Новогодняя Слеза

Новогодняя Слеза
(предновогодняя сказка,
чему и посвящается)

Под ногами хрустел снег, улыбка не сходила с лица уже потому, что на переливающийся новогодними огнями город сыпался белый пух, мороз щипался, но не доставлял неудобств. Шаг за шагом Аполлон( воля матери) оставлял за собой зебру пешеходного перехода. Под мышкой у него виднелся разноцветный глянцевый пакет. Уставившись в землю, он торопился. Внезапно его тело словно сдавило, но вскоре отпустила боль, а сердце – душу.
Новогодняя сказка для пятидесятилетней женщины обернулась мрачной трагедией. Её горькая слеза застывала на щеке в тридцатиградусный мороз 31 декабря. У могилы её сына только  верный пёс и никого больше, кроме  сторожа. Внутри словно пропасть, и от безнадёги пятичасовое стояние на месте, врастание в сугроб, кажется единственным смыслом.
Покружив над страдающей женщиной , кладбищенская чайка села на шест, но не сводила глаз с неё.
-Не справедливо заметила другая чайка, севшая позже.
-Вилли, это судьба!- ответила первая.
-Но, Винни, не под Новый год! К ней на поминки никто не придёт! В эйфории все забыли о её несчастье!- твердила Вилли.
Винни помялся на узкой палке, что-то побурчал под нос, соблюдая формальности.
-Лучше б я на новогоднюю ёлку попросился, чем здесь слёзы лить от этих душещипательных историй. Ну раз Новый год!- сквозь клюв произнёс он.
Его крылья закрыли предыдущее несколько недель, когда он вспорхнул и закружил над могилой Аполлона. Просьбы Вилли были услышаны…

В  новогоднем убранстве одой гостиниц города всё орало о приближении праздника за несколько недель до его приближения. Это и яркие роскошные цвета: красное дерево и дорожки, рождественский витраж и пёстрые диваны. Но это только прибавляло сказочности и уюта. Пока здесь отсутствовала лишь ёлка, место для которой расчищали именно в тот момент, когда на лестнице с позолоченными перилами сбегала девушка, семнадцати лет, в вечернем платье, неуклюже переступая по ступенькам, а за ней отец, крича в вдогонку.
-Ты взрослая девочка, пойми папу!- восклицал он.
Она же непреклонно возмущалась в ответ:
-Почему в угоду твоим меркантильным интересам я обязана встречать Новый год не в семье с друзьями, а в тысячах метрах над землёй и каждый час, только потому что есть концерт, который скучнее официальной беседы?!
Дочка с силой звякнула по стойке у портье, чтобы тот не спал, а велел принести ей шубу, в которой она хотела сбежать от назойливого отца. Он, было хотел вставить в её пламенную речь словечко, но она продолжала:
-И сколько нам придется тлеть в этом городишке?!- выпучила соколиные очи на папаню дочка.
-Остынь, Викусь! Пройдёт шок, -и он ей рассказал, удаляясь, что она всё же будет рада провести 31-ый декабрьский вечер в кругу интелегентных (хоть и занудных) людей.
Собравшись на улицу, по уходу отца, Вика позауныла. Там, в городе, она лишь Helen, поп-звезда, и никто  больше, среди фанатов друзей не найдёшь. В этой гостинице её берлога на ближайшие две недели. Тоскливо: «коготь кошки вонзился в сердце». Вика присела на жёлтый, радостный диванчик.
Вихрем, словно буря ворвалась в помещение, в двери влетел парень, не старше Вики, и мигом направился вперёд, не обращал внимания на женщину, лет пятидесяти, бежавшую позади и умолявшую выслушать:
-Сынок, не будь так жесток! Я же тебе добра желаю!- тривиальные фразы задели парня. Яростно он обернулся.
-Ты следишь за мной, проверяешь карманы. У меня было три девушки, кандидатки в жёны, но ты их отвадила, распугала друзей. Я как одинокий волк брожу по этому городу! Мне не хочется иметь мать-жандармку!- экспрессивные резкие речи ещё более расстроили женщину. Но она, расправив грудь, заявила решительным тоном:
-Одумаешься и поднялась наверх.
