Гримерша

-1-
Поезд «Москва – Санкт-Петербург» разрезал ночную синеву, тараня свое длинное тело по убегающим вдаль рельсам. Мерное постукивание колес рождало незатейливый мотивчик, убаюкивая пассажиров вечернего экспресса. Игорь вышел из купе, прошелся по ковровой дорожке коридора в голову вагона и дернул ручку туалета. К его удивлению дверь не поддалась. Он подергал еще раз, но металлическая дверь не сдавалась. Недоумевая, кому же приспичило в столь поздний час, когда пассажиры первого класса уже должны были находиться в глубоком и надежном сне, смакуя мимолетные часы в пути от Москвы до Питера, Игорь решил попытать счастье в другом конце. Покачиваясь в такт нестройному движению поезда, придерживаясь за поручни, он достиг второго туалета. Когда, повернувшись в пол-оборота, он открывал сокровенную дверь, в голове вагона послышался хлопок. Бросив быстрый взгляд, Игорь увидел в сумраке ночного освещения, женскую фигуру, покидающую туалетную комнату. Тряхнув головой, будто отгоняя навязчивое видение, Игорь быстро подумал, что не видел незнакомку на перроне, когда шла посадка на поезд. Он хотел проследить, в какое купе она направится, но подумал, что смотрится глупо, как пятиклассник, подглядывающий в женском душе. Вернувшись в купе, Игорь позабыл о незатейливом приключении. Он лег на полку, и почти окунулся в беспокойную пассажирскую дрему, как в дверь постучали.
«Кого еще черт несет?» - неприязненно подумал он, шаря рукой в поисках выключателя. Озарив купе тонким лучом прикроватного светильника, он встал, чтобы открыть дверь. В проеме приоткрытой двери он лицом к лицу столкнулся с девушкой, стоявшей около купе. Игоря появление незнакомки посреди ночи несколько озадачило. Он бросил быстрый взгляд на часы – половина второго ночи. Девушка заговорила первой:
-Извините меня, но это мое купе. То есть, одно место в нем мое…,- и она сделала легкое движение, обозначавшее попытку пройти внутрь. Но Игорь грудью преградил ей дорогу, будто защищая бастион.
-Всю жизнь мечтал разделить купе ночью с красивой женщиной, но сейчас не могу – устал.
-Вы что, хотите сказать, что не пустите меня? – казалось, незнакомка слегка удивилась.
-Если Вас это не очень расстроит, то именно это я и хочу сказать.
-Ну и наглость, - девушка уже начала волноваться, - здесь мое место, а Вы меня не пускаете. Я сейчас проводника позову.
-Зовите хоть американских морских пехотинцев, только это купе не может быть Вашим. К сожалению, я выкупил его целиком. На тот случай, если моим попутчиком оказалась бы не красивая барышня, как Вы, а пожилой якут, везущий на продажу оленью тушу.
Незнакомка немного стушевалась и посмотрела на билет, который она держала в руке. Потом, как будто не веря своим глазам, она бросила быстрый взгляд на номер двери и смущенно проговорила:
-Ой, простите, я купе перепутала! Мое рядом.
Она подхватила сумку с пола и, слегка сдвинувшись, начала стучать костяшками пальцев в соседнее помещение. Игорь прикрыл дверь и улегся на полку, дивясь людской глупости. Не прошло и пяти минут, как в дверь опять застучали.
-Беспокойная нынче ночка выдалась, - проворчал он, вставая.
Перед дверью стояла та же незнакомка, хотя на этот раз не одна. За спиной у нее маячила сонная проводница, выражение лица которой отражало плутоватое недоумение.
-Мужчина, - нетерпеливо начала проводница. – Вы тут один в купе?
-Нет со мной еще хор мальчиков, - с трудом сдерживая раздражение, ответил Игорь.
Проводница для надежности сунула нос в купе, чтобы утвердиться в подозрении, что пассажир врет, и, не реагируя на иронию, продолжила.
-Мужчина, раз Вы один, может, вы пустите женщину переночевать – ее купе занято?
«Женщина», о которой шла речь, стояла рядом. Взгляд ее выражал отчаяние. Игорь готов был проявить милосердие, однако не удержался от вопроса:
-И кто же занял ее купе?
Проводницу вопрос не обескуражил. Вот если бы перед ней стоял поездной ревизор, тогда бы ей пришлось отвечать на вопросы, откуда на свободном месте в купе оказался посторонний, и сколько он ей за это заплатил. С Игорем же церемониться не было смысла. Сварливо насупившись, проводница перешла в наступление.
-Женщина сама виновата. Где она шлялась, когда была посадка? Вы тут ходите, где попало, а потом претензии предъявляете.
Теперь невольно незнакомка оказалась на стороне Игоря против проводницы, и ему не оставалось ничего другого, как выступить с ней единым фронтов против железнодорожного произвола.
-Позвольте, милейшая, не знаю Вашего имени-отчества, - с преувеличенной вежливостью обратился Игорь к ночной гостье, - может, Вы осчастливите меня своим присутствием в купе, за которое я, прошу прощения за ненужное уточнение, заплатил 300 долларов в национальной валюте!
Проводница, не разобрав смысла фразы, но по интонации догадавшись, что Игорь сдался, решила, что в ней надобности больше нет, и, покачиваясь, пошла к себе в купе, чтобы скоротать остаток ночи.
Девушка, подхватив сумку, протиснулась в тесное помещение и присела на край дивана.
-Извините, что так вышло, - смущенно начала она. – Я засиделась в вагоне-ресторане, а она в это время уже кого-то на мое место пристроила.
-Ничего, - отреагировал Игорь, - алчность наших проводниц безгранична. Она могла бы кого-нибудь пристроить на Ваше место даже, если бы Вы находились в купе.
Девушка улыбнулась усталой улыбкой и протянула Игорю маленькую ладошку.
-Меня Инга зовут.
-А меня Игорь Владимирович, - решил не фамильярничать Игорь. И только сейчас он сумел внимательно приглядеться к своей попутчице. С неожиданным волнением он отметил про себя, что она была очень хороша собой. Не ослепительна, не прекрасна, не бесподобна, а именно хороша. Девушка была невысокого роста, идеального сложения. Везде, где должно было быть упруго и пышно, было именно так, а там где природой было заведено сохранять стройность, она безупречно выдерживала все стандарты. Короткие русые с рыжиной волосы, стриженые каре, обрамляли пухленькое белоснежное личико. Глаза ее, напоминающие две спелые маслины, удивленно, по-детски смотрели на Игоря, смешно моргая от напряжения. Рот казался морской раковиной – свежей и манящей своим полускрытым секретом. Одежда, состоящая из короткой юбки и прозрачной блузки, лишь подчеркивала аппетитность фигуры. Игорь почувствовал, как в нем стала подниматься теплая волна, распространяющаяся вдоль линии таза. Чтобы остудиться, он лег на диван и отвернулся к стене. Девушка, сделав несколько нужных движений, расправила постель и, казалось, легла на диван.
Игорь уже провалился в дрему, как вдруг он почувствовал, что по его руке скользнуло легкое движение, похожее на шорох весеннего ветерка. Потом движение стало настойчивее, и уже ласкало шею, вороша короткий ежик волос на голове. Легкое касание пальцев переместилось за мочку уха, а потом, резко скользнув, оказалось на спине, сбегая вниз по линии позвоночника. Игорь резко выдохнул. Следующим ощущением стала приятная сырость, которую оставлял за ухом проворный влажный язычок, бегающий вдоль мочки. И тут Игорь не выдержал. Он резко повернулся и, обхватив руками голову незнакомки, с силой впился в коралловую раковину ее пухлых, мягких губ. Потом, быстро перемещая руки, исследовал каждый изгиб ее зовущего тела. Уже теряя силы, задыхаясь от волнения, Игорь быстро освободил незнакомку от одежды и завладел, наконец, целиком этим румяным, податливым телом, источающим слабый аромат садового жасмина. Их тела сливались, потом разделялись на мгновения, чтобы впиться друг в друга с новой силой. Они провели в горячечной любви больше часа, потеряв счет минутам. Игорь уже знал почти все подробности ее мраморного тела от тугой, налитой груди, вскипавшей у него в руках, до странного родимого пятна виде сердечка на одной из белых ягодиц. За окном уже белела бесцветная питерская ночь – поезд приближался к Санкт-Петербургу, когда Игорь, наконец, смог оторваться от спелого Ингиново тела. Он, устало откинувшись на диване, закрыл глаза.

2
Его разбудил стук в дверь:
-Через двадцать минут подъезжаем. Пассажиров прошу сдать белье, - слышался голос проводницы, окрашенный профессиональной хрипотцой.
Игорь вскочил с полки и раздвинул занавески на окне. За стеклом вдали уже маячили очертания большого промышленного города, проглядывающие сквозь дымчатую поросль окрестных полей и лесов.
-А с платформы говорят: «Это город Ленинград». Вот, какой рассеянный с улицы Бассейной, - процитировал сам себе Игорь. Потом, тряхнув головой, он окончательно освободился от тяжелой сонливости, и только тогда в его голове кадр за кадром стали появляться события вчерашней ночи. Его охватила смутная тревога. Он бросил недоумевающий взгляд на соседнюю полку и обнаружил, что она была совершенно пуста. На ней находилось нетронутое постельное белье и комплект одноразовых тапочек. Ничто на полке не выдавало следов ночевавшей на ней незнакомки. Игорю совсем не оставалось времени на то, чтобы до конца довести начатую мысль о том, что же на самом деле произошло с ним минувшей ночью. Поезд уже терся боками о Питерскую платформу, залитую щедрым утренним светом. Сдавая белье суетящейся у себя в купе проводнице, Игорь осторожно спросил:
-Мадам, Вам не запомнилось, куда поутру отправилась девушка, ночевавшая в моем купе?
Проводница подняла на Игоря осоловевшие глаза, по выражению которых сразу стало понятно, что она готовится сказать:
-Пассажир, Вы что думаете, что я тут за всякими следить нанималась? Простынь, смотрите, как заляпали! – она потерла по ткани ногтем большого пальца. – Клей что ли разлили? Или крем для бритья?
И, повернувшись к Игорю ядреным задом, обтянутым серым форменным сукном, продолжила свой монотонный труд по увязыванию постельного белья в огромные тюки.
Игорь вышел на перрон, щурясь от яркого солнца. К нему тут же подошел молодой человек, имеющий гладкий вид начинающего функционера. Он, лишний раз сверившись с клочком бумаги, вынутым из кармана, церемонно спросил:
-Извините, Вы, случайно, не Игорь Сергеич Врублевский?
-Я совершенно случайно не герцогиня Йоркская… Игорь Владимирович к Вашим услугам.
Смутившийся юноша оттопырил нижнюю губу, раздумывая как себя дальше вести. Вот, ведь начальник попался – то ли смеется, то ли издевается. Для верности он представился, после чего, подхватив, багаж Игоря двинулся уверенно по платформе, отгоняя назойливых носильщиков, навязывающих свои платные услуги. Возле здания Московского вокзала Игоря ждал начищенный «Мерседес», нагло сиявший помытыми боками посреди пыльной автостоянки. Игорь нырнул в ласковую прохладу кожаного салона и закрыл глаза. Его точила тревога.
Уже через десять минут он томился у стойки администратора гостиницы «Невский палас». Пятизвездочный отель приготовил традиционный российский сюрприз – забронированный за неделю «люкс», суточная стоимость которого была равна месячному бюджету автономного округа, готов не был. Тихо ругнув про себя недозревший отечественный сервис, Игорь набрал быструю комбинацию цифр на мобильном телефоне. Он звонил своему партнеру и по совместительству институтскому другу Юре Бруеву, приехавшему в Питер двумя днями раньше. Игорь, вспомнив примету, скрестил пальцы, чтобы Юрка оказался в номере. В своем номере, конечно.
Друг после измотавшего его развода изо всех сил, отпущенных ему природой, эксплуатировал свой холостой статус. Пожилая секретарша Любовь Сергеевна, унаследованная Бруевом от его отца, посвятившего последние дееспособные годы перед пенсией служению отчизне на Смоленской площади, по-матерински радела о его неустроенной судьбе. Если в Юркино отсутствие тому звонила дама, она немедленно переводила звонок Игорю в надежде, что тот не даст уйти наклюнувшейся пассии. Игорю только и оставалось, что изумляться гипертрофированной полигамности своего друга. Обладая аналитическим складом ума, Игорь Врублевский даже начал вести базу данных любовниц своего ветреного друга. Он расположил их в таблице в алфавитном порядке, помечая особенности каждой. Например, ему легко было сделать вывод о продолжительности связи с девушкой. Так, в начале романа голос звонившей отливал томностью и снисходительностью - она считала, что делала одолжение тем, что вместо маникюра тратила время на звонок мужчине. Спустя некоторое время голос уже дрожал от волнения и нетерпения, расстраиваясь всякий раз, когда Юры не оказывалось на месте. Проходило еще несколько дней, и интонации менялись в худшую сторону. В голосе начинали сквозить настойчивость и недоумение. Тут Игорь безошибочно делал вывод, что апогей пройден и скоро следует ждать снижения. И действительно, к концу второй недели в голосе несчастной начинала появляться истерика, после чего Любовь Сергеевна получала указание больше с этим абонентом не соединять.
Не трудно было определить и образовательный уровень Юркиных симпатий. Игорь считал странной особенность друга то, что, несмотря на диплом специалиста по международной экономике со знанием английского и немецкого языков, полученный господином Бруевым в МГИМО, Юрку тянуло к женщинам тривиальных специальностей. Чаще всего в базу данных попадали стюардессы и манекенщицы, что легко объяснялось их ладным экстерьером, однако, нередко встречались и продавщицы с медсестрами, а однажды (к облегчению Игоря, ненадолго) в реестр попала приемщица белья в прачечной. Украшением списка, удержавшимся в нем на протяжении трех недель, по праву можно было считать даму, обладавшую редкой специальностью – ветеринар, специализировавшийся на заболеваниях пресмыкающихся. Связь возлюбленных оборвалась на третьей неделе внезапно. Как-то Бруев провел с ветеринаршей романтический вечер в ресторане «Шинок». Ресторан стал осознанным выбором дамы, по долгу службы любившей животных – в этом малорусском заведении прямо посреди зала на огороженном участке бродили куры, гуси и другая малогабаритная крестьянская живность, создающая интерьер зажиточного станичного хозяйства. Расчувствовавшийся после горилки и наваристого украинского борща друг детства настоял на том, чтобы продолжить славно начатый вечер в квартире зоотехника. Надо сказать, что обладавший просторной жилплощадью Бруев всегда старался устроить свои амурные дела так, чтобы все его мимолетные встречи происходили у него в квартире. Это было очень удобно. Во-первых, его апартаменты располагались в центре города всего в 20 минутах ходьбы от офиса, поэтому ему не было надобности с утра, по еще не рассеявшейся темноте, выбираться из какого-нибудь Южного Бутова или Новокосино, чтобы успеть на работу. По логическому стечению обстоятельств, все Юркины малообеспеченные зазнобы проживали в местах освоения целинных земель. Во-вторых, преуспевающий бизнесмен Бруев, взращенный в семье советского посла, служившего, в основном, в странах враждебной политической системы, был непереносимо привередлив в быту. Он имел барскую привычку каждое утро менять белье и появляться на службе в крахмальной, отутюженной сорочке. Поэтому, находясь вдали от своего стенного шкафа, Юрка начинал страдать от несвежести исподнего и впоследствии чесаться. Но встреча с повелительницей змей стала роковым исключением. Марьяна проживала в пределах Московской кольцевой дороги, и влюбленные добрались до ее пятиэтажки за каких-нибудь полтора часа, включая время, потраченное на ожидание поезда перед шлагбаумом, располагавшимся в двадцати метрах от Марьяниной квартиры. Первое отрезвление нашло на Юрку уже во дворе, куда он зарулил на темно-синем «Линкольне Навигаторе». Не по-российски роскошное авто вызвало прилив классовой ненависти у собравшихся на вечерние посиделки дворовых хулиганов. Оторвавшись от пива с водкой, они сгрудились перед чудом автомобилестроения, преградив Юрке доступ на землю. Марьяна, ничуть не смутившись, вылезла со своей стороны, и, легонько толкнув одного из трудных подростков, весело произнесла:
-Ну, чего зенки выставили? Полуторку не видали?
-Ешкин кот, - присвистнул один из бичей, - ты где себе такого хахаля отхреначила?
-Не твое собачье дело, - беззлобно огрызнулась Марьяна, - дай пройти, а то щас охрана приедет.
-Он что, крутой? - не отставал любознательный подросток.
-Круче только яйца, - закрыла тему Марьяна, захлопывая дверь.
Юрка, все еще пребывая в раздумьях, не свалить ли из «гостеприимного» квартала подобру, поздорову, не торопился покидать машину. Наконец, Марьяна разогнала дворовую шелупонь и поманила Юрку обещающим жестом. Взволнованный Бруев вслед за возлюбленной шмыгнул в пропахший грызунами подъезд.
Квартира Марьяны напоминала китайскую курильню для любителей опиума. Стены были задрапированы восточными шелками с изображениями драконов, а низкая мебель с изогнутыми ножками и подлокотниками бесстыже была обернута обивкой с изображениями сцен любви. В воздухе навязчивым благовонием плыл запашок какой-то экзотической травы, употребляющейся то ли для мясных блюд, то ли для ароматических растираний. Через минуту у Юрки начала кружиться голова, а веки стали тяжелее гантелей. Марьяна скрылась в ванной, указав любовнику на широченную кровать размером с лежбище тюленей в Арктической тундре. Не дожидаясь возращения намытой ветеринарши, Юрка забылся тяжелым сном. Ему снились кварталы Чайна-тауна, где в грязных, загаженных подвалах полулежали мужчины и женщины, предававшиеся всем видам запретного греха. Затем ночное воображение перенесло его на индийский базар, где собравшуюся толпу развлекал меланхоличный заклинатель змей. Он выдувал из своей дудки заунывный мотив, под который, извиваясь и расширяясь, вылезала из глиняного кувшина огромная кобра, отливая на солнце золотом парчовой кожи. Бруев был единственным белым европейцем в толпе собравшихся на рынке оборванцев. Вдруг заклинатель неожиданно сменил мотив, и кобра, словно уловив его приказ, вытянулась и подползла к Юрке, выделявшемуся бледным пятном на фоне шоколаднолицых зевак. Юрка замер от ужаса. Он почувствовал холодное шероховатое прикосновение змеиной чешуи. Вот язычок пресмыкающегося скользнул по колену, потом выше по бедру, затем еще выше и… Юрка вскочил на кровати, обливаясь холодным потом. Он откинул одеяло, чтобы убедиться, что все произошедшее с ним – плод воспаленного воображения, и с ужасом увидел, что у него в паху примостилась небольшая змея. Он резко дернулся, и она немедленно приподнялась в угрожающую стойку, уставившись на врага немигающими, безжалостными глазами. Юрка смог только издать тихий стон. Рядом сонно зашевелилась Марьяна. Она продрала глаза, и, умилившись сценой, звонко засмеялась.
-Ой, гляди, Изабелла как тебя полюбила. Со мной ни за что спать не хочет.
Юрка – несчастная жертва чувственной Изабеллы – не смог ответить вежливой репликой, что, мол, тоже польщен и удивлен, что змея сделала такой неожиданный выбор.
Марьяна взяла рептилию в руки и ласково поцеловала. Юрке показалось, что Изабелла заурчала. Отодвинувшись к краю кровати и почувствовав себя в безопасной дали от домашней любимицы, он, не говоря ни слова на вопросительные причитания Марьяны, кинулся прочь из террариума. После этого имя заклинательницы змей переместилось в тот раздел базы данных, где содержались сведения о неактивных фигурантках.
Все это вихрем пронеслось у Игоря в голове, пока он прослушивал продолжительную телефонную трель. Наконец, о чудо! на другом конце провода ответили сонным недовольством:
-Слушаю!
-Юрка, - обрадовался Игорь, - это я!
-Ну и что? – в голосе друга теплота не сквозила, скорее раздражение.
-Я только что приехал. Стою внизу, жду, когда мой «люкс» приведут в божий вид, - Игорь, произнесший последнюю фразу с нажимом, покосился на администратора, сохранявшего невозмутимое спокойствие языческого истукана.
-Игорь, ты что ли, старый хрен? – только сейчас Игорь почувствовал, что друг ему по-настоящему рад. – Жми сейчас же ко мне. У меня двуспальная кровать, втроем поместимся.
В номере друга было душно от любви. Бруев, нацепив банный халат, с достоинством расхаживал по гостиной, предлагая Игорю напитки. В недрах спальни кто-то копошился, издавая приглушенные звуки. Игорь устало устроился в кресле и сквозь надвигающуюся дрему слушал болтовню друга. Через несколько минут из спальни вышла стройная девица, поправляющая на ходу интимную бретельку. Она по-хозяйски притянула к себе Бруева, чмокнула его в висок и, махнув на прощание рукой, исчезла.
-Какая женщина! – задыхаясь от благоговения, протянул Юрка.
Игорь сонно уточнил:
-Медсестра или стюардесса?
-Вагоновожатая!
-Таких еще не было.
-Надо стремиться к разнообразию.
Игорь почувствовал, что уже не может бороться с навалившимся на него сном, и, заручившись обещанием Юрки, что тот разбудит его к началу конференции, отправился в спальню вздремнуть на неостывших еще от ночного неистовства простынях.

3
День прошел в бессмысленной суете. Игорь с Юрой полдня провели на международной конференции «Деловое сотрудничество в XXI век». Затем они подкрепили силы на обеде, где уже в неформальной обстановке общительный Юрий завязал несколько дружеских связей, которые в дальнейшем можно будет перевести в надежные и выгодные деловые контакты. К вечеру программа дня была исчерпана, и друзья, наконец, смогли уединиться в прохладном уюте Юркиного номера.
Игорь устроился в кресле с бокалом вина. Юрка, разбросав ноги на журнальном столе, тянул пиво. Утомление связывало язык, но нужно было еще поработать над программой завтрашнего дня и обсудить итоги дня сегодняшнего.
-Игорь, - начал партнер, - я вижу перспективу перевода нашей фирмы из ипостаси финансового бутика в более масштабный инвестиционный проект, - он на секунду остановился, - коллега, ты меня слушаешь? Ты сегодня задумчивый какой-то, как русалка в лунную ночь.
-А? Слушаю я тебя, - встрепенулся Игорь.
-Да ну? А я думал, что ты спишь. У тебя по лицу благодать разливается, как будто тебе снится не конференция «Деловое сотрудничество», а сеанс тайского массажа.
-Юра, не хами. Я не сплю, просто задумался.
-О чем? О вечном? Нам выступать надо завтра. Об этом сейчас надо думать, дружище.
Игорь вымученно улыбнулся и сделал вид, что слушает. Но мысли его все равно хаотично блуждали в голове, не позволяя сосредоточиться на том, что говорил друг. Юрка нахмурился, глядя на партнера, и безвольно сказал:
-Ладно, как замечено в фольклоре, утро вечера мудренее. Разговаривать сейчас с тобой то же самое, что учить кошку танцевать твист. Иди, болезный, вздремни. Завтра встаем рано и после бодрящей пробежки по Невскому начинаем корпеть над докладом.
Бруев встал, лениво потянулся и вопросительно посмотрел на друга. Игорь сидел, не шелохнувшись.
-Игорек, у тебя тоже есть номер «люкс». Ты можешь топать туда, ты свободен.
Игорь поднял на друга бессмысленные глаза, как будто видел его впервые, и неожиданно спросил:
-Юра, у тебя бывал секс с призраком?
Бруев внимательно посмотрел на Игоря, чтобы убедиться в его душевном здоровье, покачал головой, сомневаясь в диагнозе, и тихо спросил:
-А у тебя?
-У меня был. Вчера, - добавил Врублевский после паузы.
-Так, - протянул Юра, - и какие же последствия? Боли при мочеиспускании?
-Не остри. Я серьезно спрашиваю.
-Серьезно такие вопросы задают только в кабинете психиатра, после чего клиента незамедлительно госпитализируют. Игорь, ты уверен, что за последний год не устал. Может тебе в санаторий на Лазурный берег съездить?
-Юр, я понимаю, что выгляжу идиотом. Я тебе сейчас все расскажу, только ты выслушай внимательно.
И тут Игорь в излишних подробностях передал другу все то, что случилось с ним в ночном экспрессе. Он посчитал важным любую деталь. Игорю это нужно было для того, чтобы самому разобраться, что же на самом деле произошло. Слушая звук собственного голоса, он будто бы исполнял роль беспристрастного следователя, выслушивающего показания потерпевшего.
-И знаешь, Юрка, - закончил свой рассказ Игорь Врублевский, - такого секса у меня не было никогда. Я как в Нирване побывал, уже сутки в себя прийти не могу. Как вспомню ее, так штаны промокают. Только у меня такое чувство, что ее на самом деле не было, что она фантом, а не человек. Потому что земная женщина не может принести такое удовольствие.
Бруев, слушая рассказ друга, несколько раз менял выражение лица. Сначала в глазах у него был ленивый интерес, сменившийся напряженным вниманием. Затем, на лице его стало выступать недоумение, которое к концу повествование перешло в жалостливое участие.
-Игорь, один вопрос, - сказал Юра, дождавшись, пока друг закончит, - ты с фантомом предохранялся?
Игорь с отчаянием посмотрел на друга:
-Черт возьми, я не помню! Я вообще ни хрена не помню из того, что случилось в эту ночь. Я как под гипнозом был. Спроси меня, как она выглядела, я тебе не скажу. Я помню грудь, губы, задницу. Я помню это чертово родимое пятно на заднице, но я, хоть ты меня четвертуй, не помню, ее лица.
-Так, ясно, - Юра встал и нетерпеливо заходил по комнате. – От меня ты чего ждешь? Чтоб я сказал тебе, как она выглядела?
-Да ничего я от тебя не жду, - устало отмахнулся Игорь. – Просто посоветоваться хотел. Как-то не по себе мне.
-И знаешь, небезосновательно. Я бы на твоем месте был в ужасе, - Юрка на мгновение остановился и с состраданием посмотрел на друга. - Игорь, ведь ты уже не мальчик. Ты перезрелый подросток. Ты уже через все прошел. У тебя были девушки, юноши, ты имел продажную любовь и крутил роман с замужней женщиной. Как же ты мог так лопухнуться? Ты знаешь, что такое не планируемая беременность?
-Дурак ты, - улыбнулся Игорь, - из юношей у меня был только ты. Жаль, до секса дело не дошло. Я тебя серьезно спрашиваю, а ты прикалываешься.
-Если серьезно, Игорек, - окаменел лицом Бруев, - то будь я «ты», чего мне при данных обстоятельствах совсем не хочется, то сначала бы проверил состояние кредитных карточек, потому что наличность проверять уже бесполезно, а по приезде в родной город я, немедля ни минуты, пошел бы в анонимный кабинет, где сдал бы анализ на все имеющиеся заболевания, включая глисты.
-Ты это серьезно? – изменился в лице Врублевский.
-Шутить в такой ситуации не могу – хочу плакать, - сказал Бруев и демонстративно смахнул будто бы набежавшую слезу.
Игорь провел бессонную ночь. Были мгновения, когда он проваливался в вязкую, липкую полуреальность. Но тогда его мысли погружались в кипящий котел страхов и предположений, а тело обливало холодным потом. Противно сосало где-то под ложечкой. Врублевский чтобы занять себя чем-нибудь и урвать крупицу сна начал монотонно, минута за минутой перебирать всю последовательность событий прошедшей ночи. Он представил себе Ингу. Получился неотчетливый портрет молодой вызревшей девушки. «Нет, - говорил Игорь себе, - она не может быть проституткой. Она ведь даже не взяла денег. У нее приятные манеры, она не вульгарна. Работает, наверное, где-то секретаршей». «Господи, - перескакивала мысль, - ну какого лешего я впустил ее в свое купе?! Какое мне дело было, что ее купе было занято? У этой чертовой куклы проводницы голова должна была об этом болеть. Пускает леваков на свободные места, а я теперь мучаюсь». Больше всего Игоря смущало, что ночное видение совершенно испарилось под утро, не оставив даже телефона или адреса. Ведь если она хотела познакомиться с приятным мужчиной, а Игорь считал себя, безусловно, мужчиной приятным во всех отношениях, то Инга должна была что-то сделать, чтобы продолжить так стремительно начавшееся знакомство. Обычно девушки считают, что совместно проведенная ночь прекрасный повод для продолжения романа. Встречая мужчину, уже сбившись со счета какого, они ведут себя будто мусульманская невеста в первую брачную ночь – стыдливо и неопытно. А у самой мальчонка где-то у матери в Крыжополе подрастает. «Нет, - опроверг себя Игорь, - эта даже не стеснялась. Просто изнасиловала меня и все». «Боже, - отвечало подсознание, - а какой это был секс! Упоительный, божественный!» Ничего подобного в однотонной сексуальной жизни Игоря еще не бывало. Разве что Лариска… И тут Игорь нырнул в приятные воспоминания.

