Смерть Кощеева. Часть вторая. 4, 5, 6. Часть третья. 1, 2

4.
Странное ощущение сохранялось в нем еще долго – когда собирался, когда выходил, когда царь вышел, сам выбрал для него коня, потом принесли чудо-меч.
-Помнишь, как до Пущи-то ехать? - спросил его Додон.
Странно. Какими-то вспоротыми расплывчатыми отрывками представлялся ему отъезд из дворца. Вот царь его проводил вроде, а он этого вроде и не видел. То есть видел, конечно, но как бы издалека и словно бы это не с ним было. Прямо, будто уснул он, и это уже все происходило во сне.

Коня, ему сказали, зовут Омшей. Был он черный, с подпалинами, гарцевал бодро, радуясь по молодости лишней возможности побегать, даже с седоком на спине. Серега не мешал, давал коню бежать рысцой, вздыбливать пылюгу на ведущей к лесу дороге. Мошкара вилась вокруг, в особенности внизу, у хвоста. Сон не проходил. Все было изломано, бьющий то по ноге, то по конскому крупу меч, заискивающее меж средней величины облачков солнце, тряска дороги, воздух почти без ветра, все прорывалось в глубь сознания спонтанно, бесконтрольно и несуразно, как будто в голове что-то замкнуло. Голова отказывалась думать. Прострация была абсолютной.
Он уехал, он покинул ее, он удалялся от нее, но вот какая штука – чем дальше он уезжал, тем большим бредом становилось сознание существования царевны. Когда он выходил из дворца, то вдруг подумал – это бред, наваждение, такого не может быть.
Кто он? Что делает здесь? Он родился и вырос в деревне, он жил в народе, меж людей, простых, как чайники, без чинов, самых простых. Он – крестьянский сын. Откуда этот дворец? Откуда эти воспоминания о побоище, об оборотнях, о ведьмах. Не могло этого всего быть. В его-то жизни… Он, просто, гулял по лесу, а когда устал, то заснул. И вот, приснилось ему все это и продолжает сниться, хотя, конечно уж очень необычно долог сон. Но главное, досмотреть его до конца. Он досмотрит, проснется в лесу, вернется в свою избушку. Так сказал себе Серега, и окружающий мир разорвался, разъехался на такие вот кусочки. И теперь сон велел ему держаться на коне, чтобы тот вез его; все остальное было неважно.
Для Омши же окружающий мир был более, чем реален. Может быть потому, что он был счастлив. Дороге, мошкам этим у хвоста, нынешнему хозяину. Короче, радовался конек, и если бы попытался объясниться сейчас с Сережкой, искренне бы не понял, отчего тот может беспокоиться за такую прекрасную жизнь.
Два существа, находящиеся в абсолютно одинаковых точках времени и пространства, жили сейчас в очень отдаленных друг от друга мирах. Но они ехали в одном направлении и не мешали друг другу.

Звук, донесшийся сзади, привлек Сережкино внимание. Омша мочился. При этом он продолжал довольно цокать. Струя шуршала по дороге, а в голове Сереги этот звук что-то будто хотел пробурить. Звук выпадал из канвы сна.
Конь трусúл, сидящий на нем наездник с повернутой назад головой смотрел на след от мочевой струи. Может быть потому, что никогда в его снах не было и не могло быть писающего коня, мочи, главное – запаха мочи, который он вдруг удивительно ясно почуял, Серега понял, что бред – не бред, а наваждение – не сон. Надо было возвращаться в реальность, собирать обрывки воедино. Но сознание отказывалось.
Серега потянул поводья, резко тормознув Омшу. Конь удивился, но выполнил приказ. Серега наконец осознанно понял, что с ним вдруг произошло, что такое приключилось. Царевна любила его, это факт, и он хотел ее. Хотел любить ее. А мучить так, мучиться самому, разве это не кошмар? Но ему было страшно. Просто по-человечески страшно, что позволь он себе обнять ее, раскрыться перед ней – полюбить… – он вдруг проснется… в лесу! Когда он поверит в лучшее, вдруг, как раз тогда – сказка окажется сном. Да. Страшно.

Но он все-таки вернулся к этой самой мучительной правде-жизни. Сон – не сон, но конь между ног скачет, лес приближается, вон уж скоро совсем, надо жить, пока тебе это дано, по возможности, радоваться жизни.
Серега вздохнул. «Что ж, будем радоваться». Если не замочат вскорости… «Но во дворец я, по любому, не вернусь!»
Все было просто. Не думать о царевне, а думать о своем задании. Он хотел уже тронуть дальше, как тут впереди развернулась интересная картина. По полю, слева, бежал человек.  В руке над собой он держал какой-то мешок, а за ним скакали два стрельца. Судя по возгласам и по ярости, с какой погоняли своих лошадок, они собирались совершить над беглецом что-то ужасное и дикое. Серега, не двигаясь, наблюдал. Человек выбежал на дорогу, заметил Серегу и побежал к нему. Бросился перед конем на колени.
-Спаси, хозяин! – Омша дернулся, чуть не вздыбившись, Сереге еле-еле удалось его успокоить.
Стрельцы выехали и, не сбавляя хода, понеслись на него. Мужик на коленях привстал и на четвереньках забежал за Омшу.
-Помоги, хозяин! Защити!
Был он смуглый, видимо, иноземец, говорил грудным баритоном; в речи слышался неместный говор.
Стрельцы подъехали почти вплотную и только тогда тормознули своих скакунов. Они смотрели за спину Сереги с нескрываемой злобой, его почти не замечали.
-Ну, проезжай, чего встал! – рявкнул один из них.
-Полегче на поворотах! – неожиданно для самого себя ответил Серега. Ответил тихо, но жестко. Зачем он это сделал, он пока не знал, но любоваться расправой этого иностранца не собирался).
-Ты чего, парень?! Не видишь, кто перед тобой! – стрелец уже потянулся за саблей.
-Нéхера мне тут, я тоже царев человек! – отбрил Серега и сунул тому в морду бумагу с печатью, которую царь собственноручно выдал ему. «Если говно какое остановит, - сказал он, - в морду сунь – сразу отстанут».
-Мать! – стрельцы тут же поостыли. Но все равно, им, видать, вломить темнокожему надо было позарез. – Слушай, парень, нам до тебя дела нет. Отдай нам этого, и все.
-Зачем ета?
-Он, сука, воровал. Слышь, думает, к нам приехал – можно все!
Назад Серега не оборачивался, но спиной чуял, как трясет непутевого вора. Жалко ему было парня. Нехорошо воровать, конечно. Но если ему жрать нечего было? Что ж, за такое сразу рубать человека? В общем, не хотел он удовлетворять желания этих стрельцов. Только, что с того? Проявлять терпение по отношению к нему и печати этой они долго не будут. А драться с ними? Да не хотел он с ними драться. У него хоть и кладенец, только они – ребята, наверное ловкие. Кто знает, чем закончится. В любом случае, не хотел ничьей смерти. Чтобы решить этот конфликт мирно и без потерь с чьей-либо стороны, следовало действовать четко и быстро.
-Что он украл-то?
-Жратву всю нашу! Вон мешок у него.
Серега посмотрел на иностранца. Тот жался к земле, норовя укрыться за задними копытами Омшы.
-Эй… Эй! Мешок дай.
Темнокожий сначала не понял. Ссыт, подумал Серега, про себя усмехаясь. Нагнулся:
-Мешок давай!
Иноземец, наконец осознав чего от него хотят, медленно, как бы даже нехотя, протянул ему мешок. По весу, жратвы там было не на двоих, а человек на двадцать. Серега развязал и стал внимательно, демонстративно изучать содержимое. Окорока, бурдюки, пироги, картошка – все было в одной куче. Серега думал – что делать дальше? Полез, достал кусок мяса, стал засовывать в свои припасы. Потом бросил мешок ошалевшим от такой наглости стрельцам:
-Моя доля за возврат. И скажите спасибо, что больше не взял. Все. Свободны.
«Ну, теперь – держись». Серега внутренне втянул голову в плечи, предчувствуя, что его показная бравада не пройдет. Теперь либо они поведутся и уедут, либо у него возникнут некоторые трудности с продолжением пути.
-Нам это урод нужен…
-Я сам с ним разберусь.
Стрельцы смотрели то на своего «подопечного», то на Серегу, никак не могли прийти к тому, какое решение выбрать. Серега старался держать себя уверенно. Хотя, конечно, понимал, что до матерого мужика ему внешне еще далеко. Но…
-Ладно. Поехали, Леха.
-Повезло тебе, сука! – процедил, будто выплюнул, сквозь зубы Леха, они двинулись, проезжая мимо Сереги с двух сторон. Ему, должно быть, стоило титанического усилия не броситься в этот момент на все еще лежащего на земле иностранца.

