тогда неизвестно, какой был бы финал у написанного заново произведения.
А, возможно, была и другая причина.
Может быть, он просто не успел закончить эту фразу? Так как то, с чем он столкнулся в понимании недосказанности, просто не дало ему закончить её?
И поглотило его, раздавило, разорвало, оставив после себя красивый и грустный след, растворившись в пустом, одиноком и безжизненном лесу, который лишь снаружи кажется живым? Живым до тех пор, пока не окажешься внутри его?
И на самом деле это будет не живой, зелёный, обитаемый лес.
Это уже мёртвый капкан. И если в него попасть, то он уже не отпустит никогда.
Только попасть в этот капкан можно исключительно по собственному желанию. Иначе никак. Таковы правила.
И желание должно быть таково.
Если ты человек, ты должен захотеть найти своё животное.
А если ты животное, ты должен захотеть найти своего человека.
И тогда всё начинается.
Тогда вступает в действие вторая половина недосказанной фразы.
И звучит она так: «…до тех пор, пока они позволяют нам отвечать за их приручение».
Вступает в действие вторая часть потому, что уже непонятно, кто кого пытается приручить и кто за кого отвечает. И кто кого на самом деле ищет. И кто кого желает найти.
Капкан громко щёлкает и захлопывается. Вырваться из него уже невозможно. И бесполезно искать кто кого приручает и кто за кого отвечает. И нельзя избавиться от второй своей части так как неизбежно погибнет и первая. Так как части уже становятся единым целым, которые и объединяет Капкан.

Я расскажу Вам одну небольшую историю.

Насколько эта история подлинная – судить не мне и не Вам. У Вас нет права судить об этом, если история эта покажется Вам ещё незнакомой.
И, тем паче, нет права судить о её подлинности, если она покажется Вам уже известной.
И не судите того человека, который не закончил ту известную фразу.
Не стоит также судить меня за то, что я, так незнакомо для Вас, её закончил.
Ведь и у него, и у меня, поверьте, для этого были причины.

Вы уже ждёте начала истории? Напрасно. Она почти минут пять, как рассказывается…


1. ПетреВ

Его звали Петрев.
Неважно, кто он был и чем занимался. Не имеет значения, сколько ему было лет и где он жил.
Не играют также роли и его личные качества или черты характера. Поскольку неважно, был ли он добрым или злым, мягким или жёстким, весёлым или грустным, общительным или замкнутым, лидером или изгоем.
Он был просто Человек.
Что тогда важно?
Важно то, что в один прекрасный день или вечер, а, может быть, это случилось и ночью, он испытал желание найти своего Зверя.
Ему было тогда ещё неведомо для чего это нужно, но он понял одно – это желание уже никогда не исчезнет.
И Петрев всё бросил и ушёл.
Ушёл в лес. Тёмный, зелёный и неизвестный.
И шёл он долго.
Шёл, как опытный охотник, навстречу ветру, чтобы свежий порыв не отнёс его запах к тому зверю, за которым он охотился.
Именно уже охотился, а не просто искал, так как ему казалось, что он постоянно преследует этого зверя, идёт по его следу. И что ещё чуть-чуть, ещё совсем немного и он его настигнет.
Однако зверя нигде не было. Он ускользал незримо и упрямо. Ускользал легко, словно заманивал, увлекал за собой. Пытаясь увести всё дальше и дальше.
И Петрев шёл дальше, уходя всё сильнее и сильнее от того места, где жил раньше. Уходя от того, каким был там. Уходя от себя самого.
Он никогда не возвращался и не оглядывался. И шёл всегда против ветра, внюхиваясь в запахи, которые до него доносились.
Петрев за время своей охоты стал выглядеть, как лесной житель. Было такое ощущение, что он всю свою жизнь прожил в лесу. И давно стал составной частью этого зелёного океана.
Его уши слышали за троих, глаза видели за семерых, а руки и ноги могли ходить и делать за целую дюжину. Чем он дальше уходил в лес, тем становился сильнее и выносливее. И уже не был страха перед неизвестностью и темнотой. Он видел то, чего не видел раньше, слышал то, о чём даже ещё совсем недавно не догадывался и мог делать то, о чём раньше и не подозревал.
Петрев ощущал себя Хозяином. Причём, как того, что было рядом, так и того, до чего он ещё не смог дойти. И шёл он уверенно, по-хозяйски, словно осматривал свои бескрайние угодья.
Но зверя не было. Хотя Петрев чувствовал, что он постоянно где-то рядом. И чувствовал, что он всё-таки найдёт его. И тогда…
А что же будет тогда?
Он задумался над этим. Что он с ним сделает? Потащит этот трофей назад? Нет, назад ему возвращаться не хотелось. Да он уже и не помнил дороги назад.
Тогда что? Жить в этом лесу вместе с этим зверем? Приручить его? Не отпускать от себя?
Впрочем, посмотрим. Сначала нужно его поймать. А потом и шкуру кроить…

