Квалификация-жизнь 4

Громотвердов продолжал стоять, глядя на заполненную людьми улицу, и совсем не заметил милиционера подошедшего к нему.
- Старший оперуполномоченный уголовного розыска, - представился тот, показав удостоверение, - Пройдемте в отделение, у меня к вам как к свидетелю есть основательная беседа по поводу произошедшего.
С этими словами он указал на милицейский “газик”, стоявший у обочины, попросив следовать за ним. В машине было тепло и накурено, вначале Громотвердов чуть не задохнулся. Как можно столько курить, - подумал он, но затем свыкся с этим и стал смотреть в окно. Все ехали молча и лишь изредка, их покой нарушала постоянно включенная рация.
Приехав в отделение, Громотвердов вылез из машины и направился за опером. Тот отвел его в тесный кабинет, в котором ютилось еще человек пять оперов, и накурено было еще больше. Почти все они писали протоколы, а перед ними сидели люди и что-то рассказывали. Опер прошел в самый дальний угол кабинета к своему столу и, указав Петру Ивановичу на стул, достал пачку сигарет. Задумчиво закурив, он достал чистый лист бумаги с ручкой, и пододвинул все это Громотвердову.
- Пишите, как все произошло.
- Не понял?
- Тут и понимать нечего, и так все ясно, - вспылил опер, - Ладно, записывай. Заявление начальнику отдела №6 милиции N-го РУВД Темковскому В.П. Я, гражданин, как тебя?
- Громотвердов Петр Иванович.
- Вот, я, гражданин Громотвердов Петр Иванович, в качестве свидетеля, даю показания по поводу произошедшего террористического акта на улице Восстания Декабристов. Дальше пиши, что было.
Петр Иванович в подробных деталях указал все как было, добавив от себя, что произошедшее никак не может быть причастно к какому бы то ни было терракту, и скорее всего – это несчастный случай. Дописав фразу с моих слов записано верно, он отдал заявление оперу.
- За ложные показания полагается два года, - сказал опер, забирая заявление. При этом он сделал страшные глаза, словно пытаясь запугать.
- Знаю, - промолвил Петр Иванович. Выглядел он молодцом и на его слова не обратил ни малейшего внимания.
- Ладно, никуда не уходите, я сейчас.
Назад опер вернулся не скоро, прошло не меньше часа, а пришел он в сопровождении двух человек в милицейской форме. Конвой, - внезапно сообразил Громотвердов. Поравнявшись с ним, они попросили его подняться и завести руки за спину. Глухо защелкнулись металлические браслеты на руках Петра Ивановича, а в голове вдруг запели чертята. Уймитесь бесстыжие, - обратился он к ним, - не мешайте мне соображать.
Где-то с полчаса водили Ивановича по разным коридорам и, наконец, спустившись этажом пониже, остановились напротив массивной железной двери с окошечком. Один из конвоя принялся отпирать дверь, а другой снимал с Громотвердова наручники. Открывалась дверь медленно и с сильным скрипом. Наконец, она открылась и Петра Ивановича слегка подтолкнули вперед. Этого было достаточно, чтобы он влетел в камеру как угорелый, тупо уставившись на немытые физиономии заключенных. Дверь за ним захлопнулась, эхом отозвавшись в ушах. В камере запах был невыносимым, и не столько от сигаретного дыма, сколько из-за затхлости помещения и человеческой вони. Громотвердов сотворил заклинание, и вонь исчезла.
- Это че ты делаешь тут, козел? Какого хрена нам воздух портишь, - возмутился бывалый зэк.
Петру Ивановичу не понравилось его обращение, и он опять сотворил заклинание. На этот раз исчез бывалый зэк. Тут начали возмущаться и остальные, так и возмущались, пока все не исчезли. Довольный Громотвердов, оставшись один, прилег на нары и сразу же заснул.