Шляпа

На вокзале стояла привычная кутерьма, гвалт и неразбериха. Оголтелые дачники, вездесущие туристы с рюкзаками больше собственного роста, пенсионеры и рабочие мелькали во всех направлениях, не замечая ничего вокруг себя. Внезапно послышались крики, топот нескольких пар ног, которые приближались и нарастали, казалось, с неестественной быстротой. Затем – звук падающего со всего размаха тела, потонувший в разноголосом «Аах-х!», и над головами изумленной публики, не заказывавшей никаких представлений, замелькали концы продолговатых черных предметов. Кого-то били. Причем били сильно, прицельно, не оставляя надежды на помилованиние или жалость, как мясник одним выверенным годами ударом отрубает голову курице.
Ольга, поморщившись, отвернулась. В ее душе боролись противоречивые чувства. С одной стороны, если милиция кого-то бъет, значит так надо. Преступник должен быть наказан и водворен в надлежащее место пребывания. Но все-таки женская сущность отказывалась принять за должное такую жестокость. Ей было жалко этого несчастного, и чувство бессилия ему помочь еще больше угнетало. И вообще, как ее сюда занесло, что ей здесь нужно? Ах, да, скоро отходит ее поезд. Ну вот, испортили настроение на дорожку. Хороша милиция, нечего сказать!
Поезд 18:37 направлялся в… А впрочем, не все ли равно, куда он направлялся, этот поезд? Ольге тоже было все равно, она просто взяла билет на ближайший дальний рейс, и все. Правда, один скорый она пропустила: не хотелось спешить, да и шел он на север, а там – холодно. Ольга знала, что дорога – лучший способ развеяться, стряхнуть хандру, поправить душевные силы, которые в последнее время были на исходе.
Предъявив билет, она прошла в вагон и быстро отыскала свое купе. Забросив на полку нехитрую поклажу, предварительно достав из сумки увесистую косметичку, она отработанными до автоматизма движениями машинально привела себя в порядок и стала с равнодушным любопытством глядеть в окно на проходящих мимо людей.
Это была стройная, слегка широковатая в кости, женщина в самом расцвете физических данных. Ей было двадцать пять… ну ладно, тридцать лет (предательские морщинки!), и видно было, что она не растеряла ни капли красоты, которой ее не поскупясь одарила природа. У нее были густые каштановые волосы, выразительные карие глаза, очаровательные ямочки на щеках, высокий открытый лоб – все атрибуты женщины, которая привыкла постоянно ощущать на себе заинтересованные взгляды мужчин, но которая по природной доброте и бесхитростности исключительно не везет в любви.
Невезучая шатенка поглядела на часы, и по лицу ее пробежала тень беспокойства. Через две минуты поезд тронет, а полка напротив, вторая и последняя полка в купе, была пуста и даже не подавала никаких надежд быть занятой. Да, это был спальный вагон, уютное и чистое пристанище нелегальных любовников и романтиков всех мастей. Ольга долго боролась с соблазном взять этот лотерейный билет, считала недостойным опускаться до банального знакомства в поезде со всеми удобствами, а потом махнула рукой и решила, что терять ей нечего. Три года в разводе, ни родных, ни настоящих друзей, мужик – раз в полгода, и тот либо козел, либо нищий. Теперь еще увольнение с работы, а все из-за того, что новый начальник решил примкнуть к этому стаду рогатых парнокопытных. Нет, прочь, прочь отсюда! Дорога все излечит.
Так что она надеялась найти в этом купе? Судьбу? Каждый сам кузнец своему счастью, и в этом поезд не помощник. Любовь? Она приходит когда не ждешь, если верить сентиментальным романам, к которым Ольга пристрастилась в последнее время. Постель? Как вам сказать, это конечно не самое главное, особенно если принять во внимание тот факт что, как бы это выразиться… А впрочем… Да! да! да! Это было бы чертовски здорово и романтично – страсть с незнакомцем, столь же бурная, сколь и мимолетная, в вагоне поезда, несущегося в ночи на всех парах! Это напомнило ей собственные любовные грезы пятнадцатилетней давности, которые так и остались мечтами, и сердце защемило в сладостном ожидании чего-то необычного.