Вдруг он ощутил резкий запах. Чужой запах, но такой желанный и родной.
Этот запах нельзя было спутать ни с каким другим. Это был запах Зверя.
Запах Его Зверя.
А, значит, Зверь был совсем где-то рядом.
И Петрев ощутил желание остановиться. Он понял, что дальше идти нет смысла.
Он был просто уверен в том, что теперь Зверю от него не уйти.
А раз есть потенциально приручённое домашнее животное, значит, должен быть и Дом.
Петрев достал из-за пояса топор и воткнул его в дерево.
Всё. В этом месте он будет строить зимовье. В этом месте он будет строить Дом.
Он знал, что Зверь сейчас за ним смотрит из лесной чащи. Он чувствовал, что нашёл его. А, значит, больше идти некуда. И торопиться не за чем. Зверь должен привыкнуть к нему. Он должен привыкнуть к мысли, что он теперь Зверь Петрева.
Петрев начал строить избушку. Спокойно, обстоятельно, неторопливо.
Он уже знал, что жить он будет вместе со своим Зверем.
Зверь будет охранять его. Петрев его будет приручать. Ведь это Зверь Петрева.

Через пару недель Дом был готов.
А к любому дому рано или поздно придёт Зверь. Особенно, если это твой Зверь.
И в одно утро Петрев увидел Зверя.
Животное сидело перед Домом и смотрело на дверь.
Когда Петрев вышел, первое, что он увидел в утреннем тумане, были глаза Зверя.
Человек уже ничего больше не видел, кроме этих глаз. Его не пугал страшный вид этого животного. Не страшила колоссальная сила, которая скрывалась под густой шерстью. Самого поверхностного взгляды было достаточно для понимания факта, что в этом лесу нет сильнее и страшнее этого животного.
Зверь смотрел настороженно.
Петрев двинулся навстречу лесному гостю.
Зверь вздрогнул и отпрыгнул в сторону.
Петрев вытянул вперёд руку с кусочком жареного мяса, который почему-то захватил с собой и сказал тихо и спокойно:
- Не бойся меня. Я буду твоим Хозяином. Ты можешь жить рядом со мной. Охраняй меня и у тебя всегда будет миска с едой и сухая подстилка.
Лесной гость остановился и смотрел на Петрева.
Человек постепенно подходил ближе и ближе.
Зверь прижимал уши и готовился попятиться назад.
Когда расстояние стало критическим, животное развернулось и убежало в лес.
Но Петрев видел среди деревьев, в глубине леса, глаза Зверя, которые смотрели на него, как глаза Человека, увидевшего перед собой Зверя.
Человек положил кусочек мяса на то место, где сидел гость, медленно развернулся и ушёл в дом. А когда, спустя минут десять, вышел снова на улицу, то оставленного куска мяса не обнаружил.
Петрев улыбнулся и тихо сказал себе:
- Я буду звать тебя Вертеп. Вертеп Петрева.

