Спят усталые игрушки, или национальные особености мужской психол

«Женщина ради любви готова даже заняться любовью.
 Мужчина ради того, чтобы заняться любовью, готов даже полюбить.”
М.Задорнов


«Спят усталые игрушки. Книжки спят.
Одеяла и подушки ждут ребят!»
«Спокойной ночи»,  малышата! Усаживайтесь поудобнее и послушайте сказочку про девочку да мальчика, которые не слушались старших да умных да и попали в беду…

Неа, не так!

      «Внимание! Скорый поезд № …  « … – …»  отбывает со второго пути. Граждане отъезжающие! Просьба занять места согласно купленным билетам!».
С  рявкающим звуком отъезжает дверь двухместного купе в мягком вагоне СВ и тут же приезжает на место от резкого рывка вагона. Первые ритмические звуки стучащих колес. Первые попытки приткнуть кучу свертков и оглядеться по сторонам. У окна сидит женщина. Всматривается или делает вид, что всматривается, в темноту убегающего перрона. Нога заброшена на ногу и покачивается в такт всё ускоряющемуся ходу поезда. Сажусь напротив. Впереди 30 часов  навязанной извне совместной жизни. Ну что ж… Посмотрим…
      Стук в дверь. Лязг. «Чаю будете?» Вопросительный взгляд на неё.  Улыбка. Странно – печальная, нежная, но  ничего завлекающего. И тихо, но отчетливо сказанные слова – «Да, конечно!».
      Постукивание ложечек в стаканах. Приятное тепло в пальцах, обнимающих подстаканник. Случайные взгляды. И опять странное чувство. Знакомы? Нет! Но как будто проговорили о самом сокровенном несколько часов и теперь молчание не в  тягость, не сковывает, а объединяет и позволяет  по-настоящему почувствовать прелесть совместного неодиночества. 
     «Можно поговорить с Вами?». Этот вопрос произношу я  про себя уже несколько раз, не решаясь прервать таинственное очарование наступающей ночи. Но говорит эти слова она. Теперь  улыбаюсь я  –  наверное глуповато и по-детски.
    «Конечно! Обязательно! Я сам хотел предложить Вам это же! Но – увы, как часто наши самые лучшие намерения остаются только намерениями».
Видимо уж больно хорошо заучили мы истину (истину ли?) – «благими намерениями дорога вымощена… известно куда!».
    «Вы сталкивались с виртуальной любовью?». Вопрос сначала не доходит до сознания. О чем это она? «Нет-нет.  Не с платонической и не с воображаемой, а с любовью, возникшей при знакомстве по Интернету?».
     Понимаю – что отвечать ни к чему. Глаза обращены к темному окну. Молчание, прозрачное, трепещущее, ощущение, как будто заглядываешь в дремлющую темную воду лесного ручья, на дне которого прошлогодние листья и сосновые иглы, почерневшие шишки и голубые камешки, а вода бежит, лениво играя в маленькие волны, и завихрения радостно будоражат спокойствие окружающего темного леса.
    « Вы знаете, как бывает странно, когда полгода проговоришь обо всем на свете с человеком по ту сторону экрана, а потом оказывается (вдруг!), что вы работали в одной конторе на соседних этажах лет пять назад. Совершенно клочкастое ощущение. Тот человек, которого ты знал и знала там, в реальном мире и этот – тот, кто... Тот, кто стал... Тот, кто есть... И ничего общего! Ничего! Не совмещаются образы, не налагаются друг на друга! И надо встретиться – ведь уже договорились! Уже оба не могут больше существовать в этом мерцающем мире. Уже сказаны все слова. И книжные, и не очень. Чересчур откровенные и просто тёплые и нежные, такие греющие и такие волнующие!»
 
