ИРОД

С утра шел снег. В окружной прокуратуре сидели какие-то люди и ковыряли спичками в зубах. Скрежет в деревне стоял невыносимый. Бабка Маланья проснулась на своей печке оттого, что у нее страшно засвербело в ушах. Она соскочила с печи, как ошпаренная, не рассчитала высоту и больно стукнулась коленкой об стоявшее рядом ведро с картошкой. В ушах звенело и скрипело, коленка больно ныла, и надеяться на хороший день уже не приходилось.

Из спальни доносились оглушающие звуки музыки. Это внук врубил свой несчастный магнитофон. Решительным шагом, немного хромая и держась руками за оба уха, бабка Маланья влетела в комнату внука, швырнула его к печке, схватила музыкальный ящик и с грохотом треснула его об стену. Штукатурка осыпалась, кирпич раскололся, день начался со сплошных безобразий. «Теперь ремонт надо будет делать, - подумала Маланья. – Час от часу не легче».

- А ну, сгинь с глаз долой! У-у, ирод!

Внук, вытирая слезы, побрел на улицу. «Ладно-ладно, ты еще вспомнишь мои слезы», - думал внучек.

Выйдя во двор, он сел на небольшой пенек, что остался от бывшего сарая, и стал думать.

Снег давно уже растаял, на небе показалось яркое Солнце. «Схожу-ка я за цементом», - решила бабка и, держась за ушибленную коленку, поковыляла во двор.

- Ну, чего сидишь, бездарь?! Заняться нечем? – закричала она на внука. – Лучше бы в гости сходил, поел бы там! У-у, ирод!

Внук ненавидящим взглядом окинул бабку, и тут у него родилась мысль. Не долго думая, он взял у бабки из печи утюг, сунул его под мышку и пошел в гости. «Вот Елен удивится-то, - думал он. – Небось, не ожидает меня увидеть».

Идти ему пришлось не слишком долго. Ведь Елен жила по соседству в шикарном пятиэтажном коттедже.

Подойдя к ее воротам, он нажал кнопку домофона и пропел национальный гимн Республики Зимбабве. Ворота открылись сами собой, и внук бабки Маланьи беспрепятственно вошел в дом. Навстречу ему вышла сама Елен.

- О, ма шер! Ты купил «Мулинекс»!! Я тебя обожаю!! – воскликнула она и на радостях спела национальный гимн Германии. Затем она взяла бабкиного внука на руки и понесла в ближайшую комнату.

***

Ребята в комнате в количестве 9 человек хором ели плесневелый сыр и катались по маслу, разлитому на полу. «Придется снести им башку», - подумал внук на руках у Елен.

- Минуточку! Это же наш яйцеголовый! – давясь сыром, прошамкал один из валяющихся. Остальные вдруг стали невероятно быстро дожевывать сыр и делать отчаянные попытки встать с промасленного пола.
- Ну ладно, нам пора, - сказала Елен и громко спела на прощание национальный гимн Великобритании. Вдруг, совершенно неожиданно, Елен схватила внука за ноги и метательным движением запустила его в ребят. На удивление легко по комнате покатились их головы. «Это несомненная заслуга «Мулинекс», - подумала Елен.

- Ну, как, все целы? – спросила Елен, подошла к головам, собрала их по корзинкам и вышла во двор. На задней части двора, за домом, находился великолепный фруктовый сад, обнесенный небольшим забором. Что-то напевая себе под нос, она насадила головы на забор и ушла в неизвестность.

Внук еле выполз из дома и ползком отправился в сад. Там он увидел головы и немного пришел в себя. Он встал и, обращаясь к головам на заборе, сказал:

- Ребята, признаюсь вам честно, ситуация несколько напряженная. Ведь она была всего на шаг впереди меня, и теперь я не знаю, где ее искать.

Уходя в неизвестность для всех, Елен все-таки знала, куда она пошла. Она неторопливо прогуливалась по пыльным улочкам этого скучного поселения и рассматривала заборы стоявших у дороги домишек. Заборы были самые разные. Были высокие стены, сколоченные из крепких дубовых бревен; были редкие невысокие изгороди, а кое-где и просто маленькие бордюрчики.

Когда Елен уже почти подошла к краю дороги, она заметила невдалеке огромное скопление людей. Лиц их она не могла различить. И это понемногу стало трепать ее расшатанные нервы.

Вдруг одна фигура отделилась от общей массы и прямиком направилась к ней. Елен замерла и побледнела. Это был один из ребят, чьи головы она насадила на свой забор.

- Я знаю, вы – часть Комитета, - еле слышно произнесла голова, теперь насаженная явно на чужие плечи.

- Какого еще Комитета? – дрожащим голосом спросила Елен.

Фигура медленно повернулась к остальным, потом медленно посмотрела на Елен и произнесла неестественно высоким голосом:

- Можете катиться отсюда, барышня!

Удивившись самой себе, Елен свернулась калачиком и покатилась обратно вдоль по пыльной дороге, мимо различных заборов стоявших рядом домов. Пока она катилась, до нее донесся раздраженный крик одного из толпы:

- Я хотел, чтобы ее подготовили, но вы не сделали этого! Как это понимать, вашу мать?!

«А, насрать», - подумала Елен и покатилась дальше.

В окружной прокуратуре люди давно перестали заниматься чем попало и теперь вели какие-то вялые разговоры.

- Да, уникальная личность, - сказал один из людей, видимо судья.

- Мы уже давно за ней наблюдаем, и в последнее время отмечается резкая активность ее интуиции, что неблагоприятно сказывается на изобретенных нами утюгах. Надо бы положить этому конец.

Все присутствующие, человек двадцать, молча закивали головами.

- К сожалению, ее внук больше не может быть нам полезен. Он допустил серьезный прокол.

Все снова молча закивали головами.

***

Бабка Маланья сидела на печи и грела ушибленную коленку, а в это время ее внук, поговорив с головами на заборе, тяжко вздохнул, вернулся в промасленный дом, с трудом нашел крепкую веревку и повесился в садике на груше, прямо перед мертвым взором голов на заборе.

Маланья, ничего не подозревая, спустилась с печи и опять пошла набирать ведро цемента из колодца.

А в это время Елен, докатившись до обрывистого берега реки, зацепив по пути какую-то каменную глыбу, в забытьи упала в глубокую темную воду и тут же утонула.

Бабка вытащила ведро с цементом из колодца и направилась в дом заделывать стенку.

В те же минуты девять голов на заборе начали что-то жевать с закрытыми глазами и громко чавкать.

Бабка Маланья плеснула на стену первую порцию цемента.

Одновременно с этим толпа фигур у конца дороги мгновенно рассыпалась в пыль. Пошел снег.

Маланья уронила ведро на пол и вылила весь цемент.

У людей в прокуратуре вылетели все зубы, и они все погибли от внезапно наступившего смертельного кариеса. Судья был самый первый.

Бабка опять пошла к колодцу за цементом и, неудачно зачерпнув ведро, нырнула внутрь. Летела она недолго. Всего лишь метров двадцать вниз. И утопая в вязком цементе, на дне колодца, на мертвую деревню обрушился ее последний вопль:

- У-у, ирод!!