4
С ней Игорь познакомился в необычном месте. Нет, место было самое, что ни на есть заурядное и даже необходимое, только вот знакомятся там редко. Женский туалет стал точкой встречи молодого, преуспевающего финансового аналитика Игоря Врублевского и директора небольшого рекламного агентства Ларисы Ледовских. Однажды Игорь засиделся на работе заполночь. Оторвавшись от годового финансового отчета, он почувствовал один из позывов плоти. Все уборные на его этаже были уже закрыты бдительной охраной, и он поплелся исследовать другие этажи офисного здания в надежде найти место, чтобы справить нужду. Проплутав впустую, он дошел уже почти до цокольного этажа, где, в очередной раз дернув заветную дверь с буквой «М», убедился в том, что все туалеты в здании блокированы. Вдруг он увидел полоску света, бьющую из соседнего помещения с надписью «Ж». Воровато оглянувшись вокруг и увидев только сумеречную пустоту коридора, Игорь решился на неординарный поступок. Он быстро проник в женскую уборную, огляделся вокруг, с интересом отмечая про себя отличия, и заперся в кабинке. Через секунды звенящий звук ручейка и вздох облегчения дали знать о невероятном наслаждении, испытываемом аналитиком Врублевским. Кайф продолжался минуту, после чего заметно повеселевший Игорь вышел из кабинки помыть руки. Около умывальников, развалясь в двусмысленной позе, стояла высокая девица с нахальной ухмылкой на лице. Ухмылка свидетельствовала, что она нарочно поджидала Врублевского, и ей было о чем с ним поговорить.
-Ну, и какого хрена ты делаешь в женском туалете? – без предисловия начала она выяснять подробности.
-Ходил по-маленькому, - быстро оправился от смущения Игорь.
-Вижу, что не на волынке играл, - продолжала наглеть девица. – Меня интересует, почему ты поссать именно в женский туалет пришел, хотя бывают еще и мужские?
Игорь, слегка вздрогнув от яркого просторечия, понял, что с такой не надо связываться, а лучше промолчать. Он подошел к умывальнику и включил воду, которая полилась с неожиданным азартом, обрызгав при этом девицу. Нахалка слегка отпрянула, дав Игорю некоторый простор у раковины, благодаря чему он сумел закончить гигиеническую процедуру и подошел к настенному аппарату, чтобы высушить руки.
-Ну, ты козел, - возмутилась девица. – Весь костюм обрызгал.
-Слушай, ты, кошелка, - не выдержал Игорь. – Что ты ко мне пристала? В туалет я женский пришел? Ну а тебе, какое дело? Тоже захотелось, так подожди своей очереди, или в раковину - как нравится. Мне все равно.
Девица слегка опешила от многословности Игоря, но в долгу не осталась. Она вдруг задрала юбку, ловко подпрыгнула на стол, в который была вмонтирована раковина и бесстыже уставилась на Игоря.
-Бумажки принеси, - потребовала она.
-Могу за санитарами сбегать, - ответил Игорь, - тебя в дурдом надо сдавать. Затем он обтер недосушенные руки о штаны и вышел из туалета, с чувством хлопнув дверью.
На следующей неделе Игорь с нахальной девицей не встречался. Он уже забыл о неприятном эпизоде, как однажды к нему пожаловала Леночка из отдела по связям с общественностью и заявила, что их компания нуждается в рекламе, чтобы привлечь новых клиентов.
-С уже имеющимися разобраться бы, - буркнул Игорь, который уже позабыл, что такое полноценный сон в выходной день.
-Ты не понимаешь, - настаивала Леночка, - нам нужно привлечь к себе внимание. После рекламы нам начнут звонить новые клиенты, но мы всем будем отказывать, ссылаясь на то, что фирма перегружена заказами. Слава о нас разнесется по всей Москве, после чего мы сможем поднять цены на услуги.
Тут Игорь, наконец, оторвался от бумаг, которые все это время сосредоточено изучал и, подняв на Леночку недоуменные глаза, спросил:
-Ты сама до этого бреда додумалась или в книжке Донцовой прочла?
-Игорь, я же курсы PR закончила, - обиделась Леночка. – Нам профессор про стратегию в бизнесе рассказывал. Это называется капания по продвижению товара. Очень действенно.
-Какого товара? – недоуменно спросил Игорь. – Мы что, рейтузами торгуем?
-Любого товара, - терпеливо пояснила Леночка, удивляясь тугодумию начальника. – Это и к финансам тоже относится. Так профессор сказал.
-Леночка, - ласково спросил Игорь, - профессор не забыл упомянуть, сколько это стоит?
-У меня уже смета составлена, - почувствовав энтузиазм, заторопилась общественница. – Это совсем недорого – надо только подыскать надежную фирму.
И тут Игорь решил поступить так, как вековой опыт подсказывал поступать с женщиной. Вместо того, чтобы до колик доказывать, что она не права, лучше позволить ей сделать так, как она хочет. Зато потом, когда выяснится, что она полностью погубила все дело, наказать ее так, чтобы в дальнейшем ее инициатива не распространялась дальше рецептов бисквитного печенья.
-Ладно, - коварно согласился Врублевский, - давай, подпишу смету.
Пунцовая от положительных эмоций Леночка, протянула ему листочки с напечатанным на компьютере убористым текстом, содержавшем в изобилии графические объекты и многозначные числа. Игорь, найдя лишь строку «итого», зачеркнул в итоговой цифири один ноль и поставил свой росчерк в углу со словами «одобряю».
На Леночку было жалко смотреть - она выглядела как конфузливая гимназистка, получившая «неуд» по рисованию.
-Игорь, - взмолилась она, - этого же хватит только на бейсбольные шапочки с логотипом нашей компании!
-Какие шапочки? При чем здесь бейсбол? – Игорь уже начинал чувствовать себя утомленным Леночкой.
-Профессор сказал, что спортивная тематика укрепляет авторитет компании, демонстрируя командный дух и энергичность в принятии решений.
Игорь не успел ответить так, как хотел бы, потому что в этот момент Любовь Сергеевна лукавым голосом сообщила из приемной, что переводит ему звонок, адресованный Бруеву. По словам секретаря, Юра отказывается самостоятельно общаться со звонившей дамой, ссылаясь на боль в пояснице. Игорь схватил трубку, предпочтя объяснение с Юркиной чаровницей дискуссии с изнурительно надоедливой Леночкой. Он лишь, прикрывая ладошкой трубку, прошипел ей несколько слов, смысл которых сводился к следующему – «делай, что хочешь, мне наплевать, только в рамках очерченного бюджета».
-А Юрия Николаевича сейчас нет, он находится в длительной командировке в Ямало-Ненецком автономном округе... - было последнее, что услышала выбегавшая из кабинета начальника раздосадованная Леночка.
Игорь надеялся, что, сократив бюджет в десять раз, сумел парализовать Леночкину деловую инициативу, но ни тут то было. Леночка была не из таких. Она затихла на неделю. Но иногда, проходя хозяйским шагом по вверенным ему службам, Игорь мог наблюдать, как девушка, склонившись некрасиво над клавиатурой, азартно била по клавишам. При этом на ее фарфоровом челе залегала гуттаперчевая складка. Результаты не заставили себя ждать. Через неделю на стол начальника лег увесистый бизнес-план, расписывающий стартующую PR-кампанию во всех устрашающих деталях. Копия фолианта была отправлена в кабинет расположившегося по соседству Бруева. Игорь дрожащей рукой начал перелистывать странички, силясь за абзацами непонятного текста отыскать конечную калькуляцию того, во что угрожала обойтись подобная акция. В эту минуту раздался звонок от Бруева. Из трубки дышало недоумением.
-Игорь, что за хреновину мне только что принесли?! – контролируя темперамент, начал расспрашивать коллега.
-Это Леночка, - устало отозвался Игорь, допуская, что это многое объяснит обеспокоенному другу.
-Эта пигалица из PR? – уточнил Бруев. – Пришли ее ко мне в кабинет, я над ней надругаюсь, - Бруев уже не на шутку разошелся. – Ты видел, во сколько это нам влетит? Какой идиот вообще просил ее это писать?
Игорь открыл последнюю страницу, глянул на итоговое многозначное, стер с лица испарину и, стараясь держать себя в руках, сказал коротко:
-Юрий Николаевич, я разберусь.
Леночка делала вид, что не замечает эмоций.
-Вот что, Леночка, - начал Игорь, - чтобы выделить из бюджета те деньги, о которых ты меня просишь, мне надо лишить зарплаты всех сотрудников фирмы на пятьдесят лет. Ты готова протянуть все эти годы без денег?
-Игорь Владимирович, не преувеличивайте, - стала слабо защищаться Леночка.
-Вы понимаете, что мы не РАО ЕС России, - Игорь вышел из-за стола и завис над Леночкой живым укором, заставляя ее втянуть голову поглубже в плечи и зафиксировать свой взгляд на изъяне паркетной половицы, - у нас нет денег даже на миниатюрную версию разработанной Вами кампании. Более того, я до сих пор не получил веских доказательств того, что мы вообще нуждаемся в какой-либо популяризации. Если Вам приспичило оправдать свое существование в нашей фирме, то максимум, на что я могу разориться без слез и голодной диеты это на следующую сумму, - и тут Игорь быстро начертил несколько цифр в блокноте и быстро показал их Леночке.
Та сначала широко раскрыла глаза, коснувшись ресницами корней волос, затем быстро-быстро заморгала, сдерживая водопад слез, а затем воззрилась на Игоря, сохраняя на лице выражение половецкой княжны, уводимой в полон кочевниками.
-Я согласна, - обреченно сказала она, осознав, что выбить из начальника дополнительные средства будет не легче, чем заставить заводского забулдыгу платить профсоюзные взносы.
Через несколько дней, лавирую в рамках выделенного бюджета, Леночка ухитрилась нанять рекламное агентство, которое и согласилось претворить в жизнь самые смелые ее мечты за скромный гонорар, выделенный жадным Игорем Владимировичем.

5

В понедельник с утра, превозмогая головную боль и тошноту – неизменные спутники утреннего похмелья, Игорь вошел в кабинет. Любовь Сергеевна было хотела ему что-то сказать, но он только с мукой махнул рукой: «Позже...». Открыв дверь, Врублевский застыл на пороге. Прямо за столом из экзотической породы дерева, в любимом кресле, обошедшемся фирме в полторы тысячи долларов, сидела его знакомая из женского туалета. Она со знанием дела рассматривала кожаную папку, на которой было написано «На подпись». Не зная обстоятельств, ее вполне можно было бы принять за хозяйку офиса. Увидев Игоря, она ничуть не растерялась, только с сожалением отодвинула папку на край стола и, уставившись на Игоря взглядом работника райсобеса, принимающего посетителя, пришедшего за материальной помощью.
-Какого черта Вы тут делаете?! – обозлился Игорь.
-Это ты? – без удивления поинтересовалась прекрасная незнакомка, - знала бы я заранее, не стала бы подписывать контракт.
-Какой еще контракт? – Игорь уже смутно догадывался о причинах присутствия нахалки в его кабинете, и от этой догадки ему стало тоскливо.
Барышня лениво приподнялась с кресла, выпрямила стан и плавно покачивая бедрами пустилась в обход вокруг стола. Обойдя его, она облокотилась на край, оказавшись прямо напротив озадаченного Врублевского. От этого маневра ее юбка слегка приподнялась, открыв для обозрения стройные ноги с округлыми, как каучуковый мячик, коленными чашечками. Игорь отвел взгляд.
-Какой контракт, - ласково повторила девица, отметив про себя, что клиент недурен, только очень вредный, - контракт на проведение PR кампании по продвижению твоей конторы на финансовых рынках столицы.
Игорь уже начал было чувствовать себя идиотом, как дверь в его кабинет распахнулась и на пороге обозначился друг детства, придерживающий подмышкой папку.
-Игорек, - весело начал он, - вот, познакомься, Лариса Иванна.
И тут Игорь Владимирович увидел, как Юрка, переложив папку на стол, ловко обнял освободившейся дланью гибкое тело Ларисы Иванны и чмокнул ее по-отечески в щеку. Игорь подумал, что сегодня же нужно внести новые данные в заветный список.
Из последовавших затем сбивчивых объяснений Игорь узнал, что одержимая Леночка нашла агентство, специализирующееся на проведении PR кампаний прямо в их же офисном здании. Директором агентства по трагическому стечению обстоятельств оказалась Лариса Ивановна Ледовских, с которой Игорь свел знакомство в женской туалетной комнате. Всю работу по подготовке контракта и его обеспечению Бруев взвалил на себя сразу же после того, как познакомился с директором агентства. Игорю не пришлось гадать, почему Юрка вдруг проявил такую прыть. Глядя на ладно сложенную Ларису Ивановну, самой яркой чертой которой были глаза полные похоти, можно было сразу догадаться, что мимо такой женщины Бруев ни за что не прошел бы мимо. Игорь напряженно следил за рукой друга, скользившей по округлостям Ларисы в разных направлениях, как будто бы в поисках застежки. Отвернись сейчас Игорь, и Бруев тут же без стеснения разложит Лариску на деревянном столе прямо посреди бумаг из папки «На подпись». Но Игорь не торопился отворачиваться, в результате чего сладкая парочка проявляла сдержанность.
Врублевскому ничего не оставалось, как, выкурив трубку мира, усесться за стол для обсуждения деталей предстоящей кампании. Он только с тихой грустью наблюдал за внезапной трансформацией друга, превратившегося из ярого противника PR-шоу в его суетливого апологета. В самый разгар дискуссии зазвонил телефон, и визгливый голос из телефонной трубки, выбрасывая отрывки фраз настолько громко, что можно было услышать их в коридоре, затребовал от Юрки отчет о его настоящем местоположении, обвиняя его при этом в забывчивости и твердосердечии. Юрка, прикрывая ладошкой трубку, отвечал невпопад. Окончив разговор, он куда-то засобирался, ссылаясь на срочное дело. Когда он вышел, забыв закрыть за собой дверь, Игорь, обращаясь сам к себе, пробормотал:
-Думаю, что продавщица...
-Кто, я? – негодуя, удивилась Лариса.
-Не ты, - пояснил Игорь, - фурия из телефонной трубки.
-Это что, его жена? – проявила интерес Лариса.
-Надеется ей стать, - предположил Врублевский.
Лариса тряхнула светлыми прядями и лукаво сощурила глаза, будто бы пытаясь прочесть самую мелкую строку в кабинете окулиста. Потом вдруг не удержалась и прыснула детским заливистым смехом. И вдруг Игорь тоже расхохотался, осознав комизм ситуации.
-Ну у вас тут прям как в пионерском лагере, - утирая слезы, всхлипывала Лариса, - а мне он говорил, что я единственная женщина в его жизни за последние 12 лет. Я даже сначала подумала, что может он в тюрьме сидел все это время, что женщину себе не мог найти.
-Он от простатита лечился, - вступился за друга Игорь.
-Еще лучше, - недоверчиво резюмировала Лариса.
-Слушай, а ты что сегодня вечером делаешь? – неожиданно спросил Игорь, чтобы перевести разговор в другую, более приятную колею.
-Я чувствую, что то же самое, что и ты, - ответила девица, зазывающе улыбаясь.
В тот день Игорь не стал заносить имя Ларисы в реестр, рассудив, что быстро поднятая сигарета не считается упавшей. По его подсчетам Юрка мог знать девушку не более двух дней – срок пренебрежимо малый, чтобы мучиться сомнениями. Дальнейшие отношения с Ларисой были помечены лишь двумя открытиями – первое, не повлиявшее ни в коей степени на их роман, гласило, что возлюбленная Игоря была замужем, второе же, более существенное откровение, исходящее от друга, заключалось в том, что Лариса была неистова в любви...
Их связь была бурной и скоротечной. Лариса, выпив мужские силы Игоря до дна, оставила его без всякого сожаления, коротко пояснив:
-Каши мало ел...
Однако многоопытная в делах любви Лариса Иванна не стала делать фарса из обреченной амурной связи – она умудрилась сохранить близкие, но платонические отношения с бывшим любовником, заняв ипостась надежного друга и прозорливого советчика. Они встречались нечасто, потому что Лариса, подняв свое агентство на более высокую ступень благополучия, переехала в другое офисное здание, где в отделанном сибирскими самоцветами холле посетителей встречал усатый халдей в красном головном уборе, напоминающий дворцового вельможу времен Сумарокова.
Игорь получил некоторую передышку после устрашающего Ларискиного любовного темперамента, но вскоре, он уже начал замечать легкую печаль при воспоминании о своей необузданной подруге. Самое тягостное последствие прерванной любви Врублевский ощутил очень скоро. Все последующие немногочисленные романы, которые он пытался завести, не удавались из-за того, что ни одной из знакомых Игоря не удавалось подняться до такого уровня виртуозности в делах любви, как приснопамятной Ларисе Иванне. И тут вдруг эта девка в поезде...
Игорь перевернулся на другой бок. В окне после белой ночи уже брезжил молочный питерский рассвет, хотя о каком рассвете можно говорить, если не было заката. Игорь, встал и поплелся в ванную, ощущая тягучую боль в голове и неприятный холод под сердцем.
В ресторане за завтраком он столкнулся с румяным и свежим, как после шведского массажа Юрием Бруевом, который, не в силах сдержать основной инстинкт, охмурял официантку. По выражению лица девушки в кружевном переднике Игорь понял, что он наверняка уже сегодня встретится с ней еще раз в Юркином «люксе». Завидев друга, Бруев оглядел его с пристрастием и изрек брезгливо:
-Бледный ты какой-то, будто грибами отравился, - и непристойно заржал.
Игорь только махнул рукой – чего с болвана возьмешь, и углубился в свежий номер «Коммерсанта».

6
Когда друзья вернулись в Москву, Игорь, конфузливо краснея, справился у Бруева, куда бы можно было обратиться для анонимного обследования. По той поспешности, с которой Юрка извлек необходимый номер, Игорь мог заключить, что друг пользуется им время от времени.
Седовласый уролог Михаил Соломонович Фукс, обследовав Игоря, обещал позвонить ему через несколько дней. Промучившись положенное время, Игорь Врублевский узнал, что в половом отношении здоров как бык, только имеет повышенный уровень холестерола.
-Ешьте овсяную кашу, - посоветовал напоследок доктор Фукс, - и... не пренебрегайте барьерными средствами предохранения, - вздохнув, добавил он.
Пообещав себе в дальнейшем строить свои отношения с дамами так, чтобы больше не встречаться с Михаилом Соломоновичем, Игорь воспрял духом. Еще через несколько дней он окончательно позабыл о своем дорожном приключении.

Прошло несколько месяцев и жаркое до одури лето в Москве начали вытеснять осенние ветры. Как-то внезапно природа перестала быть теплой и ласковой, а обозлилась колючими ветрами и пронизывающе холодным дождем. Настроение по утрам падало до нулевой отметки, по офису прокатилась волна простудных заболеваний, и желание поспать пересиливало желание зарабатывать деньги.
В один из дней в деловую жизнь Врублевского пришло несчастье в самом его неприглядном виде. Любовь Сергеевна – многолетняя хранительница офисного очага, бывшая для Игоря и Юры роднее матери, решила уволиться в связи с сильным ухудшением здоровья. Будучи уже немолодой женщиной, секретарь располагала целым букетом различных болезней, начиная варикозным расширением вен и заканчивая мучившей ее время от времени гипертонией. Однако последнее ее недомогание оказалось настолько серьезным, что свело ее в районную больницу. Игорь с Юрой по очереди навещали боевую подругу, вызывая неприличную зависть у палатных обитательниц. Общественное мнение в больнице склонялось к тому, что Игорь с Юркой были сыновьями Любови Сергеевны, а по профессии «конечно ворюги, по роже видно». Существовала также версия, объясняющая внешнюю непохожесть и различие фамилий «сыновей» - «небось, гулящая была, видно от разных мужиков прижила». Любовь Сергеевна легенды не опровергала, а на вопросы о семье отвечала лишь загадочной улыбкой, тем самым подогревая еще больший интерес к своему матримониальному положению.
Привыкшая всю жизнь работать, Любовь Сергеевна маялась на больничной койке, все волновалась, как там «ребятки» без нее. Ее воображение рисовало картины одну страшнее другой. То Юрочка перестал есть горячее на обед, а перехватывает бутерброды, то Игоряша не надел шапку и простудился, то ленивая уборщица армянка Ануш не полила цветы в конторе. Секретарь то и дело звонила в офис, все волнуясь, что Леночка временно заменяющая ее на посту, все напутает или потеряет важные документы.
Через две недели Любовь Сергеевна выписалась из больницы, но в офис уже не вернулась. Однажды Игорь с Юркой заехали навестить ее. Оказалось, что жила она в том же доме, что и родители Бруева, только в соседнем подъезде.
-Черт возьми, я даже и не знал, что она здесь живет, - смутился Юрка.  -- Мы вообще о ней ничего не знали, - откликнулся Игорь. – Нам некогда было спрашивать, мы все время много работали.
Они поднялись на лифте и позвонили в дверь, обитую потертым дерматином. Дверь как зеркало отражало виражи человеческой судьбы. Сначала это была новая дверь в престижном доме дипработников, большей частью пустовавшем, поскольку все его прописанные обитатели трудились на благо родины за ее далекими пределами. Потом пафос профессии дипломата уступил место длинному списку ремесел, ранее в обществе не котирующихся. Дверь вместе с домом и вернувшимися на родину дипломатами стала ветшать, выцветать и трескаться. Местами из нее выбивалась обивка, а замок стал до того расхлябанным, что его можно уже было открыть булавкой. Потом рядом на площадке появилась другая дверь – металлическая, покрытая сверху для маскировки дорогой кожей. От такой двери отскакивали пули, а чтобы ее открыть нужно было запомнить сложную комбинацию из пятнадцати ключей. На табличке с фамилией жильца, скрывающегося за этой дверью, было написано слово на непонятном языке. Как определил один бывший пресс-атташе в Анкаре, язык относился к группе тюркских языков, но с переводом затруднился.
Дверь друзьям открыла соседка Любови Сергеевны. Она провела их в просторную гостиную, где в сумрачной полутьме дремала на диване их бывшая сотрудница. Увидев ребят, Любовь Сергеевна расплакалась. Она совсем сдала за последнее время. Куда-то улетучилась ее энергия и живость. Перед ними лежала пожилая, потрепанная временем и невзгодами старая женщина с потухшими глазами.
-Любовь Сергеевна, - Игорь чувствовал себя неловко. – Что же это Вы разлеглись. У нас работы невпроворот, квартальные отчеты пошли, а Вы хандрите.
-Все, отработала, мальчики, - вздохнув, сказала секретарь. – Видно, немного мне осталось.
-Что вы, Любовь Сергеевна. Вы поправитесь. Вам отдохнуть надо.
-Да нет, врач сказал, что долго сердце не протянет. Сильный стресс повлиял. В моем возрасте такие удары тяжело переносятся.
-Какие удары? – удивились друзья.
-Не хотела вам говорить, только понапрасну беспокоить. Да теперь уж все равно... – Любовь Сергеевна тайком вытерла уголок глаза носовым платком. – Горе у меня случилось, мальчики. Горе-то какое!
И уже не в силах сдержать поток слез, женщина затряслась от рыданий. Игорь с Юркой бросились было утешать ее, но она сама вытерла глаза, шумно высморкалась, и, вздохнув, продолжила:
-У меня был кот, звали его Дуремар. Я, мальчики, в сорок пять овдовела, да так и не вышла замуж. Детей у меня нет, родных тоже. Вот в моей жизни и была только работа, да этот рыжий комок, за которым я ходила как за ребенком. А как он понимал меня! Бывало, прихватит сердце, или давление поднимется, так он придет, мокрым носом в руку уткнется, замурлычет, - и, вроде, отпустит. Встречал меня всегда после работы, что-то там про свою кошачью жизнь мне рассказывал. Там мы с ним и жили вдвоем. И вот недавно..., - и тут Любовь Сергеевна опять зарыдала.
Юрка сбегал на кухню за водой, а Игорь дрожащей рукой начал отсчитывать капли из стоявшей на прикроватном столике склянки.
-Что кот сдох? – прервал суету Бруев.
-Не сдох, а убили его! – отозвалась Любовь Сергеевна. – Принял мученическую смерть! Я его около двери нашла со вспоротым брюхом. Прямо садист какой-то на него напал. Бывают люди - хуже, чем волки.
Юрка и Игорь переглянулись.
-А может, его пес какой задрал?
-Не мог его пес задрать. Потому что Дуремар из дома никогда не выходил. Он домашний был и воспитанный. Да и потом, не мог же пес записку написать!
-Какую еще записку? - в один голос воскликнули «мальчики».
Любовь Сергеевна пошарила рукой где-то под пледом, достала из кармана кофты смятый листок бумаги, и протянула его Игорю.
Юрка перегнулся через плечо Игоря и прочитал вслух:
«Старая ведьма! Это первая жертва. Жди следующую!»
-Так, - задумчиво пробормотал Игорь. – А кто имеется в виду под следующим?
Молчание Любови Сергеевны было красноречивее всяких слов. Каждый из присутствующих понимал, что поскольку никаких родственников у одинокого секретаря больше не было, что «следующими» на лестнице ее родословной были как раз они – «мальчики», которых она давно уже привыкла считать своей семьей и заботиться о них как о родных сыновьях.
-Бред какой-то, - невольно поежился Игорь Врублевский, - ничего не понимаю. Может, кто пошутил?
-Ничего себе шутки, - изменился в лице Бруев. – Кота-то зарезали! Кровь пустили. Не нравится мне все это.
-Вот, я и переживала, что только понапрасну вас побеспокою, - расстроилась Любовь Сергеевна. – Мне-то что – старая уже, а за вас больно. Сейчас в Москве всякого народу хватает – бандиты, преступники, эти... ракетчики!
-Рэкетиры, - машинально поправил Врублевский.
-Да, и они тоже! Представить себе невозможно, чтоб при Леониде Ильиче такие безобразия творились.
-Ладно, - подвел итог Игорь, - разберемся. Вы, Любовь Сергеевна, если что-нибудь необычное заметите, или если кто-то Вам угрожать будет, звоните нам немедленно.
Игорь встал, помедлил секунду, потом запустил руку в карман пиджака и достал оттуда увесистый конверт.
-Любовь Сергеевна, это Вам на первое время, потом еще передадим. Питайтесь хорошо, отдыхайте. Через неделю Юрка Вас в санаторий в Подлипки отвезет – там хороший реабилитационный центр.
-Ой, мальчики, спасибо вам за все! Я уж и отблагодарить не успею за вашу заботу.
-Не надо нас благодарить. Это мы вам спасибо должны сказать.
Ребята встали и без шумных прощаний вышли из квартиры. В лифте они спускались в тягучем молчании, силясь отделаться от ощущения какой-то нависшей над ними неясной тревоги.
Шофер уже открывал дверцу машины, как вдруг раздался лукавый отклик:
-Юрочка Бруев!
Юрка резко обернулся, и Игорь невольно посмотрел в направление крика. Неподалеку от машины стояла высокая девица, ослепительно сверкавшая на фоне серой московской атмосферы карибским загаром. Одета она была вызывающе роскошно, на сумке, ботинках, очках, вероятнее всего на нижнем белье, можно было обнаружить замысловатые вензеля мировых дизайнеров.
Бруев остолбенел.
Девица сделала несколько легких шагов в сторону друзей, и тут на Юрку опустилось прозрение.
-Клава! – заорал он, как будто Клава находилась на шестнадцатом этаже, а он забыл дома ключи.
К удивлению Игоря, девица заулыбалась, признавая тем самым, что ее именно так и зовут, и Бруев не шутит. После этого последовали жаркие объятия, в результате чего Клава была сначала приподнята над землей, потом с силой поставлена на место.
-Фу, бешеный, пальто замял!
-Клавка, наваждение какое! Ты откуда тут взялась? Я тебя сто лет не видел. Регулярно, правда, доходят слухи... – Бруев выдержал паузу.
-Да ну тебя, взялась да взялась. Сам-то как? Гляди, какой гладкий! А это кто? – она показала пальцем на Игоря.
-А это, Клавдия Германовна, товарищ мой Врублевский. Он мне партнер по бизнесу.
-Ничего паренек... Незанятый?
-Свободный, как муха в полете. А Вы что испытываете нужду или в коллекционных целях?
-Да так, просто у него портфель классный, - рассмеялась Клава.
-Слушай, Клав, мне даже неловко расспрашивать, - Бруев основательно оглядел девушку, но вижу, что жизнь у тебя складывается благополучно.
-Да не жалуюсь. После того, как из школы поперли, мать с отцом меня прям из дома хотели выгнать. Только я сама ушла. Что я дура что ли ихний гундеж каждый день слушать?
-Мудрое решение, - охотно согласился Бруев. – Ну, а дальше как обстоятельства развивались? Также динамично?
-Потом много всего было, - вздохнула всякое повидавшая Клава. – Сейчас ноу проблем!
-В этом нет сомнений, - одобрительно кивнул Бруев.
-У меня сейчас бизнес свой, - продолжала Клава. – Агентство по найму. Ну, как бы, на работу устраиваем и все такое.
- Уважаемый бизнес, - согласился Бруев.
-Если тебе кого нужно на работу взять, так секретаршу или водилу, или даже может бухгалтера, ты звони.
- Непременно воспользуюсь, - с готовностью согласился Бруев.
- Ну, я похиляла, - стала прощаться Клава, - у меня еще стрелка с клиентом. Ему секретарша нужна, замучил уже. Уже шестую девочку посылаю, а ему все никак фигура не нравиться. Мне, мол, говорит на международные встречи с ней ходить, а у нее целлюлит на бедрах.
-Понимаю, хлопотный бизнес, - протянул для прощания руку Юра.
Когда Клавин «Лексус» уже выезжал из двора, машина вдруг резко остановилась и девушка высунула голову из окна.
-Слушай, Юрка, ведь забыла совсем. А чего твоя мать меня приехать просила, а сама дверь не открыла?
-Моя мать? – удивился Юра. – Нечего об этом не слышал.
-Да ладно, у нее небось тоже память отшибло. Старые уже... – машина резко рванула с места и скрылась за поворотом.
- Кто эта грация с манерами овощерезки? – спросил Игорь.
- Женщина драматической судьбы, - с грустью ответил Юра. – Сюжет для постмодернистской прозы. Вообрази себе, друг мой, Клаву в девятом классе. Понимаю, трудно, но попробуй. Белый передник, туфли из магазина «Березка» на низком каблуке – матушка ведь из торговли. Вот этакой гимназисткой приходит Клава к нам в английскую спецшколу на обучение. Не будем злословить про академические затруднения Клавы, не в этом была ее изюминка. Просто на зависть нашим тусклым и худосочным дочкам советского истеблишмента, эта плоть и кровь трудового и торгового класса расцвела пышным цветом задолго до того, как у тех грудь достигла нулевого измерения. Годом позже она уже сводила с ума учителей-мужчин, и заставляла нас, ее одноклассников, мастурбировать в мужском туалете. Но с женщинами ее отношения всегда оставались прохладными, даже, приукрасив, скажем враждебными. Не любили они Клаву. Все пытались найти у нее недостатки и использовать их в злонамеренных целях. И вот, наконец, дождались они своего Аустерлица. Забеременела наша Клава, понесла, понимаешь. Загадкой оставался виновник случившегося. Но комитет комсомола рука об руку с родительским комитетом и детской комнатой милиции быстро вывели бесстыдницу на чистую воду. И ладно бы перспективным отцом оказался сосед по парте, или на худой конец, учащийся ПТУ, так нет, угораздило Клавку залететь от иностранца. А на дворе середина восьмидесятых. До торжества демократии целая пятилетка. Что тут началось. Ее заклеймили, затравили, объявили ей бойкот и постановили исключить из рядов комсомола. Но так как она там никогда не состояла, то поначалу ее пришлось туда включить, чтобы затем эффектно выпереть. Ей была посвящена целая полоса в газете «Московский комсомолец» в разделе «Их нравы», где подробно описывалось приобретение ею сексуального опыта от представителя антагонистической политической системы. В общем, скрутили они Клавдию в бараний рог. Школу ей, разумеется, пришлось покинуть. С возлюбленным воссоединиться не удалось – оказали препятствия спецслужбы. Фертильный паренек, оказалось, на канадскую разведку работал. Я думаю, ему на родине тоже орденов не дали. Единственным человеком, кто за нее тогда заступился, была моя мать. Удивлен? Не стоит. Моя матушка щедрой души человек. Билл Гейц человеческих отношений. Вот Клавка к ней до сих пор и ездит. Чаще чем я, как ты догадываешься, если я здесь уже полгода не появлялся, все по телефону.
-Ладно, как выражается народившаяся российская буржуазия, не стремайся, братан, то бишь чувствуй себя комфортно, не расстраивайся по пустякам, - подвел итог Бруев. – Нам нужно Аслану позвонить, посоветоваться насчет кота. Не нравится мне что-то все это, чую сицилийский след. «Коза Ностра» из села Волабуева. 