Когда их фигуры пропали вдалеке, Серега, проводив их взглядом, посмотрел на него.
-Ну что, мужик, повезло тебе в этот раз. Впредь урок будет – не воруй… Ладно, бывай, мужик, - он тронул Омшу, и тот не спеша пошел.
-Хозяин, подожди! – шагов через двадцать смуглое лицо нагнал их и встал перед конем в просительной позе.
-Ты чего?
-Возьми меня с собой. Я тебе буду служить верно.
-Ты чего, дядя, совсем?! Мне слуги не нужны. (А хозяев у нас всех в семнадцатом, того…)
-Я серьезно, хозяин.
-И я – серьезно. У меня своя дорога, а ты иди своей.
-Нет у меня дороги.
-Как это?
Это вопрос вызвал у смуглого неприятную реакцию. Он, будто отмахнувшись, сказал:
-Я тебе помогать буду. Возьми, не пожалеешь.
Серега хотел было уже сказать в более резкой форме, что спутники ему не нужны и что спас он его не для этого, но потом вдруг вспомнил, куда и зачем едет и сказал себе – лишние руки и голова, что ж; это, пожалуй, будет в данном случае подходящим подспорьем. Да, помощник мог пригодиться. Вдруг с грустью вспомнил почему-то про Крысу, которая, фиг знает, где сгинула. Когда он ворвался в тот бой, у реки.
-Ладно, залезай, - постучал по конской заднице.
Когда смуглый залез, и они тронулись, Серега спросил:
-Звать-то тебя как? Меня Серегой.
-Рахманом зовут.
-А в наших местах как оказался? Ты ж не местный вроде, да?
-С юга пришел я, там у нас война идет.
-Война? Ишь ты… У нас тут тоже, вот, война…
-Наша война долго идет, очень долго. Я устал.
-Воевать устал?
-Да, хозяин.
-Слушай, а можно без хозяев обойтись?
-Что, хозяин?
-Не называй меня хозяином!
-Не могу. Ты хозяин мой. Теперь я в долгу у тебя.
Серега вздохнул:
-Дурак ты, Рахман.
-Как скажешь, хозяин.
Дальше ехали молча. Солнце постепенно перекрыла серая поволока, и стало казаться, что день уже близится к концу. Под покровом похмуревшего неба проступила темная зелень леса. Где-то там закукала кукушка.
-О! – заметил вслух Серега. Это был первый за последние дни услышанный им птичий звук. Значит, темная сила стала от леса отступать.
Когда они уже въезжали, Серега спросил:
-А где ж твое оружие, раз ты воевал?
-Устал воевать, хозяин. Нет у меня теперь оружия.
-Устал воевать, стал воровать. Да?
Рахман якобы не услышал.
-Слушай, а если надо будет, саблей еще помахать согласен?
-Если надо – согласен.
-Что ж, я надеюсь, - Серега заметил знакомое разветвление троп, повернул коня налево. Он помнил, что на Пущу надо туда. – А чего, воровал-то? Жрать хотел?
-Жрать хотел.
-Ни ссы, Рахман. Сейчас доедем до дома одного, там нас покормят.

Самому себе в том Сережка бы не признался, но всю дорогу до Ведунов Рахман спасал его, служил неким щитом от всех тех тяжких мыслей, которые облепили его, как удушливые мухи, в начале пути. Не так уж он нуждался в помощнике, во всяком случае, он так считал. Но в разговорах с незадачливым вором постепенно растворились горестные думы о царевне, и жизнь вновь приобрела некий шарм и интерес. В общем, место баб занял мужской разговор.
-Слышь, Рахман. Ты про Кощея слыхал?
-Нет, хозяин.
-Ну, и правильно. Чего об уродах-то знать… А оборотня видел когда-нибудь?
-Нет, хозяин.
-А чего видел?
-Рыбу гигантскую видел.
-Гигантскую?
-Она такая большая, что человека может съесть.
-Я таких не видел… А еще чего видел?
-Больше ничего.
-А я вот, оборотня видел. А сейчас ты древних Старцев увидишь, Рахман. Они очень старые и шибко умные.
Рахман послушно внял эту новость., а вскоре они уже были внутри Заповедной Пущи.

