жизнь, оплаченная смертью

Семинар по истории отечества, 1 курс:
На вопрос преподавателя: "Когда началась ВОВ?" - мы тут же без сомнения отвечаем: " Двадцать второго июня сорок первого"
Далее пробегаемся по датам: первое контрнаступление, самое крупное танковое сражение, переломный момент в ходе войны...
Я сижу, погружённая в свои мысли. Пожалуй, лет в пять я уже могла ответить на первый вопрос, а если не на первый, то на последний точно: День победы - девятое мая. День победы над кем и над чем? Над фашизмом? Возможно. Над немцами? Да.
Всё эти даты - в сущности всего лишь цифры. Мы называем их без сомнения или сочувствия - от нас не требуется ничего, кроме знания дат, фактов.
Соседка толкает меня, спрашивает, пойду ли я в столовую. Я всё ещё погружена в мысли, они терзают меня, не дают покоя.
Что такое, в самом деле, четыре года? Недостаточно, чтобы стать дипломированным специалистом, закончить школу, в общем, наверное, короткий срок, так? Не знаю. Ведь этих лет хватило, чтоб разрушить мечты, стремления, идеалы,любовь, чтобы убить жизнь, искалечить души, искаверкать сознание, сломать волю, стереть память.
А что взамен? Родина?Честь? Свобода? А, может, тоска, отчаяние, безнадёжность, опустошение, смерть?
Может, я просто слишком много думаю о войне, читаю о ней?
НЕТ! НЕТ! Они,те, кто уходил на фронт хотели вернуться: "До свидания, мальчики, обещайте вернуться назад"
Мальчики... я окидываю взглядом аудиторию. Мальчишки, уходившие на фронт, были похожи на наших, ведь, в конце концов, не имеет значения эпоха - юность, молодость, мечты - нечто идущее через года в будущее, нечто, что не может устареть.
Я вспоминаю лица ветеранов, они - наши деды, но вдруг я вижу, как по-детски могут выглядеть выражения их лиц, я вспоминаю их полные слёз глаза. Они выжили, они вернулись домой. Их так мало уже осталось... А мы всё не хотим их услышать, и нам кажется смешным порой, с какой бережностью они говорят: "мир"
3 буквы, 3 звука - можем ли мы представить себе, как они важны?
Я не вправе рассуждать обо всём этом, ведь мне так мало лет, но ощущение, что они, те, кто прошёл все ужасы войны, кто видел её изъеденное взрывами лицо, так и не расскажут нам, как мы должны цеить жизнь, хвататься за её края.
Что же будет, когда их не станет совсем? Может кто-то опять решит воевать? Мне страшно, я не хочу, чтобы мои будущие дети сгинули в проспасть ужаса и безысходности, имя которой - война.
Мы не должны забывать, что мы в долгу перед теми, кто умер на войне, и теми, кто остался в живых, мы обязаны сохранить жизнь, за которую уже сполна заплатила смерть.