7
На утро в офис пришел Асланбек Закаев – бывший на содержании фирмы в должности «крыши». Он пришел не один – в холе остались оруженосцы в темных кашемировых пальто и лыжных шапочках. Один из них страшно напугал Леночку, когда, прикола ради, прицелившись с десяти шагов, выстрелил в висевший на стене портрет президента Всемирного Банка реконструкции и развития и пробил тому глаз.
-Ша, магис деда, Лэночку убьешь, - проявил участие Асланбек Закаев.
Аслан прошел в кабинет и уселся в кресло за дубовым столом. Он небрежно разложил среди бумаг коротковатые и кривые от колен ноги, достал из кармана пачку крепких сигарет и небрежно затянулся, время от времени стряхивая пепел в кулек, скрученный из листа бумаги, взятого из папки «На подпись».
-Ну, рэбятки, какие проблэмы? – небрежно поинтересовался гордый потомок дзурдзуков, дымя вонючей папиросой, набитой сушеной травой, собранной на пологих горных склонах его малой родины.
-Видите ли, Аслан, - неуверенно начал Игорь, - стараясь не смотреть на забрызганные грязью барельефы ботинок их «ангела-хранителя», оставляющие пятнистые следы на полированной поверхности дуба всякий раз, когда Аслан приноравливался поудобнее в кресле.
-Аслан, есть небольшая проблема, - перебил Юрка. – У Любови Сергеевны кота убили.
И тут Юрка вкратце изложил все, что он успел запомнить из душераздирающего рассказа секретаря.
Аслан слушал осклабившись, продолжая дымить своей травянистой дрянью. И от этого, или просто потому, что история была смешная, время от времени, издавал гортанный смешок, сдобренный крылатым выражением на горском диалекте.
Юрка стыдливо замолчал, понимая с горечью, что Аслан не проникся бедой. «Зря позвали, думает, что мы идиоты», - пробежала быстрая мыслишка.
-Ну, рэбятки, вы даете, да! – высказал свое отношение к случившемуся потомок Шамиля. – Я тэперь что вам должен искать всяких там козлов, который кота убил, да? Мне что тэперь делать нэчэго? Я что тэпэрь на пэнсии, да?
-Послушайте, Аслан, - уныло вставил Бруев. – Это может смешно со стороны кажется. Подумаешь, кота порезали. Ведь не главного бухгалтера.
Мы бы к этому тоже отнеслись как к шалости, если бы Любовь Сергеевна записку не получила.
-Что еще за писка такой? – проявил интерес Аслан. – Покажи мнэ записка.
Юра протянул ему помятый лист с разборчиво написанной угрозой. Аслан смотрел на бумажку с полминуты, потом перевернул лист на сто восемьдесят градусов и только тогда смог вникнуть в текс. Он прочел написанное, хмыкнул, потом еще раз прочел и после этого, скинув ноги со стола, крикнул:
-Дока, иди сюда!
Дверь распахнулась и в кабинет вошел давешний ворошиловский стрелок.
-Дока, ты по-русски хорошо читаешь. Скажи, что этот козел здэсь пишэт?
-Он пишэт, - без запинки начал грамотный Дока, - что порэжет всех на хэр, и, - споткнувшись о слово «ведьма», - я тут одно слово нэ понимаю, но думаю, что все равно порэжэт.
Бруев с грустью посмотрел в окно.
Потом Аслан и Дока перешли на язык предков и стали что-то обсуждать разлаписто жестикулируя. Игорь пытался вникнуть в интонации незнакомого языка, пытаясь понять, к чему склоняется старшее поколение в лице Аслана.
-Слушай, да! – собирательно обратился Аслан к собравшимся, - я думаю, такой тут проблэма! Это на тэбя Ваха из Нальчика наэхал, понимаешь?
Бруев с Врублевским автоматически кивнули.
-Это знак такой, да, - продолжал объяснение гипотезы Аслан. – Он когда прошлый раз наэхал... Нэ на тэбя, не бойся, - успокоил он «рэбяток», заметив пробежавшую тревожную волну на их лицах, - он, пес паршивый, собака убил. Хороший собака был, - посетовал он, - только Ваха плэвать хотэл на хороший собака. Надо будет и человэка зарэжет, - неодобрительно покачал головой щепетильный Аслан.
-Что же делать? – волнуясь спросил Юрка, напуганный перспективой сложных взаимоотношений с Вахой из Нальчика.
-Рэзать будэм, - простенько ответил Аслан, и заржал.
Поборов истерику, вытерев проступившие слезинки рукавом кашемирового пальто, он серьезно добавил:
-Конэшно, рэзать, за кота надо мстить. – Потом он закурил новую сигарету, опять насытив комнату ароматом лекарственных трав, и, нехотя поднявшись и пройдя несколько шагов, остановился.
-Дэнэг надо заплатить. Бэсплатно тэпэрь даже жэна не любит, - непонятно, кого имея в виду, сказал Аслан, и вышел, хлопнув дверью. Подавленные случившимся Игорь и Юра услышали через минуту прощальный залп боевого орудия, направленного в полюбившуюся цель. Судя по грохоту, с которым упало на пол изображение президента Всемирного банка, его второй глаз остался цел, однако пострадал шпагат, на котором висела обрамленная в тяжелую позолоченную раму картина.
Через неделю в одной из передач, освещающих хронику происшествий, Игорь увидел репортаж из гостиницы «Ленинградская». Привыкший ко всему корреспондент спокойно, будто передавая вести с полей, поведал аудитории, что в одном из номеров отеля был расстрелян в упор криминальный авторитет по кличке Ваха Кабардинский. «Следственные органы рассчитывают по горячим следам найти исполнителя и заказчика убийства», - с сомнением добавил корреспондент.
«Почему-то многие бандитские клички содержат географические ссылки, - подумал Игорь. – Что они символизируют? Место зачатия или рождения? Город, где юный бандит потерял невинность? Или он, как кот углы, метит свое ленное владение?».
Игорь позвонил Бруеву, по прерывистому тону которого можно было определить, что звонок не вовремя.
-Юр, нашего хачека убили.
-Ну, и хрен с ним, - не выразил никакого сострадания друг.
-Надо бы кого-то другого найти, кот по-прежнему - «висяк». Этот Ваха имеет к нему такое же отношение как ты герцогскому дому Габсбургов.
 

-8-
А Игорь с Юркой тем временем искали нового секретаря. Решено было дать объявление в популярную газету и посмотреть, что из этого получится.
В этот раз между партнерами решено было подойти к этому делу с принципиально иной точки зрения. Пожизненный опыт работы и связи в приправительственных кругах, составляющие ценность Любови Сергеевны, приносились в жертву молодости и красоте. Почти не споря, Врублевский внял доводам друга, что офис должна представлять не пожилая весталка с седыми буклями на голове, а молодая, здоровая (Юрка поднажал на это слово) и привлекательная брюнетка.
-Хотя многие мужчины, включая тебя, любят блондинок, мы не будем идти на поводу у массового вкуса, а заведем себе эксклюзивный вариант, - резюмировал Бруев.
Определившись с экстерьером, начали составлять список деловых качеств, которые должны были наличествовать у идеальной соискательницы.
Бруев огладил ладонью подбородок, принял позу роденовского «Мыслителя» и, тоном, не допускающим двусмыслиц и разногласий, начал:
-Пиши, болезный – рост не менее 170 см, волосы аккуратно убраны в пучок, оставляя игриво выбившийся локон на высоком лбу, одета строго, но с намеком на вольность, цвет глаз допускает широкий спектр от небесно-голубого до свинцово-серого, очертание рта смелое, выдающее чувственность.
В последовавшую за этим паузу, Игорь сумел вставить фразу, что с фактурой уже решили, пора переходить к деловым качествам. Друг юности посмотрел строго, пожурил, что перебивают, и продолжил:
-Необходимо знание русского алфавита, остальные навыки можно будет получить на рабочем месте. Все.
Игорь поднял на друга уставшие глаза, выражающие безнадежность, охватившую циркового дрессировщика, пытающегося научить хомячка играть на мандолине «Вальс Бостон».
-Бруев, если тебе нужна «ночная бабочка» за зарплату секретарши, ты можешь позвонить своим подружкам. Я тебе распечатаю список с телефонами. Только не обессудь, если с людьми, с которыми тебя сейчас связывают деловые связи, тебя будут связывать половые.
Юрка обиженно нахохлился. Он опять огладил подбородок ладонью, что предвещало появление новой мысли.
-Если Вы, Врублевский, начисто лишены чувства прекрасного и богатства воображения, можете нанять Любовь Сергеевну пятьюдесятью годами моложе. Только тогда я свои дела буду вести сам, без посторонней помощи. Что я, конверт заклеить не смогу или не соображу, где скрепки лежат?!
-Дурак ты, Юрка, - примирительно сказал Игорь. – Помнишь пословицу – не работай, где живешь, не живи, где работаешь. Я же за дело переживаю. Будто для тебя проблема баб найти. Не обязательно ей за это пятьсот баксов в месяц платить. Да и надоест она тебе быстро. А если, не дай бог, забеременеет? Придется тебе как честному офицеру на ней жениться.
-Сам ты дурак, Игоряша, - польщенный намеком на свои недюжинные способности в женских делах, миролюбиво проговорил Бруев. – От меня даже самые плодовитые не беременеют, как ни стараются. Нас, Бруевых, голыми руками не возьмешь. То есть, я хотел сказать просто голыми не возьмешь... Ладно, поступай как считаешь нужным, только побольше девок пришло... Чтоб было из чего выбрать, - добавил он, оправдываясь.
Уже через несколько дней пришлось все обязанности Леночки сократить до одной – прием и обработка факсимильных сообщений. Ей даже пришлось дать в помощь армянку Ануш – резюме поступали неутомимым потоком, и Леночка едва успевала проглядывать их для того, чтобы произвести первичную фильтрацию. Армянка Ануш тоже тайком послала свое резюме, но поскольку умудрилась сделать двадцать четыре грамматические ошибки, включая неправильно написанное собственное имя, то была немедленно разоблачена. Все немногочисленные сотрудники офиса с плотоядным волнением ждали дня, когда авторы присылаемых резюме появятся в конторе для прохождения интервью.
Местом собеседования с соискательницами была выбрана комната для проведения совещаний. Мягкие тона и изящная мебель помещения располагали к задушевной беседе. Сидя на стульях с велюровой обивкой и удобной спинкой, потягивая кофе, хотелось откровенничать – рассказать про босоногое детство, счастливую юность, построить планы на будущее. В один из дней финансовый офис стал похож на приемную агентства «Ред Старс». Почему-то в дремлющем подсознании девушки, ищущей вакансию секретарши, четко заложено, что секретом успеха на этой скользкой стезе является правильно выбранная длина юбки. Она не должна превышать длину попы плюс два с половиной сантиметра на оборку. Бруева такая длина вполне устраивала, Врублевского нервировала и отвлекала.
Уже почти неделю они занимались просмотром пребывающих кандидаток и никак не могли прийти к согласию. Если в девице превалировали деловые качества и профессиональные навыки, то она разочаровывала Юрку своим внешним видом. Когда же глаза Бруева загорались азартным, похотливым огоньком, после нескольких минут собеседования с апликанткой становилось ясно, что доверить ей офис было равносильно тому, что наделить мисс России полномочиями верховного главнокомандующего.
Дамы из первой категории попадались редко, но встречались. Одна из таких, сознавая всю неограниченность своего профессионализма и деловой хватки, сидела перед ними, закинув ногу на ногу и дымя сигаретой начинающего бизнесмена марки «Петр I».
Бруев, надувшись, отвернулся в сторону, выпадая из общего портрета. Его негласное послание собравшимся в кратком и отрецензированном изложении говорило: «А пошли вы все на...».
Врублевский пытался поддерживать интеллигентный разговор:
-Итак, уважаемая Маргарита Аполлоновна, вижу по Вашему резюме, что опыт у Вас обширный, многогранный. Поделитесь подробностями, чем Вы занимались на последнем месте работы в этом...- Игорь запнулся и посмотрел на лежащий перед ним лист бумаги, - ЗАО «Мосвнешэкономторгмашинпокрас», - он шумно выдохнул.
-ЗАО МВЭТМП, - без запинки произнесла Маргарита Аполлоновна занимается продажей машинных красок импортного производства на территории СНГ. У меня была должность менеджера по продвижению красок на территории Москвы и Московской области, этим я и занималась.
-Интересно, - произнес озадаченный Врублевский, - и как же Вы, простите, если не правильно употребляю термин, продвигали эти краски?
-Очень просто, - ответила Маргарита. Из ее последующего рассказа, выяснилось, что все действительно было очень просто. Менеджер возглавляла группу сотрудников, которые способствовали продвижению импортных красок на территории Москвы самым что ни на есть незатейливым способом. Орудием труда каждого из них служил обыкновенный гвоздь, с которым они выходили на работу, когда на улицах Москвы и области сгущалась ночная тьма. На двери дорогих машин они писали короткое слово «х... » и быстро убегали.   Вообще-то они должны были писать другой текст, придуманный Маргаритой Аполлоновной, но у них всегда почему-то выходило «х...». На следующий день озадаченному владельцу дорогой, но потерявшей внешнюю привлекательность машины, звонил менеджер из ЗАО «Мосвнешэкономторгмашинпокрас» и вежливо осведомлялся, не желает ли господин Пупкин ознакомиться с великолепным качеством импортных автомобильных красок. Отчаявшийся Пупкин, готов был ознакомиться с чем угодно, только чтобы не привлекать внимание соседей и случайных прохожих емкой надписью на двери. Вот так, благодаря, смекалке и выдумке Маргариты Аполлоновны и процветал бизнес ЗАО. Выслушав рассказ сидящей перед ним девушки, Игорь взгрустнул. Он вспомнил свой автомобиль и подумал, что надо бы найти где-то гараж или платную стоянку, только что бы не оставлять машину на ночь без присмотра.
-Ну, что ж, Маргарита Аполлоновна, - сказал Игорь, бросив взгляд на Бруева, который, не таясь ковырялся в ухе. – Мы подумаем с коллегой, и перезвоним Вам.
- Очень на вас рассчитываю, - бодро проговорила Маргарита Аполлоновна, протягивая Игорю руку для рукопожатия. – Хочется настоящего дела, а то все краски, антикоры, омыватели. У меня аллергия на химию – все время чихаю и чешусь. – Потом она посмотрела на Бруева, который продолжал ковыряться в ухе, и, помедлив, убрала протянутую было руку.
К сожалению Игоря первая категория встречалась довольно редко. В конечном итоге, под нажимом логики Юрка мог бы сдаться. Все-таки он, как ни крути, в первую очередь был бизнесменом, а потом уже дамским угодником. Но к ним, почему-то, все приходили больше девицы из второй категории – ладненькие, аппетитные, но совершенно бестолковые. Вот и сейчас перед ними сидит зайчик из «Плейбоя» и смешно морщив лобик, пытается вспомнить, какими деловыми качествами помимо навыка работы с факсимильным аппаратом она обладает.
-Так, - бодрясь продолжает Юрка - , Полиночка...Вы не против, если я Вас так буду называть?
-Нет, - воодушевляется Полиночка, бросая незаметный взгляд на маникюр. В коридоре ей показалось, что сломался ноготь. Но, слава богу, все в порядке!
-Расскажите, какое у Вас образование, - ласково настаивает Бруев. Врублевский ни на чем не настаивает. Ему уже все ясно. Он просто смотрит в окно.
-Нууу, - растягивает Полиночка вступительную ноту, - я как бы школу закончила, но диплом не получила.
-Аттестат, - галантно поправляет Бруев.
-Как? – девушка бросает озадаченный взгляд на Юру.
-В школе дают аттестат. Вы его не получили, поэтому и не знаете, - Юрка напоминает педиатра, проверяющего готовность аутичного ребенка к школе.
-А, ну да, - охотно соглашается Полиночка. – Потом я еще на курсы ходила.
-Вот, это уже интересно, - оживился Юрка-педиатр, будто бы получив, наконец, ответ на вопрос, чем является сирень – кустом или деревом. – И что же курсы, милая? Что Вы там изучили?
-Нууу, - тянет Полиночка, - мы там много всего чего изучали. Я вот все не помню. – Опять смешно морщит лобик и бросает недоверчивый взгляд на маникюр «Все-таки ноготь сломался, хотя не очень заметно...».
-Ну, хорошо, - не сдается Юра. – А компьютер Вы знаете?
-Не очень, - сознается девушка. – Нам объясняли про компьютер, только я не очень поняла.
-Это ничего, - в Юрке опять говорит педиатр, - научитесь.
Следует мучительная пауза. Давно понятно, что Полиночке хочется домой, потому что ей скучно, но настырный дядька все задает какие-то глупые вопросы, хотя у нее в резюме все написано. Юрка делает последнюю попытку завладеть информацией и задает прямо-таки провокационный вопрос:
-Ну, а иностранными языками Вы, голубушка, владеете?
Девушка почти застигнута врасплох . Она не понимает, почему от нее так много всего хотят, ведь она собирается быть всего лишь секретаршей. Вот вчера ее подружку взяли на работу, так у нее на собеседовании почти ничего не спрашивали, кроме размера бюстгальтера. А ее мучают, как будто она главным бухгалтером устраивается.
-Я в школе английский учила, - откровенничает Полина. – Только у нас его учитель физкультуры вел, поэтому я не очень поняла.
-Спасибо, Полина Николаевна, - не выдерживает Врублевский. – Мы с коллегой Вам позвоним, если Ваша кандидатура нам подойдет.
-Только вы мне на мобильник звоните, а то меня дома не бывает.
-Мы найдем способ вступить с Вами в контакт, - заверяет ее Бруев, двусмысленно улыбаясь.
-Все, мне надоел этот балаган! – закричал Игорь, как только закрылась дверь Полиночкой,– Ну почему они все такие тупые?! Что за поколение такое?
-Поколение next – секс, наркотики и рок-эн-рол, - охотно поддержал разговор Юрка. – Подросла смена. В наше время было вино, кино и домино. А тупые от того, что Владимира Ильича Ленина не читают. Не знают трех источников, трех составных частей марксизма.
-Хватит ржать, я серьезно спрашиваю. Мы стоим перед мучительной дилеммой – либо в нашей приемной будет сидеть крокодил, но при этом исправно выполнять свои обязанности, либо Барби с мозгами из синтепона, и тогда ее обязанности придется выполнять тебе.
-Почему это мне, Игорек? - не поверил своим ушам Бруев. – А ты что будешь делать? Может, бизнес-стратегию разрабатывать, или вести переговоры с клиентами?
Повисла пауза. Каждый обдумывал свою роль в сложившейся ситуации.
-Слушай, - Юрка хлопнул себя по лбу, - А может Леночку разжаловать в секретарши. Какая разница, где она бумажки будет перекладывать. Все равно от нее в PR никакой ощутимой пользы, одни незапланированные расходы.
-Ты с ума сошел! – ужаснулся Врублевский. – В PR она под полным контролем. Посади ее в приемную, она нам все дело погубит. Она же из второй категории.
-Да, - развел руками Бруев, - тогда ресурсов больше нет. Не думал, что будем испытывать затруднения.
-Ладно, - немного успокоился Игорь, - просмотрим последнюю партию, потом будем искать по знакомым, должны же были где-то уволить толковую секретаршу, ведь в нестабильной экономике живем.
Так и не найдя алмаза в последней группе соискательниц, Игорь волевым решением закрыл полюбившееся всей фирме шоу «Выбери меня!», парализовавшее работу компании на две недели. Врублевский угрюмо перебирал кнопки электронной записной книжки, но большинство его знакомых сами испытывали подобную нужду. Оказалось, что найти толкового секретаря в Москве, оказалось сложнее, чем встретить бескорыстную спутницу жизни. Игорь уже начал сам отвечать на телефонные звонки, и нарушая правила деловой переписки, печать письма зарубежным партнерам.

-9-
И тут он вспомнил Клаву. Поначалу он испытывал некоторые колебания, но ничего другого ему не оставалось. Покопавшись в телефонной книжке Юрки, Игорь нашел ее номер, нацарапанный торопливой Бруевской рукой. Быстро набрав комбинацию цифр, Врублевский услышал неторопливые телефонные позывные.
-Фирма «Долина наслаждения», - раздался низки девичий голос со следами ростовского диалекта.
-Добрый день, - оторопел от странного названия рекрутингово агентства Игорь. – Будьте любезны Клаву.
-Вам Клаву беленькую или рыженькую?
Таких подробностей Врублевский уже не помнил и наугад предположил блондинку.
-Беленькую, с Вашего позволения.
-Нет ее, на вызове.
-Тогда рыженькую, - еще раз решил попытать счастье Игорь.
-Диктуйте адрес, - последовал ответ.
-Это еще зачем? – не понял Врублевский.
-Если хотите в салоне, то на пятьсот рублей дороже.
Игорь уже начинал нервничать. От не мог понять, чего от него хочет этот ростовский автоответчик.
-Вы меня не понимаете, я хочу поговорить с Клавой, - начал объяснять ситуацию Игорь. –У меня к ней важное дело. Скажите ей, что звонит партнер Юрия Бруева.
-Если Вам Клаву на двоих, то тогда еще пятьсот рублей, - последовал ответ.
У Игоря появились блуждающие сомнения, которые переросли в пугающую догадку.
-Скажите, милая, это публичный дом?
-Сам ты проститутка, - быстро отреагировал голос в трубке. – Тебе чего надо-то вообще? Если тебе Клава нужна, то говори адрес и жди. Ее сейчас привезут. А будешь обзываться, мы твой номер определим и по морде тебе надоем, чтоб не хулиганил.
-Так, - снова обрел спокойствие Игорь, вспомнив важную подробность, - уже страшно. Ну, а Клавдия Германовна у вас какой масти – беленькая или рыженькая?
-Ну так бы сразу и сказал, - смягчилось ростовское контральто. – Это ж не девочка, это ж мамка наша.
-Ну вот, что дочурка, соедини-ка меня с вашей бандершей. Дело у меня к ней неотложное. А рыжей Клавой я как-нибудь в другой раз воспользуюсь, когда приспичит.
Голос в трубке затих, сменившись попурри группы «Армия любовников», как нельзя кстати соответствовавшим профилю заведения.
Клаву Игорь узнал сразу.
-Ни фига себе, сюрприз – жопа Новый год, - вежливо начала Клава. – Ты чего это звонишь, соскучился?
-Есть некое томление, - признался Игорь, - но мотивы исключительно деловые.
-Знаю Вас деловых, - призналась Клава, - одно на уме. Ну чего тебе, выкладывай, а то я в запарке.
-Помните, Клава, - торопливо начал Игорь, - что Вы пообещали нам содействие в поисках сотрудников. Вот, хотел воспользоваться. Ну теперь понимаю, что, наверное, не по адресу. Нам другие сотрудники нужны.
-У меня всякие сотрудники есть, - сказала Клава. – Тебе кто нужен-то?
-Секретарь, - односложно ответил Врублевский, не зная, что к этому добавить.
-Будет тебе секретарь, - заверила Клава.
Потом Игорь слегка помялся и выдавил:
-Ну, а если еще и надежного человека, своего рода частного сыщика попросить. Не покажется ли это излишеством?
-Гляди, какой расторопный. И агента ему еще. За бабой что ли своей шпионить надумал?
-Можете так сформулировать.
-ОК. Пришлю тебе одного парнишку. Студент. На юриста учится. Очень смышленый.
-Не знаю, как и благодарить Вас Клавдия Германовна. Разве что припасть к ногам и бубнить слова благодарности, целуя Ваши нежные пятки.
-Ну ты и балабол, - рассмеялась Клава, - почище корефана твоего. Бруеву привет передай. И если он все такой же кабель, как в школе был, то пускай сам позвонит, я ему тоже сотрудниц подберу, - добавила она и звонко засмеялась.
-А мне он признался, что его жена была его первой женщиной.
-Такой же по счету, как он у нее мужчина, - усмехнулась Клава, - первым, не считая ансамбль песни и пляски, волейбольную команду и роту курсантов из Суворовского училища.
Игорь задумчиво опустил трубку, размышляя о том, что же он наделал и как далеко зашел.
Однако Клава свое обещание сдержала, и на другой день офис Врублевского посетили с визитом несколько толковых барышень, располагавших блестящими резюме и впечатляющими рекомендациями. И хотя Клавдия Германовна обещала прислать еще несколько «штук», уже было вполне достаточно, чтобы сделать нелегкий выбор. «Если у нее такие квалифицированные секретари, то какие же у нее тогда путаны?», - задавался немым вопросом Игорь Владимирович.
На другой день, хмурым московским утром, предвещавшим обычно только рост курса доллара и заказное убийство, Игорю позвонил охранник и сообщил, что встречи с ним добывается «какая-то мамзель», утверждающая, что она хорошо, но недолго знает Врублевского. Не разгадав изящной аллегории, Игорь попросил пропустить посетительницу. Через несколько минут на пороге комнаты возникло полустертое из памяти мимолетное видение, из питерского экспресса. Надо отметить, что при дневном освещении девушка была все также свежа и румяна, а коралловая полоска губ по-прежнему вызывала приступ похоти. Игорь на мгновение потерял дар речи, но, сумев совладать с собой с достоинством пошел на встречу Инге.
-Извините, Игорь Владимирович, - быстро начала Инга. – Мне надо было предупредить, но я переживала, что Вы меня не помните...
-Было время, когда я хотел Вас забыть, было время, когда мне это даже удалось, но Вы, по-видимому, решили стать живым укором и время от времени напоминать о своем существовании неформальными визитами.
Инга зарозовела от смущения.
-Я знаю, что поступила нехорошо. Я даже мучилась потом. – Инга сделала вид, что не замечает гримас Игоря. – У меня были важные обстоятельства. - Она понизила голос. – В Петербурге меня должны были встречать. Я не хотела, чтобы нас видели вместе.
Это простое объяснение показалось Игорю логичным и убедительным. Конечно же, почему он до этого сам не додумался! Такая хорошенькая Инга вряд ли коротает свою жизнь в ритуальном одиночестве. У таких симпампушек обычно нервные и ревнивые кавалеры. Они подозревают каждый столб в попытке завладеть телом их соблазнительной подруги. Игорю даже стало немного приятно, что и он, а не только ловелас Бруев, сумел наставить кому-то ветвистые рога.
Инга продолжала что-то говорить, но смысл ее слов уже не достигал сознания Врублевского. Вдруг она замолчала и выжидательно уставилась на него. Игорь смутился, и, скрывая неловкость попросил повторить вопрос.
-Так Вы возьмете меня к себе на работу? - озадаченно повторила Инга.
-На работу? – удивился Игорь. – В качестве кого?
-Секретарем, - как ни в чем не бывало ответила Инга. – Меня Клавдия Германовна к Вам прислала.
Инга поковырялась в сумке и выудила оттуда папку с аккуратно вложенным в нее резюме.