Появился уже знакомый дом. Спешившись, Серега привязал Омшу у крыльца, подвесил на морду мешок с просом; поднялись вошли.
Старец сидел за столом лицом к двери. Будто ждал их. Скорее всего так и было. Ведун был снова один, и Серега не знал тот же это или другой – ни за что бы ни смог вспомнить.
-Садитесь.
Серега сел, махнул рукой Рахману, который стоял, в нерешительности смотрел на Ведуна. Смуглолицый последовал его примеру.
Старец встал, подошел к окну, там взял с полки кувшин и по большому белому ломтю хлеба. Положил перед ними:
-Поешьте, сынки.
Пока они ели хлеб с раздобытым у стрельцов мясом, он зашел за уже известную Сереге занавесь.
-Это и есть старец? – спросил тихо Рахман.
-Ага. Один из них.
Дожевав свой кусок, выпив молока, Рахман выразил благодарность:
-Вкусный хлеб. Сытный очень.
-А мясо? – Серега засмеялся.
Вскоре появился Ведун.
-Ну что? Наелись? – в руках он держал саблю.
-Держи, - протянул саблю Рахману.
Тот без лишних слов взял оружие. Вытащил из ножен. Затем встал и сделал несколько ловких вывертов и взмахов рукой. «Умеет, видать, махаться», - подумал Сережка с какой-то даже легкой завистью. Он кладенцом так не смог бы.
-Нравится?
-Это мне?
Старец сел напротив них на другом конце стола.
-Оружие вам обоим полезно иметь. Сабля, правда, простая, но в хороших руках ей цены нет.
Он замер, закрыл глаза, потом произнес, вытянув в сторону Сереги руку:
-Где пещера, откуда царевну вызволял – помнишь?
Серега задумался. Уходили они спешно, без пути, напролом. А туда он вообще шел, коню оборотня в жопу только смотрел.
-Не знаю я. Трудно сказать так сразу.
Ведун открыл глаза.
-Не помнишь ведь, - сказал с укоризной. Потом добавил, - Идите сюда.
Они подошли к нему, а старик стал водить сухими проморщиненными руками по поверхности стола, будто разглаживал невидимую скатерть. Постепенно на столе тала проступать картинка. Это была карта.
-Вот Пуща. Вот кромка леса. Справа – река. Вот дворец. Теперь смотрите. Как выйдите из Пущи, сюда поворачиваете и вот так идете, пока не выйдете на эту тропку. Она небольшая, но вы заметите, там осин много. Вот по ней идите, к пещере и дойдете.
-А что, смерть Кощеева там?
-Там. Прямо если идти – там его логово. А если туда свернуть, где царевна сидела и дальше идти, то попадете под чертоги. Там птиц будет много. В одной из них ключ. Достанете ключ – ищите замок. Отопрете замок – найдете тело…
-А что с телом делать?
Ведун молчал. Потом посмотрел на них, будто извиняясь:
-Забыл. Сотворить, в общем, надо что-то с телом. Убить. Умрет
тело – умрет и Кощей.
Сказал так и, спохватившись чего-то, начал их выпроваживать:
-Конь у вас хороший. Быстро довезет. А вы спешите, спешите.
Карта со стола исчезла.
Пока ехали, искали тропу заветную, Рахман недоумевал.
-Совсем, видно, старый дед. Ни хрена не помнит.
-Еще бы. Тебе столько стукнет, ты вообще ничего соображать не будешь.
-Это точно, хозяин. Не буду.
Вокруг них царили запахи и вся атмосфера была насыщена неясными томительными предчувствиями. Даже Крыса никак не могла успокоиться, переползала с плеча на плечо, чего-то нюхала, явно беспокоясь. Это ведун, когда они уже выходили, обрадовал – руку протягивает, а там она. Сохранилась, значит.
Но ни Крыса, ни он не радовались возвращению в гадское вражье логово. Сереге тоже хотелось ерзать и только молодой Омша гарцевал радостно и непринужденно, несмотря на двойной груз за плечами.
Он, наконец, узнал спуск, куда съехал вместе с той кобылкой. Внутри неприятно щекотнуло. Не потерять бы и Омшу. Да и самим вернуться хорошо бы. Он заметил место, привязал Омшу. Дальше нашли пещеру быстро.
-Ждем до утра, если никто не объявится – идем внутрь, - пробубнил он Рахману, то молча кивнул.
С того, как Старец их выпроводил, времени прошло ровно, чтобы ночь загородила все. Звездная, правда, светлая, но почему-то не хотел Серега брать ее к себе в спутницы; хотя в пещере-то вроде и все равно, день снаружи или темень. А все-таки решил переждать.

-Пошли.
Рахман потер лицо. Полночи он дежурил, только под утро решился разбудить Серегу и прикорнуть. Теперь, с трудом продирая глаза, поплелся за уже готовым ринуться в бой Сережкой. Тот не хотел больше ждать, полагая, что раз за ночь ни одна тварь не просочилась мимо них, то больше и нечего сидеть без дела.
Пещера была опустевшей. Первый проход. Факелы горят слабо, некоторые уже потухли. Добрались до залы, той, что с люстрой. Люстра, правда, горит, но никаких старух и прочих гадов не видать. Интересно, думал Серега. «Как будто бросили все и спешно ретировались».
-Что-то здесь не так, - тихо произнес Рахман, и они посмотрели друг на друга, спрашивая – что же делать дальше?
Логовом, должно быть, служил тот широкий вход, до которого он не дошел тогда. Вот знакомый поворот. Здесь света почти совсем нет.
-Подожди, хозяин.
Рахман зашуршал чем-то и вдруг в его руках вспыхнуло огниво.
-А ты – запасливый, я смотрю, - сказал Серега и двинулся дальше. Свет, что нес сзади Рахман, давал достаточно видимости. Серега пытался вспомнить. Вот здесь, вроде, хмырь полдороги перегораживал. Вот, пещера… Еще пещера… Еще… Тупик. Он подошел почти вплотную и остановился. Рахман, зазевавшись, наткнулся на его спину:
-Извини, хозяин.
Серега не замечал. Ну что? Как тогда? Он поднял руку, вытянул… Как тогда. Рука исчезла внутри стены, будто внезапно замуровалась.
-Что, Рахман? Таких фокусов никогда не видал? Ладно, пошли.
Они стояли у щели. Вот реальный тупик, вот щель. Там за ней небольшая пещерка. Там находилась Марья. А что дальше? Да ничего. Некуда дальше идти!
-Неужели кинул дед?
-Подумай, хозяин. Старикан не даром говорил.
Они пролезли в щель. Камни посередине. Вот здесь вроде царевна сидела. Ощупали все стены. Ничего. Серега сел на камень, загрустил.
-Если ты понял, что он имел в виду и куда нам дальше идти, то и ищи, - сказал он Рахману, а сам закрыл глаза. Пещерный сумрак соблазнительно манил предательским сном.
-Может камни раскидать?
-Чего? – Серега открыл один глаз и посмотрел на Рахмана; Рахман же смотрел на камень под Серегой, очень внимательно смотрел. Тут Крыса, которая до этого обнюхивала его (Сереги) правое ухо, спрыгнула на пол и стала царапать этот самый камень.
-Очень интересно.
Он встал, и они с Рахманом с интересом стали наблюдать за Крысой. Зверь ковырял камень, не унимался.
-Может, учуяла что?
-Может помочь?
-Помоги.
Рахман склонился и попытался приподнять камень. Тот шевелился, но с трудом. Тогда, встав на колени, Рахман попробовал сдвинуть его в сторону. Сереге стало почему-то смешно видеть, как он тужится.
-Помоги, хозяин.
Серега склонился, приналег, и они стали тужиться вместе. Крыса отбежала в сторону. С горем пополам сдвинули.
-Ничего.
-И чего ты тут скреблась? – спросил Серега, глядя на Крысу.
-Может быть, еще один надо сдвинуть? – предположил Рахман.
-Я смотрю, тебе понравилось.
Но Рахман был удивительно настойчив:
-Надо двигать, хозяин.
-Ну что ж, давай двигать, - вздохнул Серега, и этим вздохом как бы огласил свое полное подчинение судьбе. И они стали двигать снова.