Люди на платформе ускорили шаги, провожающих настойчиво выпроваживали из вагона, уезжающие ломились им вслед в попытке последний раз обнять и сказать что-нибудь ободряющее. Ведь им, уезжающим, всегда проще: у них впереди дорога, новый путь, который надо преодолеть, тогда как провожающим остаются серые будни и одиночество.
Мимо окна промелькнул проводник, хлопнула дверь вагона. Поезд тронулся. Ольга посмотрела перед собой – пустое сидение вызывающе ухмылялось на нее синей обивкой. Никто не пришел. Такого оборота дела наша искательница приключений не ожидала. Она представляла себе возможность быть сурово изнасилованной грубым мулатом с кольцом в ноздре или, наоборот, получить в соседи разваливающуюся на ходу старуху, которая всю дорогу бинтовала бы свои пролежни и брюзжала бы о прелестях царского режима. Она была готова ко всему, эта смелая женщина с выразительными глазами, но только не к этому. Она рассеянно достала белоснежный носовой платок и начала машинально ощипывать с него свалявшиеся ворсинки, что всегда означало у нее крайнюю степень растерянности; этому жесту она научилась у своей покойной матери когда-то давно-давно, еще в прошлой жизни. Мимо окна поплыли, все ускоряясь, толпы взволнованных провожающих, кричащих и машуших несвежими платками, и Ольге казалось, что они машут и кричат ей, словно навеки прощаясь с нею. Ее взяло зло на саму себя за идиотскую затею, которую она придумала, и стало так тоскливо, что захотелось укусить себя за левую лопатку.

И тут появилась Шляпа. Это была настоящая ковбойская шляпа, кожаная, с рыжей лентой и широкими полями, по бокам лихо загнутыми кверху – уникальное произведение шляпного искусства, от которого веяло вестернами, лошадьми и порохом. Она просунулась в дверной проем и низким, чуть надтреснутым голосом осведомилась, не четвертое ли это купе, хотя на двери отчетливо красовалась цифра «4».
Бывают моменты, когда человек, мужчина то или женщина, сам того не замечая, без оглядки влюбляется в какую-нибудь деталь туалета, имеющую несчастье быть надетым на существо противоположного пола. От каких психологических предпосылок это зависит, установить не удается, но уверены ли вы, что хотите это знать? И с этого момента начинается маниакальное преследование ни в чем не повинного обладателя этой детали в страстном и неутолимом порыве обрести взаимность. С этого мгновения фетиш начинает обрастать плотью и впитывать в себя черты своего хозяина, а влечение постепенно и незаметно для глаза метаморфируется в нормальные, более привычные для восприятия, эмоции.
Итак, шляпа поинтересовалась, четвертое ли это купе.
- Д-да, - неуверенно пролепетала Ольга, одновременно вспоминая собственный номер, и, вспомнив, облегченно выдохнула. Конечно, он зашел в вагон перед самым отходом, а потом, вероятнее всего, стоял и курил в тамбуре, как она могла так рано запаниковать и пасть духом! Подождите, мы еще покажем себя!
А пока она зачарованно смотрела на головной убор. Надо сказать, что этот убор находился довольно высоко от пола и поддерживался правильной формы головой с крупными чертами лица. Из-под самых полей на женщину смотрели серые глаза, которые можно было бы считать почти красивыми, будь они чуть шире посажены. Зачарованная путешественница нехотя опустила взгляд со шляпы на лицо, затем ниже, взглядом знатока оценила «экстерьер» и вновь вернулась глазами к очаровавшему ее предмету.
– Я вас напугал? – раздалось из-под шляпы.
Ольга посмотрела на него безразлично:
– У вас красивая шляпа, – произнесла она холодно. «А он ничего», – подумала про себя в предвкушении. – «Что-то в нем есть».
Незнакомец улыбнулся и хитро прищурился.