-10-
Инга села в удобное кожаное кресло на вращающейся ножке. Крутанула его на пол-оборота – классно! Мягко провела ногтем по пузырчатой клавиатуре компьютера – чудная машинка! Встала, прошлась по приемной, присела на мягкую кушетку для посетителей, заглянула в шкафчик, где стояла кофеварка с изящными чашечками – неужели, это все – мое?! Но самым большим достоинством офиса можно считать милого и немного несовременного Игоря Владимировича. «Говорят есть еще один партнер, тоже ничего! Скоро увидим», - разговаривала сама с собой Инга.
Вдруг зазвонил телефон. Девушка невольно вздрогнула. Секунда ушла на то, чтобы сообразить, что это звонок для нее. Теперь это ее обязанность снимать трубку и четким, энергичным голосом произносить: «Глобал Инвест. Инга Родина слушает».
Через минуту завертелся вихрь офисной суеты. Разрывался телефон, замигал файлами компьютер. Приходили в приемную сотрудники – познакомиться и посетители – на встречу с Игорем Владимировичем. Ближе к полудню раздался звонок:
-«Глобал Инвест». Инга Родина слушает.
На другом конце провода удивленно засопели.
-Инга Родина. Чем могу Вам помочь?
-Очень поможете, если скажете, что это за Инга Родина, черт побери! – раздался мужской и, по беглой оценке, приятный голос.
-Вы, наверное, Юрий Николаевич, - предположила Инга.
-А Вы, должно быть, Инга Родина, - съязвили на другом конце.
-Игорь Владимирович Вам все объяснит, - заторопилась она с оправданиями. – Я – Ваш новый секретарь. Я только начала, меня Игорь Владимирович взял на работу.
-Так, - оторопело произнес Юра, - наш новый секретарь... Подумайте, только! И что же, Игорь Владимирович? Доволен выбором?
-Вполне, - ответила Инга.- Раз я здесь.
-Логично, - согласился Бруев.
-Вот, что, лапушка, - добавил он затем. – Можешь считать себя секретарем Ингой Родиной до тех пор, пока я не доберусь до офиса и не кину на тебя придирчивый взгляд. Игорь Владимирович должен был предупредить, что он не один в этом маленьком бизнесе, и что моим мнением там тоже немного интересуются.
Инга вздрогнула от резко оборвавшегося звука. Пожала плечами.
-Как дела?
Игорь высунулся из приоткрытой двери кабинета и помахал Инге рукой.
-Хорошо, - вышла из задумчивости девушка. – Ваш партнер звонил, Юрий Николаевич.
-Сказал что нибудь ободряющее, приветливое?
-Да, особенно теплой была последняя фраза.
-Боюсь даже предположить содержание. Ничего, не бойся. Он только с виду грозный, в душе – котенок... Кстати, о котах. В два ко мне должен прийти один молодой человек. Подготовь ему пропуск. Зовут его...- Игорь полез в карман за бумажкой, на которой записал трудное имя – Эрнесто Че Гевара. Сомневаюсь, конечно, что это настоящее имя. Вероятно, кличка или, может быть, прихоть родителей. У нас в институте был студент по имени Емельян Лумумба. Захотелось родителям увековечить всех героев освободительных движений, соединить века и континенты. Парнишка, конечно настрадался. Самая безобидная кличка была – Патрис Пугачев. А так, кем только не был – и Емельян Тумба-Юмба, и Владимир Ильич Гарибальди, и даже Адольф Сталин. Так-то вот...
Че Гевара вошел в офис вместе с Юрием. Видимо, их знакомство состоялось уже в лифте, и друг на друга они произвели сильное впечатление. Игорь, увидев «юриста» пришел в некоторое замешательство. Трудно было представить себе в московском городском суде бесполое существо в неряшливых мешковатых джинсах, которые с трудом фиксировались на бедрах, норовя соскочить и обнажить срывающиеся под ними полосатые боксеры фирмы «Томи Хилфингер». На торс была накинута пыльная и выцветшая толстовка с неприличными надписями на родном языке Че Геваы, а на спине и он сам – вскинувший руку в революционном оргазме. Лицо будущей надежды юриспруденции трудно было разобрать, ибо скрывалось оно под бейсболкой с широким козырьком. На козырьке тоже было послание от Че Гевары угнетенным народам с факсимильной подписью автора. Игорь заметил некую отстраненность юриста, что позже просто объяснилось – в ушах у Че Гевары сидели наушники, от них провода сбегали в пах, где на поясе джинсов висел СД-плеер. Что слушало поколение Next, разобрать было трудно. Точно не Скрябина.
-Вот, доставил Че Гевару в лучшем виде, - похвастался Бруев. – А то топтался там на проходной. Даже резиновой дубинкой от охраны получил. Они его уже в милицию сдавать наладились, тут и я подоспел. Верно, говорю, братан?
-Ясный ноготь, - согласился юрист. – Где у тебя тут можно тюбики сдавить?
-Что? – не понял Игорь.
-В туалет пацан хочет, - пояснил Бруев, - неужели не понятно? Давай, милый, по коридору и направо. Только не задерживайся, у нас дел много.
-Пернуть не успеешь, - обнадежил Че Гевара и развязной походкой побрел в указанном направлении.
Игорь сохраняя безмолвие бессмысленно уставился на место, которое только что покинул присланный Клавой детектив.
-Хороший мальчик, способный, - подавляя иронию, отрекомендовал Че Гевару Бруев. Очень образная речь у него... – затем повернулся в сторону затихшей за компьютером Инги и, брезгливо указывая на нее пальцем, как на экспонат в музее палеонтологии, спросил:
-Ну, а это что такое?.. Хотя, хорошенькая.
Игорь, выйдя из оцепенения, понял, что уже поздно сглаживать неловкость от Юркиной бесцеремонности. Он лишь представил Ингу другу, добавив, что та предоставила прекрасное резюме и впечатляющие рекомендации от прежних работодателей.
-Так, - протянул Бруев, - бесстыже рассматривая Ингу от макушки до каблуков, как будто он находился на рынке невольников в Финикии, - а профессиональный тест на выносливость она прошла?
-Что еще за тест? - не удержалась Инга.
-О, это сложный тест, - заверил ее Бруев. – Нужно раздеться до гола, написать у себя на спине «Смерть черномазым!» и в таком виде пойти на Черемушкинский рынок.
-Ну ладно, хватит, - вступился за враз побелевшую секретаршу Игорь. – Юрий Николаевич шутит, Инга, не обращай на него внимания. Ты мне вот эту справку перепечатай, мне через час понадобиться.
Потом поманил пальцем Бруева и скрылся у себя в кабинете. Бруев, на пути в комнату Игоря слегка изменил фарватер, обогнул стол Инги, нагнулся над ссутулившейся девушкой и, уставившись в расстегнутую верхнюю пуговицу блузки, прошептал:
-Я пошутил... Не надо ходить на Черемушкинский рынок... Надо ко мне в кабинет! – и глумливо захохотал.
Инга еще глубже втянула голову в плечи и ничего не ответила.
Бруев скрылся за дверью.
-Юр, ты нам создаешь дополнительные проблемы, - с укором произнес Игорь. – Наконец-то нашел хорошего секретаря, а ты ее пугаешь. Она еще к тебе не привыкла – обращает на тебя внимание, переживает.
-Да я ничего не сделал! – шутливо начал оправдываться друг юности. – Подумаешь ущипнул за попку. Кстати, довольно тугая, рекомендую.
-Я с ее попкой знаком лучше, чем ты, - сознался Игорь. – Это и есть та девушка, которую я встретил в поезде. Черт, ну и совпадение!
-Вот это да? – изумился Бруев. – Ясный ноготь, почему у нее впечатляющие рекомендации от прежних работодателей. Одну из них, наверное, ты подписал, а остальные  - другие пассажиры вагона.
-Да нет, - раздраженный подозрениями друга ответил Игорь. – Я ее проверил – печатает, как стингер, компьютер отлично знает, переводит хорошо. Работодателям я конечно не звонил. Ну, если и так видно, что она хороший специалист, чего я буду звонить попусту.
-Конечно, чего звонить. Самое важное ты уже проверил – тебе понравилось! Слушай, я ведь партнер – можно я тоже проверю, ну... как она там печатает, переводит, в общем, основные навыки.
-Иди ты к черту! – окончательно разозлился Врублевский. – Ты мне лучше скажи, что это нам с этим латиноамериканским бичом теперь делать. Это твоя Клава удружила. Я просил ее человека прислать, чтоб понаблюдал здесь, а она, как будто издевается, - вот кого привела. Надо ему сейчас же сказать, чтоб катился отсюда, пока не спер чего-нибудь.
-А он мне нравится, - неожиданно вступился за Че Гевару Бруев. – Прикольный пацан. Ощущаю мощное дыхание молодого поколения. Мы стареем, братец. Кризис среднего возраста на носу. Надо с молодежью общаться. Глядишь, с тебя песок сыпаться перестанет.
-Ты что, спятил?! – озверел Игорь. – Чтоб это чучело здесь крутилось каждый день? И вообще, какой от него толк, кроме мощного дыхания? Нам надо с убийством кота разобраться! Этот... – Игорь покраснел от негодования, подыскивая слово, - этот...имбецил, - вздохнул с облегчением, - даже, наверное читать не умеет.
-Вот что, голубчик, - твердо сказал Бруев. – Позволь мне поставить вопрос так – я соглашаюсь с твоим протеже - я имею в виду эту плотнозадую старлетку в приемной. А ты, в качестве взаимовыгодного обмена, позволяешь мне устроить к нам на работу моего лучшего друга - Эрнесто Че Гевару, мужественного революционера - интернационалиста, человека высокой душевной чистоты и беспримерной самоотверженности, героя борьбы за свободу и независимость Латинской Америки.
-Идиот! - схватился Игорь за голову. – Я думал, что ты умнее!
-Ладно,. – продолжил Врублевский в изнеможении, - поступай как хочешь. Только потом сам будешь все расхлебывать, когда он у тебя из офиса сделает притон для андеграундных подростков.
Игорь хорошо знал Юру. Бруев был отличным парнем, но было в нем какое-то наследственное упрямство. Весь в отца. Ну, как, подумайте, человек с заполненной пятой графой смог стать послом Советского Союза в капиталистической стране. Однако, стал. Уже в пять лет сказал своему отцу – Юркиному деду, преподававшему игру на гобое в филиале Кульполитпросвета в Барановичах: «Хочу быть послом СССР в Андорре!». И стал. Правда, не в Андорре, в Исландии, но мечта, в целом, сбылась. Так и сынуля - детских лет удовлетворял все свои прихоти. Сначала жвачки и карманные фонарики, потом, мотоцикл «Ямаха» и видеосистема. Чуть позже, или, пожалуй, одновременно с «Ямахой» - девочки из параллельного класса, затем пятью годами старше. И все ему удавалось, все получал без замедления. Так что это прочно вошло в привычку. Поэтому, когда уже во взрослой жизни, Бруеву иногда приходилось сталкиваться с отказом, он ужасно удивлялся, и продолжал бессмысленно требовать своего, пока, наконец, не получал желаемого.
Игорь понял, что возражать бесполезно. Если он хочет оставить Ингу в офисе, ему придется терпеть этого маргинального недоросля. Как только Врублевский обдумал эту мысль до конца, дверь распахнулась (Игорю показалось от удара ноги) и на пороге показался Че Гевара, рука которого копошилась где-то в штанах, то ли застегивая на ходу молнию, то ли переключая плеер.
-Клевые у вас отливальники в дабле стоят. Я сначала застремался, не знал, куда струю заливать. Потом отфильтровал.
Игорь беспомощно посмотрел на Юру.
-Он говорит, - Бруев принял сосредоточенную позу синхрониста ООН, - что испытывал затруднения с туалетным оборудованием, даже разволновался. Потом сообразил, теперь счастлив.
-Послушайте, Че Гевара, - начал Игорь. – У Вас есть какое-нибудь другое имя – покороче. Ну, скажем, Петр или Андрей?
-Че Гевара, - ответил тот.
-Нет у него другого имени, - подоспел с переводом Бруев.
-Хорошо, - бросил на друга ненавидящий взгляд Врублевский, - ну, а зачем Вас сюда пригласили, Вы себе приблизительно представляете?
-Бабла срубить, - отозвался юрист.
-Не совсем так, - проявил признаки понимания Игорь. – Задача немного сложнее.
-Тогда я что-то раму не собираю, - поступил ответ, - на кой хрен я сюда прикандыбал?
-Он не понимает, - пояснил Бруев, глядя на беспомощного друга, - зачем ты его сюда пригласил, если не собираешься платить ему гонорар.
Слушай, братан, - обратился от к Че Геваре, - ты пушистый какой. Ты сначала тут пошурши, покорячься маленько, а потом мы обсудим твое вознаграждение. Усек?
-Я тогда буду рубить хвосты, если бабла не дадите, - объявил юрист и начал поворачиваться к двери.
Игорь увидел, что на этот раз и Бруев затрудняется с переводом, хотя чувствовалось, что юрист чем-то не доволен и готов покинуть помещение. Это несколько обрадовало Игоря, который надеялся, что таким образом удастся отделаться от Че Гевары естественным путем, но тут вмешался партнер.
-Не гони, братан. Давай так договоримся – ты тут походишь неделю, напишешь отчет. Мы тебе за неделю заплатим. Потом еще неделю, и так, пока ты нам тут будешь нужен. Сдельная оплата так сказать.
-Надо пропедалировать, - отозвался Че Гевара, - что-то лажа какая-то получается. Думаю разводишь ты меня?
-Ладно, - сказал Юрка, - чтоб тебя грело, бери сто гринов на текущие расходы. Будешь себя хорошо вести, в конце недели получишь столько же и бонус за выдающиеся достижения. Согласен?
-Ну, ладно, считай разгрузил. Согласен. А то надоело самовар доить.
-Ну, вот, послушный мальчик, - удовлетворенно сказал Бруев. А Врублевскому пояснил, - Он согласен. Мотивация следующая: стесняется брать деньги у отца.
-Я тогда сегодня сливаюсь, - уточнил детектив, - не буду у вас тут на ушах липнуть. Завтра срастемся.
-Давай, голубчик, - согласился Бруев, - хиляй. Завтра на службу к двенадцати подгребай. Не рано?
-А фиолетово! Мне все равно в Универе с девяти вату катать на первой паре. А то они за прогулы твикс поставить обещали.
-Ну, на первой паре не обязательно бездельничать, как ты изящно выразился. Можно и лекцию записать. Может, в суде пригодится.
-Ладно, я лапти скидываю. Припух я тут у вас немного.
Он уже направился к двери, как неожиданно обернулся и спросил:
-А что это у вас тут за чикса в приемной сидит по батонам лупит?
-Ты имеешь в виду девушку, которая печатает на клавиатуре компьютера? – уточнил Бруев. – Это наша сотрудница, Инга Родина. Она у нас секретарь. Все бумажную работу к ней, сам только на интеллектуальном фронте.
-Классная телка, - заметил юрист и шумно вышел из кабинета.

-11-
Как-то незаметно пролетел месяц, с тех пор как Инга обосновалась в приемной «Глобал Инвест». Все ей тут нравилось – и работа не пыльная, и сотрудники все люди милые, образованные. И даже ей был симпатичен этот странноватый тип по имени Че Гевара, которому, похоже, платили только за то, что три раза в неделю он приходил в офис, заглядывал с утра в кабинет Юрки и задавал все тот же вопрос:
-Работенку нарыли?
-Нет пока, - успокаивал его Бруев.
-Ну, я тогда в коридоре посижу, жужу послушаю, - предупреждал Че Гевара.
После этого он устраивался поудобней на кожаном представительском диване в холле, вставлял в уши наушники от плеера и после этого отключался. К концу рабочего дня его будила Ануш, всякий раз размахивая у него над головой шваброй и брезгливо ругаясь:
-Эй, слушай, пошел отсюда! Хочу диван мыть!
Мальчишка выключал плеер, висевший у него на ушах, и покорно очищал представительскую мебель, ворча про себя:
-Чего орешь, дура? Я тут делом занят секретным. Не то, что ты – целый день тайгу пылесосишь. Занялась бы чем...
В общем, фан, а не работа.
Между Ингой и Игорем сразу установились игривые, дружеские отношения. Каждый из них старательно делал вид, что их не связывало ничего, кроме офисного пространства и существующих в нем обязанностей. Врублевского иногда, бывало одолевали видения из купе питерского экспресса, но волей он подавлял в себе фантазии. В такие минуты он запирался в кабинете и заставлял себя думать об отвлеченном. Часто вспоминал зачет по научному коммунизму, когда на вопрос «какова низшая стадия развития коммунизма?», он, разволновавшись, ответил «сексуализм». «Ну, это у вас в студенческом общежитии сексуализм», - поправил его пожилой профессор политических наук, «а стадия-то носит название социализм, хотя, судя по тому, что она делает с населением, это как раз то, что вы по неосторожности упомянули». Потом он спохватился, что заговаривается перед студентом, и грустно добавил: «Но зачет я вам, Врублевский, все равно не поставлю – жонглируете формулировками, злоупотребляете аллегориями». Еще, чтобы успокоиться, хорошо было вспомнить про то, как в школе третьеклассника Игоря принимали в пионеры. В первую очередь пионерами становились самые лучшие ученики - те, кто получал пятерки, не разговаривал на уроке, аккуратно вел дневник наблюдений за природой и не курил в туалете. Поэтому Врублевскому стать пионером в первую очередь не довелось. Попытался прорваться во вторую – и опять ничего не получилось: претензия была все та же – месяц в дневнике наблюдений Врублевского напоминал классной руководительнице Валентине Ивановне неаккуратно нарисованный фаллос. Естественно, что такая мотивировка не могла быть представлена в Совет пионерской дружины, не рискуя вызвать скандала. Поэтому Валентина Ивановна вызвала мать Врублевского и посоветовала ей нанять ученику репетитора по рисованию. Вскоре домой к Игорю стал приходить волосатый юноша, студент художественного ВУЗа. Рисование настолько увлекло маленького Игоря, что уже через пару недель он стал делать заметные успехи. Теперь месяц в его дневнике наблюдений не просто напоминал мужские причиндалы, а был великолепной художественной версией таковых. Студент как раз проходил курс анатомического рисунка. Валентину Ивановну, обнаружившую один из таких набросков среди наблюдений за природой, чуть не хватил удар. Студента, конечно, рассчитали, а Игорю запретили рисовать небесные светила под угрозой отчисления из школы. Вскоре выяснилось, что других пороков Врублевский не имел и был достоин стать пионером. Только потом, когда на груди Игоря уже алела красная косынка, от украдкой бывало возьмет, да и нарисует где-нибудь на клочке бумаги месяц, а иногда и солнце с кудрявыми лучами, обрамляющими жаркое чрево.
 Еще лучше помогали воспоминания об игре «Зарница», когда он в синих тугих шортиках и полосатой футболке бежал четырехкилометровую эстафету по прилежащей к зданию школы рощице, и, не добежав пяти метров, упал от усталости в придорожные кусты и сильно поцарапался. По лихорадочному шепоту, который раздался из низкорослой растительности, Игорь понял, что в кустах он был не один. Любопытство свидетельствовало о пытливости ума и богатстве фантазии, чем родители Врублевского не напрасно гордились в сыне. Игорь бесшумно раздвинул ветки и...сначала икнул от увиденного, потом взял себя в руки и продолжил наблюдение. Всего в пяти метрах от следопыта на расстеленном на траве школьном пиджаке лежали полуобнаженные ученики 9 класса «Б» - известный на всю школу забияка Генка Портной и председатель Учкома Лена Савицкая. Чем занимались старшеклассники Врублевский смекнул очень быстро, потому что не так давно он все-таки добрался до заветной книжки с яркими картинками, которую мама прятала под выглаженным бельем. Почти на каждой странице он видел то, что его научил рисовать репетитор, только у Игоря это выходило крупнее и не так схематично. Игоря так захватило действо, разворачивающееся на школьном пиджаке, что он высунулся из кустов почти по пояс и замер в поглотившем его целиком интересе. Портной, несмотря на получаемое удовольствие, видимо не утратил бдительности, и, оторвавшись от разомлевшего председателя Учкома, оглянулся. Когда Игорь встретился взглядом с Генкой, было уже поздно. Тот одним прыжком настиг пионера Врублевского, схватил того за шиворот полосатой футболки и тряхнул со всей силы так, что синие шортики дали трещину.
-Ты откуда взялся, мурло?! – озадаченно спросил Портной.
-С эстафеты, - честно сознался Игорь.
-Я сейчас из тебя эстафетную палочку сделаю! – пригрозил хулиган.
Краем глаза Игорь заметил, что Лена Савицкая вышла из экстаза, осознала происходящее и в ужасе начала натягивать на себя одежду, стараясь не смотреть на висевшего на могучей руке Портного пионера.
-Я тебе вот что скажу, пацан, - начал Генка, поставив, наконец, Игоря на землю. – Если ты где-нибудь хлебало раскроешь, то я тебе ноги выдерну и в уши запихну. Понял?!
Игорь заверил озверевшего Генку, что он никому, никогда, ни под каким предлогом и ни за какие посулы не расскажет эту страшную тайну. И ведь сдержал свое слово! Только потом, несколько лет спустя, когда он случайно увидел на улице беременную Лену Савицкую, которая тащила на себе невменяемо пьяного Генку, а свободной рукой придерживала маленькую дочку лет пяти, Игорь подумал, что может, расскажи он тогда об этом учителям или директору, судьба их сложилась бы иначе, во всяком случае порознь.
Вот такие мысли, обдуманные до конца, начисто убивали всякую похоть.
Однажды, когда он по обыкновению остужался у себя в кабинете, вспоминая историю про научный коммунизм, неожиданно позвонила Лариска. Врублевский почувствовал как аритмично забилось сердце, а где-то в паховой зоне появилось ноющее ощущение давно не удовлетворявшейся страсти. Ларискин хрипловатый и бесстыжий голос сводил с ума, уносил в четвертое измерение, вызывал призраки умерших от любви рыцарей и отвлекал от работы. Через минуту Игорь уже, всхлипывая, делился с бывшей любовницей всеми своими жизненными затруднениями и планами на будущее.
-Ну, ты Врублевский, совсем раскис, я чувствую. Бесхозный мужчина хуже отставного прапорщика – боевое оружие лежит заряженным, а стрелять не в кого. Ты бы женщину что ли себе завел. Бери пример с Юрика – не дня без использованного презерватива.
-Я не могу так, ты знаешь. Я – однолюб.
-Надеюсь, что это не я предмет гомогенной страсти... Красноречиво молчишь, прям как в спектакле для глухонемых, - добавила Лариска после паузы.

-12-
Бруев быстро вошел в кабинет Врублевского, сел в кресло возле окна, потом поднялся, и, не обращая внимания на удивленного друга, глазные яблоки которого не поспевали за перемещениями Юрки, резко встал и пересел на диванчик.
-Ну, и долго ты будешь здесь мельтешить? - наконец не выдержал Игорь.
-Слушай, Врублевский, ты когда-нибудь любил Женщину?
-Нет, я только мальчиков.
-Серьезно спрашиваю, серьезно отвечай. Ты когда-нибудь любил по-настоящему женщину? Тебе когда-нибудь вообще настоящие женщины попадались?
-Что-то Бруев ты мне не нравишься. Задаешь дуратские вопросы. Вот если бы я тебя спросил: «Юра, ты когда-нибудь в жизни пробовал манную кашу?»
-Понятно, - безнадежно махнул рукой Юра, - ты не любил настоящую женщину. Ты любил эрзацы, дешевые копии. Ты так и не встретил свою Лауру.
-Ее, значит, Лаура зовут, - догадался Игорь. – Лаура Бруева, - попробовал он. – Или еще лучше – Лаура Мартыновна Бруева. И где ты ее откапал? В приемном покое Боткинской больницы или в Бурятских Авиалиниях?
-Вот смотрю я на тебя, Врублевский, - задумчиво произнес Бруев, - и задаюсь вопросом. Ну для чего ты топчешь кавролин у себя в кабинете? Почувствовал метафору? Я задаюсь общим вопросом – для чего ты вообще живешь? Может у тебя предназначение какое на земле? Миссия? И сам себе на поставленный вопрос отвечаю – впустую ты прожил свою жизнь Врублевский, не хрена ты полезного и запоминающегося в своей жизни не сделал. Но это не самое страшное! А самое страшное то, что ты не встретил Настоящую Женщину – Лауру.
-Ну, если б я встретил раньше тебя Лауру Мартыновну, у тебя сейчас не было бы предмета для обсуждения.
-Все-таки ты немного аутичный, - с сожалением отметил про себя Бруев. – Как ты среднюю школу умудрился закончить?
-Слушай, Бруев, если это все, чем ты хотел сегодня поделиться, я тебя больше не задерживаю. Только напомню, что завтра мы встречаемся с ребятами из инвестиционного банка. Ты, после того, конечно, как сводишь Лауру Мартыновну в кино или там, на танцы, можешь поработать над бизнес-предложением.
Бруев поднялся с диванчика с сожалением и брезгливостью посмотрел на Игоря, как будто у того была проказа, и молча вышел из кабинета.
Через минуту вошла Инга, которая принесла распечатанные бумаги на подпись. Игорь, отрешенно подмахивая страницы, спросил Ингу:
-Ты в последнее время за Бруевым никаких странностей не замечала?
-Что Вы имеете в виду? – озадачилась Инга.
-Да, ничего, так, - махнул рукой Игорь, - мне показалось.
-Не показалось Вам, - понизила голос секретарь, - влюбился он без памяти.
-Да? – оживился Врублевский, - а ты откуда знаешь?
-Я – женщина, - похвасталась Инга.
-Настоящая? – с сомнением спросил Игорь.
-Ну, Вы же знаете, - смутилась девушка.
И тут они поняли, что она невольно задела запретную тему. Игорь неловко повел плечами, уставился в бумаги, и пробормотал:
-Я не то имел в виду.
-Извините, Игорь Владимирович, - еще больше смутилась Инга. – Я тоже другое имела в виду. Я хотела сказать, что у меня женская интуиция развита. Я такие вещи за версту чувствую. Я Вам точно говорю, что он влюбился.
-Ну, а факты у тебя есть? - нетерпеливо расспрашивал Игорь.
-Незначительные. Вот, например, он заказал билеты в цирк.
-Куда? – не поверил своим ушам Врублевский.
-В цирк, - повторила Инга.
-Может у него внебрачная дочь в Барановичах отыскалась? – предположил Игорь.
-Нет, не дочь, - уверенно сказала Инга, - потому что он еще купил неглиже в «Дикой Орхидее». Я увидела только потому, что он меня про размер спрашивал. Сказал, что ему точно такой нужен.
-Все равно может быть дочь, - предположил Игорь, - сейчас акселерация. Ему 32, ей может быть шестнадцать. Самый подходящий возраст для неглиже. Старше уже начинают фланелевую пижаму носить.
-Ну тогда последний факт, - почти сдалась Инга. – Он купил Виагру.
-Да ну?!
-Да, - подтвердила Инга, - и я слышала по телефону, совершенно случайно, - уточнила она.
-Конечно случайно, - согласился Игорь, - просто подходящий момент был.
-Я слышала, что он звонил какому-то Михаилу Соломоновичу Фуксу...
-Это его прадедушка, - поспешил с дополнением Игорь.
-Да, он звонил своему прадедушке Михаилу Соломоновичу, и спрашивал совета. Жаловался, что у Нины такой темперамент, что у него не хватает ресурсов. И спрашивал у старика, не знает ли он как правильно принимать Виагру – до или после полового акта.
-Вот, что, Инга, - сказал Игорь, - спасибо. На многое ты мне открыла глаза, хотя, должен признаться, он и раньше обращался за советами к прадедушке. Надеюсь, что и в этот раз ненадолго. А ты, продолжай наблюдения... То есть, я хотел сказать работу, - поправился Игорь.
-Я поняла Вас, - заговорщически улыбнулась Инга. – Буду за ним присматривать.
Она вышла из кабинета, и тихонько притворила за собой дверь.
-Эй, сумка, - вдруг позвали ее с представительского дивана, - у тебя палочка здоровья есть?
-Что? – нахмурилась Инга.
-Никотиновый голод, - пояснил Че Гевара. – Цигарку хочу у тебя стрельнуть.
-Еще маленький курить, - отозвалась секретарь, уселась за компьютер и с достоинством начала стучать по клавишам.
-А я тебе спинку почешу, - продолжал уговоры юрист.
-Слушай, отвали, - посоветовала Инга, - лежи там себе тихо и сопи. Не мешай работать.
-Ладно, дура рыжая, я хотел с тобой в кафе какое-нибудь подорваться, мороженное тебе купить, а ты тут понты кидаешь, - Че Гевара обиженно перевернулся на другой бок, поправил СD и обиженно засопел.
-Слушай, ты - друг венесуэльского народа, - сказала Инга, - у меня что-то компьютер завис. Ты, может, разбираешься? Я тебе сигаретку дам, если посмотришь.
-Что я дефективный за спасибо работать. Гони десять гринов, тогда посмотрю.
-Ладно, Че Гевара, - уступила Инга. – Пойду я с тобой мороженое есть, раз ты такой настырный кавалер.
Надежда юриспруденции нехотя поднялась с дивана, в котором уже наметилась округлая вмятина, напоминающая очертаниями попу Че Гевары, и направилась к Ингиному столу.
-Испарись, - попросил он ее встать со стула.
Инга уступила ему место, а сама встала за спиной, с интересом поглядывая через плечо Че Гевары. Тот начал стучать по клавишам, отчего на экране быстро забегали сменяющие друг друга файлы. Ингу происходящее немного беспокоило, хотя Че Геваре она доверяла – было у нее какое-то чувство, что человек с таким внешним видом должен хорошо разбираться в технике.
-Загрузить надо заново, - сказал юноша, выключая компьютер.
Потом экран загорелся вновь.
-Пароль, - потребовал он.
Инга колебалась секунду, но потом быстро произнесла заветное слово. Через минуту компьютер уж вновь приветливо высвечивал знакомый файл, работу над которым Инга прервала минуту назад. Че Гевара вопросительно уставился на девушку, и если бы он был знаком с фольклором, то сказал бы: «Долг платежом красен».
-Пойдем, цаца, в кафе кишканемся. Ты башляешь – я тебе комп фиксанул.
-Слушай, ты по-русски говорить можешь? – раздраженно сказала Инга, - ни слова не понимаю.
-Жрать хочу, - неохотно перевел Че Гевара, - а бабла у меня нет, Бруевич только завтра отсыплет.
-Ладно, - сжалилась Инга, - пойдем я тебе бутерброд с сыром куплю, а то у тебя тут голодный обморок будет.
Она встала, подошла к стенному шкафу взять пальто, а Че Гевара тем временем незаметно сунул руку в висевшую на спинке стула сумочку и достал оттуда ключи.