Когда все камни были «отставлены», в середине пещеры образовалась ровная гладкая площадка. Никаких ходов или щелей не наблюдалось. Крыса, довольная, ползала по освобожденному пространству, принюхиваясь к чему-то и словно еще чего-то желая. Серега с Рахманом стояли, неровно дыша, глядели на Крысу, как два дурака, которым только что смогли доказать, что они – дураки. Физические нагрузки принесли с собой не только и не столько усталость, сколько ощущение вновь подтвержденной безвыходности.
-Ну и что дальше? – подумал Серега. Он чуть не сказал это вслух, а потом решил, а кого, собственно спрашивать-то?
-Ты только за этим ко мне вернулась?! – внезапная злость захлестнула и выплеснулась на Крысу. Но та, как будто и не замечая этого, продолжала бегать по очищенному пятачку. Периодически останавливалась, нюхала и бежала дальше.
-Чего она ищет-то?
Тут Рахман склонился и провел пальцем по тому месту, где Крыса только что понюхала.
-Смотри, хозяин!
-Чего? – сперва Серега ничего не видел, но чем дольше водил рукой Рахман, тем четче проступал на поверхности странный рельеф. Вдруг пальцы его прошли в какое-то углубление, казалось Рахман там что-то ухватил. Сжав это пальцами, он начал тянуть вверх. Должно быть, это был какой-то рычаг. Сперва, неизвестно откуда: то ли сверху, то ли от стен – послышался шум, как будто кто-то перекатывал здоровые глыбы. Потом справа от Сереги стена стала вздрагивать. Появился вертикальный раскол, который стал разъезжаться, пока не образовался приличный проем. В проеме тускло мерцало.
-Ну что, пошли? – спросил Рахман и уверенно шагнул в сторону неизвестности, затушив предварительно огниво.
-Ну, пойдем… - Серега склонился, подобрал Крысу и последовал за ним.
От проема шел аккуратный спуск вниз, это были ступеньки, которые вились, чуть заметно сворачивая вдоль стены влево. На стене равномерно и часто торчали какие-то хрустальные головы то ли птиц, то ли свиней, которые светились изнутри не ярким, но сильным желто-зеленым светом. Дорога-лестница не спеша уводила путников по спирали все ниже, к какой-то отправной точке, приближая их к новой тайне.
Чем дальше они спускались, тем холоднее становился воздух. Вскоре у Сереги по спине стали бегать маленькие беспокойные мурашки, а Крыса залезла ему на плечо под рубаху и тельце ее слегка подрагивало.
-Что ж не топят-то здесь совсем? – Сереге казалось, что если он будет разговаривать, ему будет не так холодно. – Ну что, не видно там конца еще?
-Нет, хозяин.

Но вот спуск закончился. Последняя ступенька – и перед ними предстала большая железная дверь. Казалось, она сама была высечена в скале. Две створки двери примыкали вплотную друг к другу, ни замков, ни ручек. Серега с Рахманом навалились, но она оставалась равнодушной к таким прижиманиям.
-Какое-нибудь заклятие наложено, наверняка, - предположил Серега. – Ты случайно заклинаний никаких не знаешь?
Рахман не знал. Крыса сидела, подрагивая на плече.
-Может, ты опять что-нибудь придумаешь, а? – обратился к ней Серега, но Крыса продолжала лишь трястись.
Он сел на пол под последней хрустальной головой птицы-свиньи и стал смотреть в противоположную стену. В голове было пусто, все мысли куда-то разлетелись.
Рахман, что стоял и с интересом смотрел на дверь, снял с сабли ножны и начал ими долбить в створку. Раздался глухой протяжный стук. Серега сморщился:
-Слушай, перестань.
Рахман остановился, послушал, потом ударил еще пару раз. Сквозь зубы злобно произнес какие-то непонятные слова. Должно быть, выругался на своем. Потом подошел и сел рядом с Серегой. Так они сидели некоторое время, молча, глядя на соседнюю стену. Серега достал прихваченное мясо, они начали жевать, серьезно, равномерно работая желваками.
-Что будем делать…
-Тихо! – Серега прислушался, подняв вверх указательный палец. Дверь заскрежетала. Створки стали расходиться.