Виктория изумилась: «А я думала, что у меня отец-деспот и жизнь кончина!» Паренёк не нашёл более пустого места и присел к ней. Его сморщенное от злости лицо ещё отходило. Он думал, а она размышляла стоило ли ругаться с отцом.
Спустя минуту холл гостиницы   посетил третий гость. Чайка «пробила» парадные двери, успев  шмыгнуть внутрь, пока входил  жирный старичок, и стрелой начала кутить среди людей. Это был Винни (мы то можем знать), а вот для них это была наглая птица, которая разбросала все бумаги и напугала гардеробщицу, разбросала прилавок бутика, здесь же, и величественно, словно никто этого не приметил, приземлилась рядом с Викой на диване.
Парень оживлённо следил за обезумевшей птицей, а в девушке родился азарт. Когда Винни оказался под рукой, искорка не успела сверкнуть в глазах, а она уже сжимала его. Как не извивалась чайка, не стонала, девичья хватка не пускала. Однако птица попалась сильная, потому что Вику развивало, как флаг в ветреную погоду, но тем паче цеплялась а в его перья. Дабы девушку не снесло на пол  от неспокойного существа,  горячие ладони парня помогли удержать Винни, он приложил их прямо на руки Вики. Ей было приятно его внимание.
Обоим приходилось действовать в унисон и быстро, чтобы птица недолго задерживалась в холле. Эта борьба с непокорным животным, приободряющие возгласы  незнакомых людей вызывали смех, перераставший в истерику. Наконец Винни выгнали, а он и не задерживался.
Они переглядывались и вспоминали чайку, ради которой объеденились.
-Помешавшаяся чайка!- вылетело у Вики.- Сама не знаю зачем её схватила! Спасибо, что помог!
-Хоть немного повеселило.
-Да после таких скандалов. Я ведь тоже в отцом поцапалась.
-Да ну их! Ну что пойдём во внутрь?- спросил нерешительный паренёк. Ему не хотелось расставаться с красивой и задорной девушкой.
-А может пойдём прогуляемся поддержала его мысли она. – Я Вика.
-Только не смейся, меня зовут Аполлон.
В этот вечер, бродя среди огней большого города, Вика не замечала прохожих, ведь Аполлон занимал её своей речью.Но он не казался ей слишком болтовливым; иногда он мог просто смотреть; сначала она смущалась и сама начинала говорить, но потом ей стал нравиться его карий взгляд.
Под полночь, расходясь по номерам, они условились продлить сегодняшнее настроение. Так их встречи случались ежедневно, что конспектировала  Вика, чтобы, если уедет, осталась память о приятном юноше. «Я не требовала от него трат на кафешки, но иногда просто хочется посидеть, уйти от мороза. Как приятно слышать чистую русскую речь, а он для меня будто странник на Руси.
Его даже просить не надо, он делает всё словно мысли читает. Его обходительности я не вижу границ. А в беседах у нас выпадают одинаковые темы, которые нам обоим нравятся. Не то что мой бывший парень: он меня просто не слышал. А он умеет и говорить, и слушать и слышать.
Нашим разговорам и прогулкам не суждено забрести в тупик скуки. Если на меня найдёт меланхолия, то он вытащит меня своим настроением. Он умеет быть серьёзным и смешным, а главное разделять эти качества.
Мой отец выдал бы за него меня давно замуж, если бы узнал о наших частых встречах. Но он будто ночами не спит, а придумывает новые способы. Однажды он даже моему отцу  снотворного в напиток подсыпал. Чтобы я незаметно утром ушла…»
Но город о двух сторонах, как и монета, повстречав плохих парней, даже настроение его не помогло. Вика задрожала не от холода, а от испуга. Но с какой гордостью она смотрела на умело справляющегося с тремя парнями Аполлона! Появляться с ним было честью.
Она боялась себе признаться, что лишь он знал все черты её характера и быть ласковым  с ней научился только он!
«Одно имя- Аполлон!»- заключила Вика.
Но могло ли счастье быть настолько долгим?

В щели окон иногда порывалась метель. Однако увлечённая Вика восхищённо читала книгу, отрешившись от предновогодних хлопот 28 декабря. День, оказавшийся спокойным выходным.