Время шло быстро и незаметно.
И Вертеп уже стал совсем домашний и ручной.
Петрев вместе с ним охотился. Зверь переставал быть для него Зверем. Он становился для Петрева уже всё больше и больше домашней скотиной.
Человек использовал его как средство передвижения и как надёжную охрану, приручая его всё сильнее и сильнее.
И Петрев уже добивался всё большей степени приручения и дрессировки, совершенствуя свои навыки и придумывая каждый раз нечто новое и полезное для своего хозяйства и самолюбия.
Вертеп уже мог ходить на задних лапах, опираясь на мощный хвост, словно кенгуру.
Животное приносило воду и таскало и складывало дрова. Но этого Петреву уже было мало.
Он решил сделать так, чтобы Вертеп сам для него охотился, сам разделывал, без его участия, пойманную добычу. И приносил ему, Хозяину, уже всё готовое.
Прошло совсем немного времени и Петрев уже пожинал плоды своей творческой деятельности.
Вертеп уже был не просто прирученное, домашнее животное. Он уже обеспечивал человека питанием, создавал для него комфортные условия обитания.
А что же Петрев?
Он обленился. Стал редко отходить от дома. Всё меньше времени работал. И стал всё больше думать и философствовать о роли человека в жизни животного и о предназначении животного в жизни человека.
Петрев чувствовал себя Творцом. А Вертеп лишь был для него детищем его творчества.
Но человек он был ответственный. А поэтому понимал, что, несмотря на то, что превосходит он своё подопытное животное по интеллекту, всё-таки заботиться о нём должен и обязан. И чувствовал, что он отвечает за своего прирученного питомца. И от мысли этой Петрев чувствовал себя ещё умнее и значительнее.
И в мыслях своих философских заскучал наш кудесник дрессировки.
И стал замечать, что Вертеп пропадает уже не на час-полтора, как раньше, когда убегал за добычей. Бывало такое, что не было его и весь день. А в последнее время Вертеп убегал до восхода солнца, а возвращался усталый уже затемно.
И успевать он по хозяйству уже переставал. Не хватало времени.
Как-то Петрев смотрел на него и думал:
«Стареет скотина. Выдыхается. Впрочем, и я уже не тот. И пузико появилось, и не так уже я быстр и силён. Только век животный короткий. У нас десять лет, как у них год. Не нужно больше издеваться над животным. Уходить надо. Менять Дом. А с собой Вертепа брать нельзя – старый уже. Да и в хозяйстве такой уже не нужен. Нового искать надо. Что ж издеваться над стариком? Пожил, послужил своё и спасибо. Добить его нужно. Негоже ждать, когда от работы издохнет. А в природе – пропадёт, если отпустить. Не сможет уже прожить сам. Мы в ответе за тех, кого приручили».
Так думал Петрев, ласково почёсывая Вертепа за ухом, когда тот, прикрыл свои глаза и лежал у ног своего Хозяина.
Он спал, устало похрапывая.
А человек принимал этот храп усталости за начало старческой немощи.

И в одну из ночей, когда Вертеп заснул после многочасовой охоты, Петрев взял свой остро отточенный топор и подошёл к своему питомцу со стороны головы.
Зверь мирно спал после своего обычного очередного трудового дня.
Сильный и короткий взмах, затем глухой стук.
Лапы Вертепа выгнулись, словно струны и застыли в последней судороге. Никакого звука или стона.
Петрев улыбнулся грустно и сказал:
- Вот и отмучалась, скотина. Теперь тебе будет легче. И мне будет проще с насиженного места уйти. Когда сторожа для дома нет, то и дом ни к чему. Засиделся я тут. В одной компании со стариком сам стариком быстрее становишься. Разделаю тебя, заберу филейные части и в путь. Не падалью же мне питаться. Сослужи уж мне последнюю службу, ладно? Не в службу, так сказать, а в дружбу?



