Сны Дервиша

01
Пальцы Чингисхана
24.12.2003г.

Цзюй во каньлай цзодэ хэнь ягуаньди
– (кит., Как мне кажется, сделано со вкусом)

- Плачешь снова ли mon petit? Так ли все плохо как не хотелось бы тебе в этот чудный день, почти заснеженный мягкими оригами снежинок? Грустишь ли о своих потерянных флюидах, сжигаешь ли снова как будто так просто мосты своих завтрашних грез, пьешь ли опять свои чайные слезы, что с тобой?
- Я был у той, что видела вчерашний день и помнит имена наших будущих предков. Она сказала что сможет излечить меня, но для снадобья требуется не только слюна моя в день моей самой большой горечи, не только клок волос моих выдранных лучшим другом, не только пыль со следов моей матери, но и самый важный компонент – тот что был уже и нам ли не будет снова подарен, покуда не сможем мы нарушать границы чужих снов.

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Утро. Наверное не такое уж и необычное чем например вчера. Просто утро. Постучалось в окно хмурым небом, беспросветным, закрывающим третий месяц от наших глаз днем -солнце, ночью - луну и звезды. Просто небо, неменяющееся, как вчерашний день, как наверное завтра.
Nikolя сидел зажавшись в угол и нервно грыз ноготь, изредка вздыхая, задумавшись о чем то своем абсолютно. Дверь тихонько отворилась и в комнату заглянула бабушка, аккуратно державшая в руках поднос с дымящейся кружкой чая и тарелкой на которой красовались поджаристыми боками пирожки:
- Nikolя, mon petit, ну ты хоть чаю попей. Нельзя же так, третий день то не евши.
- Ах, mamie, оставьте меня. Какая разница, есть или не есть, зная, что жить то осталось всего-то ничего. Разве столь важна пища для мертвеющего тела, или вы думаете сытых сразу пускают в рай?
- Да, бог мой, что за мысли у тебя. Кто сказал тебе глупость такую? Вчера вот приходил господин Ле’Гроин Де Порк, он доктор известный, говорил мне, что страшного нету ничего в твоем недуге. Все пройдет, надо лишь пить настойки выписанные им, делать примочки перед сном и пару раз процедуру с пиявками сделать, кровопускание нонче снова в моде.
- Оставьте, mon mamie, все это пустое уже, - он зевнул, - Спать то хочется как, ужасно просто, и таблетки закончились. Вы бы позвонили лекарю пусть принесет мне таблеток еще.
- Да ты поспал бы. Может отпустят тебя кошмары.
- Больно спать, mamie, ужас как больно…
Бабушка пожала плечами, поставила поднос на столик и вышла из комнаты тихонько притворив за собой дверь. Немного постояв словно прислушиваясь к тому что творится за дверью, а может просто задумавшись она покачала головой и прошла в зал. Сев на диванчик и нацепив на нос очки, она чуть вытянув руку принялась листать свою потертую записную книжку, прицыкивая языком и слюнявя палец. Наконец найдя то что хотела она подняла трубку и набрала номер, затем о чем то долго разговаривала на непонятном ни кому языке, изредка восклицая и как казалось бы со стороны подпрыгивая на диване.
Закончив свой более чем странный разговор, она прошла в прихожую и найдя в старом шкафу свое пальто отпорола подкладку и вытащив спрятанный сверток, оделась и вышла.
Nikolя уютно устроившись у окна тоскливо смотрел как суетливо его любимая бабушка скрылась в темной пасти подворотни, вышел из комнаты, подошел к серванту и открыв ящик принялся копаться в аптечной коробке перебирая неизвестные ему до селе лекарства, тюбики с мазями, тщательно упакованные порошки и какие-то капсулы с помутневшими растворами. Вскоре разочарованный что ничего знакомого не нашел, он задвинул коробку обратно и вернулся в свою комнату.

Бабушка вернулась через три часа с лишним, ворвалась в комнату запыхавшаяся и раскрасневшаяся:
- Nikolя, собирайся быстрее. Я только что была у давнишней подруги моей, в смутные времена она слыла потомственной знахаркой. Знает она чем помочь тебе, лучше докторов, так что собирайся сходим, хуже не будет от этого, - она выдохнула и плюхнулась на стул, - Mon dieu, comme boljat les pieds.
Nikolя удивленно смотрел на бабушку, обдумывая стоит ли верить ее словам или махнуть рукой, мол виной всему лишь ее расшатавшиеся нервы и чрезмерная забота о единственном внуке. Потом решив, что она и так натерпелась за последние годы, а посему можно и сходить, к тому же воздух свежий должен помочь развеяться. Одевшись он помог ей подняться, оглянувшись, словно проверяя все ли остается на своих местах, он набрал воздуха, словно готовясь нырнуть, затем резко выдохнул:
- Пошли.