Но кто-то прервал утонувшую в книге Вику стуком в дверь номера. Корчась от обиды, что прервали, она не спеша, отворяла незнакомцу.
Однако ж этот человек последние две недели казался интереснее многих томов захватывающих классиков. Удивления достоин был и сейчас; он , соблюдая цвет, оделся чуть ли не «саван»: белая рубашка, поверх белёсый галстук и белоснежный пиджак, снежные брюки довершались кристальными туфлями единого акцента. Может прежний Аполлон отдыхал, потому что в отсутствии улыбки и меланхолическом взоре выражалась грусть.
-Так открыто!- поразилась в первые минуты Вика.
-Я видел, как твой отец отъезжал. Думал, что впервые проведу с тобой романтический вечер в тёплом номере.
Даже с таким координально изменённым имиджем и не чаянным настроением, а так же опасным риском из-за папы, она не оставила его за дверью. Его движения были лаконичны, легки, тихи, поэтому он молча вошёл в комнату. Не нравился Вике блаженный вид её друга, хоть чем-нибудь она пыталась его веселить, например, воспоминанием.
-Помню,- ухмыльнулась девушка,- мы жадно хотели прогуляться ночью пол набережной. Глупо зимой глядеть на замёрзшую воду, но не ради одного серьёза мы живём. Но мой папочка потащил меня в ресторан. Зря, я тогда сыпанула ему снотворного, действующее погодя. Он рухнул прямо в ресторане! Как мне было стыдно перед толпой людей!- будто переживала заново Вика.
Аполлон сегодня, словно был настроен только на созерцание. Глубокие глаза изучали её, обнимали её. Вика замялась в кресле, ей стало неудобно не то от своей красоты, не то от  его не безразличия к ним. Пока взгляд был очарован, губы действовали отдельно, они говорили:
-Если вдруг мы расстанемся пугающая тема для Вики, она тоже поникла,- что у тебя останется из памятных вещей?
-Кукла. Ту, что мы украли со свадебного картежа. Но она была так прекрасна, наверное, будь она живой, то была бы фотомоделью с душой! Тем более она нам так смешно досталась. Это наши узы- кукла,- конечную фразу Вика произнесла мельком, думая, что почти незаметно. Именно это потаенное предложение  заставило её улыбнуться.
Наконец он посмотрел ещё и на часы, расслабив Вику, и сказал:
-Наверное, мне пора, надо уходить, что делать, не судьба! Хотелось бы поболтать ещё, но…,- тирада не закончена.
Она без слов проводила Аполлона до двери. Из груди рвалось ещё много эмоций, которые хотелось отдать другу, но девушка закрыла дверь.
После унылого разговора и город в окне превратился в ледяную пустыню, и плед не грел, и книга стала мелочной. От пристального взгляда, эзоповых слов зарождалось желание выбежать в коридор и догнать Аполлона, и выпытать его мысли, которые возмутили тихий омут, всколыхнули воду в тихой реке. Да, Вика даже тяжёлым шагом преодолела пол - коридора, но вдруг свернула налево,  к своей подруге, Ольге.
-Не ждала,- честно призналась та.
-Кто же к тебе придет в такой поздний час? Разве только вьюга.
-Уже врядле кто-то, кроме тебя. Испугался,- сквозь разочарование иронично заметила неунывающая Ольга.
Тёмное лицо Вики однако ж беспокоило. Вглядевшись, Ольга констатировала:
-Он.
-Он.
-Как можно влюбиться в незнакомом городе, где проездом?! Милая, ты начинаешь с ошибок!
-Словно в детском саду!- возмутилась Ольга.- В этом городе я единственный твой друг! И этот гадёныш имел право тебя огорчить!
-Да, он приходил, но очень скупо поговорил, что-то между нами есть несказанное.
-Сколько вопросов вокруг кулича.Несмотря на свою оригинальность он не сделан из иной муки нежели любой- другой хлеб,- немного поумничав, Ольга присела на стул, закурила и некоторое время смотрела в огонь свечи на столе, а после продолжала,- Раз к моей бабушке явился ухажёр. Пришёл на шесть часов раньше. Он никогда не рядился в официальные костюмы, а тут даже галстук одел, да всё белое, будто предсмертное свидание. Вспоминал былое, но был невесел. Всё допытывался у бабушки  о том, есть у неё о нём память! И лишь, когда она показала его фотографию, он улыбнулся. У бабушки сердце дребезжало, потому что он как будто прощался с ней. Ушёл.