     Они встретились. В его машине проехали полгорода, пытаясь хоть как-то решить проблему места встречи в более приличных (для чего? Ведь уже – встреча! Ведь уже – счастье!) условиях и, наконец, плюнув на безуспешные попытки, завернули в парк.
      Какая там была красота! Первый снег, совсем ещё тонким слоем лежащий на земле, создавал ощущение чистоты и праздника. Сосны в вышине! Запрокидывая голову назад и смотря в затемненное стекло, ей казалось, что она в сказке. Она чувствовала его смущение и его желание. И ей было так хорошо! Именно так -  сидя в машине с включенным обогревателем (она уже стянула с себя куртку и сапоги), слушая тихую музыку и смотря на вершины деревьев.
   …………………………………………………………………………………..
      Потом они долго лежали молча на разложенных сиденьях, и она с удивлением угадывала в его чертах тот, знакомый, облик. Но этот человек, с этим лицом, с этим голосом, был совершенно другой. И она снова удивлялась и улыбалась этому.
   …………………………………………………………………………………

      Первые встречи были как узнавание друг друга после долгой разлуки. Она не успевала согреться жаром его поцелуев, как уже надо было расставаться. Но он звонил, и они встречались снова. А она через день уже начинала ощущать тянущую боль под сердцем и бросала ему коротенькие записочки по почте. И они встречались снова. И был день, и была нежность, и было сладкое падение, и  полёт! И это, наверное, и было счастье! А потом…   
      Он не встретился с ней в праздники, как они договаривались. Она не знала его телефона. Только адрес электронной почты и короткая строчка в списке друзей по чату. Но вся беда заключалась в том, что у неё доступ в Инет был на домашнем компьютере, а у него на рабочем. Рабочий день начинался у них в одно время. Прямое пересечение в эфире было практически невозможно. История их знакомства была  удивительным совпадением обстоятельств. В тот понедельник утром она задерживалась дома (ей надо было зайти в больницу) и дождалась его появления. После обмена быстрыми и дежурными словами «Привет-привет» она задала мучающий её все праздники вопрос - «Как у тебя дела?», подразумевая  - «Что у тебя случилось?».  Ответ был – «Плохо!».
 «Так и знала! Так и знала!» - выстукивали летающие над клавиатурой пальцы. Он спросил, будет ли она дома сегодня?
     Ей надо было успеть попасть в больницу. Она заболевала и очень сильно, она сама чувствовала это. Но ему она соврала – что сходит в банк и вернется. И пусть он оставит ей записку в чате, когда его ждать. Она вернется примерно в 10 часов утра. Он ответил – хорошо. Пробыв в больнице гораздо дольше, чем ожидала, и не получив толкового ответа, что же с ней (у неё очень сильно кружилась голова и что-то происходило со слухом), она побежала домой. Завернув во двор своего дома,  увидела знакомую машину. Взбегая на этаж, увидела его на лестничной площадке.
- Сколько же ты тут стоишь?
- Наверное, час.
     Не заметив, как открылась и закрылась двойная дверь, она увидела себя уже в комнате, обнимающей его и спрашивающей – ну почему же? Ну почему же? За что? Ведь так сказочно всё начиналось!…
     История была банальной до смешного (сквозь слёзы). Его машину стукнули менты. Это было обидно. Им. Его обвинили в нарушении правил. Сказали пару грубостей и, можно сказать, спровоцировали на  то, что сделал он потом (почти сразу же и пожалев об этом). Он ударил одного из наиболее наглых и самоуверенных.
     Потом – по обычному списку. Заламывание рук. Наручники. Почти беззлобное топтание ногами. Составление протокола. Угроза возбуждения дела. Ночь в обезьяннике. Утро. Разламывающаяся голова. Поиски знакомых в соответствующих кругах.
      И, как ни странно, она! Почти на первом месте! Это было слишком по-книжному и по-детски, но она в это момент действительно поняла, что могли чувствовать жёны декабристов. Слёзы стояли в горле. Она шептала: « Всё будет хорошо! Всё будет хорошо!»
   ………………………………………………………………………………….