Там никого не было, дверь открылась сама, будто кто потянул за невидимые нити (скорее цепи). Они стояли в недоумении и созерцали темноту. Впереди было пусто и черно, даже свет тусклых голов не пробивал этой невидимости. Но там никого не было.
Ничего, кроме тьмы и тишины. И еще холода. Он веял оттуда, не вырываясь, только предупреждая: если они вступят внутрь, их накроет беспросветный мрак, их накроет холод, много больший, чем здесь, в подсвеченном переходе.
Действительно, когда Рахман зажег свое огниво, и они вступили туда, им показалось в первый момент, что их начинает сковывать льдом. Крыса впилась в плечо, должно быть до крови, но Серега боли не чувствовал, как будто ему все мгновенно отморозило. Но это было только первое впечатление.
Холод пропитал их, они словно нырнули в странное нечто, которому нельзя было дать описания. Тьма вокруг тоже была странной. Огниво освещало их и небольшой участок пола перед ними, но вокруг была такая же темень, свет не мог пробить ее, поэтому они не знали, куда движутся и что может находиться в ближайших пяти шагах. Ощущение было такое, будто они в огромном пустом пространстве, будто они лишь маленькая точка. Скоро огниво потухнет и пространство поглотит их, как та большая рыба, о которой говорил Рахман. Это темень, догадался Серега, это она порождает такой холод. Мертвый холод. Мертвецкая темень. Что его навело на эту мысль, он не знал, но почему-то вдруг уверился, что смерть Кощея где-то рядом, совсем недалеко. Поежился, не от холода, подумал – тут никакой кладенец не поможет. Выскочит какая-нибудь тварь и бóшку оттяпает без проблем.
Они ступали, не спеша, осторожно. Серега смотрел на пятно света, выступающее перед Рахманом. Обычный пол, гладкий, с какими-то узорами. Серега с интересом изучал узоры, переплетение каких-то линий, разветвлений. Рисунок разрастался, открываемый светом, но тут же его начало исчезало под ногами. Видимо, это все-таки какой-то зал, решил Серега, когда свет вдруг исчез. Естественно, Рахман тоже.
-Рахман, - это произошло слишком внезапно, Рахман бы не смог затушить огниво так незаметно и мгновенно. – Рахман!
Он стоял один в мире, где не было ничего. Он даже себя почти не ощущал. Страха не было, было чувство непонимания. Они шли, он смотрел на узор, вдруг узор пропал. Все пропало!
-Рахман! – но Рахман как будто испарился. Был и нет его… Из всего, что он еще мог себе представить, оставался пол, в который упирались его ноги, с интересным узором и… Серега потрогал рукой плечо. Маленькое, едва ощутимое тельце вжалось и было почти неподвижно, едва дыша. На его прикосновение Крыса никак не отреагировала. «Хоть кто-то еще остался». Ничего не поделаешь, надо было идти вперед. А что ему еще оставалось?!

Пройдя два шага, он провалился. Пол на третьем шаге кончился и, не удержав равновесия, он рухнул в какую-то не то яму, не то еще что, в общем, упал куда-то вниз, почувствовав, что разбил себе плечо. Колени тоже сильно болели. Серега издал протяжный мычащий стон.
-Хозяин? – голос Рахмана раздался совсем рядом. Видать, он тоже сюда свалился и до сих пор не смог встать.
-Ты как – цел?
-Я огонь потерял…
-Цел?
-Да. Нога болит. Огонь выпал, где-то здесь валяется.
Теперь Серега услышал, как Рахман шарит по земле. «Напрасная это затея, - подумал. – Откатиться могло далеко». Однако пощупал вокруг руками тоже – скорее для очистки совести. Это уже не был ровный пол, и узоров, скорее всего, здесь тоже не было. Глаза были открыты, хотя необходимости в них сейчас никакой не было. Вдруг в абсолютной пустоте Сереге что-то почудилось. Полоска света!
-Ты видишь?
-Нет, хозяин, темно.
-Смотри! – по инерции Серега поднял руку, желая показать, где свет, потом спохватился, поняв, что в этом толку мало. – Башкой поверти.
-Вижу, да, - наконец донеслось тихо.
-Давай, встаем, туда идем. Идти можешь?
-Могу, - сказал голос Рахмана, а потом решительно заскрипел.
Это было что-то типа дверной щели. Только щель была длинная, шагов пятнадцать до нее оказалось, когда они приблизились, то уперлись в стену, а внизу длинная линия света, идущая в лево и право. Туда даже можно было просунуть пальцы. Но увидеть, что там, не представлялось никакой возможности: щель была у самой земли. Свет был не ярче, чем свет огнива, однако пробивал местную тьму – несильно, но уверенно.
-Нам туда надо, - что-то подсказывало Сереге эту мысль. Надо было попасть за эту стену.
-Пошли вдоль стены, хозяин, ты направо – я налево. Кто увидит что…
-Пошли, - Серега не дослушал и пошел вдоль стены.
Вот ведь удивительно, как везет пока, думалось ему в эту минуту. Никаких тебе особых опасностей, чудовищ. Дорога находится сама собой. В это время он уперся в боковую стену. Щель со светом здесь обрывалась. Он еще раз засунул в нее ладонь. Блин, к Рахману надо возвращаться.
Когда он прошел в обратном направлении уже примерно столько же, сколько шел туда, до него донеслось приглушенно:
-Хозяин… Иди сюда. Хозяин!
…
-Хозяин!
-Да здесь я, здесь. – Рахман дышал над самым ухом.
-Здесь дверь какая-то. Я открыть не могу.
Серега провел рукой по стене, нащупал руку Рахмана, а затем ручку, в которую тот вцепился.
-Убери руку, - когда тот убрал руку, Серега дернул несколько раз за ручку – вперед, на себя. Если это была дверь, то замок был надежный. Серега подумал, а потом сказал в темноту, - Рахман отойди в сторону… Подальше отойди.
Он поднял свой кладенец над головой и со всей молодецкой мочи, со всей дури, что была в нем, обрушил его туда, где должна была быть ручка.
Послышался лязг, и холодная рябь вдруг пробежала по руке с мечом. Серега подождал, послушал, но поняв, что ничего не изменилось, снова поднял меч. Вновь удар. Лязг, грохот. Тишина. Еще удар. Холод, пропитавший его и почти не чувствуемый, пробегает быстрой рябью по рукам, а потом и по лицу. Еще удар. Еще один. Он понимал, что толку никакого это не дает, только меч хороший можно затупить, но какая-то неизвестно откуда проистекающая мощь (возможно от меча), водила его рукой и передавала уверенность, что именно так и надо, что враг будет разбит, и победа будет за нами. Рубить, пусть даже впустую, пусть даже затупляя, но все равно – рубить эту невидимую дверь.
Несмотря на то, что вместе с теплом и светом темнота поглощала еще и звуки, гул от ударов постепенно стал растягиваться, будто тьма уже с трудом могла пожирать эти звуки, один удар затихал, но все медленнее, и уже нагонял не успевший исчезнуть звук нового удара.
Вот так, постепенно, накладываясь друг на друга, удары приобрели непрерываемый характер, и лязг раздавался, как музыка, без пауз и без конца.

Серега не обезумел, как мог бы подумать Рахман. Он рубил спокойно и совершенно без неистовства, просто знал, что так надо. Откуда? Он не хотел сейчас вдаваться в это. Он извлекал лязги, мертвый невидимый зал поглощал их, он снова извлекал.
Постепенно ему стало казаться, что не легкий клинок, а огромнейший молот он сжимает руками, да и руки его обрели какую-то невероятную силу и скорость. «Здорово!» - думал Серега, и его обуревал какой-то непонятный, дикий восторг. Махая своим оружием, он представлял себя птицей, которая машет мощным крылом, и это крыло поднимает его высоко-высоко. Уже ни лязга не слышно, ни грохота, а только взмахи большого крыла.