Утром  в её доме воцарился беспредел: дети бегали, натоптано, не убрано и все где-то ходят. Это к ней пришло известие, что её любимого сбила машина. Он умер,- рассказала Ольга.
Позади Ольги раздался хлопок; она тяжко вздохнула, потому что осталась в одиночестве докуривать сигарету. Услышав глагол умер, Вика бросилась преодолевать ещё полкоридора, чтобы увидеть здорового парня, за которого обеспокоилась.
Её раздражало, что на её стук отвечала тишина, пока не услышала размеренный голос коридорного:
-Их нет. Они с матерью ушли покупать подарки.
Вике показалась, что Ольга описала гибель Аполлона. От искорки отчаяния Вика чуть не прослезилась. Она не замечала беспорядок в волосах и одежде, от слабости упала на дверь: она не сможет помочь Аполлону, если история правдива.
-Они должны уже вот-вот вернуться,- добавил коридорный.
Однако Вика чувствовала: сердце упадёт тяжёлым грузом, если она не попытается предотвратить трагедию. Ланью, спасающейся от льва, Вика добежала до занятого лифта.  И две секунды не мелькнули, как от почти «вечного ожидания», потому что лифт был занят, а кнопка дразнила светом, она кинулась к лестнице…
…В предновогодние дни только Глеб Алексеевич и его друзья могли видеть всё разнообразие украшений всех городов, в которые въезжали. Для него любимые дни в маршруте всего года. Он, дальнобойщик, водитель со стажем, мог сравнивать. Ведя фуру, оставалось лишь курить и любоваться на праздничные прикрасы. Но пачка сигарет куда-то закатилась. Он её настигает рукой, а она проваливается всё глубже и глубже в неизвестное дно. Вот уже пол его руки оказалась в этой нише. От нервов эта пачка сейчас спасение, а они одолевают, поэтому и дорога не важна; он решил по интуиции долгих лет; в «погоне» за пачкой сигарет. Рука была полностью в чёрной дыре и щупала сигареты, а руль повиновался слепому водителю!…
Портье увидел только белую точку, тень Вики, когда она уже сбежав с лестницы, вылетела вон из парадных дверей на улицу. Но тут её встретил не столько морозный, сколько тёмный зимний вечер. В многообразии сверкающих гирлянд, слепящих людей и машин лица и одежды сливались. Выделялась лишь белая  огромная фура с тремя буквами, мчащаяся по шоссе. Ей будто показалось, что она ехала самостоятельно, ведь водитель куда-то канул, однако не ради её Вика вышла на улицу в худой одежонке.
За несколько недель Вика всё же выучила медвежью походку и громадные размеры своего друга да и имидже он не менялся, поэтому ещё на пешеходном переходе через дорогу она приметила Аполлона с подарком подмышкой. Она было вздохнула, но Аполлон шёл напролом, несмотря на фуру, несущуюся , не отступая, так же. Их пути непременно пересекутся на скользком шоссе!
Внутренняя тревога и беспомощность вырвались в крике к другу: «Аполлон, стой!» Этот ор мог бы вызвать лавину или сель, долго эхо ещё прогуливалось по тротуару. Только машины не остановились на улице, людям было интересно посмотреть на легко одетую неуравновешенную девочку, безумно уставившеюся на точку через дорогу. Аполлон стал, впервые к нему так обращались!
Внезапно их скрыла друг от друга белая металлическая стена, которая моментально исчезла, оказавшись фурой. Аполлон стоял в шаге от своей смерти!
Когда фура скрылась, Вика кинулась в объятья, идущему навстречу другу. Наверное, он ощутил ту ласку, которую пока что отдавал, им было приятно хоть и на ледяном  ветре стоять, обнявшись. И, наверное, «кладбищенской чайке», парящей по спирали над Викторией и Аполлоном, бала понятна необузданная радость девушки!

В любовь надо верить как в бога.