-13-
Нина опаздывала почти на сорок минут. Юрка уже было включил зажигание в мрачном предчувствии, что сегодня свидания не будет, как вдруг в стекло застучали костяшками пальцев. Это была Нина! Бруев почувствовал, как бешено заколотилось сердце, а живот свело нежной болью. Он быстро распахнул дверцу машины и впустил ее в салон – нежную, румяную, пахнущую чем-то медовым и пряным одновременно.
-Ну, что, сладкий, истомился? – посочувствовала она. – Прости, у клиента задержалась. У него вчера люмбаго обострилось. Представляешь, в доме лифт сломался, а ему финский гарнитур привезли. Он, бедненький думал, что ему до квартиры донесут, а в накладной написано, мелкими буквами, правда, - доставка до подъезда. Пришлось ему самому диван и два кресла на шестнадцатый этаж переть. Перенапрягся немного, теперь только в горизонтальном положении может находиться.
Юра слушал ее и глупо улыбался. Он даже не пытался вникнуть в смысл того, что она говорила. Он догадывался, что в этом вообще не было никакого смысла. Но ему главное было слышать звук ее голоса. Это был малиновый звон поселковой колокольни. Звуки чистые, напевные, смешанные с журчанием весеннего ручья и нежным дыханием посвежевшего после зимы воздуха. И сама она такая чистая, свежая. Кожа Нины, не знавшая косметики, напоминает поверхность замшевых перчаток, волосы пламенеющий кудрявый ореол, а фигура…, впрочем, на фигуру он в первый раз не обратил особого внимания из-за непонятного пристрастия девушки к бесформенным свитерам, мешковатым джинсам и ботинкам на толстой подошве, напоминающим по форме внедорожник. Фигуру Юрке удалось рассмотреть некоторое время спустя, и он остался ею очень доволен. Единственным дефектом Бруев считал очки, с которыми Нина не расставалась даже в постели. Объясняла она это просто: «Плохо вижу…». Когда же он спросил ее, что ей нужно видеть во время занятия любовью, она, смущаясь, ответила: «Время на будильнике…», и на полный непонимания взгляд Бруева пояснила: «Мне подружка сказала, что забеременеть можно только после сорока минут…». Бруев никогда так не смеялся, но традиция установилась. Они занимались этим непременно в очках и всегда укладывались за сорок минут.
Он смотрел на Нину со щемящей нежностью и хотел, чтобы она продолжала рассказывать глупости про всех своих клиентов, которым она делала массаж.
-А вчера вообще был конец света. Я разминала эту старую графиню – Маргариту Артамоновну. Ну, помнишь, я тебе про нее рассказывала, - продолжала Нина,
Юрка кивнул головой. Он хорошо помнил Маргариту Артамоновну. Нина уже рассказывала про нее шестнадцать раз. Только он забыл, что именно.
-Я ее разогреваю тихонечко, а она вдруг резко поворачивается ко мне и говорит: «Вы, милочка, обручены или в грехе живете, как все эти распущенные институтки?» Я не поняла, про что она говорит, думала, старуха умом тронулась, заговаривается. А она продолжает: «Незачем, Вам, милочка, секретничать. Я все Ваши девичьи тайны знаю. Вчера я поливала на подоконнике герань... Вы ее, кстати, к свету поверните, сделайте одолжение... Вдруг, случайно выглянула в окно. А там увидела, как Ваш импозантный sher ami открывает дверцу шикарного авто, ловко подсаживает Вас и стремительно срывается с места, осыпая дворника Степана крупяной поземкой».
-Занятная старушенция, - поддержал разговор Юрий.
-Она думает, что ты мой жених, - рассмеялась Нина.
-В самом деле? – ужаснулся Бруев.
Они приехали в ресторан. Юрка там был человеком известным. По тому как широко потекла улыбка по лицу администраторши, по тому как лакейски засуетился официант можно было судить, что Бруев здесь оставляет щедрые чаевые. Нина с интересом наблюдала за тем, что происходило вокруг. Трудно стать завсегдатаем дорого ресторана на гонорары частного массажиста. Юра может себе это позволить. Он многое может себе позволить. Например, полушубок из стриженой норки, который он ей подарил на день рождения, или духи – «Черутти»; розы каждое свидание, или, как позавчера, снял целую ложу в Большом, да еще в антракте в отдельном зале им сервировали шикарный ужин на двоих. Через неделю они улетают в Португалию. Он хочет показать ей какой-то ресторанчик, где подают самых лучших в мире устриц в красном вине. А ведь знакомы они всего месяц, точнее месяц и три дня. Нина это хорошо помнит, потому что в этот день она делала массаж Юркиной матери..
Надежда Анатольевна, лежала на диване, прикрыв размятую плоть простыней, и с наслаждением курила. Нина пошла на кухню ставить чайник. Она уже хорошо освоилась в барской квартире и свободно ориентировалась в многочисленных комнатах. После сеанса массажа она обычно не сразу уходила, а задерживалась на часок, чтобы послушать откровения стареющей послицы. У Надежды Анатольевны было мало подруг, болтать было особенно не с кем. Раньше она была очень общительной, но годы, проведенные в дипломатическом сообществе, где шпионили не только за внешним врагом, но и за собственными сотрудниками, научили ее сдержанности и подозрительности. Она до сих пор поеживается, вспоминая свой посольский дебют. До этого они жили в странах насильно развиваемого социализма, что почти не обременяло повседневную жизнь политическими условностями. Что там Прага, или София, где посольский работник из великой державы чувствовал себя совсем как дома, ну, может быть, с легким дискомфортом, как в Прибалтике. А в Исландии, куда ее муж после десяти лет подковерных интриг был назначен послом, все оказалось иначе. Страна с виду тихая, но агрессивная – член НАТО, тут глаз до глаз. В гастроном просто так не сбегаешь – нужно следить, чтобы не было провокации. Лишнего тоже не скажешь, могут расценить как демарш. Перед отправкой в логово врага, конечно, прошли собеседование. Товарищ из надлежащей организации, обо всем предупредил, но всего ведь не предусмотришь.
И вот, через неделю после вручения верительных грамот в посольстве состоялся прием по случаю дней Советской культуры в Рейкьявике. Готовились основательно, загодя. Супруг – посол речь приготовил, доказывающую, что Советская культура – это не игра слов, а гуманитарный фактор общемирового значения. Также с родины по случаю были выписаны некоторые выездные малопьющие заслуженные артисты и поэт, чье пролетарские вирши были до неузнаваемости переведены на исландский язык. Планировалась одна эстрадная певица, но она в последний момент была отстранена, потому что отказалась подписать обязательство, что не будет ругаться матом. Надежда Анатольевна волновалась, конечно. Это был для ее мужа первый прием в ранге посла. А она в Исландии в пределах посольского забора является первой леди Советского Союза. Можно сказать лицо, или даже там, фигура державы, хотя нет... пусть будет только лицо. Вот с таким настроением готовилась Надежда, компас земной, к вечернему приему. И вдруг осознала к своему ужасу, что у нее нет колготок. Было несколько пар со стрелками - порванную дорожку удачно удалось блокировать лаком для ногтей – ничего, сгодятся под брюки. Но целых колготок не было. Занимать у женщин неудобно - все-таки жена посла. Известно, что ни за что не выручат. Пришлось отпрашиваться в магазин. Взяла машину и поехала в близлежащий супермаркет. В магазине опять Надежду Анатольевну охватило тоскливое чувство – хотелось купить все. Чтоб про запас на несколько лет, и еще чтоб можно было в Москве по окончании командировки кое-что продать. В сомнамбулическом состоянии жена посла Советского Союза бродила в проходах исландского универмага. Она брала с полки одну вещь за другой и складывала их аккуратной горкой в корзину. Остановилась она только тогда, когда горка уже угрожала рассыпаться тут же в проходе. Надежда Анатольевна, так и не выйдя из состояния автономной прострации, подошла к кассе и, с усилием подняв корзину, поставила ее возле кассирши. Невозмутимая белобрысая исландка с веснушчатым лицом что-то чирикнула на непонятном и начала ловко пробивать товар. Окончив она чирикнула итоговую сумму и с улыбкой уставилась на покупательницу. Надежда Анатольевна вышла из оцепенения как только увидела сумму пробитых изделий. Таких денег у нее не было при себе не только в тот момент, но даже и в день зарплаты мужа после вычета партийных взносов. Ее охватила паника. Простые решения в виде возврата товаров под предлогом их ненужности ей в этот момент не давались. Да и как объяснить – они ведь на русском не бельмеса! Надежда Анатольевна глотнула воздуха и рванула к выходу. Далеко ей убежать не удалось, потому что проход ей преградил белобрысый веснушчатый охранник, с виду касиршин родственник. Он цепко ухватил несчастную женщину за рукав и что-то затараторил ей в ухо. Чуть живая он страха Надежда Анатольевна начала рыдать. В окно она увидела, как из машины к ней бросился на защиту посольский шофер Эдик. Он, основательно подготовленный товарищем из надлежащих органов к предотвращению провокаций, гаркнул, чему учили:
-Вы не имеете права, мы – граждане Советского Союза, мы будем жаловаться в ООН.
Белобрысый охранник оторопел от такой угрозы, ослабил хватку и отпустил окончательно потерявшую силы дипломатически неприкосновенную Надежду Анатольевну, отчего та, потеряв равновесие, как подкошенная рухнула на пол. Ситуация была конфузливая, но Эдик действовал по инструкции. Он подхватил послицу и, с усилием волоча ее, стал продвигаться к машине. Вокруг охранника начала собираться небольшая толпа, шумно обсуждавшая случившееся на непонятном наречии. Только в машине после принятия валериано-ландышевых капель из машинной аптечки, Надежда Анатольевна обрела членораздельную речь. Она, рыдая, изложила Эдику те подробности, которые ему не были известны, тем самым полностью восстановив картину случившегося. Теперь ее дальнейшая послиная судьба находилась в руках Эдика, который уже мысленно начал составлять отчет о произошедшем для вышестоящей инстанции. Забегая вперед, скажем, что судьба Надежды в Рейкьявике сложилась долгосрочно и благополучно. За молчание Эдик попросил совсем немного – похлопотать за него о продлении командировки, которая должна была закончиться через пару месяцев. Супруг-посол, конечно, пришел в ярость, узнав обо всем, но больше всего его разозлило, что с того злополучного дня он попал в психологическую кабалу к Эдику. Шофер оказался парень не промах и, завладев такой редкой информацией, начал наглеть пропорционально угрозе, которую он представлял для семейства Бруевых. За продлением командировки последовало повышение в должности, а по другим каналам и в звании, также Эдику в Москве была выделена кооперативная квартира в Новых Черемушках и сокращена очередь на машину. Отделаться от окончательно распоясавшегося конфеданта удалось только когда Юркиного отца освободили от занимаемой должности за поддержку путчистов в августе 91 года и перевели на заслуженный отдых в Москву в департамент российского МИДа. Заменил Николая Бруева на ответственном посту в стратегически важном Рейкьявике Эдуард Николаевич, который в 19 августа был в отпуске на Валдае, а уже 22 августа своевременно выступил против путчистов и их апологетов. Но годы кормления у Бруевых не прошли даром – Эдик свое слово сдержал и тайну Надежды Анатольевны так и не выдал.
Нина уже в восьмой раз слушала эту историю, и всякий раз повествование обрастало все новыми маловероятными подробностями. В последний раз Юркина мать даже договорилась до того, что из супермаркета она была экстрадирована в полицейский участок, но под давлением исходившего от нее обаяния была отпущена восвояси после поучительной беседы. Нина рассеянно смотрела в окно, потягивая чай, мимолетно помахивая головой в особенно эмоциональные минуты рассказа. Вдруг болтовню Надежды Анатольевны прервал звонок в дверь.
-Я открою, - Нина резко вскочила, чуть не расплескав чай.
-Если тебе не трудно, деточка, - быстро согласилась Надежда Анатольевна, - в моем возрасте дойти до передней и открыть дверь такая же доблесть, как в твоем пробежать кросс.
Пожилая женщина перевернулась на другой бок и получше укуталась пледом.
Нина тихонько подошла к двери и посмотрела в глазок. Постояла еще полминуты, размышляя, и потом так же бесшумно вернулась в комнату.
-Кого это черт принес? – лениво поинтересовалась Надежда.
-Не знаю, - ответила Нина, - какой-то мужик незнакомый. Вы кого-нибудь ждете?
В передней опять раздался звонок, но без прежней уверенности, будто бы на всякий случай.
-Никого я не жду, - растревожилась Надежда Анатольевна. – А если это посторонний мужчина, то лучше вообще не открывать! Я бы даже милицию вызвала.
-Может он адрес перепутал, - предположила Нина. – Больше не звонит, ушел наверное, - вздохнула она с облегчением.
-Бог знает, кто сейчас по подъездам шляется. Опасно стало жить... Вот, когда мы с Николаем Соломоновичем жили в Рейкьявике... Вы не поверите, милая, так все по-другому! Я припоминаю как-то...
Нина налила себе еще чашку и задумалась о своем. Она и эту историю знала наизусть. Надо только сосредоточиться в конце, потому что финал Надежда всегда закручивала по-разному. Из задумчивости Нину опять вывел звонок в дверь. Она вздрогнула от неожиданности.
-Вот видишь, опять он! – прошипела Надежда Анатольевна. – Надо милицию вызывать – просто так не отвяжется. Мы с тобой тут вдвоем, а квартира набита ценностями. У него еще, наверное, дружки неподалеку прячутся!
-Не волнуйтесь, Надежда Анатольевна, - успокоила ее Нина. – Вряд ли посреди белого дня на нас решили бы напасть. Потом у вас дверь железная, если он ее выбивать начнет – весь дом сбежится. Я пойду взгляну, может спрошу его, что ему надо.
Через минуту в передней послышался шум, удивленный возглас, и рокочущий мужской бас. В комнату шумно вошел Юрка и бросился к матери.
-Господи, помилуй! Сын! – Надежда Анатольевна удивилась так, будто увидела, что подготовленный к погребению покойник вдруг встал из гроба и спросил, который час. – Вот уж кого не ожидали!
-Я тут рядом был, - начал неловко оправдываться Юрий, - Клаву встретил. Она сказала, что ты ей звонила, просила прийти, а дверь не открыла. Пошутить любишь?
-Бог с тобой, сын. Какое-то сплошное недоразумение. И не звонила она вовсе, и не приходила. Про меня все нелепицы сочиняют.
Она села, свесила голые ноги с дивана и поманила к себе пальцем Нину.
-Вот, сын, познакомься. Это Ниночка, славная девочка. Приходит мои старые кости разминать. Руки как у виолончелиста – за несколько месяцев меня на ноги поставила, а то я после того как на гололеде растянулась, почти ходить не могла.
-Прости, мам, - по своему воспринял информацию Юрка, - я совсем заработался.
-Да я не в упрек тебе. Знаю, что ты в стахановском режиме живешь. Только он за интерес, а ты за иностранные деньги. Совсем все с ума посходили. У меня у приятельницы есть дочка. Она в банке работает. Девочке уже тридцать семь лет – мужа нет, детей, как следствие тоже. А когда всему этому появиться, если она в восемь на работу уезжает, а в десять возвращается? Так и ты туда же – жену проворонил, детей у тебя, во всяком случае, тех, о которых тебе известно, нет...
-Мам, - ласково оборвал ее Юрка, - у меня все еще будет. Я еще маленький.
-Балабол ты, вот кто, - вздохнула Надежда Анатольевна.
-Нина, что же ты стоишь там, дорогая? - повернулась она к затихшей на пороге комнаты массажистке. – Иди чаю принеси, у нас такое событие – сын навестил, прямо китайский новый год.
Юрка смутился от материной бестактности, и, чтобы загладить неловкость, встал и пошел за Ниной на кухню.
-Я помогу, - холодно бросил он матери, не обернувшись.
Он догнал Нину на кухне.
-Я прошу прощения – мама никак от своих номенклатурных привычек не отделается.
-Ничего, я привыкла, - созналась Нина. – Такие клиенты иной раз попадаются, что ничего не стесняются.
-Любопытно, - заинтересовался Юрий, - можно какие-нибудь сальные подробности? – и захохотал.
-Ничего смешного, - покраснела Нина, - Вы лучше чайник помойте, я свежую заварку насыплю.
-Чем же это лучше? – пожал плечами Бруев и брезгливо стал вытряхивать отсыревшие чаинки из чайника.
-А Вы кто, сын Надежды Анатольевны? – продолжила незатейливый диалог Нина.
-Плоть и кровь, - подтвердил Бруев.
-Что-то я Вас ни разу не видела здесь, - удивилась Нина.
-Так и я Вас тоже, - заметил Бруев, - но я не сомневаюсь, что Вы – массажистка.
Нина надулась, резко выхватила чайник из рук Юрки, плеснула туда кипятку и, молча пошла в комнату. Бруев двинулся за ней, напоминая ведомого на водопой верблюда.
Прошло несколько дней после случайной встречи. Нина немного опаздывала к Надежде Анатольевне, так что пришлось почти бежать от метро до дома. Она, пытаясь поймать дыхание, остановилась перед дверцей лифта, как вдруг от соседней стены отделился Бруев, в руках которого, как факел, алел букет длинноногих роз.
-Здравствуй, Нина, - начал Юрка.
-Здравствуйте, - задумчиво сказала Нина, не отрывая глаз от букета. – Вы к маме пришли?
-Представьте себе, нет, - опроверг предположение Бруев. – Я у мамы позавчера был, у меня нет такой постоянной необходимости, как у Вас, навещать ее. Слушай, а может, на ты. Я тебе букет подарю, скажем так, в ознаменование.
-Спасибо, - смутилась Нина. – Очень красивый.
-Первый шаг сделан, - прокомментировал про себя Юрка, - а как насчет ресторана? Отужинать со мной не желаешь?
-Почему бы нет, - закокетничала Нина. – Только я не одета.
-Это в глазах мужчины является скорее преимуществом.
-Я не то имела в виду, - залилась краской Нина.
-Тогда я заеду за тобой через часик?
-Буду ждать, - пообещала Нина.
Бруев сделал комбинацию из согнутой в локте руки, устремленной к поднятому колену, и сжатой в кулак кисти, губами прокричал «Yes!» и покинул подъезд, оставив Нину в размышлениях о том, что же сказать Юркиной матери, когда она увидит шикарный букет.

-14-
Врублевский беспокойно ходил по офису. Днем произошло непредвиденное, но потенциально возможное – в офисе произошло короткое замыкание. Точка осеннего равноденствия была преодолена еще месяц назад, поэтому на город уже в пять часов опускалась ночная тьма. Свечами не запаслись, как впрочем и керосиновой лампой, глупо полагаясь на необратимый технический прогресс. Каких, однако, ничтожных неудобств достаточно для того, чтобы человек вспомнил, что еще несколько тысячелетий назад он, сидел со своими соплеменниками, сгрудившись, около костра в пещере и жарил на вертеле мясо погубленного животного, которое собирался употребить в пищу без соли и кайенского перца. Игорь выглянул в коридор.
-Инга, - сиротливо позвал он, - что там электрик, придет сегодня?
-Я звонила час назад, - отозвалась из сумрака секретарь, - сказали, что должен прийти через пятнадцать минут.
-У русского человека искаженное представление о времени, - пожурил Врублевский великий этнос, - позвони им еще раз, может начнут чесаться.
Прошли еще тридцать минут отчаянного ожидания. Че Гевара дремал, свернувшись клубком на диване. Ему не нужно было электричество – яркий свет люминисцентных ламп только раздражал глаза и ухудшал качество сновидений. А Леночка в числе других сотрудников находилась на грани безнадежности – в обесточенном помещении не работала офисная техника, а без нее на работе делать было нечего. К тому же Леночку кто-то из конторских шутников страшно напугал – ей сказали, что в ее комнате на днях видели крысу, которая быстро убежала, но теперь обязательно вернется, чтобы под покровом темноты укусить Леночку. Игорь умолял сотрудников прекратить сеять панику и пугать девушку, а тем, кому нечего было делать, было предложено достать шариковые ручки, вспомнить правила русской пунктуации и орфографии и начать от руки писать годовой отчет.
Когда Игорь уже почти потерял терпение, дверь офиса неожиданно распахнулась и в контору ввалился помятый мужик с набором инструментов в руке. Он выглядел именно так, как должен выглядеть российский электрик, пропивающий треть своей зарплаты, - на голове ютился облезлый треух из клочковатого меха дворового Бобика, далее следовала видавшая лучшие времена китайская пуховая куртка, купленная, видимо, еще во времена зарождения кооперативной торговли, также на электрике наличествовали брюки раритетного вида, должно быть унаследованные от деда по материнской линии и, безусловным украшением этой нелепо одетой фигуры служили новехонькие кроссовки  - правдоподобный вьетнамский аналог фирмы «Адидас», слегка забрызганные грязью нечищеного московского тротуара. Мужичек, хорошо ориентируясь в потемках, шагнул навстречу Игорю, безошибочно угадав в нем начальника.
-Что, хозяин, электрика вызывали? – задал он риторический вопрос.
Игорь слегка отпрянул назад от волны шибанувшего в нос перегара.
- Нетрудно догадаться, что да – сказал он, пытаясь не делать глубоких вдохов.
-Ну, покажь, где у тебя тут закоротило, - попросил мужик.
Он возился минут сорок, время от времени прося Игоря подать то отвертку, то изоленту, то еще какой-нибудь мудреный инструмент, назначение которого Игорь, выросший в семье прослойки между рабочим и крестьянским классом, не знал.
-Хана, - резюмировал электрик, - надо стену раскурочивать. Проводка у тебя, хозяин, дерьмо.
-Не могли бы Вы иначе сформулировать, в чем тут проблема? – озадаченно спросил Игорь, запутавшись в технологических нюансах.
-Завтра с бригадой приду, - пообещал мужик, будто не слышав Врублевского, - чинить будем.
-Хотел бы я знать, что он тут сорок минут делал, - пробурчал Игорь, - должно быть просто любопытствовал.
Электрик ушел, оставив сотрудников офиса в приподнятом настроении, которое оправдалось тут же.
-Очевидно, что делать до завтрашнего утра здесь уже нечего, - объявил Игорь персоналу, - поэтому все могут идти по домам. Завтра приходите, как рассветет, раньше не надо – все равно ничего не видно.
Ждать себя никто не заставил и уже через пять минут контора опустела. Игорь тоже начал собираться, как вдруг дверь в его кабинет скрипнула и на пороге показались сумеречные очертания Инги. Она неспешно подошла к оцепеневшему Игорю, почувствовавшему наступающее возбуждение. Он, чтобы избавиться от охватившего его волнения, не поворачиваясь к Инге, сказал:
-Я думал, ты уже ушла.
-Я решила остаться.
-Инга, я думаю, нам не стоит, - предпринял последнюю попытку защитить свое мужское достоинство Игорь.
-А я думаю иначе, - опровергла его Инга. Она уже вплотную приблизилась к нему со спины, и мягко провела ладошкой вдоль позвоночника, вызвав дрожащую волну в прилегающей зоне. Потом она ловко проникла ему под пиджак и запустила руку в опасную ложбинку в районе пупка. Через секунды пал казавшийся надежным бастион в виде кожаного ремня с металлической пряжкой, а еще через мгновение, Инга уже вовсю освоилась в штанах Врублевского, который от предвкушаемого удовольствия начал тихо постанывать.
Игорь резко повернулся, схватил голову Инги руками, подтянул ее к себе поближе и впился в ее губы с жадностью, накопленной с момента их последней встречи в купе питерского экспресса. На пол полетели брюки, чуть было не порванная под натиском юбка, колготки, носки. Остатки одежды в виде трусов мужских и женских были удалены уже в последний момент перед атомным взрывом...
Игорь, утомленный, полулежал в кресле. На полу, положив ему голову на колени, сидела Инга, согнувшись в причудливом изгибе. Из окна в кабинет щедро лился дрожащий свет уличного фонаря, придавая комнате ощущение застенчивого томления. Игорь гладил рукой светлые волосы Инги, перебирая их локон за локоном. По ее мраморной спине бродили пугливые блики, а рука ее, подложенная под щеку, иногда подрагивала от волнующих касаний. Безмолвная нега могла продолжаться час, день, неделю. Игорь чувствовал себя застывшим в камне египетским богом Тотом, знающим великую тайну неземной страсти, но хранящим ее в своем каменном молчании, а сидящая рядом Инга была гибкой черной кошкой – богиней красоты Бастет, оберегающая великую тайну от досужего глаза.
-Спасибо, Инга, - прошелестел губами Игорь.
-За что? – откликнулась черная кошка.
-За радость, которую ты даришь людям, - ругая себя за двусмысленность фразы, отозвался Врублевский.
Опять молчание и смакование неги. Вдруг липкую тишину прорвал тонкий пискнувший звук дверной петли, скрипнувший до того неожиданно, что любовникам показалось, что в приемной упал на пол серебряный поднос с набором фарфоровых чашек. Инга резко встала и бросилась поднимать детали одежды, разбросанной по комнате. Игорь, смутившись своим первозданным видом, прикрывая сокровенное место, мелкими шажками побежал под защитную тень открытой дверцы шкафа.
-Кто это? – почему-то шепотом спросил он Ингу.
-Не знаю, - отозвалась она, натягивая наизнанку юбку.
-Надо посмотреть, - посоветовал Врублевский.
-Так и иди и посмотри, - ответила Инга, выворачивая юбку.
Игорь, не ожидавший такого оборота дела, затих в шкафу, размышляя. Потом, видимо, решившись, подобрал с пола трусы и брюки, торопливо натянул все это на себя и на цыпочках стал подбираться к двери. Еще не открыв ее, он решил провести разведку.
-Кто там? – напоминая сам себе братца кролика, ожидающего в гости Вини-Пуха, почти прокричал он.
В ответ донеслось красноречивое молчание.
-Кто там? – настойчивее повторил Игорь, будто бы незнакомец был глухим и поэтому не отзывался.
-Игорь, дай я, - сказала подошедшая к двери Инга, которая к тому моменту не только справилась с юбкой, но и нашла слегка помятую блузку, которую застегивала на ходу. Девушка смело распахнула дверь и шагнула в темный зев приемной. Комната была пуста. Спрятаться там тоже было особенно негде, если только под продавленным Че Геварой диваном. На всякий случай Инга проверила подозрительное место и, убедившись что кроме пыли оставленной без внимания ленивой Ануш, под диваном никого не было, вздохнула с облегчением.
-Если и был тут кто-то, то уже ушел, - резюмировала Инга.
-Что значит ушел? - разволновался Игорь. – Ты хочешь сказать, что тут мог кто-то подсматривать?
-Вполне возможно, - согласилась Инга.
-Этого мне еще не хватало, - схватился за голову руками Игорь.
-Нам, - поправила Инга.
-Тебе-то что? – высказал недоумение Игорь. – Это полностью похоронит мой (он сделал ударение на этом слове) авторитет.
-А у меня, значит, авторитета нет? - прищурилась Инга.
-Такого как у меня, нет, - согласился Игорь. - Ну, тебе такой и не нужен, - успокоил он ее.
Неожиданно дверь офиса распахнулась, и на пороге возник Бруев, который, как только обрел способность видеть в темноте, уставился на участников сцены с возрастающим каждое мгновение удивлением.
-Ага, попались, - начал он, оправившись от удивления.
-Бруев, только не начинай, - бросил Игорь, ретируясь в свой кабинет.
-Так... Врублевский сублимировал, - наслаждаясь моментом, продолжал Юрка, - оставив, как бы случайно, голую девицу. Настоящий друг.
Бруев сделал легкое движение в сторону Инги, разверзнув плотоядно глаза и высунув язык, которым облизал будто бы пересохшие от страсти губы.
-Не надо, Юрий Владимирович, - не на шутку перепугалась Инга, застегивая верхнюю пуговицу на блузке.
-Я не кусаюсь, я хороший, - Бруев приблизился к жертве еще ближе. – Так, что у нас там? - сказал он, протягивая руку к только что застегнутой пуговице.
-Бруев, отстань от секретаря, - вышел на подмогу Врублевский, почти полностью одетый.
-Эх, не сбудется сегодня моя мечта о групповом сексе, - с сожалением убрал руку Юра, - может, в другой раз, когда Врублевского не будет, - предположил он. – Пригласим Че Гевару, Леночку, можно даже Ануш и устроим оргию. А? – подмигнул он Инге.
-Если только под угрозой увольнения, - ответила она, вновь обретя спокойствие в присутствии Игоря.
-А я чего пришел, - вдруг вспомнил Юрка, - бумажник в столе забыл с правами и деньгами. Меня сейчас гаишник остановил, а прав нет. Тут я только собрался платить согласно установленному тарифу, а денег, оказывается, тоже нет. Вот такой у меня и у гаишника облом случился. Пришлось меня в участок доставить, откуда выпустили только под честное слово, что вернусь с бабками для всей дежурной части. В залог потребовали самое дорогое, что у меня было – фотографию бывшей жены, которую нашли при обыске в бардачке.
-Что, только фотографию? – не поверил Игорь.
-Не только, - ответил Юрка, - еще так, мелочь – «Патек Филипп».
-Это кто? – Инга решила, что в дежурной части удерживают заложника.
-Часы, - пояснил Игорь. – У Бруева они дешевые, всего 20 штук баксов.
-Ладно, сластолюбы, резвитесь дальше, - благословив Бруев, выходя из своего кабинета. – Да, Врублевский, ты у нас тут по хозяйственной части. У меня в комнате лампа перегорела. Разберись, братец.
-Не только у тебя, - бросил вдогонку исчезающему в проеме двери другу Игорь.
-15-
Игорь брел вдоль ларьков на Киевском вокзале в поисках цветочной палатки. Кругом крутились какие-то оборванцы, сплевывающие на асфальт сквозь брешь в передних зубах. За палатками кучковались незваные гости города, многие из них сидели на корточках и самозабвенно курили едкую дрянь. В узкой щели между ларьками, не таясь, справлял нужду похмельного вида мужик – может бомж, а может просто с утра не побрился. Врублевский брезгливо отвернулся. Он редко бывал на улице – не было надобности. Ему было противно толкаться в потной, хамоватой толпе, где к хорошо сшитому костюму и начищенным туфлям относились с ненавистью схожей с чувством разночинца при виде парадного поезда генерал-губернатора.
-Дай, милок, погадаю, - услышал Игорь сладоточивый призыв.
Он оглянулся и увидел, что сзади напирала толпа цыганок в цветастых юбках и платках, с монистом на шее. Они все были одинаковые, как матрешки, уставленные рядами в торговых рядах у гостиницы «Интурист».
-Ну, дорогой, золотой, нарядный, - продолжила свою скороговорку одна из цыганок, - позолоти ручку, я тебе всю правду открою – как жил, как живешь, что в будущем увидишь. Про любовь твою расскажу, про печаль.
Игорь отвернулся. Он знал, что если не вступать с ними в диалог, то они сами отвяжутся. Он уставился в витрину, рассматривая с интересом часы «Тиссот» за 300 рублей. Пестроюбочная толпа, пошумев, двинулась дальше в поисках более общительной жертвы. Игорь облегченно вздохнул, оторвал взгляд от магически дешевого «Тиссота» и хотел было уже продолжить поиски цветов, как заметил, что одна из цыганок осталась, и сейчас стоит неподалеку, уставившись на него.
-Чего тебе нужно? – спросил Игорь.
-Вижу, коханый, что горе тебя ждет, - объяснила она свой интерес к его персоне.
-Дальше что? – Игорь невольно поежился от странного пророчества.
-Дай погадаю тебе, правду скажу, - наступала цыганка.
-Ты, наверное, даже себе правду сказать не можешь, - ответил Игорь.
-Зря обижаешь, ласковый. Не знаешь ты, что Тамила всю правду насквозь видит. Любовь у тебя в казенном доме, встретил ты свою любовь в дальнем пути.
Игорь поежился от точности предположений. Умом он, конечно, осознавал, что указания на подробности его жизни были слишком общи, бездетальны. Все эти вещуньины выводы были вполне пригодны для любого человека. Ну у кого, скажите на милость, не было любви в казенном доме? Под эту квалификацию попадает любое здание от детских яслей до медвытрезвителя. И, конечно, одну из этих любовий можно было встретить в дальней дороге. Если в час пик попробовать на автобусах добраться с Октябрьского поля в Теплый стан, то дорога будет очень даже неблизкой. Но, несмотря на разумность логики, у Врублевского мелькнула предательское сомнение в том, что он прав. Будто бы почувствовав его колебания, цыганка усилила напор.
-Я и денег твоих нечистых не возьму. Я тебе, яхонтовый, всю правду скажу, потому что жалко мне тебя. Вижу, что любовь твоя тебя погубит, в казенный дом приведет, сердце твое разобьет.
-Слушай, тетка, - неуверенно сказал Игорь, - не верю я в твои россказни. Откуда тебе знать про мою судьбу?
-Вижу я тебя насквозь, - охотно пояснила Тамила, - как по книжке читаю твою судьбу. Покажи мне ладонь свою. Там все про тебя, серебряный, написано.
Игорь, будто одурманенный, не в силах больше сопротивляться настойчивости цыганки, стянул с руки перчатку и протянул распахнутую ладонь Тамиле.
-Ох, - запричитала та, - вижу судьбу твою нелегкую, долю твою печальную...
-А поподробней нельзя? – проявил нетерпение Врублевский.
-Не вижу я ясно, надо сто рублей на ладонь положить – враз мгла рассеется.
-Ну вот, началось. Ты же сказала бесплатно.
-Так я не плату с тебя беру, недоверчивый. Я чтобы лучше судьбу твою увидеть, - возмущенно защищалась Тамила.
-Хорошо, - согласился Игорь, - на тебе сто рублей. Больше не дам. Надень очки, если плохо судьбу видно.
Тамила ловко цапнула купюру, поводила ей по ладони, а потом мгновенно упрятала в надежные глубины бюстгальтера.
-Ну, теперь хорошо, - подтвердила она магические свойства сторублевой купюры в деле улучшения видимости. – Все вижу, все тебе расскажу.
-Была у тебя любовь сильная, страстная, - начала Тамила.
Игорь сосредоточенно начал обдумывать, какую из них цыганка имеет в виду.
-Она тебя всего выпила, сердце твое пленила, а потом оставила тебя, алмазный, одного одинешеньку.
«Наверное, про Лариску», - догадался Врублевский.
-Но не разорвала она ниточку, осталось семя твое в ней.
«Ну, и бред, - проанализировал Игорь, - особенно про семя».
-Семечко то, - настаивала на своем цыганка, - растет и скоро даст побег.
-Еще что-нибудь? – Игорь уже начал уставать от аллегорий.
-Потерпи, изумрудный, - Тамила продолжала демонстрировать хорошее знание драгоценных камней и минералов, - встретил ты новую любовь, крепче прежней.
«Инга!» - безошибочно предположил Игорь.
-Только горе тебя ждет большое через эту любовь – наплачешься, настрадаешься, так что жизнь не мила будет.
-А с чего страдать-то буду? – не унимался Игорь, совсем сбитый с толку.
-А с того, что попадешь ты в казенный дом, развеется по ветру все твое добро.
-Ладно, тетка, ясно все тут. Давай мои сто рублей, мне уходить пора.
-Какие сто рублей? – заверещала цыганка, - не видела я никаких сто рублей. Чего пристаешь к бедной женщине!? Ишь, рэкетир попался.
Игорь растерянно посмотрел вокруг, уже было махнул рукой, как вдруг как из под земли перед ним вырос милиционер, и козырнув, представился:
-Сержант Чувелев, какие жалобы гражданин?
Жалоба у Игоря могла быть только одна на лукавую Тамилу, да пусть еще и легкое сожаление о безвозвратно утраченных ста рублях. Но, оглянувшись, он осознал, что Тамилы и след простыл, так, что жаловаться сержанту Чувелеву было не на кого.
Сержант, будто бы почувствовав затруднения гражданина, с правдоподобным сочувствием сказал:
-Вы тут поаккуратней в таком виде. Тут народ шальной – обворуют, глазом моргнуть не успеешь.
Игорь, не ответив, пошел быстро к машине.
Он купил букет для Инги в цветочном заведении возле офисного здания. В офисе, куда он поднялся минуту спустя, было пустынно – Игорь был первым. Он имел раздражающую всех сотрудников привычку приходить спозаранку, задавая тем самым нехороший рабочий темп. Вдруг тишину разрезала телефонная трель. Игорь покопался в кармане и вытащил мобильное устройство. Номер не определялся – звонили из незнакомого места.
-Игорь, дружище, - послышался взволнованный голос Бруева, - выручай. Да отвали ты, козел, дай поговорить, - послышалось из телефона. – Слушай, Игорек, я в цейтноте – угодил в околоток. Подробности почтой. Пиши адрес, возьми побольше наличных и дуй сюда вызволять друга из неволи.
Игорь быстро нацарапал продиктованный адрес, взял из сейфа побольше зеленой наличности и бросился к лифту. По дороге он строил предположения, как благополучный в юридическом отношении Бруев мог угодить в милицейский участок.