Внезапно дверь отлетела. Тусклый свет явился их взору, но после такой темени и его было слишком много. Словно по глазам полоснуло. Когда глаза попривыкли, они вступили внутрь.
Это была еще одна пещера. Тут холода почти не ощущалось. Потолок здесь был весьма низок, а бледный свет распространялся ровно, но неизвестно откуда. Пещера была довольно широкой, у входа, где они стояли сейчас, располагалось возвышение, что-то вроде верхней ступени, а ниже простирался пол, весь забитый… яйцами. Огромные, размером в две головы каждое, они покрывали все пространство, так, что ступить вниз, не раздавив хотя бы одного, было невозможно.
-Кто из них вылупляться может? – заметил вслух Серега, слегка отойдя от увиденного. Яиц было, может, сотни две, а может и того больше.
-Может в них и лежит смерть Кощеева? – произнес Серега после некоторого молчания.
-Тогда их разбить надо, - предположил Рахман.
Тут только Серега понял, что свет идет именно от яиц. «Если их разбить – станет темно». И что же это даст? Свет померкнет – и Кощей задохнется? Как-то глупо это было. Да и потом, кто там еще из них вылезти может? Не нравилась эта идея Сереге, но рискнуть стоило.
-Ну, давай, одно разбей.
Рахман размахнулся и ударил. По ближайшему яйцу.

Глухой звук – и все. Ни вмятины, ни трещинки. Рахман ударил снова. Небольшой раскол образовался.
-Ну, и скорлупа, - выговорил с чувством Серега, наблюдая со стороны. В этот момент раздался стук.
-Слышал?
Стук повторился. Потом стал раздаваться чаще и уже из разных мест пещеры. Кто-то ударял по яйцу, что было слева от Сереги – видимо кто-то изнутри. По яйцу пошла заметная трещина.
Они стояли, с глупыми лицами взирали на постепенное разрушение всех яиц. То ли это Рахман пробудил своим ударом сидящих там «птенцов», то ли время подошло, но не было сомнения в том, что сейчас они смогут лицезреть появление новой жизни. Все яйца были уже испещрены паутиной, свет пробивался даже сквозь эти трещины, но, видно, не хватало последнего удара, тем временем долбежка прекратилась. Сережка с Рахманом ждали.
-Может помочь им?
Рахман ударил еще раз.

Яйца трещали, скорлупа рассыпáлась. Свет, оказалось, шел не от них, а снизу, должно быть от пола. В мерцанье этого света сидели и зверюшки. Зайцы – самые обыкновенные, если не считать, что были они раза в два крупнее нормы. Они сидели смирно, плотно прижав уши, к чему-то прислушиваясь. Глаза у зайцев были широко открыты, сами они были серые или черные с подпалинами.
-Да…, - произнес Серега, как он думал, достаточно тихо, однако сидящий подле его ног косой, должно быть испугался звуков его голоса и от страха пукнул. Получилось это громко. Словно услышав команду, все зайцы принялись отчаянно пердеть. Постепенно воздух стал насыщаться концентрированной гадостью.
Становилось трудно дышать. Какая-то неосознанная уверенность вдруг осенила Серегу, внезапно крикнув: «Руби их!», - он выхватил кладенец и взмахнул им.
И тут зайцы начали бегать. Большие, как бараны, они в беспорядочной толкатне прыгали друг через друга, сигали, и как ни старались Рахман, Серега, лезвие ни того, ни другого пока не попало ни по одному из них. Но Серега уже более-менее освоился с кладенцом и знал некоторые его секреты.
Раскручивая его над головой, он резко опускал руку вниз – и целая радуга лезвий осыпалась вниз. Меч продолжал оставаться в руке. На третий раз такой фокус принес результат. Сразу двух зайцев рассекло, и из пуза у них… вырвалось по селезню. Уже нормальных размеров, птички вспорхнули и по утячьи заорав, стали носиться под низким потолком.
Сколько времени все это продолжалось, трудно сказать. Рахман, наконец, тоже научился подсекать ушастых скачущих пердунов. Правда, больше они не фуняли, но от этого стало не намного легче. Теперь по всему пространству над землей порхали птицы, не переставая, орали, отчего у Сереги начала болеть голова. Как-то ненароком ему удалось задеть и селезня. Птица издала свой прощальный горловой вопль и рухнула с отворенным пузом. Из потрохов вывалился ключ.

6.
-Давно ли мы здесь, а, Рахман?
-Ой давно, хозяин.
Серега пытался сосредоточиться, но голова отказывалась соображать, он чувствовал слабость и с тупой ленью наблюдал за действиями смуглого. Рахман тем временем продолжал копаться в тушах птиц и зверьков. Находя очередной ключ, он кидал его к Серегиным ногам.
-Ты не устал? – странно, но есть совершенно не хотелось.
-Ключи, хозяин. В них весь секрет. Ключи надо все найти.
-А замок-то хоть один ты нашел, куда совать их будешь?…
-Вот, - вдруг остановился Рахман. Он что-то расчищал на полу. Руки его почти по локоть залеплены были кровью и скорлупой.
-Что, замок нашел?
-Да, - он посмотрел на Серегу и вдруг обмер. Взгляд его смотрел поверх Сережкиной головы.
Серега сидел на верхней ступени, затылком ко входу. Особо и догадываться было нечего, Серегу все тут же осознал и, наклонившись, прыгнул вперед. Сзади в этот момент кто-то прыгнул на его место. Еще не успев поднять головы и встать с четверенек, он заметил, как Рахман с каким-то ему лишь знакомым боевым кличем бросился на неизвестного. Когда он повернулся, Рахмана уже отбросили в сторону, он упал, уронив саблю, ударился, видимо, повредив бок, вскрикнул. На Серегу бежал оборотень.

Тот. Зеленоглазый.
В руках его не было оружия. Он сам был оружием. Серега только раз заглянул ему в глаза, и на него будто стала наваливаться страшная тоска. Никогда он такого не испытывал, да и представить себе не мог. Глаза приближались невероятно быстро. Серега уже стал было опускаться на колени, готовый сам подставить голову под удар, который должен был все закончить. Внезапно правую руку что-то обожгло. Он подумал, что рука опустилась в солнце. В удивлении он поднял руку и посмотрел, не понимая еще, на лезвие. Лезвие было перед ним.
Нелюдь не успел затормозить. Меч вошел ему прямо под ребра. Весь, вплоть до рукояти.
Серега был в каком-то дыму. Его что-то подняло над землей, а затем он полетел. Как-то медленно и совсем не чувствуя тело, он упал, ударился головой. В глазах все померкло.

