Меня больше нет

Я выхожу из заплёванного подъезда. Жестокий октябрь, 20:45. Темно и мокро, холодно и гадко. Свитер-камуфляж вызывающе плотно облегает грудь, пузо, руки. Дырявые как космос кроссовки сразу промокли - вот ****ь. Заворачиваю за угол и вижу его огни. Его вот-вот закроют, последние покупатели спешат домой, к родным и близким - ещё раз *****. Поднимаюсь по ступенькам и вижу своё отражение в стеклянной двери. Пузатый, мрачный, небритый. На голове - чёрная шапка «на глаза». Галльская бородка превращается в бороду. Штаны «демократично» тянутся за мной по мокрому бетону. Протягиваю руку и открываю дверь. Обычный self service средней руки. Меня здесь все знают - я ведь живу по соседству и бываю в этом хреновом магазине чуть ли не каждый день. Меня знают жирные тётки, раздающие корзины для молока, кефира, хлеба и «чего-нибудь» ещё. Меня знают эти девки на кассах с их ****скими улыбочками. Знают и в «вино-водочном» и в «кондитерском». Захожу. Приятный свет, приятный запах - запах всего сразу. Поворачиваю налево, иду мимо касс и натыкаюсь на игрушечный турникет, на той стороне таблички, что обращена ко мне - синий кружок и белая стрелка, показывающая направление движения - вверх. Смешно, наивно. Что я, машина, что ли. Я знаю, что нарисовано на обратной стороне - такой же кружок, только красный, и короткая белая полоска в его центре. Точно, я - машина. А вот и она, моя любимая витрина с фруктами. Большие зелёные яблоки, лимоны, апельсины, бананы, киви, ещё какая-то фигня. Вместо задней стенки - зеркало, известный коммерческий ход. Я люблю смотреть в это зеркало, притом стоять так, чтобы над горой фруктов виднелась одна только моя тоскливая морда. До того комично, что я начинаю ржать вслух. Типа реклама какого-нибудь ****ского сока, я - современная молодёжь (обоссаться можно!), которая выбирает эти самые  ****ские соки, а не наркотики.  Иду дальше, отражаюсь во всём, в чём можно отражаться, ксерокопируюсь, размножаюсь. Класс! Кроссовки отлично сцепляются с полом и скрипят, как у баскетболистов на паркете. Фантики, обёртки, упаковки. Консервы, чипсы, Coca, простите, Cola, «молочная продукция представлена в широком ассортименте», «хлеб - всему голова». Мясной отдельчик - «крооовь, крооовь!!!» -  ревёт не своим голосом вокалист твоей любимой brutal-группы. Подхожу к кассам. В магазине покупателей почти нет - только какой-то рабочий расплачивается с государством за бутылку лёгкого счастья. Жду, пока выйдет, копаясь в корзинке со жвачками - «свежее дыхание!» - а как же, именно сейчас! Пролетариат удалился - настало время неприкаянной маргинальной интеллигенции. Выбираю продавщицу с самыми большими глазами - люблю hentai. «У вас - ничего?». Как это, ничего, ещё как чего…Показательные выступления в категории «лучшая маниакальная депрессия», объявляю фестиваль открытым, спасибо всем за то, что я стою сейчас перед вами на этой сцене, спасибо родителям, друзьям и Ббогу (это не опечатка), пациент скорее жив, чем мёртв, ты такая - особенная, нет, это не сила - это бессилие духа.
В моей квартире на втором этаже пропахшей борщом девятиэтажки вскрыт отцовский сейф. Партизану под силу всё, если он настоящий партизан. Дверца распахнута. На полу валяются пачки стодолларовых купюр, какие-то документики, в которых я ни хрена не понимаю и пара порножурналов (молодец старик). Со мной же сейчас - единственная вещь из сейфа, которая меня по-настоящему интересовала. «Тульский Токарев», уродливый как моя мама, но способный заткнуть пасть любой скотине. Небрежное движение - и на свет появляется, так же небрежно спрятанный на заднице под свитер, он - главное действующее лицо сегодняшнего вечернего перформанса. Я вижу себя в её огромных глазах. Небольшая театрально-кинематографическая пауза - и я уже ору текст, который знает наизусть любой младенец из чёрного гетто по ту сторону океана : К нам едет ревизор - немая сцена. «Живее, сволочь, живее, глухая, что ли, мать твою». Большие глаза делаются болезненно огромными и из них текут слёзы. Руки открывают кассу и пихают разлетающиеся купюры в подставленный мною пакет. «ТТ» на вытянутой руке. Все замерли и ждут. Я слышу сзади очень быстрые шаги. Очень быстрые. Это мясник из «мясного» (откуда же ещё, хи-хи). Как я этого не учёл, а? Его я не вижу. У него в руках разделочный топорик. Он подпрыгивает ко мне и предательски бьёт меня ручкой в затылок. Чёрт, я даже ментов не увидел. А я так на это рассчитывал. Я падаю. На какой-то момент обе ноги отрываются от пола, и я вишу в воздухе, как на невидимых тросах. А затем падаю на кассовый аппарат,  виском ударяюсь об его острый угол. Скорая констатирует кровоизлияние в мозг. Летальный исход. Меня больше нет.