-16-
Игорь подъехал к заскорузлому, облупившемуся зданию в грязном переулке, возле которого опознавательным знаком стояли милицейские «козлы» и пара современных иномарок, перекрашенных в цвета отечественной милиции. Из хлопающего дверью подъезда то и дело выходили люди в серой униформе с нахлобученными на голову цигейковыми ушанками, а также и обычные граждане, которых привела в это скорбное место не иначе, как большая беда.
Игорь прошел в подъезд, пропустив перед собой милиционера, тащившего за шкирку совсем не сопротивляющегося бича, пьяного как поп на поминках.
-Ну, ты, падаль, - обращался милиционер к своему попутчику, - костыли поживее переставляй. Щас по яйцам дам, запрыгаешь как тушканчик.
Бич, видимо, уже ощутивший на себе не раз действенность и болезненность удара по указанному месту, начал шустрее перебирать ногами, в результате чего споткнулся о незримую ступеньку и в падении потянул за собой милиционера.
-Е-мое, - отреагировал тот, пихнув бича ногой для острастки, - под ноги себе смотри, козляра гребаный. Мне еще протокол на тебя писать, пока ты здесь просыхать будешь.
Игорь остановился перед проходной, где предъявил паспорт, после чего все равно четко назвал свое имя, домашний адрес и телефон, а также причину посещения дежурной части. Причину он сформулировал следующим образом: «Внесение залога за подследственного».
Для внесения «залога» ему предложили пройти в комнату № 5, где и располагался, по видимому, главный участковый казначей.
Игорь тихо постучался, открыл дверь и вошел в кабинет. За столом, бдительно уставившись на посетителя, сидел сытый милицейский чин с виду из поселковых и чистил вареное яйцо.
-Добрый день, - бодро вступил Врублевский.
Чин отложил яйцо, сдул с пальцев налипшую скорлупу и лениво ответил:
-Добрый, коль не шутишь.
Игорь не понял, к чему бы он стал шутить в такой обстановке, но, ободренный приветливым приемом, продолжал.
-Я по поводу моего партнера, Бруева Юрия Николаевича. Он сказал, что его арестовали. Я приехал, чтобы урегулировать конфликт.
-Задержали, - поправил милиционер.
-Да, задержали, - безвольно согласился Игорь, не улавливая семантического различия.
-Бруев, говоришь, - протянул чин, словно с трудом припоминая, что же это за Бруев такой, ешкин кот, тут у нас в дежурном отделении завелся. – Бруев, - еще раз повторил он, - намучились мы тут с твоим Бруевым.
-Что Вы имеете в виду? – не понял Врублевский.
-А то и имею, что Бруеву твоему пятнадцать суток за хулиганство светит.
-Что же он натворил?
-Нахулиганил, - логично объяснил милиционер и опять взялся за яйцо.
-Нельзя ли поподробнее? - попросил Игорь, осознавая, что от степени Бруевской провинности будет зависеть итоговая сумма «залога», которая должна будет перекочевать в карман любителя яиц.
-А какие тут подробности? - совсем без удивления спросил поселковый. – Пришел утром, затеял драку с дежурным офицером, оскорблял нецензурно при исполнении, после чего его, вестимо, пришлось задержать.
-Что же ни с того, ни с сего драку затеял? – не поверил Игорь.
-Да, - лаконично подтвердил милиционер.
-Ладно, - согласился Игорь с предложенной версией Юркиного задержания, - давайте тогда ближе к делу. Не подскажите ли способ, как освободить хулигана Бруева от ответственности в виду того, что это его первое нарушение?
-Сложный вопрос ты мне поставил, - задумчиво проговорил чин, - видимо прикидывая, сколько можно вытрясти из Врублевского. Тут главное не продешевить, но и не перегнуть палку, а то клиент заартачится, еще чего доброго сообщит в вышестоящую инстанцию.
-Хорошо, - потерял терпение Игорь, - сколько?
-Ты смотри, какой прыткый, - оторопел от такой прямоты милиционер, - за взятку должностному лицу знаешь, сколько впаять могут.
Игорь почувствовал, что его неопытность в юридических вопросах может привести к тому, что выкупать придется их двоих. Он, помолчав секунду, ласково сказал:
-Прошу прощения, как Ваше имя отчество?
-Николай Дормидонтович, - сознался офицер.
-Николай Дормидонтович, дорогой, - неискренне заговорил Игорь, - понимаете, Бруев не нарочно это сделал.
«Что я несу, - подумал про себя он, - ведь я даже не знаю, что сделал Бруев».
-Бруев хороший законопослушный гражданин, он в институте был членом народной дружины. Если он и нахулиганил, то это непреднамеренно. У него трагедия, понимаете? – Игорь интимно понизил голос, заставляя милиционера тем самым вытянуть голову и прислушаться, чтобы разобрать подробности. – Он с девушкой поссорился, - отрыл Бруевскую тайну Игорь.
На лице офицера мелькнуло разочарование. Он ждал каких нибудь жареных фактов, к примеру, что Бруев – наркоман, и хулиганская выходка объясняется ломкой. Или, вот еще неплохо, Бруев – рецидивист, сбежавший из камеры предварительного заключение в Находке, пересекший в почтовом вагоне всю страну и угодивший в участок аккурат на территории Николая Дормидонтовича. За это и премию могут дать. На худой конец, было бы неплохо, если бы Бруев оказался женщиной-террористкой, «черной вдовой», собиравшейся взорвать дежурную часть и вовремя обезвреженной Николаем Дормидонтовичем... Ух, от нахлынувших фантазий голова милиционера покрылась росистой испариной. Он оторвался от приятных мечт и сосредоточился опять на Врублевском, который вопросительно уставившись на Дормидонтовича, ждал ответа.
-Ладно, как бишь тебя?
-Игорь Владимирович, - подсказал Врублевский.
-Ты, Игорь Владимирович, то, что принес, в пакетик вот в целлофановый положи аккуратненько и оставь у меня в столе, - милиционер указал жирным пальцем на выдвижной ящик, - тут не заперто. А я, покамесь, пойду, приведу твоего архаровца.
Милиционер тяжелой, грузной походкой начинающего астматика прошествовал в коридор и направился к «обезьяннику», где содержались все граждане, находившиеся в напряженных отношениях с законом. Декорации были живописными. За решетчатой стеной на лавке, скрючившись, сидел Бруев, стараясь не прикасаться к смердящему бомжу, расположившемуся на отдых на полу прямо у ног Юрки. От бомжа исходил прокисший душок, из-под него вытекал журчащий ручеек, разливающийся по полу в небольшую лужицу. Рядом с дверью, вцепившись в прутья решетки, стояла доставленная в отделение путана и, используя некоторые профессиональные хитрости, пыталась разговорить насупившегося дежурного.
-Слышь, мужчина, угости покурить, - канючила она.
-Отвали, лярва, - вяло реагировал средних лет офицер, с виду отец троих детей.
-Ну, чего тебе жалко, да? А я тебе минет со скидкой, - не отставала жрица любви.
-Я щас тебя на общественные работы на месяц оприходую, будет там тебе минет на завтрак, обед и ужин.
-Фу ты, хрен моржовый, - плюнула в него путана, но не попала, отчего слегка расстроилась. Потом она повернулась и уставилась на затихшего в углу Бруева.
-Ух ты, фраерка какого зацепили! – восхитилась она. – Не угостите даму сигареткой?
Бруев покопался в карманах, достал оттуда пачку, выбил одну сигарету и протянул ее проститутке.
-Вот, - сказала она довольно, - настоящий мужчина, прямо полковник, - и звонко икнула.
-Не курить в помещении, - строго отозвался отец троих детей.
-А ты отними, - предложила путана, - давай, папаша, залазь сюда, - и демонстративно пустила кольцо дыма сквозь решетку.
-Я тебя, лахудра, сейчас в одиночную камеру на трое суток запру, - прикрикнул дежурный.
-Ой, напугал гинеколога трипером, - отозвалась девица, - а я сейчас тебе голую жопу покажу.
Чувствовалось, что терпение дежурного на пределе и он готов уже было принять необходимые меры, как в комнату вошел знакомый Врублевского и все участники перепалки разом замолчали.
-Где у нас задержанный Бруев? - поинтересовался тот, будто бы недоумевая, кто из троих содержащихся под стражей персон мог оказаться Бруевым Юрием Николаевичем.
-Да вот он, голубчик, - охотно подсказал дежурный, - утих маленько.
-Ты, это, - приказал он дежурному, - доставь-ка его ко мне в кабинет, - и, не глядя на задержанного Юрку пошел в обратном направлении.
-Эй, фраерок, - оживилась ночная бабочка, - тебе на выход! Смотри как быстро соскочил, а мне с дядей еще сутки париться, - и она ткнула носком туфли, украшенной бантиком из люрекса, в бок лежащего на полу бомжа, - фу, нассал, - поморщилась она. – Вот сиди с такими засранцами в одном помещении, никакой культуры не соблюдают.
Когда Юрка выходил из «обезьянника», она схватила его за руку и зашептала:
-Фраерок, ты ко мне на Тверскую приезжай, я возле Думы стою – покувыркаемся. Ты Таньку Бешеную Матку спроси, меня там все девчата знают.
-Отвали, шалава, - прикрикнул дежурный офицер, - вон твой фраерок лежит, штаны увлажняет. А ты, временно задержанный, иди за мной.
Бруев как в тумане, послушно поплелся за дежурным, не произнося ни слова. Они прошли по длинному коридору, выкрашенному краской цвета описавшегося долгоносика, миновали КПП на выходе из здания, где у Бруева мелькнула отважная мысль - броситься наутек, пока его не заковали в наручники, затем они подошли к двери с надписью Н. Д. Неделька, прием населения: пн. 10-13 ч... Дальше Юра не успел прочитать, потому что дверь распахнулась, и первое, что он увидел внутри – это родное до кишечных колик лицо друга, однокашника, партнера по бизнесу, почти брата, спасителя – Игоря Врублевского, которое при виде Бруева приняло выражение озабоченного страдания и мотивированного сочувствия.
-Юрка! – только и выдохнул тот.
Полнеющий Николай Дормидонтович затеял было какой-то прощальный монолог с поучительной фабулой, но его уже никто не слушал, потому что Юрка был уже почти свободен и чувство свободы было настолько прекрасно и всезахватывающе, что он, после коротких объятий с Врублевским, торопливо засобирался вон из милицейской части.
Друзья, почти держась за руки, вышли из дежурного отделения и уселись в машину. Они не знали, что за ними из окна наблюдал Николай Дормидонтович и дежурный офицер:
-Как ты думаешь, и эти гомосеки? – озадачился Неделька.
-Кто ж их теперь разберет, пока взасос целоваться не начнут. Хлопцы с Петровки рассказывали, на задержании одного с бабы сняли, а оказался голубым. Просто пьяный был, а баба стриженная была, вот он и в темноте ночью, когда в клубе ее снимал, и не разобрал толком. А с виду, мужик нормальный, как все.
-Да, развели голубизну. Скоро бабам рожать не от кого будет, - вздохнул Дормидонтович.
Как только Бруев оказался в уюте машины Игоря Врублевского с нежным ароматом хвои в салоне и лелеющей слух музыкой в исполнении Венского Филармонического оркестра, он вдруг ожил, обрел речь и покрылся пунцовым румянцем.
-Ну, - нетерпеливо начал Игорь, - теряюсь в догадках, что же случилось.
-Ох, Врублевский, братец, натерпелся я. Кстати, сколько было выплачено в качестве отступного?
-Ты – дорогая игрушка, - рассмеялся Игорь, - но для тебя ничего на жалко. Ходил, собирал по отделу, кто сколько пожертвует. Остальное занял в кассе взаимопомощи.
-Ладно, вижу твои танталовы муки – пожирает тебя любопытство. Дай только глотнуть из фляжки качественного напитка и начну свою скорбную сагу. Ты, конечно, старичок помнишь о моих недоразумениях с постовым, который сдал меня в дежурную часть за «отсутствие наличия» водительских прав и денег, чтобы загладить свою вину?
-Ну? – Игорь пока не находил связи.
-Баранки гну, - Бруев сделал еще глоток. – Соображай, Врублевский: шевели шариками, двигай винтиками. Меня же в эту дежурную часть и доставили.
-Я же не знал, куда тебя доставили, - обиделся Игорь, - можно подумать, что у тебя в этой дежурной части зарезервированный «люкс».
-Убого мыслишь, - прокомментировал Юрка, - и чего мы тебе, дармоеду, платим зарплату аналитика? Естественно, меня сюда доставили, если я рядом с этой частью и набедакурил. Что же им меня в Теплый Стан вести для дознания?
-Слушай, ты можешь по делу выступать? – отозвался Игорь. – Ну, привезли тебя вчера в эту чертову дежурную часть, дальше что?
-А дальше самое интересное, - хитро прищурился Юрка, - я там крупно задолжал, ну, ты понимаешь – прав у меня при себе не было, денег тоже, да еще я затеял ссору с гаишником. Ему ничего не оставалось делать, как сдать меня на поруки милиции на перевоспитание. Там я со всеми договорился, объяснил, что, пацаны, так и так, отпустите меня на волю в пампасы, а я вам за это выплачу вознаграждение. Они согласились, только не поверили моему честному слову – и правильно, я бы тоже таким, как я, не доверял.
По лицу Игоря пробежала удовлетворенная усмешка: «Первый раз слышу от Бруева здравое рассуждение».
-Пришлось оставить в залог «Патек Филипп», - продолжал Юрка. – Договорились, что приду через час и обменяю товар на деньги. Ну, братец, через час я не пришел. Замешкался. Не буду объяснять, что задержало – здесь замешана честь дамы, - Юркино лицо приняло доходчиво таинственное выражение. – На следующий день я вспомнил, что накануне оставил на хранение в задрипанной дежурной части ценную вещь. Поехал вызволять. А там, ну, прямо, ирония судьбы, bed luck - произошла смена караула. Мои-то знакомые ребятушки, почти родственники, смену закончили и пошли по домам, спатеньки. А на их месте сидят другие люди, которые о нашем вчерашнем пакте о незадержании знать не знают. Я им стал про часы втолковывать, думал, может, мне где в условном месте их оставили. Они начали отпираться, дескать ничего не знаем, ничего не видели. Может, оно так и было, только я им не поверил. Просил по хорошему позвонить тому дяде Степе – милиционеру, который вечером на дежурстве был, узнать, куда он часы заныкал. Бесполезно. Глас вопиющего в пустыне. Тогда я вспылил, может, сказал нехорошее слово – просто был удручен несправедливостью. Ну, и часы, конечно, жалел. Ведь не паспорт оставил, а вещь – плод фантазии швейцарских часовых дел мастеров. Меня скрутили и начали бить по чувствительным местам. Но так аккуратно, что на случай медицинского освидетельствования и предъявить нечего. Разве что множественные разрывы внутренних органов. Вот, так я и оказался на жестких нарах в компании с деклассированными элементами. Правда, получил право на один телефонный звонок – начинаем догонять ненавистную Америку. Скоро в дежурную часть будем ходить только с семейным стряпчим.
-Захватывающая история, - посочувствовал Игорь. Тебе, Бруев, надо обуздать свой темперамент, ты нам очень дорого обходишься. Еще одна такая выходка и тебе вместо Французской Ривьеры придется ехать в Дагомыс.
-Разделяю твои тревоги, сквалыжный ты наш, - похлопал Юрка Игоря по плечу. – Ладно, прости, дружище, устал я. Сейчас один контрольный звонок и можешь везти меня домой – я приму душ, надену свежее белье и после этого жду тебя на доклад – что там в офисе произошло, пока я срок мотал.
-Ну, ты и хам, - усмехнулся Игорь, но друг его уже не слушал, а нежно ворковал по телефону.
-Нинуля, кисонька, - услышал Игорь и поморщился, - это я – твой «Китикэт», если сразу не признала. Как ты, голубушка? И я неплохо, только устал немного. С утра на важной встрече побывал – с иностранными инвесторами. Правда, инвестировать пришлось Врублевскому. Что, кисуля? Ничего не поняла? Ну да ладно, это все скукотища. Вот, лучше расскажи мне, какое ты сегодня платье надела. Что? Платья не носишь, ну тогда эта..., - Бруев прикрыл трубку руками, - слушай, Врублевский, как это у них называется рубашка с жабо? – ну, тогда, эта комбинация твоя как выглядит?
Тут Бруев замолчал и удивленно уставился на трубку.
-Сказала «идиот» и бросила трубку.
-Конечно, идиот, - забавлялся Игорь, – я пошутил, это блузка называется.
-Скотина ты, - насупился Бруев, - ну, бывает слова забываю. Я ведь это не ношу. А вот тебе откуда про комбинацию известно? – хитро прищурился он. – Сознайся, Врублевский, бывает наденешь эту самую комбинацию, лодочки на каблучках, легкий макияж – и кутить!
-Дурак ты, Бруев, - дружески огрызнулся Игорь. – Приехали, вылезай.
-Ладно, Игоряша, не серчай, - пожал руку друга Юрка, - спасибо тебе за все. Не забуду. Отплачу.
Игорь нажал на газ и резко рванул с места.

-17-
Игорь вошел в офис, цепким взглядом окинул приемную и не обнаружил ничего противоестественного. На диване, свернувшись клубком, в позе кастрированного кота лежал Че Гевара. Инга бойко била по клавишам и оторвалась только на минуту, чтобы подарить Врублевскому таинственную улыбку, скосив при этом глаза на цветы, стоявшие в вазе около компьютера.
-Инга, зайди ко мне, - бросил на ходу Врублевский.
-Хорошо, Игорь Владимирович, - ответила секретарь.
Она тихо проскользнула в его кабинет, мягко закрыв за собой дверь. Наклонившись, Инга нежно обхватила плечи Игоря. Он почувствовал электрическую искру, которая пробежала по телу. Искра пробегала всегда, когда Игорь входил в физический контакт с Ингой, будь то полноценный любовный сеанс или случайное касание. Она поцеловала Игоря в ухо, слегка укусив мочку. Он мягко оторвал ее от своего уха, посадил на колени и, ласково водя рукой по волосам, сказал:
-Поехали ко мне домой вечером.
-Не могу, - тихо отозвалась она.
-Почему? – удивился Игорь. – Мне надоел этот секс на скорую руку на офисном ковре. Я хочу обычно, как все – на чистых простынях в проветренной комнате. И чтоб всю ночь, а не до того момента, когда Ануш придет убираться.
-Игорь, - глухо отозвалась Инга. – Наверное, я должна была тебе раньше от этом сказать, но я как-то все оттягивала. Мне с тобой было так хорошо, так уютно и тепло, что я хотела продлить это счастье еще на день, на час. Но теперь я вижу, что я не могу больше это скрывать и должна сказать тебе правду.
-Какую правду? – Игорь почувствовал, что в словах Инги таится какая-то невнятная угроза их отношениям. Он даже подумал, что не хочет ничего знать. Пусть лучше она молчит, а он будет вот так держать ее на коленях и гладить по волосам. Если понадобиться, он может и дальше любить ее в кожаном кресле при свете уличного фонаря. Только бы она не открывала ему никаких тайн, которые могут отнять у него Ингу. Но она безжалостно продолжала:
-Я думаю, что тебе надо об этом знать. Если я буду дальше скрывать это от тебя, будет нечестно, несправедливо.
-Говори, Инга, - прошептал Игорь.
-Я замужем, - еще тише скала она.
-Что?! – Игорю смотрел на нее полубезумным не верящим взглядом, как будто она призналась, что у нее на самом деле три ноги.
-Я замужем, - немного тверже повторила она.
Игорь освободил свои колени от Инги и склонился над столом, обхватив руками голову.
«Ну, почему мне так не везет? – задался немым вопросом Врублевский. – Как встретишь хорошую девушку, так она обязательно должна быть замужем. Почему между мной и настоящей любовью должен всегда стоять этот фантом, ночной кошмар, незримый враг, называющийся мужем. Я даже этого «мужа» и в глаза ни разу не видел, но тот успел уже испортить мне всю лучшую и активную в половом отношении половину жизни».
Сначала Лариска со своим мужем, который по рассказам и мужем-то в обычном смысле этого слова не был. У него была какая-то очень сложная анатомическая проблема – по намекам Лариски у него не было того, что отличает мужа от жены. Вроде бы он служил в какой-то горячей мусульманской точке, попал в плен, где над ним жестоко издевались и, в конечном итоге, кастрировали. Так что, когда его освободили из плена, он в прямом смысле слова уже перестал быть мужчиной, а следовательно и мужем. Лариска говорила, что не бросила его из жалости, а недостаток мужской ласки легко восполняла на стороне. Игорь подозревал другое объяснение – плененный кастрат со своими бывшими боевыми товарищами сильно преуспевал в бизнесе, принося в дом большие деньги. Это он купил Ларисе Ледовских PR-агентство, как иной заботливый супруг покупает свой половине духи «Poison» и желтый хвостик мимозы на Восьмое марта. Игорь попытался вспомнить, что еще ему было известно от Ларисы о бестелесном воплощении семейного атрибута с ироничным названием «муж», но больше ничего и не припомнил. Даже то немногое, что он знал, досталось ему случайно – однажды Лариса хватила лишнего, чего с ней никогда до этого не случалось. И, наверное, тогда у нее случился приступ откровенности – она, захлебываясь слезами, рассказала Игорю печальную историю своего анатомически измененного полковника. Помнится, она так жалостливо рассказывала, как тяжело ей жить с мужем, понимая, что у них неполноценная семья и что она никогда не сможет иметь детей, которых очень хотела. Игорь тогда предложил свою помощь, но Лариса сказала, что такого рода помощь она могла бы уже найти сто раз, если бы хотела. Проблема была в том, что муж, несмотря на серьезный недостаток, ставящий крест на сексуальной жизни, был неправдоподобно ревнив. Неизвестно, как он визуализировал сексуальную жизнь свой жены – молодой женщины – в таких условиях, но Лариску он ревновал к каждому столбу. Она, безусловно, имела свои секретные пути, чтобы не остаться совсем уж без мужской ласки, но все ее шалости на стороне были недоказуемы. Однако, растущий на глазах живот, а потом и взявшийся неизвестно откуда младенец, стали бы неопровержимой уликой Ларисиной неверности.
Игорь посмотрел на притихшую Ингу. «Да, - подумал он. – Теперь опять муж. Похоже на специализацию».
-Инга, - наконец прервал молчание Игорь, - очень тебе признателен за такую откровенность, хотя не могу сказать, что меня это воодушевило.
«Не то говорю, - подумал он про себя».
-Скажи, Инга, я нравлюсь тебе?
-Очень.
-Тебе хорошо со мной?
-Лучше, чем без тебя.
-Так может, мы не будем обращать большое внимание на твоего мужа – пусть себе живет счастливо в неведении. Какая ему в сущности разница, ведь для него ничего не меняется – как жил, так и будет жить. Кстати, у вас какие с ним отношения?
-Ужасные.
-В связи с чем?
-Пьяница.
-Не уникальный недостаток, - покачал головой Игорь. – А расстаться не пробовали?
-Мне его жалко, - с грустью сказала Инга, - он очень талантливый, добрый человек, только слабый. Все художники такие.
-Так он еще и художник? – совсем расстроился Игорь.
-Да, карикатурист, - подтвердила Инга. – Ему с работой очень тяжело, по полгода без заказов сидит. Он безысходности начал даже халтуру брать – интерьеры оформляет.
-Чем, карикатурами? – не поверил Игорь.
-Да, нет, дизайны делает для тех, у кого совсем вкуса нет.
-Инга, - мягко продолжил Игорь, - я понимаю, как тяжело твоему мужу. Но разве ты сама не хотела бы быть счастливой?
-Я счастлива с тобой.
-Я не об этом счастье говорю. Я тоже счастлив с тобой, но я хочу испытывать это чувство не в связке с твоим мужем, а самостоятельно. Ответь мне, почему русской женщине всегда нужно кого-то без памяти любить и еще кого-нибудь беззаветно жалеть? Нельзя ли сосредоточиться на чем-то одном?
-Я не пробовала, - отозвалась Инга.
-Что ты предлагаешь? – устало отозвался Игорь.
-Оставить все, как есть.
-А как есть?
-Ну, так, как сейчас. Мы можем встречаться в рабочее время. Юрий Николаевич, например, вообще в последнее время на работе не появляется. Ты тоже можешь немного отдохнуть.
-Бруева не поминай всуе. Это не положительный пример.
-Игоряша, - Инга ласково провела рукой по его волосам, опять выбив искру, - ну, ты же взрослый. Я не могу вот так все бросить в одну минуту. Мы с Колей прожили вместе пять лет, знаем друг друга со школы. Я чувствую, что без меня он совсем пропадет. Он мне хороший друг, понимающий, добрый. А с тобой у нас все только началось. Может ты бросишь меня через месяц, что я тогда, совсем одна останусь?
-Поразительная предусмотрительность, - пробормотал Игорь.
Вдруг дверь резко распахнулась и на пороге показался Бруев. Инга резко отпрянула от Игоря, а тот быстрым жестом проверил, все ли пуговицы на рубашке застегнуты.
-Помешал, - вместо приветствия предположил Бруев. – Вам надо табличку вешать, как в гостиницах – Do not disturb*, а то уж перед сотрудниками стыдно.
-У тебя что-то срочное? - глухо спросил Игорь.
-Да, - лукаво прищурился друг, - хотелось бы Ингу попросить заняться своими прямыми обязанностями – распечатать мне отчет, если у нее, конечно, нет никаких срочных поручений от Игоря Николаевича.
-Я пойду, - сказала Инга.
Когда она выходила, Бруев сделал легкое движение в ее направлении и схватил девушку за руку. Инга испуганно и беспомощно посмотрела на Игоря.
-Отчет большой, - зашептал ей в ухо Бруев, - может придется засидеться заполночь.
-Юр, оставь ее, - вступился Игорь.
Дверь захлопнулась за Ингой. Бруев секунду задумчиво постоял, а потом направился к сидевшему в позе тибетского мудреца Врублевскому.
-Кого-то она мне напоминает, - задумчиво проговорил Юра. – Где-то я ее видел.
-Наверное, в приемной, - подсказал Игорь. – Ты бы в офис почаще заходил.
-Нет, словоохотливый ты мой, - все также задумчиво произнес Юрка, - где-то я ее точно раньше встречал. Потом тряхнул головой, словно отгоняя навязчивое видение, и уселся в кресло напротив Игоря.
-Ну, что у нас с нашим бизнесом? Процветаем?