Ни единого звука не вырвалось. Зеленоглазый медленно, аккуратно стал вытаскивать меч.
-А-а-а! – держась за поломанный бок, Рахман бросился на него. Успел схватить отброшенную саблю и, замахнувшись, почти уже достал ей до головы противника. Одной рукой оборотень продолжал вытягивать меч, другой перехватил руку Рахмана, вывернул. Кость затрещала. Рахман издал болезненный вопль. Оборотень выхватил его саблю и не воткнул даже, медленно всунул ему в плечо. Заскулив и не в силах стоять, Рахман свалился у его ног. Спокойно проследив за ним, зеленоглазый вынул, наконец, кладенец из кровоточащей раны и, не спеша, двинулся к смиренно лежащему телу Сереги.
Крыса бегал у него по лицу, непрерывно тыкаясь ему в нос, губы, глаза, пока Серега не стал морщиться, вот открыл веки. Зеленоглазый шел на него, и надо было встать, хотя бы для того, чтобы встретить смерть достойно. Перед глазами мелькнул облик Марии, потом царя, потом царицы, Муховны.
Вот, он уже подошел, протянул к нему руку. Вполне нормальная человеческая рука. Странно, подумал Серега, странно. Рука его очень удивила. И тут в очередной раз отличилась Крыса. Явив чудеса прыгучести, она оказалась на щеке оборотня и ухватилась железной хваткой за губу.
Оборотень зарычал. Протянул руку, чтобы скинуть ее, но тут неожиданно для самого себя, Серега дернулся вперед, всунув свое лицо меж грудью и подбородком врага,  он вцепился ему в горло. Он вспомнил, как тот рвал лошадь, он вспомнил, как сам хотел сожрать Крысу, тогда в пещере. Кровь полилась сквозь зубы, он не хотел ее глотать, но она протекала в него, он чувствовал, что в ней смешана кровь сотен убитых животных, людей и каких-то еще неведомых существ. Это был очень страшный убийца и очень древний, Серега почувствовал его, ему стало страшно, но он не отпускал. Нелюдь пытался оторвать его всеми своими чудовищными силами, но что-то помогало Сереге, как что-то помогает маленькому клещу не отставать от огромного медведя.
Он обвил его ногами, обнял руками и сосал, продолжал сосать, сдавливая зубами жилы все крепче. Он думал, что сейчас сломает челюсть об эти жилы. Но нет. Вдруг в горле что-то порвалось, что-то ему удалось перекусить. Оборотень, который до этого боролся уверенно, несмотря на прокушенную шею, вдруг как-то ослаб, вместо недовольного рычания раздалось недовольное бульканье (как это, мол, так, и что это такое?). Серега понял, что поразил, наконец, зверя.
Разжав зубы, он опустился вниз. Оборотень все еще стоял, приложив руку к шее, откуда все лилось и лилось толчками. В изумрудных глазах застыло удивление. Видимо зверь просто не понимал, что может тоже умереть. Он стоял и чего-то ждал, потом развернулся и медленно пошел. Пройдя шагов десять, он остановился, покачнулся, а затем рухнул.

Рахман выглядел бледным, но все-таки держался уверенно. Теперь он ходил с перевязанной кой-как рукой, разгребал ногой ошметья, высматривая новые ключи.
-Да ладно тебе. И так набрали сколько! Может один из этих подойдет.
Восемь ключей даже не вошли, девятый чуть не заклинило.
-Смотри осторожней, хозяин, - предупредил опасливо Рахман.
-Да знаю я, - огрызнулся нетерпеливо Серега и продолжил манипуляции.
Скважина была простая, без всяких наворотов, да и ключи выглядели почти одинаково.
-Может лажа это все, камуфляж? Для отвода глаз. Может нет здесь нужного вообще?
-Почему…, - Рахман хотел что-то сказать в ответ, и тут земля содрогнулась.
Они замерли в ожидании. Слышалось лишь их дыхание. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. И снова что-то ударило изо всех сил.
-За стеной, - заметил Рахман.
Что бы это ни было, оба поняли, что лучше с этим не встречаться. Серега снова взялся за ключи. Снова сотрясение. Земля вздрогнула, ключ чуть на самом деле не сломался.
-Зараза!
Удары раздавались не часто и не редко, они шли равномерно, но кто-то явно хотел сломать стену. На пятом ударе от стены отлетел небольшой фрагмент. На десятом – большая трещина.
Серега отбросил очередной ключ и посмотрел на оставшиеся. Девять или десять. (Больше Рахман не нашел.) Первый… Нет. Дальше… Третий. Вошел… Нет, не идет. Серега вытащил его. В это время с верха стены слетело два приличных таких обломка. «Может еще раз попробовать?» Снова засунул. В одну сторону – совсем не идет. А в другую?… Что-то там поддавалось.
-Этот?
-Не знаю. Может быть…, - не идет. Еще раз. Так. Чуть-чуть пошло. Так!… Что-то заскрипело.
Ключ провернулся. Удар. Трещина заметно разошлась.
-Ну, и что дальше? – ничего пока не происходило. Серега хотел было попробовать повернуть ключ еще раз.
-Вынь его, – подсказал Рахман.
Он потянул ключ на себя – и в это время пол под ними начал двигаться. Пол стал опускаться.

Теперь они стояли внизу, среди холодных ламп новой комнаты. Они отошли к стене, а пол снова стал подниматься. Теперь он закрыл их сверху. Где-то там наверху кто-то продолжал биться в стену, тупо и неотвратимо, но сюда звуки долетали слабо, не казались уже такими раскатистыми.
Светильники, а посередине гроб. Весь прозрачный, будто из хрусталя. В гробу тело молодого юноши. Глаза закрыты. Бородка делала лицо хитрым и доверчивым одновременно. Странно, подумал Серега, как его туда засунули?
Рахман вдруг стал какой-то злой, начал ходить около гроба и, глядя на него, произносил всякие тарабарские проклятия. Серега наблюдал со стороны. Вот Рахману надоело так ходить, он ударил по гробу ногой. Потом нанес удар саблей. Это не принесло результатов.
-Дай мне, - он взял у Сереги кладенец. Серега не сопротивлялся. Вспомнил вдруг погибшую Крысу; успел-таки ей бóшку откусить, сука.

