Танатофилия

"Самое важное - когда тебя арестуют, надо помнить, что ты- доброволец революционной армии, что тебя взяли в плен вражеские силы, что твоё дело правое, а врага- неправое, и что ты- солдат, который взял на себя риск, ожидаемый от солдата, и нет ничего позорного в том, чтобы быть взятым в плен."
Тим Пат Куган "ИРА. Зеленая Книга - 2"

31 декабря может идти открыточный снег, искрящийся в морозном романтичном воздухе. Может брызгать с неба мерзкий питерский зимний дождь, превращающийся ночью в гололед. Они будут крошить салаты. Еще полчаса назад они целовались на эскалаторах метро, и родился очередной ангел-клерк. Теперь они делают салаты. Придя домой, повесив шубы и куртки на вешалки, тщательно вымыв руки теплой водой.

Нет более страшного действа, чем изготовление салата, когда счет идет на количество и на качество. В Ираке может взорваться здание ООН, Пизанская башня склонится к земле еще на миллиметр, но нож все равно будет как в замедленной съемке опускаться на деревянную доску, терзая плоть овощей и сосисок. Прекрасных сосисок, вырванных из пластиковой упаковки, с сорванной одеждой целлофановых шкурок, питательных сосисок, содержащих сою и мясо в определенных пропорциях. Будут гибнуть фаллические зеленые огурцы, прекрасные в своей водянистости и жизни, придающие Салату свежесть. Страшный скрежет консервных ножей с деревянной лакированой желтой ручкой станет некрологом для миллионов банок зеленого горошка "Globus". Бетономешалка в миске. Братские могилы предновогоднего Бабьего Яра запорошит всепрощающий снег майонеза. Погребальными венками с надписями типа "От Коллег", "Любимому Папе", "Безвременно Покинувшему Нас", принесенными сердобольными жителями соседних деревень, лягут поверх ветки размороженной зелени. Вслушайтесь в тишину могил.

Потом будет похвальба перед гостями, скромные отговорки хозяйки стола, хруст на ослепительный зубах, забытая ложка в миске, литровые банки, чтобы пятого числа доесть на работе.

Хрустальная Ночь - игра младенца в кубики по сравнению с Ночью Крошения Салатов. Завидуй им, Адольф!