-18-
Бруев вышел из кабинета партнера по бизнесу только через полтора часа, оставив Врублевского вспотевшим и интеллектуально утомленным. Игорь не переставал удивляться особенности Юрки решать проблемы бизнеса наскоками за ничтожно малое время. У него порой уходили недели на то, чтобы довести до ума какой-нибудь проект, построить финансовую модель или написать отчет, забежавший с оказией в офис Бруев мог сделать то же самое за пару часов. Тем самым они представляли собой великолепный бизнес-набор – быстрый как метеор Бруев, любимец публики, превращающий любую деловую встречу в свой бенефис, и неторопливый, осторожный, основательный Врублевский, обеспечивающий фирме стабильность и репутацию.
Игорь устало облокотился на спинку кресла, которое только что покинул Юра. Все-таки ему страшно повезло – Бруев сочетал собой все, что нужно было в жизни – он был верным другом, мудрым советчиком, надежным партнером - да почти братом! Они знали друг друга бездну лет, еще со времен учебы в МГИМО, где познакомились на одной из лекций. Игорь с улыбкой вспомнил, как это было...
Первой (а может, второй, но это не важно) лекцией был предмет профессора Высоковского, который вселял потусторонний ужас в будущих дипломатов уже на стадии абитуриентсва. Так, что отправляясь на лекцию профессора, которая насмешкой судьбы стояла в расписании первой парой в понедельник, студенты уже были обстоятельно знакомы со зловредным нравом преподавателя. Так, каждому дураку было известно, что профессор не переносит опаздывающих; так что тех, кто пересекал порог аудитории после Высоковского, он обычно останавливал для короткого допроса, а потом с позором выдворял с лекции. Имя провинившегося профессор заносил в специальный блокнот, который приносил с собой на каждое занятие вместе с тяжеловесной монографией собственного сочинения, из которой он в прямом смысле этого слова и читал лекцию. Эта безопасная с виду процедура – занесение имен в блокнот - имела карательный смысл. Тем, чья фамилия была увековечена, суждено было на экзамене отвечать самому Высоковскому. Конечно, при данных обстоятельствах ожидать пощады было равносильно тому, что просить наточившего топор палача заменить казнь прогулкой на лошадях. За всю историю работы на кафедре, к которой был приписан Высоковский, он только один раз поставил четверку студенту «из блокнота» - тот позже сделал карьеру, играя в клубе «Что, где, когда», почти безошибочно отвечая на каверзные вопросы телезрителей. Поэтому больше всего студенты первого курса боялись одного единственного вопроса: «Как Ваша фамилия, молодой человек?». Пропуск занятий также обеспечивал попадание в кондуит, поэтому посещаемость у Высоковского была всегда сто процентов. На его лекциях можно было встретить и тяжелобольных и увечных, и собиравшихся вот-вот родить и похоронивших накануне родственников, и тех, проспал, и тех, кто вообще не спал, - в общем, всех тех, кто понимал, что двойка или тройка в дипломе не приблизит заветное распределение в советское посольство за рубежом.
И вот как-то раз утром в понедельник Игорь уже в восемь сорок сидел в аудитории, поджидая Высоковского с монографией. Ровно в девять с боем курантов дверь распахнулась и в класс вошел профессор. Он расположился за кафедрой и начал свой монотонный рассказ о национально-освободительных движениях в Африке. Минут через двадцать дверь тихонько скрипнула и в проеме показалась взлохмаченная голова, как позже выяснилось, принадлежавшая Бруеву. Высоковский стоял спиной к двери и Бруева видеть не мог. Игорь, сидевший почти у прохода, с интересом стал наблюдать за ситуацией. Дверь приоткрылась шире, ровно настолько, чтобы Бруев смог следить за передвижениями профессора. Как только тот обернулся к доске, чтобы нарисовать график роста освободительного движения на планете, Бруев рысцой бросился на свободное место рядом с Врублевским, быстро достал школьно-письменные принадлежности и принял надлежаще сосредоточенный вид. Профессор, покончив с графиком, стряхнул с пальцев мел и развернулся к студенческой аудитории. В классе было порядка пятидесяти человек, к тому же это была одна из первых лекций, но профессор обладал профессионально цепкой памятью. Вероятно, он почувствовал, что в с тех пор, как он начал рисовать график, в аудитории что-то изменилось, но вот что, он понять не мог. Потом он подозрительно прищурился, указал простертой дланью на Бруева и скрипучим голосом спросил:
-Вы, молодой человек, заросший как неандерталец, скажите-ка мне, какие основные движущие силы национально-освободительных движений я упомянул в сегодняшней лекции?
Юрка на секунду принял растерянный вид, как вдруг он увидел перед собой раскрытую тетрадь, где четким, ровным почерком были выписаны и пронумерованы все движущие силы. Юрка с задором перечислил все законспектированные Врублевским мысли профессора по освобождения черной Африки от апартеида, которые безукоризненно совпадали с генеральной линией партии, после чего Высоковскому не оставалось ничего другого, как продолжить чтение лекции. В перерыве и состоялось знакомство Бруева и Врублевского, переросшее в многолетнюю, крепкую дружбу.

Бруев, выходя из кабинета Игоря, заметил лежащего на диване Че Гевару. Остановившись на секунду, он сказал:
-Эй, юрист, зайди-ка ко мне на пару минут потолковать.
Че Гевара слегка шевельнулся, что говорило о том, что слова Бруева не остались без внимания, и минуту спустя нехотя поднялся с дивана и поплелся в кабинет к Юрке.
-Жужу выключи, - посоветовала Инга на доступном Че Геваре языке отключить на время плеер.
Когда юноша вошел в кабинет, он уныло огляделся в поисках дивана. Не найдя такового он уселся в кресло, закинув ноги на стоящий поблизости журнальный столик.
-Вот что, радость ты наша, - сказал Юрка, обходя Че Гевару сбоку и решительно снимая его ноги со столика, - ты у нас на довольствии почти два месяца. Интересно было бы узнать, можешь ли ты уже чем-нибудь похвастаться?
Че Гевару вопрос не обескуражил, он только немного съежился, обозначая полет мысли, и потом неторопливо начал:
-Тут, гражданин начальник, такая фишка. Чикса крашенная, которая в тамбуре сидит...
-Инга, - уточнил Бруев.
-Она, - подтвердил Че Гевара. – Мутная она что-то.
-Это в каком смысле? – удивился Юрка.
-В геморройном, - ответствовал юрист. – Она с твоим корешом шуры-муры водит.
-Ну, эта сюжетная линия мне знакома, - признался Юрий. – Не только мне, но и всему отделу. Может чего свеженького нарыл?
-Я с ней треп завел, - продолжал невозмутимо Че Гевара, - ну, там байда всякая – про предков, ну, и всякое такое. Слушал ее, слушал, потом понял, что она мне бабушку лохматит.
-Это что значит? – озадачился Бруев.
-Ну, значит вермишель на уши клеит, - замешкался с переводом студент. Я ее в булкотряс хотел сводить, чтоб в интиме с ней лясы кинуть, она не пошла, типа запарка у нее.
-Булкотряс это что? Поясни.
-Дискотека, - с трудом подыскал нужное слово юрист.
-Так, - подвел итоги Бруев, - значит в интиме она тебе отказала?
-Типа, - согласился Че Гевара.
-А Врублевскому Игорю Владимировичу нет, - ехидно заметил Юрка, - не находишь этому объяснения?
-Он ей монету башляет, - объяснил Че Гевара.
-Понятно, - удовлетворенно заметил Юрка. – Значит, с Игорем Владимировичем у нее шуры-муры из корыстных побуждений?
-Сто пудов из корыстных, - подтвердил Че Гевара.
-И далеко у них зашли эти побуждения?
-Типа в финале уже. Он ее каждый день на работе пашет.
-А почему на работе? – удивился Юрка. – Что же он ее никуда и не приглашает?
-Приглашать нельзя, у нее муж с виду качок – может табло начистить.
-У нее муж?! – изумился Юра. – А ты откуда знаешь?
-Я тут к ней домой рога запилил, пока ее дома не было. Пошманал там кое-что. Фотки разные. С мужиком она живет, говорит, что муж.
-Тебе говорит? Ты что у нее в доверие вошел?
-Нет, корешу твоему сказала. Я под дверью ухо положил, все слышно было.
-Понятно, - сделал вторую попытку подвести итоги Юра. – Значит, ты – будущий юрист, гарант законности и порядка, вломился в чужую квартиру... Как ты, кстати туда попал, если ее дома не было?
-Я ключ отсканировал.
-Молодец, - похвалил Юрка, - смышленый. С этим мне все ясно. Ну, а про кота что-нибудь выяснил?
-Так чухню всякую.
-Ну, что ж, поделись, - попросил Бруев.
-Тут дело стремное. Тетю Мотю вашу бывшую кто-то долго по телефону стремал. Она сильно на очко присела, говорит, что ей угрожали. От страха чуть ласты не склеила.
-Подожди, - остановил его Юра. – Ты говоришь, что Любовь Сергеевне угрожали по телефону?
-Yes, - почему-то по-английски согласился Че Гевара.
-А ты как обо всем узнал?
-Она меня на хату к себе пригласила, типа знакомиться.
-Тебя? – не поверил Бруев. – С какой стати?
-Я ей втер, что я твой сын от первого брака из Козельска.
-Ты что, спятил?! – не поверил своим ушам Бруев. – Да она всю мою семью знает, и меня вот с такого возраста.
Тут Юра установил ладонь на вершок от пола, показывая, каким он был малышом, когда впервые встретил Любовь Сергеевну.
-И потом ей про мой первый брак все хорошо известно, включая имя, фамилию, адрес моей жены, и ее матримониальное положение в настоящий момент.
-Я ей сказал, что у тебя перед этой другая жена была.
-Когда?! В пятнадцать лет?! Мне ведь только тридцать три.
-Я сказал, что в четырнадцать.
-Ну ты и идиот! Правильно Врублевский говорил. Просто кретин какой-то. Как я теперь матери на глаза покажусь. Они же дружат, ей Любовь Сергеевна все расскажет.
-Ты пену зря не пускай, - огрызнулся Че Гевара, которого покоробил эпитет «идиот». – Не скажет она ничего, я ей такую лажу впарил, что типа ты про меня ничего не знаешь, потому что соскочил, когда мать была беременная. Ну, как бы, я тут у нее просто про отца хочу узнать, какой он там человек, и все такое. В общем, жопа на два базара. Она не врубилась. Обещала не звонить, типа чтобы тебя не травмировать.
-Ну, ты умник, все предусмотрел, - продолжал бушевать Юрка. – Вот что, милый. Я на тебя накладываю штраф, сокращаю тебе фонд заработной платы. Дальше – каждую неделю будешь приходить с письменным отчетом, где подробно будешь излагать все свои изыскания. Писать-то умеешь? – с сомнением покачал головой Юра.
-Аск! – обиженно ответил Че Гевара.
-Тебе строго-настрого под угрозой физической расправы запрещаю вступать с кем-либо в контакты и ходить в гости. Я доступно объяснил стратегию?
-Въезжаю, не тупой.
-Ну и хорошо, иди отдыхай. Через неделю жду с отчетом.
Че Гевара вразвалочку направился к двери, а Юрка уселся за стол и сосредоточенно начал изучать бумаги.
-Эй, командир, - вдруг задержался у двери юрист, - ты где такие педали достал?
-Какие педали? Ты о чем, болезный?
-Ну, шузы, - пояснил Че Гевара.
Юра скосил глаза на свои ботинки, которые вообще-то очень хорошо помнил, чтобы узнать, чем они так могли привлечь юное поколение, предпочитающее стиль унисекс. Ботинки как ботинки – всего четыреста баксов. «Что-то в них не то, - подумал Юра, - раз Че Гевара заинтересовался».
-Шузы приобрел в заграничной командировке, - сообщил он Че Геваре, - тебе такие не подойдут.
-Угарные шузы, - то ли одобрил, то ли осудил студент и закрыл за собой дверь.

-19-
Нина поджидала Юру на углу Тверской и Садовой. Она слегка озябла, потому что пришла немного раньше, а Юра, напротив опаздывал. Они встречались уже три месяца, и она всегда приходила рано, а Юрка опаздывал. Она пыталась согреться, притоптывая на месте – в метро зайти не решалась, боясь пропустить Бруева. День уже почти догорел, и вечер накрывал город сумеречным покрывалом. Вокруг суетливо двигались люди, толкая ее временами. Она лишь потирала ушибленное место и продолжала припрыгивать на месте, чтоб согреть окоченевшие ноги. Вдруг она увидела Юркин «Навигатор», который, создав аварийную ситуацию, ловко припарковался на обочине. Из машины выскочил взлохмаченный, пунцовый от радости Бруев, и подхватив Нину на руки, начал ее самозабвенно целовать.
-Отпусти, сумасшедший, - шутливо оборонялась девушка.
-Нинка, я соскучился, - бормотал Бруев, отыскивая Нинины губы. – Прости, припозднился. Производственное совещание. Ух, как ты вкусно пахнешь, - бессвязно продолжал он. – Ну, пойдем, у меня для тебя сюрприз.
-Какой сюрприз? – еле поспевая за ним, спросила Нина.
-Увидишь, - пообещал Юрка.
Они забрались в машину, и тут Бруев торжественно дрожащим голосом произнес:
-Нина, познакомься, тут в темноте, ты его пока не видишь, сидит мой лучший друг, до некоторой степени брат, по имени Игорь Врублевский.
Нина резко обернулась и стала напряженно всматриваться в сумрачную темноту заднего сиденья, пытаясь разобрать особенности сидевшей там фигуры. Юрка включил свет и прямо напротив своего лица Нина обнаружила голову Врублевского, который слегка подался вперед для того, чтобы получше рассмотреть девушку.
-Игорь, - просто отрекомендовал себя Врублевский.
-Нина, - в тон ему ответила девушка.
-Юра только про Вас и говорит, - сказал, чтобы поддержать разговор Игорь.
-Очень приятно, - застенчиво проговорила Нина.
-Ну, куда поедем развлекаться? - вмешался Юрка.
-Куда глаза глядят, - отозвался Игорь.
-Тогда в «Белое солнце в пустыне», - предложил Юрка, - плова с изюмом поедим, очень хорошо для желудка на ночь.
Он лукавил – ресторан находился в двух шагах от его дома – не надо будет потом пьяному тащиться через всю Москву.
Через несколько минут он притормозил у невзрачного помещения, которое выдавало свой восточный колорит лишь тем, что у входа стояла группа гомонящих узбеков в тюбетейках, несмотря на легкий морозец. Они напоминали передовую бригаду хлопкоробов, прибывших по бесплатной путевке на экскурсию в столицу. Компания протиснулась сквозь узбеков, которые с интересом изучали меню, вывешенное на фасаде здания. Чувствовалось, что плов им не по карману. Юрка провел друзей в зал, где их встретила улыбающаяся блондинка в восточных шароварах. Для полноты сходства с узбечкой ее льняные волосы были заплетены в многочисленные косички, как в детском стишке – «У москвички две косички, у узбечки тридцать пять». Впрочем, за исключением узбеков, приценивающихся к плову на улице, в заведении преобладали великороссы. Молодых людей усадили за низкий столик, чтоб они чувствовали себя как в чайхане в Бухаре, и подали меню. Юрка углубился в раздел «Французские вина», коротко пояснив:
-Под барана хорошо идет красное вино.
Нина немного растерялась, когда перевела у.е. в рубли и сопоставила со своим месячным доходом. Получалось, что если она сейчас поужинает, то на завтрак ей уже не хватит. Потом она с интересом оглянулась вокруг. За другими столиками сидели уже изрядно набравшиеся сановные мужчины, а рядом с ними были красивые, дорого одетые молодые женщины. Иногда мужчины крикливо произносили тосты, стараясь заглушить общий гомон, потом они лезли целоваться к сидевшим рядом женщинам, выдавая привычку бывших партработников лобызаться с товарищами по партии.
-Ну, душа моя, чем будешь лакомиться? - спросил Нину Бруев.
-Не знаю, Юра, закажи за меня, - попросила Нина, боясь, что будет очень дорого.
-Ну, тогда, дорогуша, - это уже к официантке, которая, игнорируя присутствие Нины, игриво улыбалась Юрке, - принеси-ка нам хорошего французского вина, - Юрка сделал ударение на слове «французского», - только чтоб не из кислого молдавского винограда; закусочки разной, а на горячее мы отведаем плова, не будем нарушать традиции заведения.
Он сложил меню, подал его официантке, за что был награжден улыбкой во весь рот, едва скрывающей отсутствие одного зуба.
-Ну, друзья, - обратился Юра к Игорю и Нине, - скоро чокнемся за знакомство, а я пока покину вас на пять минут – пойду продезинфицируюсь.
Он ушел, оставив Нину и Игоря в полном молчании. Врублевский сделал неловкую попытку начать разговор, но беседа не клеилась. Нина чувствовала себя скованно в его присутствии, стеснялась, к тому же она ощущала какую-то неуловимую враждебность, исходившую от Игоря. Она догадывалась, что это связано с ее непритязательной профессией, и от того еще больше тушевалась.
-Мне Юра рассказал, что вы познакомились у его матери, - начал Игорь, чтоб только не молчать.
Этот факт произвел на Нину впечатление совсем противоположное тому, чего ожидал Врублевский. Она обиделась, найдя в невинной фразе намек на то, что у Надежды Анатольевны она находилась не в качестве близкой приятельницы семейства Бруевых, а на положении обслуги. Нина холодно ответила:
-Да, у его матери, - и замолчала.
Игорь вдруг почувствовал, что ему невыносимо трудно и неприятно находиться с Ниной один на один. Он начал тоскливо поглядывать в направлении туалета, откуда должен был, наконец, показаться Юрка. Бруев появился спустя несколько минут, довольный и облегченный.
-Ну, - поинтересовался он, - нашли общий язык?
-Вроде того, - ответила за всех Нина.
Потом она наклонилась к Юрке и тихонечко сказала, чтобы не слышал Игорь:
-Юр, тут очень дорого, может я вино не буду заказывать?
Бруев растроганно посмотрел на Нину, затем ласково провел рукой по ее длинным шелковистым волосам и прошептал ей в ухо:
-А сегодня Врублевский будет платить, бережливая ты моя.
Вскоре стол был уставлен розетками и соусницами с восточным ассортиментом закусок, затем последовали тарелки с дымящимся пловом. Юрка, разойдясь, уже давал распоряжения принести еще одну бутылку вина. Официантка улыбалась все шире – так, что стало видно, что у нее не хватает двух зубов. Нина почувствовало, что вино нагоняет на нее какое-то сонливое томление. Звуки стали доноситься до нее будто бы из соседней комнаты, а происходящее за соседними столиками похоже было на действо за стеклянной стеной. Бруев и Врублевский о чем-то ожесточенно спорили, но суть была Нине не понятна. Она лишь краем уха улавливала какие-то непонятные слова, даже может быть и не на русском – аквизишн, портфельные инвестиции, ай пи о, и похожая галиматья.
-Киска, еще винца? – Юра ласково погладил ее по руке, не отрываясь от дискуссии с Врублевским.
-Один бокал, – сказала Нина.
Прошло еще немного времени, Нину стало клонить в сон. Она прикрыла глаза, и вдруг почувствовала, как комната, наполненная пьяными криками, гудением чужих голосов, женским вкрадчивым шептанием где-то за спиной, непонятными словами – аквизишн, портфельные инвестиции, - все это вдруг стремительно завертелось, как на детской карусели в луна-парке. Нина даже схватилась за спинку стула, решив, что теряет равновесие. Она быстро открыла глаза – все заняло свои места, карусель остановилась. Попробовала опять закрыть глаза – снова бешеное верчение, от которого дух захватывает. Нина тихонько встала, стараясь ничего не опрокинуть. На вопросительный взгляд Бруева ответила, что идет в туалет поправить прическу.
В туалете она почувствовала приступ тошноты. Комок зрел где-то в желудке, и норовил подняться все выше и выше, чтоб выплеснуться фонтаном. Нина зажала рот и бросилась к унитазу. Ее безудержно рвало несколько минут. Обессиленная, покрытая ледяной испариной, она в изнеможении села на пол. Передохнула. Через минуту, опять почувствовав приближение комка, едва успела подняться на ноги и нагнуться над унитазом. На этот раз стало легче настолько, что можно было выйти из кабинки. Она подошла к раковине, нагнулась над ней, пустила струю воды и, зачерпнув остужающей жидкости, плеснула себе в лицо. Стало легче. Нина подняла голову и, опираясь от слабости на раковину, посмотрела в зеркало. На нее смотрела бледная женщина с расширившимися от физического страдания глазами, которые были оконтурены потекшей тушью. Прическа сбилась, мокрая челка прилипла к вспотевшему лбу.
«Что со мной?» - подумала Нина, разглядывая малознакомое отражение в зеркале.
-Набухалась что ли?
Нина передвинула взгляд в зеркале со своего изображение немного левее, и обнаружила там одну из дорого одетых молодых женщин, которых она видела за столом. Та стояла совсем рядом, так что сквозь дезодорируемый сиренью густой воздух женской уборной пробивался тонкий аромат дорогих духов, которых Нина не знала. Это была высокая блондинка с ослепительной фигурой, подробности которой проступали через открытое, почти прозрачное платье, туго сидевшее на ней как ловко подогнанный гимнастический костюм. В глазах блондинки маячило участие, будто не Нина, а она сама стояла сейчас нагнувшись над раковиной, выдавливая из желудка остатки ядовитой жидкости.
-Да, что-то много выпила, - призналась Нина.
-А я тебя заметила, - сообщила блондинка, затягиваясь сигаретой. – Ты за соседним столиком сидишь.
Нина кивнула, надеясь, что девица отвяжется, если она будет немногословной.
-Слушай, - блондинка нагнулась к самому уху Нины, - ты с кем пришла? С горбоносым или с красавчиком?
-Что? – Нина перевела взгляд со своего отражения в зеркале на девицу.
Та слегка отпрянула, будто бы споткнувшись о Нинин взгляд, и, продолжая затягиваться сигаретой, лениво растягивая слова, произнесла:
-Юрок твой, редкостный козел. Его тут каждая вторая девочка знает, он каждую неделю по новой пашет. Вчера со мной кувыркался.
Потом, оценив Нинино выражение лица, небрежно добавила:
-Ну, я это просто так сказала, чтоб ты знала. А то я вижу, что ты не из наших. Просто жалко таких дур как ты...
Сказав это, она, не обращая внимания на враз побелевшую Нину, с достоинством покинула туалетную комнату. Нина сползла по стене на холодный мраморный пол и залилась слезами.
-Ну и пусть! Ну и пусть! – бормотала она про себя, глотая слезы. – Значит и тебе тоже отомщу. Я вам всем отомщу...