Рахман размахнулся, одной левой рукой. Меч послушно описал кривую и…прорубив верхний слой гроба, застрял.
-Ну, мать твою, молодец. Красиво сделал. Красиво, - Серега усмехнулся, подошел.
Рахман, кряхтя, пытался вытащить меч.
-Помог бы лучше, - заметил сердито он. Упершись ногой в гроб, он здоровой рукой тянул за рукоять. Серега подошел и тоже схватился за рукоять. Тоже уперся ногой. Стали тянуть.
Нет, это был не хрусталь. Материал не хотел отдавать железа, что напало на него. Но, поднапрягшись, все же вытянули. Трещина зияла, словно кто-то уронил красивый футляр.
-Отойди, - Серега встал шагах в пяти от футляра. Замах. Бросок. Лезвие вошло, застряв в новой пробоине. Замах. Бросок. Еще одно лезвие – чуть глубже. Чуть поближе к замурованному телу. Серега знал, если металл достанет тело, враг сдохнет. Ему вдруг показалось – юноша, неподвижно лежащий перед ним, тоже это знает. Что-то наверху обвалилось. Должно быть, стена.
Взмах. Надо только сильно захотеть. «Надо только поднапрячься, - думал он. – И я достану его».
Удар. В самое горло. Пол головы отрезало. Светильники часто замигали. Наверху все замерло. А потом раздался рев.

Часть 3.

1.
Юное тело было поражено. Кощей Бессмертный успел еще понять, что это конец, а потом стал осыпаться. Просто осыпаться – как песок. Как песок, как пепел или как труха. Или как все это одновременно. Перстни в форме крысы и собаки померкли и, упав, закатились за трон.
Хмыри, видевшие это, очень удивились. Но что-то помогло им осознать их рыхлыми картофельными мозгами, что хозяина больше нет, что подчиняться больше некому, и они грустно побрели вон из этих чертогов. Лихо же продолжало воспарять некоторое время около трона.

Гигантская погань, так называемый горыныч, не извергал огня из своей вонючей глотки. Он просто собирался сожрать их. Он уже пробил приличную брешь в этом самом передвижном полу и теперь, просунув одну из голов, пытался достать их. А комната-то была и не такая большая. Они забились в один из углов, но безразмерной величины пасть дышала чуть ли не в самое лицо. Серега пытался не дышать, но чувствовал, что сейчас его вывернет. Рахман было ткнул несколько раз своей саблей, но голова была настолько большой, что эти тычки были ей как-то до фени. Серега меча даже не поднимал.
Рев закладывал уши, и они почти не слышали друг друга.
-Надо искать выход!
-Чего?!
-Говорю, надо! Искать! Выход!
-Чего говоришь?!!
-Выход искать!!
-Выход?!
-Да!
-Ясное дело, надо, - сказал Серега сам себе и сам себя не услышал.
Долго так продолжаться не могло, это было понятно. Горыныч пробьет дыру еще больше и пролезет совсем. Рано или поздно. Надо было матать. «Эх, сейчас бы Старцев сюда, вот бы они все навалились на этого лося, может быть он от нас бы и отстал».
«А чего он, собственно, от нас хочет?» Серегу вдруг удивило, что эта тварь нацелилась именно на них. «Может быть, меч ему отдать (он же колдовской)?»
Голова все ревела и ревела. Сгустки слюны и вони исходили наружу. Казалось, что она стала еще ближе. Серега задумчиво посмотрел на меч. Потом на морду. А потом, с криком: «А-нна!» - всунул его в ноздрю, здоровую, как совиное дупло.
Горыныч примолк, в удивлении прислушиваясь к новым ощущениям в носу, но видно ощущения ему не понравились, и он снова заорал. Видимо теперь он почувствовал, и теперь ему было больно. Он начал трясти головой, однако меч крепко засел и совсем не хотел покидать большой ноздри. Видимо, чувство дискомфорта так возросло, что на людей уже не было желания тратить время. Голова стала подниматься вверх.
-Получилось, - сказал Серега и посмотрел на Рахмана.
-Хозяин, давай выход искать.

Ничего. Ни дверей, ни замков, ни щели.
-Очень здорово, - утомившись от обыска помещения, Серега присел на гроб. Вверху, в дыре раздавался неутомимый дурацкий рев. – Да сядь ты, отдохни, Рахман. Нету там ничего.
Рахман упорно возился с одним из светильников, полагая, что в нем должен быть секретный ключ. Серега потрогал плечо, по инерции. Жаль Крысу. Ладно. В кармане лежал ломоть. «Ишь ты. Ведун подсунул».
-Спасибо тебе, дедушка, - произнес Сережка и посмотрел куда-то вверх, в направлении горыныча.
-Что? – Рахман повернулся, не расслышав.
Серега отломил хлеба, откусил:
-Возьми, похавай.
Рахман подошел, взял кусок и сел рядом.
-Зверь твой, хозяин. Если б был здесь, подсказал бы нам что-нибудь.
-Да.
Помолчали, не спеша пережевывая мякиш.
-Надо найти, пока эта снова голову не сунула, - Рахман поднялся и посмотрел на гроб.
-А! – вдруг вскрикнул он, добавив что-то свое, грубое, и со злостью пнул гроб ногой. Серега почувствовал, как под ним вздрогнуло.
-А гроб-то ходуном ходит, - они посмотрели с Рахманом друг на друга с видом новой мысли в глазах, одной у обоих.
Серега встал, и оба стали пинать гроб, пока не поняли, что его, действительно, можно сдвинуть. Тогда они навалились и, уже упершись руками, стали пыжиться, краснеть с невероятной скоростью.
Гроб пошел! Потихоньку, помаленьку, но пошел.

Под гробом ничего не было.
-Мать твою!!! – Серега так в сердцах это произнес, что как будто это и были нужные волшебные слова.
Стена слева загрохотала. Это был выход.

2.
-Ну что, Рахман. Спасибо тебе, - Серега протянул руку, Рахман ее горячо пожал, а потом еще и поклонился.
-И тебе спасибо.
-А мне-то за что?
-За то, что от злых людей спас…
-А, ну да, - вспомнил Серега и снова полез на Омшу. – Ладно, брат, тебе – туда, мне – туда. Бывай.
Разворачивая коня, он успел заметить, как Рахман еще раз поклонился. «Чудной народ», - подумал.
Вокруг все цвело и пело. «Погода-то какая!» Погода была и в самом деле замечательная. Солнце ласкало сверху, ветерок освежал по бокам. Трава зеленела, где-то невидимые звенели пичуги. А Серега ехал во дворец.
«А что, - думал. – Зачем ломать голову? Если, и правда, любит – женюсь. Лучшей жены все равно не найти. И царевна, и все при ней. А нет, так и на том спасибо. Во всяком случае, отчитаться перед царем надо. Ждет ведь, волнуется, небось».