2. ВертеП

Его звали Вертеп. И он был животное. Он был Зверь.
Неважно, каким животным он был, где жил и каков был его возраст.
Важно то, что в один прекрасный день или вечер, а, может быть, это случилось и ночью, он испытал желание найти своего Человека. Ему было тогда ещё неведомо для чего это нужно, но он понял одно – это желание уже никогда не исчезнет.
И Вертеп всё бросил и ушёл, забыв своё природное предназначение и свои обязанности перед инстинктами.
И шёл он долго.
Он шёл навстречу своему Человеку, пока не понял, что этот Человек ищет его.
И тогда Зверь изменил свою тактику, сам, не замечая того, как он становился всё больше похож на человека в своих действиях и мыслях.
Вертеп не просто хотел уже найти своего Человека.
Человек должен понять и привыкнуть к мысли, что он теперь Человек Вертепа. И что он теперь будет с ним жить.
Жить там, где выберет ему Вертеп.
И, поэтому, Зверь уже шёл не навстречу Человеку, а подкрадываясь сзади. Чтобы Человек не обнаружил его раньше времени. Чтобы не почувствовал его запах до того момента, откуда начнётся их совместная жизнь.
Вертеп понял, для чего ему нужен Человек.
Он приручит Человека для того, чтобы заботиться о нём.
И он наблюдал, как Человек ищет его, пытаясь настигнуть. Как неутомимо он гонится за ним, не подозревая о том, что это Вертеп его сам загоняет и направляет.
Ведь в лесу Хозяин Вертеп, а не Человек. И лес подчиняется только одному Хозяину. А, значит, Человеку никогда не перехитрить Вертепа, пока они в лесу.
И Вертеп уже не искал Человека, а охотился за ним. Но охотился не как Зверь за Человеком. Эта охота напоминала охоту Человека на Зверя.
И Вертеп уходил всё дальше и дальше от того места, где раньше жил. Уходя от того, каким был там. Уходя от себя самого.
И он тоже теперь шёл против ветра. Но не для того, чтобы ощущать запах Человека. А для того, чтобы Человек не смог ощутить его запаха. И пока он чувствовал запах Человека, который доносил до него ветер, он знал, что Человек никуда от него не уйдёт.
Вертеп шёл, не оглядываясь и не возвращаясь.
И поскольку Зверь уже мыслил за человека, то он понимал, что нужно сделать, чтобы оставить Человека в лесу.
Нужно отрезать ему путь к отступлению.
Для этого необходимо оставлять за его спиной безжизненное пространство. И тогда Человек просто не сможет вернуться назад, так как погибнет в пути. И он останется там, за границей этой безжизненности.
И Вертеп вёл себя за спиной Человека как безжалостный истребитель всего живого. Он не оставлял за спиной идущего впереди ни растительного, ни животного мира.
Своими копытами он рыхлил землю, обрывая корни, прыгая в неистовых прыжках, клыками он рвал кроны деревьев, давил всей своей массой птичьи гнёзда, зубами и рогами рвал животных, не щадил никого. Вытаптывал потомство, загонял взрослых особей в пропасть. Ведь Вертеп был самым сильным животным в этом лесу. Ему не было равных.
Вертеп не оставлял после себя ничего.
Разве может так вести себя животное?!
Видимо, может. Если его цель – Человек, рассматриваемый как животный трофей. Как объект для животного приручения. С последующей заботой о нём.
И после Вертепа оставалась только пустыня, о которой Человек даже не подозревал.
И когда Зверь понял, что размеры этой безжизненной пустыни огромны настолько, что Человек просто не сможет её преодолеть, он остановился.
И подставил свой бок под порыв ветра так, чтобы ветер донёс его запах до Человека.
И Человек замер. Он подумал, что настиг Зверя. Он решил, что пора остановиться. А если Человек решил, что пора остановиться, значит, он будет в этом месте строить Дом.
И совсем скоро Вертеп услышал стук топора, подтверждающий его предположения.
Значит, ждать осталось совсем недолго.
Вертеп довольно улыбался.
Это было сигналом к тому, что Человек понял, что он Человек Вертепа.
И Зверь не ошибся.
Прошло совсем немного времени и они уже вели совместное хозяйство.
Вертеп постепенно брал на себя всё большие обязанности и роли. Постепенно оставляя Человеку всё меньше и меньше.
Он уже охотился для Человека, обеспечивал его пищей полностью. Следил за хозяйством, превращая человека в декоративный элемент своей жизни.
И всё больше думал о том, зачем человеку столько интеллекта? Если стоит только о нём немного позаботиться и он начинает себя вести как типичное домашнее животное? Как самый обычный баран или козёл.
Человек на глазах Вертепа превращался в ленивое домашнее существо. С каждым днём слабеющее и заплывающее жирком.
Как-то Вертеп смотрел на это существо и сказал себе, снисходительно улыбаясь:
- Я буду звать тебя Петрев. Это имя подходит тебе больше всего.

