Мех как у норки

В тёмных и выпуклых глазах Крысы отражалось всё, что происходило в комнате. Он спал помногу, но всегда просыпался от малейшего шороха. Тогда его вибрисы беспокойно щупали воздух, а нос пытался протиснуться сквозь гладкие белые прутья клетки.
 Поздняя ночь и утро были тихи, но по вечерам прохладная и просторная комната наполнялась завораживающими звуками: ноги мягко ступали по ковру, шелестели листы бумаги, играла музыка. Тогда Крыса взбегал по проволочной лесенке под потолок клетки, удобно пристраивался и наблюдал за происходящим. Ему страстно хотелось побывать в самых потаённых углах комнаты, но он никогда не пытался сбежать, потому что знал – его любят и, он кому-то нужен.
Когда у Неё было хорошее настроение, Она сажала Крысу себе на плечо. В этот момент он понимал, что счастлив. Пытался утонуть в Её густых волосах, пахнущих мёдом и молоком, прижимался к кончику уха, щекотал усами шею. Крыса даже был готов с утра до ночи слушать эту дикую своим шумом и дисгармонией музыку, только чтобы понять, как живёт Она.
Крыса был с ней почти повсюду, никогда не оставался надолго один. А она любила, посадив себе на руку, рассказывать знакомым про его густую мягкую шерсть, холодный нос и осмысленный взгляд.
- Посмотрите, как он меня любит! – смеялась Она, когда он пытался лизнуть ей щёку, - а мех, мех, поглядите! Ведь как у норки! – белые пальцы скользили по его бокам.
Крыса не любил Её друзей. У некоторых были мягкие и тонкие руки, пахнущие удушливо-приторно, у других (эти были особенно противны) – холодные, жёсткие с запахом сладких сигарет. И все они причиняли ему боль, но он терпел это ради долгожданного доброго прикосновения к меху на своей спине.
Особенно был ненавистен Её Друг, высокий с белыми тонкими руками, пахнущими мятными конфетами и неизвестными животными. Его голос был низкий и хрипловатый: Он часто курил и любил громко говорить, рассказывать Ей всякие небылицы из своей жизни. А Она подходила к Нему, гладила по чёрным жёстким волосам и счастливо смеялась.
В ту зиму в комнате было особенно холодно и Крыса не мог подолгу уснуть от сквозняка, кутаясь в лохмотья бумаги и засыпая беспокойным сном. Тогда ему казалось, что он – такой, как Она, только с короткими серебристыми волосами на голове и смуглыми сильными руками.
Она играла с ним всё реже и реже, и уже перестала восхищаться его мехом, «почти как у норки». Крыса разбил в кровь нос о прутья, пытаясь дотянуться до проплывающей мимо любимой тени.
В одно солнечное утро Она взяла его с собой и вышла на улицу. Он был потрясён громом звуком и каскадом запахов. Потом чужие руки ненавистного Друга подхватили его тело и посадили в коробку с прозрачными стенами и колючими опилками. Больше он Её не видел. Крыса перестал есть, а по ночам в воспалённом мозгу всплывал Её образ. Глаза перестали блестеть, а их чернота выцвела.
Через неделю в телефонном разговоре Друг-ветеринар сказал ей:
- А, кстати, чуть не забыл. Твой Крыса сегодня ночью умер, наверное, простудился от сквозняка у тебя в комнате…
В трубке недолго стояла тишина.
- Гм-м, жаль…