– Иван, – произнес он торжественно, слегка коснувшись рукой полей своего украшения. Он смотрел ей прямо в глаза, не мигая, и было в этом взгляде столько уверенности, напористости и сознания собственной силы, что… ну в общем вы знаете.
– Какое редкое имя, – язвительно восхитилась Ольга, – в честь кого это вас так?
– Не знаю, я из детдома , – нисколько не обидился обладатель редкого имени. Бедняжка, вдруг пожалела Ольга, и сердце холодной красавицы смягчилось.
– Меня зовут Ольга, – представилась она, впрочем, с достоинством, как и подобает путешествующей вдове или вдовствующей путешественнице.
– Чудесное имя, особенно для такой очаровательной женщины, – шляпа непринужденным жестом отправилась висеть на крючок, сопровождаемая голодным взглядом одного из двух присутствующих.
Ольга думала, как достойней ответить, чтобы сразу не уронить себя в его глазах, потому что его слова были ей дьявольски приятны, ведь не каждый же день получаешь комплименты от ковбоев. Он продолжал стоять. Она молчала. В последующий ее жест было вложено столько артистизма, грации и достоинства, что Елена Троянская захлебнулась бы слюной от зависти, увидев его. Теперь попробуйте последовать моим инструкциям, и у вас возникнет лишь отдаленное представление об этой увертюре к разыгравшимся ниже действам, ибо у меня не хватит красноречия описать ее достойно. Итак, голова слегка опущена, веки прикрыты, руки свободно расслаблены. Затем голова плавно пошла наверх и чуть в сторону, за ней плавно вскидываются ресницы, продолжая траекторию движения головы, плечи слегка назад, грудь чуть вперед. Голова останавливается так, чтобы смотреть на противника строго прямо, легкий наклон в сторону, брови изгибаются загадочной синусоидой (или косинусоидой, кому как удобнее), чем загадочней, тем лучше. Во взгляд вложить: недоумения – 10%, безразличия – 15%, сознания собственной неповторимости – 50%, интеллигентности и развращенности – по вкусу. Вложили? Зафиксировали на несколько секунд. Повторили упражнение.
Подобный взгляд многие мужчины считают испытующим, в такие моменты стараясь изо всех сил показаться добрым героем детских сказок. В реальности – это мощное колюще-режущее оружие, на которое на моей памяти ни за что, ни про что попалось немало хороших людей. Но оружие это обоюдоострое, и нужно немало сноровки и осторожности, чтобы с ним обращаться.
Он бабник, думала Ольга, завершая последний элемент упражнения высшего пилотажа, - типичный донжуан. Таким нравятся неприступные - вот пусть и покорячится. Кажется, она произвела впечатление. Отлично, так держать. Теперь она заказывает игру. Наивные мужчины! Они думают, что сами выбирают нас! Надо иметь большое самомнение и ни капли серого вещества, чтобы так считать. Но шляпа у него отменная, этого не отнимешь, снова отметила она про себя. Ей начинала нравиться роль, которую она играла.
Иван по виду нисколько не растерялся и принялся устраиваться. Из поклажи у него был только небольшой кожаный чемодан, коричневый под цвет шляпы. Довольно милый чемоданчик, а впрочем так, ничего особенного. Данный предмет был с большой осторожностью водружен на полку и задвинут в самый дальний угол. Владелец его снял пиджак и небрежно бросил на сидение, затем сел к окну, развязно закинул ногу на ногу и уставившись на попутчицу, стал с интересом разглядывать ее. При этом на его лице отражались, сменяя друг друга и нисколько не скрываясь, интерес, одобрение, затем тень удивления и в конце, словно составив опись имущества и подсчитав общую стоимость материальных ценностей, он посмотрел ей в глаза:
– Хотите есть? – это прозвучало так неожиданно, что Ольга чуть не поперхнулась. Черт, она забыла, что в дорогу берут бутерброды, куриные ножки и вареные яйца. Да было бы неплохо перекусить. А он оригинал, с ней еще никто так не заговаривал – знает, чем можно удивить. И при данных обстоятельствах звучит совсем не глупо. «Ах, да, понимаю... Сейчас мы пойдем в вагон-ресторан, там ты меня напоишь, и прекрасно проведенный вечер тебе обеспечен. Нет, обойдешься! Теперь ты мой, но только мы будем делать только то, что я захочу, и тогда, когда захочу этого я!»