      Прошло полтора месяца. Собрали деньги. Сумма была непомерно большой на её взгляд. Пришла повестка. Разговор ни о чём. Подробностей она не знала. Он не рассказывал, а она не спрашивала. Они встречались два раза в неделю. Один пропущенный день невстречи доказал ей, как сильно она могла скучать по нему.
      Но...
      Её голос  стал невыразительным и бесконечно усталым.
      Она перестала понимать его. Его поступки, его мысли, его слова, вернее  отсутствие этих слов. Встречи происходили после её записочек о времени и месте. Ей иногда казалось – не пиши она ему, они бы и не встречались. Но они встречались, и она снова и снова поражалась его нежности и страстному желанию! Это не укладывалось в её голове! Она  начинала вспоминать мельчайшие подробности тех первых разговоров (в Инете) и планировала каждое слово, которое скажет ему при встрече, чтобы хоть что-то выяснить для себя в его отношении к ней. Особенно её сводило с ума его необъяснимое молчание. Она заходила в чат и видела его вечную вывеску – «вышел». Но уже знала, что это ничего не значит. Он мог быть, а мог и не быть на рабочем месте.
Иногда через некоторое время он бросал ей короткое – «Привет!» и спрашивал о возможности встречи. Если возможности не было, то разговор затихал.
      Сколько раз она давала себе зарок не сообщать ему о появившейся возможности. Сколько раз она хотела дождаться от него хотя бы нескольких слов, тех, которые он говорил ей раньше. Она перечитывала  их беседы, так заботливо и надёжно сохранённые бездушной программой (спасибо ли ей за это?). Сколько было написано писем, на которые не было никакого ответа. Молчание! Молчание, означавшее – я слышу тебя! Она знала, что именно так он и говорит. Сам себе! Не - ей! А ей так хотелось, чтобы он сказал, как скучает по ней! Не тогда, когда прикасался к ней в короткие минуты их встреч. Но и тогда он не говорил ни слова, просто она кожей ощущала его отношение к ней. И верила в то, что это – истина. Но они расставались. Его последний нежный поцелуй. И – стук закрывающейся двери. И знать, что следующая встреча будет только после того, как она или напишет ему о времени и месте, или сможет дождаться его в чате, или... И она снова оказывалась одна в тщетных попытках решить – так что же происходит между ними? И нужны ли ему её такие неземные чувства?
       У него был  номер её телефона, и в самом начале их истории он звонил ей и слушал её щебет. Когда она спрашивала – не надоело ли ему, а потом смеялась и говорила – знаю, знаю, что нет! – он улыбался (она чувствовала это по телефону) и говорил -  Конечно, нет!
       Оба они были свободны. Он – разведен. Она – никогда не была замужем
Теперь (уже месяц) звонков не было.
       Они встречались три дня назад и всё было как всегда – всё лучше и лучше. Без слов. Просто полёт. Полёт над землей и над временем.
       Но он опять ушёл со словами – «пока!» и она опять пыталась понять, а если она никак не проявит своего присутствия, то будет ли он сам искать встреч с ней?
        Она не хотела этого повторения непонимания. Она не хотела разочаровываться в нём, в себе, в тех эмоциях, которые накрывали её с головой. Не хотела. Но, размышляя над этим и вспоминая все истории, слышанные от подруг и от друзей, да и пережитое ею раньше позволяло делать какие-то выводы, она всё чаще смотрела невидящими глазами в заоконную вечернюю темноту и уже даже не пыталась представить, что же он делает в это время.
        Она была совершенно уверена, что позови она его и он придет. Но придет только на час, только на то время, которое не позволит их душам соприкоснуться в нежном шёпоте изнеможения, и только для того (для ТОГО!), что могло быть самыми прекрасными мгновениями их жизни  (и было, пока ещё было), а могло превратиться и в самое бессмысленное  занятие  (что может быть нелепее  этих содроганий, когда сердце и душа молчат?!)...
        Она не могла смириться с этим! Не могла! Вся её душа всё той же наивной маленькой девочки, которая так любила сказку  про аленький цветочек, восставала против того, что делалось теперь с этой её душой…

        Она замолчала, посидела молча, тихо встала и вышла из купе…