Добирались минут сорок, за это время Nikolя не покидала мысль, а имеет ли вообще вся эта затея хоть какой то смысл, и действительно если проблема вообще. Ну и что с того, что он не спал вот уже три года, ибо стоит ему закрыть глаза, как кошмары наваливались на него, пугая своим реализмом, разве это проблема такая, что с ней невозможно ужиться. Мысли роились в голове, перескакивая друг друга, толпились порой где то ли в уголках и закоулках мозга, погруженный в себя Nikolя не заметил машины, так упорно не хотевшей тормозить.
Тело кувыркнулось в воздухе, как всегда ли так нелепо со стороны, упало на асфальт, вернее даже плюхнулось, с каким-то странным хрустом, задергалось, вызывая ужас у свидетелей произошедшего…

Вокруг было необычно светло и небо над головой, небо такое ли как будто волнующе голубое, лишь иногда размазанное кляксами почти прозрачных облаков. Nikolя удивленно озирался по сторонам, вдыхая полной грудью воздух буквально пропитанный запахами трав, цветов и чего-то еще, неуловимо приятного, вызывающего радость почти ли не сдерживаемую, по всему телу волнами проходящую.
- Ты готов?
Nikolя обернулся, позади него стояла женщина, облаченная в струящиеся по телу одеяния, которые скрывали очертания ее фигуры, словно ореол развиваясь вокруг нее.
- Готов к чему?
- К тому, за чем ты сюда пришел?
- А разве я знаю за чем я пришел, если я даже не знаю где я?
Она улыбнулся, присела перед ним и провела рукой по волосам, взъерошивая их: рука была необыкновенно теплая, словно тепло струилось из ее руки, от чего даже появилась легкая сонливость.
- Ты все прекрасно знаешь. Сюда только одна дорога, но два пути назад.
Nikolя смотрел на нее пытаясь сообразить кто перед ним находится, куда он все таки попал и что вообще происходит. Последнее что отчетливо запомнилось это крики людей, они засели в голове, где-то глубоко-глубоко, и словно волна наплывали время от времени оглушая.
- Два пути? Мне это ничего не говорит, - он поморщился и схватился за голову, - Скажи мне кто ты?
- Тебе должно быть все равно кто я, знание это не даст тебе абсолютно ничего, - она улыбнулась, Nikolя посмотрел на ее и понял, что ему действительно все равно кто она, разве это так важно, куда более приятнее для него сидеть вот так вот и смотреть на эту бесконечно теплую улыбку.
- Так все…...Не знаю даже как., - он улыбнулся, - Я в странном месте, хотя до этого моя бабушка вела меня к своей подруге, что бы она помогла мне в моем напастье, а теперь я здесь. А ты можешь помочь мне?
- Я нет.
- Тогда за чем я здесь.
- Что бы узнать, как помочь себе.
- Как?, - он удивленно посмотрел на нее, - Как я могу помочь себе?
- Правильнее, наверное, будет спросить не как, а что может помочь тебе, - она снова посмотрела на него с улыбкой, словно играя с ним в игру.
- Что-то я совсем запутался. Пускай будет по твоему – что мне может помочь?
- Молодец. Это правильный вопрос. А теперь ложись, закрой глаза и запоминай.
Nikolя послушно лег, повертев головой что бы устроится поудобнее, закрыл глаза и приготовился слушать, но голос неожиданно зазвучал в его голове, а не в ушах как он привык, он вздрогнул и попытался открыть глаза:
- Не бойся. Так бывает со всеми, - она успокаивающе провела рукой по его голове, теплая волна приятно пробежалась по его телу, наполняя спокойствием, - Есть только одно средство способное помочь тебе. Но достать его тебе придется самому, я лишь укажу тебе путь и назову цель. Дальше все зависит от тебя – на сколько ты будешь смел, на сколько ты будешь умен, на сколько ты будешь желать. Ты понял?
- Да, - почему-то шепотом произнес он, сам удивляясь своему тихому голосу.
Она склонилась над ним, почти прижав свои губы к его губам, одежды ее словно замерли и начали наполняться светом, который вскоре словно в сферу заключил их в свои объятия…

В шатре было не то что бы темно, скорее сумрачно, пахло кумысом, дымом костра и конским потом. Nikolя удивленно озирался вокруг, боясь пошевелиться, он сидел в самом углу шатра закрытый от случайных глаз огромным сундуком. Стояла какая то странная тишина, лишь иногда раздавалось лошадиное ржание, и откуда то издалека доносились приглушенные голоса.
Nikolя выглянул из-за сундука, глаза привыкли к сумраку и он смог осмотреть весь шатер, взгляд его остановился на огромном топчане в углу, на котором заваленный цветастыми покрывалами кто-то лежал.
Подкравшись, замирая после каждого шага и прислушиваясь к стуку своего сердца, он встал возле топчана. Перед ним лежал старик, сквозь прорезь в шатре на его лицо падал лунный свет – лицо буквально изъеденное морщинами украшали лишь две как будто худосочные нитки длинных усов. Nikolя стоял над ним, словно завороженный любуясь этим лицом, чувствуя всеми клетками своего тела как от спящего старика исходит невиданная мощь, неподвластная ему. Он стоял словно ожидая чего-то, руки немного тряслись от охватившего не то волнения, не то низменного страха хаотично заметавшегося в голове. Луч лунного света, падающий на лицо старика начал менять свой цвет, когда из бледно желтого он стал нежно красным Nikolя склонился над стариком и поцеловал его в лоб…

Бабушка приоткрыла дверь, в щелочку любуясь на внука мирно сопящего в кровати, укутанного с головой в одеяло. Постояв она вздохнула и прикрыла тихонько дверь.
Nikolя спал отвернувшись к стене, губы его перепачканные кровью, казались еще больше чем на самом деле; перо, словно ли случайно вылезшее из подушки противно впилось в щеку, Nikolя морщился пытаясь во сне убрать его, но сонных сил не хватало и он продолжал спать, смешно кривляясь.
В руках его, тоже перепачканных кровью, крепко на крепко были зажаты два больших пальца, с неровными, обкусанными краями, с которых все еще сочилась маленькими противными капельками уже холодная кровь…

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

- Веришь ли ты ей так ли как будто поверил бы мне? Надо ли будет сказать тебе столько же еще потом, что бы наверняка твои чувства обостренные смягчить словами более так бесполезными чем хотелось бы мне… Подарить ли тебе новый сон?