– Да, было бы неплохо, – произнесла она вслух. Ее все больше и больше нравилась эта игра, в которой она была ведущей, и она старалась ее растянуть как можно дольше. Игра захватывала ее своей необычностью, необычностью роли и декораций, ее стремительно затягивал вихрь давно забытых эмоций, и взрослая женщина, как ребенок, внутренне захлебывалась от восторга и новизны. Дорога меняет людей, иногда очень сильно. Ольга, оседлое дитя большого города, этого не знала, но ощущала кожей непривычную легкость и свободу, не ограниченную рамками предрассудков. Она свободна, она вольна в выборе цели и направления, она…
Полет ее мысли прервал щелчок замка в двери, и она вернулась на землю. Пока она мечтала, Иван уже успел сходить в вагон-ресторан и теперь тащил кулек, из которого исходил аппетитный и какой-то до боли знакомый, ностальгический запах. Неужели это пирожки?
– Пирожки, – он понял ее немой вопрос. – С клубникой. Я подумал, что такая мечтательная женщина должна любить пирожки с клубникой.
Ольга подозрительно посмотрела на этого типа. Она обожала пирожки с клубникой.
– Терпеть не могу, – ответила она с очаровательной улыбкой.– Но за неимением лучшего придется присоединиться. – Она сама не поняла, зачем соврала, но какое-то врожденное чутье, присущее всем представителям отряда хищниц, подсказало, что хуже от этого не будет. Вскоре проводник принес чай. Охотник и добыча сели друг напротив друга и стали есть. Только теперь Ольга смогла как следует рассмотреть своего попутчика. Продолговатое бледное лицо с несколькими оспинами, впрочем, не очень заметными, греческий нос с горбинкой и слегка вздернутый, крупный рот, ограниченный тонкими губами, язвительно кривившимися, что бы из них ни раздавалось. Этот невзрачный портрет оживляли узко посаженные пронзительные глаза, над которыми мохнатились густые белесые брови. Короткие светлые волосы укрывали голову от холода и любопытных взглядов.
За едой разговорились. Голодная Ольга с детской непосредственостью поглощала один пирожок за другим, а пока рот ее был занят едой, попутчик в свою очередь дал волю основному мужскому оружию против женщины – голосу. Ольга слушала его неторопливые слова ни очем и обо всем и все больше проникалась жадностью к своему случайному знакомому. Ей нравилось, как легко он относится к жизни, нравилась его несколько грубоватая прямота. Но больше всего ей нравилось как он смотрел на нее – голодным, пожирающим взглядом, который ее одновременно манил и пугал.
За окном уже совсем стемнело, и видна была только рваная кромка угольно-черного леса на розово-желтом полотне послезакатного неба, тут и там украшенного клочьями облаков. Столбы проносились с усыпляющей ритмичностью, рельсы вторили им гулким басом. Купе вдруг превратилось в крохотный светлый кусочек обитаемого мира, за пределами которого не осталось ничего живого. Это было ощущение не страшное, а какое-то таинственное, от которого, как ни старалась, Ольга не могла избавиться. Кроме нее в этом мире остался только он, ее случайный попутчик, который выпал ей в вагонной лотерее, и с этим надо было считаться, его надо беречь, чтобы с ним ничего не случилось, чтобы ему было хорошо, иначе можно остаться в полном одиночестве. Женщина почувствовала, что поддается минутным слабостям, продиктованным необычной обстановкой и странным взглядом человека напротив. Чувствуя, что теряет контроль над игрой и желая разорвать порочный круг, Ольга резко выпрямилась.
– Давайте спать, – произнесла она голосом, исключающим всякие надежды на обжалование. Человек не двинулся с места, смотря ей в глаза. – Каждый на своей полке, – уточнила она и смутилась, поняв, что сморозила глупость.