Но Вертеп знал, что люди коварны и могут бросить тебя когда угодно и за что угодно.
И он решил подстраховаться.
Чтобы человек не сбежал, нужно было уничтожить всё живое не только сзади его, но и впереди. И вокруг него.
Чтобы человек ощутил себя как в пустыне из которой он не может выбраться. Чтобы он понял, что ему самостоятельно, без него не обойтись.
И тогда этот Петрев будет приручен полностью.
Ведь только он, Вертеп, с его силой, мощью, может перебежать всю эту пустыню и добыть ему и себе пропитание.
И Зверь истреблял теперь всё живое вокруг. Истреблял методично и педантично. Не оставляя ни одного шанса даже самой ничтожной жизни.
Ему теперь требовалось всё больше времени для того, чтобы вернуться с добычей домой. Так как созданная им вокруг человека пустыня была очень велика.
Вертеп перестраховался.
Через такое безжизненное пространство уже не смог бы перебраться целый взвод, не то, что один человек.
Зверь слишком много думал, как человек. Ему уже не хватало животного чутья, чтобы понять животные мысли человека.
Он даже не мог подумать о том, что кто-то усомнился в его возможностях. Ведь он был молод, здоров и силён. И поддерживал свой лес в трепете и страхе.
И Вертеп засыпал, каждый раз, мысленно празднуя победу над человеческим прирученным разумом. Ведь он был уверен в том, что теперь человек полностью беззащитен и беспомощен. И может рассчитывать только на помощь, а не на самостоятельную жизнь.
А помочь ему в этом лесу может только один Вертеп. Ведь вокруг была безжизненная пустыня, преодолеть которую мог только он – Вертеп! Только ему это было под силу!
Но он даже не мог подумать, что Человек, что этот Петрев, об этом даже не подозревает. Ведь ему приносят всё давно готовое. За него всё делают. Неужели ему нужно задумываться о таких пустяках?!
Это было ошибкой Вертепа.
Он спал, а в голове его приятной музыкой лились мысли:
«Настоящий Хозяин в лесу не Человек, а Зверь! Теперь Петрев это поймёт! Этот Человек будет просто прирученным хомячком, о котором мне предстоит долго и трогательно заботиться и заботиться. Ведь мы в ответе за тех, кого приручили. Ему одному уже не выжить. Он уже ничего не сможет сделать без меня. И пузико уже у него появилось, и обленился он. И сила не та, и ловкости уже былой нет. Одряхлел он и постарел. Куда он теперь без меня…»
Но это были последние мысли, которые посетили его голову. Это было последнее, что было вообще в его жизни.
Глухой удар в ночи оборвал его привычный жизненный ритм. Оборвал именно в тот момент, когда он считал, что победа уже навсегда заночует рядом с ним.
Он не знал, заночевала ли в ту ночь с ним победа. Чтобы понять с кем ты заночевал вчера, нужно проснуться вместе сегодня.
А Вертеп уже больше не проснётся. Он умер в своих снах.
Его убил Петрев.

Что же потом стало с Человеком после смерти Зверя?
Умер Человек.
В страшных муках голодной смерти умер.
Потому, что не подозревал даже, что вокруг него уже давно непроходимая безжизненная пустыня. Преодолеть которую может только Зверь. Только Вертеп.
Но Вертепа больше с ним не было. Был только один Петрев. Но спустя пару месяцев не стало и Петрева.
Не стало его после того, как он доел труп своего Вертепа.
После того, как у него не осталось ни пищи, ни воды. Ни возможности выбраться из мёртвого леса, который стал для него Капканом.
 
       
       * * * * * * *

Умерший Человек лежал почти в самом сердце безжизненной пустыни, которую для него сотворил его собственный Зверь, чтобы заботиться о своём Человеке.
Это был мёртвый Капкан, который так мастерски был создан и искусно замаскирован.
Капкан, который не заметил ни тот, кто в него попал, ни тот, кто его создал.
Если бы Человек всё-таки добрался до границы этого безжизненного леса, то увидел бы надпись на этой границе:
«Мы в ответе за тех, кого приручили до тех пор, пока они позволяют нам отвечать за их приручение».
Но он не дополз до этой границы. Не дополз до написанных собственной кровью слов.
И поэтому внутри этого мёртвого Капкана каждый был в ответе за другого.
Так как каждый из них считал себя в ответе за того, кого приручил.
И каждый позволял другому отвечать за себя, пока думал, что приручал другого.

Чтобы потом в одно прекрасное утро каждый не смог ответить даже за самого себя…


16-17 декабря 2003 г.