– Завтра утром я схожу с поезда. Хотите выйти со мной? – это было произнесено таким естественным голосом, как будто он предложил ей масло во время обеда.
Браво, Ольга, браво! Чистая победа! И здорово ты его зацепила, в самое нужное место! Даже переспать не предложил (кем он себя возомнил!?) – сразу к маме знакомиться. Хотя почему сразу к маме, может к жене (это уже полная глупость!). Ну и вечерок, один сюрприз за другим. А как смотрит, прямо судьба его дальнейшая решается. Он ничего, правда немного страшноват, зато фигуристый. А уж оригинал редкостный, с таким не соскучишься, уж это точно. И шляпа у него прикольная; интересно, как он будет выглядеть без всего, в одной только шляпе?
Ольга глупо хихикнула. Хаос захлестнувших ее чувств и мыслей смог вылиться наружу только через этот недостойный ситуации звук. Иван смотрел на нее понимающим взглядом, молчал и ждал, скованный отменным спокойствием. Когда она растерянно заглянула ему в глаза, он вопросительно поднял брови.
– Ну можно мне хотя бы подумать? – ее голось еще не обрел обычной твердости.
– Именно это я и предложил. У вас есть время до утра. – После этих слов он невозмутимо расстелил постель, разделся и лег спать, отвернувшись к стенке.
Ольга долго не могла уснуть, всерьез обдумывая это сумасшедшее предложение, свалившееся на нее, как кирпич на голову. В самом деле, кто он такой? Она его совсем не знает, вдруг он маньяк какой нибудь. Мысли о маньяке прошли, когда взгляд ее уловил черный силует шляпы, мерно качающейся на желтом экране стены. Нет, конечно нет, хозяин такой шляпы не может быть плохим человеком. Но… это не тот человек, с которым ей хотелось бы жить, а если нет – тогда зачем и начинать? Нет, не стоит ей завтра ехать с ним…

Позавтракали чаем и ресторанными бутербродами, говорили мало: каждый думал о своем. Проводник, постучавшись открыл дверь и предупредил Ивана о скорой остановке. Поблагодарив проводника, Иван посмотрел Ольге в глаза с немым вопросом.
Ольга ответила не сразу, обдумывая ответ. Наркоз ночного купе прошел, с ним ушла и романтика, вернулась трезвость мысли.
– Вы хотите узнать, поеду я с вами или нет? Вот вам мой ответ: я считаю эту затею совершенно неуместной, глупой и самонадеянной с вашей стороны. Я еду дальше. – Она старалась говорить как можно жестче, потому что чувствовала непонятную каплю вины по отношению к этому человеку, к которому уже успела привязаться. Она даже боялась, что его оскорбленное самолюбие выдавит из него одну из тех ядовитых колкостей, на которые способны разочарованные мужчины при расставании. Но он только пожал плечами.
Поезд уже сбавлял скорость, приближаясь к станции. Иван достал с полки чемодан и натянул пиджак. Застегнув все пуговицы, кроме нижней, он снял с крючка шляпу, надел ее и еще раз посмотрел на Ольгу, которая при последнем движении вдрогнула.
– Ну так пойдете? – переспросил он.
В душе у женщины происходила неистовая борьба. С одной стороны, она не находила ни одной причины последовать за этим человеком. С другой, она боялась чего-то потерять, потерять тот шанс, который так неожиданно предлагала ей сама госпожа Судьба. Пару мгновений она молчала, затем махнула рукой:
– А черт с вами, пойдемте!
При этих словах она увидела, как попутчик улыбнулся, второй раз за все время, и такая странная была эта улыбка, что у нее в душе опять заполыхали сомнения, но выбор был уже сделан.
Когда поезд подкатил к станции, перрон был почти пуст, только в нескольких местах стояли люди, кто группами, кто по одиночке. Иван первым спустился на платформу, и повернулся, чтобы подать даме руку. Ольга на мгновение замешкалась, поправив сумку на плече, затем мысленно махнула рукой («А, будь что будет!») и грациозно шагнула на перрон...