-20-
-Нинка, вставай, пьяница, - предпринимая третью попытку разбудить подругу, кричал ей в ухо Юра.
Солнце, которого впрочем как всегда было не видать на московском небосклоне, уже перекатило за полдень. Была суббота, выходной, на работу идти было не нужно, поэтому Бруев с утра слонялся по квартире, не зная где себя применить. Ему было скучно. Нина спала сном накормленного младенца. По телевизору показывали передачу «Пока все дома» с уроком рукоделья, на котором можно было научиться конструировать синхрофазотрон из пластикового сосуда от Пепси-колы, ершика для мытья бутылок, судейского свистка и куска пемзы. В, общем, делать было нечего. К тому же хотелось есть и пить из-за прихотей организма после выпитого в узбекском ресторане. Наблюдая за своим бренным телом, Бруев склонялся к выводу, что французское вино все-таки было не французским. Точно не краснодарским, большая доля вероятности, что не молдавское, даже, наверное, не грузинское, но за остальное поручиться уже нельзя. «Все-таки слегка тошнит», - с сомнением покачал головой Юрка.
На Нину было жалко смотреть. С утра ей стало получше, но вот ночь выдалась беспокойная. Чтоб не заставлять Нину бегать к унитазу в уборную на случай непредвиденного извержения, Юрка поставил подле ее кровати тазик, как в дизентерийном боксе волостной инфекционной больницы. Время от времени он смачивал полотенце в холодной воде и клал его на покрытый испариной Нинин лоб. Приглаживая ее спутанные волосы, он приговаривал:
-Ну, что же ты, Нинка, так наклюкалась. Сказала бы мне, что пить не умеешь, я бы тебе компоту заказал...
Нина ничего не отвечала, только тихо постанывала, уставившись в потолок.
После разговора с проституткой, она, оглушенная услышанным, сидела на мраморном полу туалета, где ее брезгливо обходили зашедшие по нужде ресторанные посетительницы. Потом в проеме двери показалась взлохмаченная голова Юрки, который, не разобравшись в чем дело, страшно в первую минуту испугался.
Нина встала, умылась, и не обращая внимания на его расспросы, пошла в зал. Она старалась не глядеть на сидящую за соседнем столиком блондинку, которая, не выпуская из руки сигареты, сконструировала доходчивую фигурку из пальцев, наглядно демонстрирующую как она занимается любовью с Бруевым. Усевшись за столик, Нина заметила как Игорь бросил на нее быстрый взгляд с незамаскированным презрением, хотя промолчал. Дальше воспоминания были отрывочными и смазанными, похожими на растекшуюся по промокашке чернильную кляксу. Она заказала вина, и быстро залпом его выпила. Потом попросила налить еще бокал. Бруев с сомнением покачал головой, но уступил. Вроде бы после этого ее разобрала какая-то удаль, и она бросилась танцевать, потащив за собою Юрку. В какой-то момент воспоминания оборвались. Она лишь помнила, что захлопывая дверцу машины, Юра больно ударил ее по коленке. А потом была ночь. Ее тошнило и рвало так, что разрывало внутренности, а горло было стянуто резиновыми кольцами от конвульсий. Как только она откидывалась на подушке, потолок пускался в безумную пляску и уносил ее в стремительном вихре. Нина уже давно проснулась, но не могла открыть глаза. На веках лежали две свинцовые болванки, а каждое неразумное движение вызывало тупую боль в голове. Нина не хотела открывать глаза не только потому, что стеснялась своего состояния перед Юрой; она не знала, как теперь себя вести с ним. Со вчерашнего дня между ними выросла стена. Вернее, она воздвигла ее сама, за то мгновение, пока ее сознание обрабатывало сказанное блондинкой. Она опять слог за слогом перебирала короткую фразу, мусоля ее в голове: «Юрок твой, редкостный козел. Его тут каждая вторая девочка знает, он каждую неделю по новой пашет. Вчера со мной кувыркался...» и струйка дыма поднимается к потолку, вытягиваемая потоком воздуха. «Как он мог так со мной поступить?!» - не находила ответа Нина.
Она приоткрыла один глаз.
-Попалась! – обрадовался Юрка, который от тоски уже подумывал, а не смастерить ли ему синхрофазотрон, пока Нина спит.
-Юра, мне плохо, - простонала девушка едва слышно.
-После запоев всегда так, - отреагировал Юрка.
-Мне не смешно.
-Ну ладно, котенок, извини. Ты не переживай, это со многими случается. У нас очень пьющее население.
-Юра, мне не из за этого плохо.
-А из за чего же? – удивился Юра, теряясь в догадках, что же еще может беспокоить Нину.
-Может ты сам мне ответишь на этот вопрос?
-Ну, Нин, - начал слегка раздражаться Бруев, - ты говоришь ребусами. Я даже предположения не могу сделать.
-Хорошо, - жестко произнесла Нина, - я тебе помогу. Я вчера в туалете имела короткую беседу с плохо прокрашенной блондинкой, сидевшей за соседним столиком. Продолжать намекать?
-Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, - нахохлился Бруев.
-Не понимаешь, - прищурилась Нина, - тогда я продолжу свои намеки. Эта блондинка почему-то со мной разоткровенничалась. Я вообще внушаю людям доверие. И знаешь, что она мне рассказала? – Нина замолчала, будто бы дожидаясь ответа.
-Может, что у нее чулок порвался?
-Было бы здорово! – с горечью продолжила Нина. – Только она рассказала мне, кто ей время от времени рвет чулки за вознаграждение. Не догадываешься? – и она уставилась на Юрку безжалостным взглядом городского прокурора.
-Ну когда ты уже показываешь пальцем, я по замыслу должен признаться во всем и впасть в раскаяние, - раздраженно сказал Юрка. Он встал с края кровати, и нервно зашагал по комнате.
-Ну, и какие же оргвыводы последуют? – спросил он, не глядя на Нину.
-А ты не догадываешься?
-Видимо, будешь пытать.
-Какой же ты негодяй, - вдруг залилась слезами Нина. – Хоть бы для приличия начал отрицать, отнекиваться, сказал бы, что меня обманули!...А ты вот так все спокойно признаешь, и еще делаешь вид, будто это в порядке вещей.
-Ну начались сцены из провинциального водевиля! Обесчестил я пейзанку. Ты еще папу позови, чтобы он меня принудил к скромному поселковому венчанию, - Юрка не прекращал беспорядочного движения по комнате, невольно заставляя Нину, следившую за ним движениями глаз, больно выворачивать глазные яблоки. – А почему я вообще должен оправдываться? Я что связан святыми узами католического брака? Я что не свободен и не самостоятелен как мужчина? Может я обет безбрачия дал или кровью своей двоюродной прабабушки поклялся никогда не спать с женщинами?!
Бруев уже почти орал. Он еще интенсивнее стал передвигаться по комнате, так что у Нины зарябило в глазах от его полосатого свитера.
-Знаешь что, дорогая, должен тебе признаться – ты не первая женщина в моей жизни, может статься, что и не последняя. Во мне живет потребность, понимаешь? Я должен ее время от времени удовлетворять.
-А как же верность, любовь? – Нина широко раскрыла глаза, из которых соленым ручейком текли слезы, оставляя скользкие неровные следы.
Бруев остановился как вкопанный. Он не мог поверить своим ушам.
-Что? – он свел брови у переносицы, обозначая вопрос.
-Ведь ты сказал, что любишь меня, - потухшим голосом произнесла Нина.
-А разве я отрицаю? – Юрка на минуту приостановился, чтобы посмотреть в окно. – Или может я тебе сказал, что люблю Катьку.
-Какую Катьку?
-Ее Катькой зовут, подружку твою из туалета.
Тут Бруев опять начал движение, озаренный новой мыслью.
-Слушай, - как ни в чем не бывало продолжал он. – Почему-то все в последнее время в нашей с Игорьком жизни вертится вокруг туалетов. Прямо пародоксальная зависимость. Сначала он с Лариской познакомился в дамской уборной, куда зашел пописать. Да, Лариску ты не знаешь. Это бывшая зазноба Врублевского... А потом наша клуша-секретарша...
-Знаю.
-Что ты сказала? – переспросил Юрка.
-Я знаю Ларису Ледовских. Она моя подруга. Кроме того, это она порекомендовала меня твоей матери через тебя же. Ну ты, как я понимаю, этого не помнишь.
-Вот это новость! Так почему же я тебя раньше не встречал?
-У Ларисы много подруг, ты не мог встретить всех.
-Ну все равно, чушь какая-то получается. Она звонит время от времени, справляется как дела, но ни разу не обмолвилась, что она тебя знает, - удивился Юрка.
-Она не знает, что мы с тобой встречаемся, - пояснила Нина.
-Ах вот как! И что же это – тайна?
-Нет, просто ты скрываешь меня от своих друзей, я тебя от своих подруг, - резюмировала Нина.
-Почему же это я тебя скрываю? – не совсем уверенно поинтересовался Юрка, - вот вчера представил тебя своему товарищу Врублевскому...
-Вижу, что женщин у тебя много, а из друзей один Врублевский, даже и представить меня больше некому.
- Навязчивая привычка к обобщениям. У меня много друзей, просто не выпал случай. Я что же, как дурак, буду всем открытки с Купидонами рассылать: «Познакомьтесь, друзья, это Нина. Она нам невеста»...
-Вот слушаю я тебя, - проговорила Нина, - и чувствую тошноту.
-Ну, тошнота, допустим у тебя по другой причине...
-Я чувствую моральную тошноту.
-Тебе надо реферат написать на тему «Классификация и систематизация тошноты в аспекте современной лингвистической семантики».
Нина посмотрела на Бруева взглядом, который выражал полную безнадежность. Так, наверное, врач-психиатор смотрит на поступившего в очередной раз в приемной покой больного с обострившейся по весне шизофренией. Она молча встала с кровати, слегка пошатываясь, дошла до кресла, где лежала беспорядочно набросанная одежда, натянула колготки, джинсы, свитер, поискала глазами сумку, но не найдя ее, пошла в коридор.
Бруев молчаливо наблюдал за происходящим.
Только когда он услышал звук хлопнувшей двери, от с силой ударил кулаком по стене и в сердцах крикнул: «Дура!..». Немного выпустив пар, он набрал номер друга и, не здороваясь, проговорил скороговоркой:
-Врублевский, через два часа встречаемся в бане у Марата. При себе иметь банные принадлежности и сушеную воблу.
Не дожидаясь ответа, он положил трубку, полностью уверенный в том, что через два часа Врублевский, как штык, будет стоять у входа в бани, управляемые татарином Маратом – место их неординарных и экстренных встреч.
-21-
Парная клубилась водяными испарениями в которые подмешивался слабый аромат шалфея и мелисы. Марат был знаком с аромотерапией и пытался приучить к ней своих состоятельных клиентов. У Юрки после ароматов парной обычно появлялась сыпь, даже и в укромных местах, но после нескольких дней исчезала. Бани были отделаны с необузданным вкусом, напоминая своей недоступной роскошью промывочные римских цезарей. Глядя на позолоченные банные аксессуары, роспись на стене в стиле позднего барокко и молчаливых халдеев, примостившихся по углам с покорной угодливостью в глазах, готовых за вознаграждение не только потереть спинку, но и сплясать мамбу раздевшись догола, человек, пришедший за гигиенической надобностью, начинал смущаться, тушеваться и робеть, будто провинциальный учитель младших классов случайно зашедший в корпоративное здание Газпрома.
Бруев и Врублевский были частыми посетителями бань. Не то, что бы им негде было помыться, просто банный ритуал для них был своего рода терапевтическим реваншем – когда жизнь заходила в тупик, и ответы на вопросы не приходили в голову сами собой, они шли в баню. В клубах шалфейных паров, под успокаивающее мурлыканье Марата, затягивающего свою грустную этническую песню, в то время, как он делал расслабляющий плоть и душу массаж, перед Юркой и Игорем жизнь разворачивалась новыми формами и цветами.
Юрка сидел на краю бассейна, обвернувшись махровым полотенцем. Он лениво водил пяткой по поверхности воды, пуская легкую пугливую рябь. Игорь только что вышел из парной, надышавшись шалфеем, отчего в голове у него было туманно, но хорошо...
-Врублевский, сядь, не маячь, - попросил Юрка.
-Слушай, Юр, хорошо! – простонал Игорь растягиваясь в шезлонге. – Баня - единственный стоящий культурный атрибут русских. Можно еще назвать балет и Льва Толстого, но от них не бывает такого огразмического удовольствия.
-Ты, Врублевский, великий этнос не обижай. Кто еще с такой наивной покорностью позволяет себя постоянно обманывать, давая возможность таким как ты бессовестно наживаться, и при этом они еще тебя благодарят, искренне думая, что ты и есть воплощение свободного рынка и справедливой демократии?
-Юр, давай без демагогии. Ты зачем меня позвал? Я хотел еще поработать немного. У нас в понедельник встреча с инвесторами, хотя тебе это, конечно, не очень интересно.
-Слушай, Врублевский, ну ты прямо муравей какой-то. Незаметный труженик. Копошишься, копошишься без религиозных праздников и выходных. Может у тебя зависимость? Я придерживаюсь другой философии – поработал, дай мозгам отдохнуть. В преломлении твоей ситуации: поработал – дай телу отдохнуть.
Бруев, после секундного размышления, осторожно спустился в бассейн и, ежась от холода, осторожно поплыл вдоль размеченной дорожки.
-Холодная зараза, - крикнул он, не оборачиваясь.
Игорь с грустью посмотрел на Бруева, потом на массивные бронзовые часы на стене, и тяжело вздохнул.
Бруев поплавал еще минут пятнадцать, потом вылез и, растираясь полотенцем, как будто невзначай спросил:
-Игорек, чего у тебя там с секретаршей – шуры-муры?
Врублевский слегка оцепенел от неожиданности, и даже расплескал немного пиво, которое неторопливо потягивал.
-Юр, я думаю, что это не подходящее место...
-Баня – как раз самое подходящее место, чтобы обсуждать секретарш, - оборвал его Юрий. – Ну, ладно, что ты зарделся как гордая казацкая девушка? Давай, выкладывай сочные подробности, я весь дрожу от нетерпения. Все-таки не могу понять – как тебя угораздило? Значит объем интеллекта уже не в счет? Начал обрабатывать другую социальную прослойку? Я тебе всегда говорил, - с вдохновением продолжал Бруев, - в женщине должна быть простота и незамысловатость. Ее присутствие в твоей жизни должно ограничиваться лаской, сексом и кулинарными навыками. Зачем, скажи на милость тебе подруга жизни со специальностью астрофизик?
Было видно, что Врублевский по инерции задумался.
-Или, как быстро уложить в постель женщину – директора паевого инвестиционного фонда? Я вообще не представляю, о чем можно говорить с доктором наук в области прикладной лингвистики...- продолжал рассуждать Юрий.
-Слушай, может хватит? – оборвал его Врублевский. – Я все понял. Я исправился. Теперь я как ты – девушка, с которой я сплю не читает Кафку. Только ты тут при чем?
-Я тебе Врублевский близкий друг. Мне не безразличны изменения, которые с тобой происходят. Хочешь откровенно? Вот это меня и волнует. Мне не понятно, в чем дело? Сегодня ты изменил свое отношение к женщине, завтра вступишь в «Единую Россию», а послезавтра попросишься к монахам в Шаолинь. Меня настораживает это внезапное изменение. Твоя ценность в моих глазах, помимо прочего, заключается в стабильности и предсказуемости. А ты начинаешь этому противоречить...Да, извини, не могу не прокомментировать... Так вы еще и спите у тебя в кабинете?
Врублевский покраснел.
-У тебя, Бруев, мать филолог. Ты должен понимать идиомы... Я вообще не понимаю, что ты прицепился к Инге. Я же не обсуждаю твою последнюю... – тут Игорь задумался, подыскивая слово. – Ну, в общем, твою девушку, как ее там? Нину. Может, мне тоже есть, что сказать.
-А ты не молчи, ты выскажись, - вдруг заявил Юрка.
-Тебя что это, серьезно интересует? – не поверил Врублевский.
-Почему бы нет? Зачем я тебя тогда в баню позвал?
-Ну, если тебя вдруг заинтересовало мое мнение, -осторожно начал Игорь. – Я думаю, что она приятная девушка, симпатичная, может, хорошая хозяйка.
-Издеваешься? Понимаю, заслужил. Только я тебя может быть в первый раз серьезно спрашиваю – нравиться она тебе или нет.
-Зачем тебе мое мнение? Ты себя должен спросить, нравиться ли она тебе или нет.
-Какой ты, Врублевский, не чувствительный. Прямо китайский болванчик. Полное отсутствие независимой точки зрения. Меня как раз сейчас интересует, что ты о ней думаешь. По твоим вытаращенным глазам я понимаю, что ты недоумеваешь. Хорошо, объяснюсь. Я, товарищ мой Врублевский, после развода с Викой, потерял всякий интерес к женщинам. Не ухмыляйся, я не об этом интересе говорю. После ее предательства, я перестал видеть в женщине друга, партнера. Я мог только ею пользоваться. Все те женщины, которых я встретил после Вики, не вызывали во мне чувств, только физиологическую реакцию. Это как после отравления гусиным паштетом, ты на паштет смотреть не можешь, но от пищи не отказываешься. Я не умышленно вытравил в себе способность любить. Я как раз пытался. Я искал. Но, не находил. Я не мог быть с женщиной долго. После нескольких встреч, меня переставало к ней тянуть. Даже трахать ее было не интересно. Один паштет. И вот тут появилась Нина. Мы уже несколько месяцев вместе, а меня тянет к ней больше и больше. Я боюсь сказать, что это любовь. После Вики, я вообще избегаю этого слова. Но мне кажется, что это серьезно. Я раньше не спрашивал твоего совета. Зачем мне это было нужно? Я знал, что пройдет неделя, и твой совет устареет. А теперь настал момент, когда я хочу спросить тебя, Врублевский, своего лучшего друга – что ты думаешь о Нине?
Игорь был поражен словами Бруева. Они знали друг друга около десятка лет, но никогда Юра не был настолько откровенен. Вся жизнь Бруева проходила на глазах у Игоря, но вот, что творилось в душе у друга, узнать было невозможно. Правда, один раз Игорь уже был свидетелем Юркиной слабости, в тот месяц, когда произошла эта история с Викой...

-22-
Бруев женился неосмотрительно рано, еще в институте. «Когда же это было? – Игорь задумался. – Ах, да, на третьем курсе, они еще в то лето на практику в ГДР ездили». Вика была в их немецкой группе. Они знали ее с первого курса, но были в разных компаниях, поэтому встречались только на занятиях. Вика была не просто красива. В ней был такой немыслимый шик, который можно было найти только в зрелой женщине. Не понятно, как молодая девушка могла обладать такой чудовищной способностью убивать всю надежду на любовь при первой же встрече. Она была совершенно недоступна. МГИМО в годы их студенчества был закрытым элитным заведением, но внутри института существовали свои касты. Она принадлежала к высшей. Ее отцом был один из высокопоставленных государственных деятелей ГДР - то ли немецкий партогеноссе, то ли ключевой министр, мать была русской из московской семьи недобитых аристократов. Игорь вспоминал, как они с Бруевым и другими еще малобреющимися однокурсниками мечтали о Вике. Несмотря на всю скабрезность их возраста, когда целью каждого третьего из них было просто наконец стать мужчиной в физиологической трактовке этого феномена, для чего годились любые худосочные и прыщавые однокурсницы, Вика для них всегда была неоспоримым идеалом, запретным для обсуждений и открытым для мечт. Она выросла между Москвой и Берлином и поэтому имела умопомрачительные дефекты в русском языке. Как только она слегка раскатисто говорила «Рребята, Брруев и Вррублевский, дайте списать домашнее задание по немецкому...» у них сразу же намокали штаны. Надо заметить, что Бруев пользовался большой популярностью у однокурсниц. По мере того, как он продвигался на старшие курсы круг его поклонниц расширялся за счет младших студенток. Бруев, в отличие от многих однокурсников, созрел по мужской части еще в средней школе, поэтому из него всегда перла эдакая андрогенность. Вокруг него постоянно ходили волнующие женское воображение слухи о том, что студентка последнего курса сделала от него аборт, или что в общежитии произошла из-за него драка между первокурсницами. Игорь, подозревал, что источником слухов иногда являлся сам Бруев, который никогда не опровергал их, а всегда лишь загадочно улыбался, напуская еще больше туману. Но на Вику Бруев никогда не замахивался, понимая, что она не из его лиги. У них были милые дружеские отношения студентов, учившихся в одной тесной группе немецкого языка, но преобразовать их дружбу в интимную связь было невозможно. Викины амурные интересы находились на старших курсах, но этим не ограничивались. Время от времени за ней приезжали диковинные тогда в Москве иномарки с дипломатическими номерами, а также и с московскими номерами, но машины были не хуже. В общем, Бруев и Врублевский проигрывали и молодостью, и материальным положением.
На третьем курсе вся их группа отправилась на стажировку в ГДР. Все знали, что благодарить за это нужно было Вику, а точнее ее отца – носителя немецкого языка и по совместительству влиятельного функционера. Их разместили в казарменно чистых комнатах общежития Берлинского университета, где Врублевский тут же обесточил весь этаж, пытаясь воткнуть в немецкую розетку русский кипятильник. Вика, естественно, жила дома у папы, так что видеть ее приходилось не чаще, чем в Москве. Игорь помнил, как было весело тогда в Берлине. Многие студенты из их группы выросли далеко за пределами отчизны, поэтому им было не трудно влиться в заграничную жизнь. Игорь, до этого побывавший только на Золотых песках исторически гостеприимной Болгарии, вечно благодарной русскому солдату за избавление от турецкого ига, про которую в то время говорили «курица не птица, Болгария не заграница», изрядно тушевался в берлинских кафе и универмагах, где продавщицы, заслышав русскую речь, бывало поворачивались спиной и начинали поправлять и так безупречно уложенные товары на прилавках. Что поделаешь, оккупанты! К тому же матушка просила привезти сервиз «Мадонна», и Игорь представить себе не мог, как он на глазах у своих мажорных однокурсников будет тащить коробки с немецким фарфором. Врублевский старался держаться поближе к Бруеву, который каждое лето навещал родителей в Рейкьявике, а до этого был хорошо знаком с бытом стран Варшавского договора, поэтому, к зависти Игоря, держался публичных местах непринужденно и естественно. Юрку часто почему-то принимали за француза, а тот не торопился устанавливать истину, и совсем не возражал против того, чтобы побыть французом в отсутствие научного руководителя. Однажды друзья зашли в небольшой пивной ресторанчик попить пива. К их столику подошла белокурая полногрудая официантка с тяжелыми тазобедренными суставами, держа в руках блокнотик и обгрызенный карандаш. Бруев повертел в руках меню и на немецком спросил у Игоря, что тот собирается заказать. Врублевскому всегда плохо давались иностранные языки, поэтому он предпочитал говорить на русском, особенно с лучшим другом. Как только он начал фразу, то увидел, что Юрка сделал свирепое лицо и перебил его на немецком:
-Милая фроляйн, принесите-ка нам вашего лучшего пива и к нему сосисок с капустой.
Фроляйн удивленно сдвинула бровки домиком и, вопреки немецкой степенности, не удержалась от вопроса:
-Господа наверное из Франции?
-Из Франции, дорогая, - ответствовал Бруев, - из самого городу Парижу.
Немка отчего-то покраснела, суетливо поправила скатерть и поспешила на кухню за сосисками.
Врублевский молчал, ощущая неловкость. Юрка, глядя в окно поверх головы Игоря, будто бы обращаясь к самому себе, неторопливо произнес:
-Игорек, если ты хочешь, чтоб я тебя и дальше водил по злачным местам Берлина вместо того, чтобы коротать вечерок в общежитском кафетерии, тебе надо избавиться от совкового наследия. Попробуй изменить выражение лица, так, чтоб всякий, глядя на тебя, не думал, что вчера ты похоронил бабушку. Или, скажем, попытайся говорить на немецком. Ты же на языковую стажировку сюда приехал. На русском ты будешь заказывать шашлык в кафе «Минутка», а здесь надо говорить на языке носителей. Пусть с акцентом, даже лучше. Ты видишь, как зарделась наша официантка. Она думает, что мы французы. Ей, наверное, ее бабушка из Лотарингии рассказывала, какими затейниками были французские солдаты в делах любви. Ты должен понимать, что русских здесь не любят... Я знаю, что ты не русский, но у них нет времени на антропологический анализ, они судят по языку. К тому же, может, нас тут тоже не любят...
Врублевский сидел пристыженный. Он понимал, что Бруев был прав, но ему было неприятно слышать об этом в форме нравоучений.
Дверь в кафе распахнулась, возвестив от этом звонкой трелью колокольчика. Инстинктивно, друзья повернули головы в сторону входа и увидели Вику. Странно, что она была одна. Она прошмыгнула взглядом по кафе в поисках свободных мест, и тут увидела Игоря с Юркой. Вика обрадовалась, во всяком случае было похоже, что она обрадовалась, и тут же направилась к их столику, ловко протискиваясь между тесно сдвинутыми тяжелыми деревянными стульями и столами. Пока Вика пробиралась к их месту, Бруев заметно приосанился, несколько раз поменял положение тела и незаметно прошелся рукой по волосам, успокаивая выбившиеся вихры.
-Прривет, мальчики, - Вика уселась на свободный стул, - закусываете?
-Да, божественная Викторрия, - передразнил Викин акцент Бруев, - культуррно отдыхаем. Не хотите пррисоедениться?
-Я уже пррисоеденилась, - рассмеялась Вика. – Вы что заказали? Сосиски с капустой?
-Потрясающая прозорливость! – сделал вид, что изумился Бруев. – Может, Вы еще угадаете напиток.
-Дай подумать, - смешно наморщилась Вика, - наверное, пиво.
-Нет! Ну, ты Врублевский посмотри на эту женщину! Прям Мата Хари какая-то. Может, Вы Вика можете мысли читать на расстоянии?
-Можно попробовать, - согласилась Вика.
-Тогда скажите сначала, если мысли в голове у Врублевского. Если есть, то идентифицируйте.
Игорь покраснел, хотел было ответить Бруеву, но не смог сформулировать смешную фразу и поэтому промолчал. Он ощущал, что если всерьез обидится на Юрку, то будет выглядеть смешным.
-О, у Вррублевского в голове много мыслей. Он у нас отличник по гуманитаррным прредметам.
-Понятно, - обрадовался за друга Юрка, - перечислять его мысли не надо. Мы все сдавали летнюю сессию, поэтому похожие мысли должны быть и в наших головах. А вот, кстати, и фроляйн с сосисками. Мы с вами Вика поделимся.
-Да я уж себе сама закажу.
Пока Вика вела рокочущий диалог с официанткой, Игорь и Юрка набросились на горячее. Немецкого ланча в кафе общежития хватало лишь на пару часов, поэтому голод преследовал их даже во сне.
Вика говорила так быстро, что уловить суть ребятам было трудно. Когда Вика бросила на них недоуменный взгляд, они поняли, что заговорили о них. Как только официантка удалилась, потряхивая бедрами, как бригантина в Средиземном море, Вика, с трудом сдерживая смех, спросила у Бруева:
-Значит ты фрранцуз?
-Выходит дело так, - сглотнув кусок сосиски, согласился Бруев.
-А Врублевский тогда кто?
-А что по этому поводу думает фроляйн?
-Она думает, что он итальянец.
-Очень похож!
-Ну вы даете! – Вика расхохоталась. – А почему вы боитесь признаться, что вы ррусские?
-Не хотим лгать, - ответил Бруев.
-А вы что же, не ррусские? – удивилась Вика.
-Обожаемая Виктория, - понизив голос начал Юрка. – Можем доверить эту тайну только вам. Вы же понимаете, у нас политически ангажированный институт, скоро распределение. Если вскроются порочащие нас факты, сошлют в консульство в Северную Корею.
-А что же за тайна? - Вика даже порозовела от любопытства.
-Национальность! – Бруев еще больше понизил голос.
-И что же тут тайного? – Вика придирчиво осмотрела Врублевского и Бруева, будто бы для того чтобы убедиться, что она хорошо помнит их внешность.
-О, Виктория! – Бруев поднял указательный палец к потолку. – Нам с Врублевским это долго приходилось скрывать, но вам расскажем. Дело в том, что я по национальности англичанин. Да, да, - продолжал Бруев как ни в чем не бывало, отвечая на полный изумления взгляд Вики и Игоря. – Мой дедушка, сэр Бруннингтон, ныне покойный, симпатизировал коммунистическому движению и в тридцатые годы прошлого столетия имел неосторожность переехать в СССР. Там он был спустя несколько лет арестован по подозрению в шпионаже в пользу Тринидад и Тобаго, сослан в лагеря, где и пропал без вести. Естественно, семье пришлось несладко, и для того, чтобы избежать дальнейших неприятностей, пришлось аристократическую фамилию Бруннингтон сменить на простецкую Бруев...
Вика и Игорь были поражены рассказом Юрки. После минутного молчания, справившись с удивлением, Вика робко спросила:
-А Игоррю что прриходится скрывать?
Врублевский начал понимать, что Бруев врет и потихонечку развеселился. Он ожидал, что Юрка придумает ему такую же красивую легенду, которая вызовет не меньшее восхищение у Вики.
-Врублевский, милая Виктория, конечно не итальянец (Игорь лукаво улыбнулся), хотя мог бы им быть. Дело в том, что бабушка Врублевского родом из пуштунских племен, что генетически прорвалось в Игорьке черными курчавыми волосами. Ее семья долго кочевала по афганским горам, живя в основном скотоводством и собирательством. Однажды, когда будущая бабушка сидела на пастбище, наблюдая за скотом, ей повстречался итальянский орнитолог, изучающий повадки и гнездовья горных птиц. Между молодыми людьми тут же вспыхнула любовь с первого взгляда, но строгие нравы и древние предрассудки гордых пуштунов не позволили молодой Арси (так звали бабушку Врублевского) воссоединиться с возлюбленным. Наступила неминуемая разлука, во время которой орнитолог забрасывал любимую письмами. Но прочесть она их не могла по двум причинам: во-первых, она не умела читать, во вторых у нее не было постоянного почтового адреса. Так что тайная страсть молодого талантливого орнитолога так и не достигла своей заветной цели. Когда, спустя три года бабушке Врублевского исполнилось пятнадцать лет, она была выдана замуж за местного скотовода, который закончил профессионально-техническое училище, выучился на механизатора и по комсомольской путевке попал на стажировку в Советский Союз в Краснодарский край. Их дочь, мать Врублевского вышла замуж за Врублевского и на свет народился Игорек, который в графе «национальность» настойчиво пишет русский, особенно сейчас, когда пуштунские племена в Афганистане встали на сторону моджахедов. Вы же, тактичная Виктория, понимаете, какими неприятностями этот факт может обернуться для дипломатической карьеры Врублевского?
На Игоря жалко было смотреть. Он понимал, что начни он сейчас протестовать, это только укрепит уверенность Вики в том, что все рассказанное – правда. Будто бы он, Игорь опровергает это только по тому, что сомневается в ее скромности. В общем, ситуация глупее не придумаешь. Вечером в общежитии он конечно скажет Бруеву все, что о нем думает, но сейчас нужно было как-то сохранить лицо и выйти из положения с минимальными моральными потерями.
-Ты, Вика, ни кому об этом не говори, - заговорщически сказал он.
-Что вы, мальчики, - с жаром уверила их Вика, - я как могила. Вы можете мне все ррассказывать, я никому не скажу.
Игорь заметил, что взгляд Вики стал чаще останавливаться на Юрке, глаза ее при этом покрывались мягким похотливым туманом, а язык облизывал будто бы ссохшиеся губы.
С того вечера Вику и Юрку стали часто видеть вместе. Однажды вечером Игорь возвращался из библиотеки и, подойдя к двери комнаты, которую он делил с Бруевым, дернул за ручку. Дверь не поддалась. Игорь почувствовал, что дверь подперта изнутри. Он в недоумении подергал ручку еще раз, подтолкнул дверь плечом, но результата не последовало. Врублевский беспомощно оглянулся вокруг, думая к кому бы пойти, чтобы не стоять во так остолопом в коридоре, как дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы Игорь мог увидеть в проеме взлохмаченную голову Бруева и его волосатый голый торс.
-Старик, - зашептал Юрка, - пойди погуляй часок. Мы скоро управимся.
-Почему это я должен гулять? - непонимающе заупрямился Игорь. – Я заниматься хочу, у меня словарь в комнате.
-Слушай, ты совсем идиот или только во время полнолуния?! – шепот Бруева стал походить на шипение кобры во влажных субтропиках. – Ты что не понимаешь, что я с дамой? Потерпи без словаря часик. Это же не туалетная бумага.
-С какой дамой? – Игорь смутно начал что-то подозревать и уже не знал как с достоинством выйти из неловкого положения.
-С кузиной из Биробиджана, - зло откликнулся Бруев и захлопнул перед носом Игоря дверь.
Игорь еще минуту стоял перед закрытой дверью из-за которой доносился приглушенный девичий смешок и басоватые отрывки Бруевских фраз. Потом он тяжело вздохнул и пошел в библиотеку, надеясь отыскать там русско-немецкий словарь.
Когда немецкая группа вернулась со стажировки в Москву, для всех студентов связь Юры и Вики стала уже совершенно очевидной. Об этом уже даже перестали сплетничать. Игорь лишь собирал ставки от желающих угадать, сколько еще недель продержится парочка. Поэтому громом среди ясного неба прозвучало объявление о том, что Юрий Бруев и Вика Хофман решили пожениться. Врублевский как и несколько других однокурсников получил открытку, извещающую о том, что свадебная церемония состоится 19 сентября в зеркальном зале ресторана «Прага», где традиционно брачевалась партийная верхушка.
Игорь плохо помнил события того дня. Отложилось в памяти только одно обстоятельство. Он курил у входа в зеркальный зал, когда к нему приблизилась мать Бруева. Женщина выглядела уставшей и расстроенной. Она узнала Игоря, с которым сын познакомил ее незадолго до свадьбы. Надежда Анатольевна резко приблизилась к Врублевскому настолько, что тот даже немного отпрянул от неожиданности. Наклонившись над самым ухом, она прошептала:
-Большое горе принесет Юрочке эта женщина...
И до того, как Игорь сообразил, что нужно ответить, Надежда Анатольевна исчезла за тяжелой дверью, ведущей в зал.
На октябрьские праздники молодые укатили в свадебное путешествие в Бухарест, где их опекал, поговаривали, сам товарищ Чаушеску, незадолго до своей кровавой и безжалостной кончины.
С того момента отношения Игоря и Юрки стали совершенно отчужденными и какими-то пресными. Они встречались каждый день на лекциях, даже иногда виделись на институтских вечеринках, но былой дружбы уже не было. Игорь даже не знал, счастлив ли Юрка с Викой или нет. Они смотрелись очень красиво вместе, но если придирчиво приглядеться к ним, то становилось заметно, что они скорее напоминали рекламный постер, изображающий молодую семью, счастливую обладательницу автоматической стиральной машины. Однажды Вика заболела, Бруев сказал, что гриппом. В институт она вернулась только через две недели исхудавшая и измученная. Игорь заметил, что Юрка держится с Викой немного отстраненно, будто с коллегой по кафедре, а не с молодой женой. Поползли слухи, что Вика сделала аборт вопреки воле Бруева, и что он теперь ее за это ненавидит. Игорь несколько раз хотел поговорить с Юркой, все подыскивал момент, но тот не шел ни на какие откровения, даже наоборот, казалось отстранялся все больше и больше.
Однажды Игорь сильно задержался в институте – перед студентами выступал министр иностранных дел с пространным изложением перспектив советской внешней политики в смутное время разрушения Берлинской стены и падения коммунистических режимов в Восточной Европе. По министру выходило, что перспектив никаких нет, так что студенты, изучающие западнославянские языки заметно приуныли. На улице, куда Игорь попал из душного зала немного раньше, чем закончилась встреча, было свежо и морозно. Ноябрьский морозец еще не крепкий, но уже настойчивый цеплял за нос и царапал щеки. Игорь побрел к остановке автобуса, надеясь, что ждать придется не более получаса, в крайнем случае можно будет поймать тачку и за десятку доехать до метро. Прямо напротив остановки нагло стояла темная иномарка. Игорь плохо разбирался в иностранных машинах, но понял, что автомобиль дорогой. Прошло десять минут. Игорь стал ощущать, что мороз забирается под куртку и штаны, скользя холодной струйкой по ногам. Он поглубже втянул голову в плечи, почти превратившись в кокон, чтобы сохранить крупицы тепла. Вдруг он услышал быстрые шаги. Игорь обернулся Через замутненное пылью стекло автобусной остановки было плохо видно, но эту фигуру Игорь узнал даже если бы он увидел один силуэт. Это была Вика. Она направлялась прямо к остановке. Дойдя до стеклянного павильона, она обогнула его, не заметив стоящего Врублевского, и подошла к иномарке, которая по-прежнему стояла напротив остановки. Постучав костяшками пальцев по стеклу, она через мгновение открыла дверь и Игорь отчетливо услышал обрывок фразы:
-Пррости, любимый, задерржалась...
Когда машина, взвизгнув, рванула с места и исчезла за светофором, Игорь подумал о том, что Бруев два дня назад улетел в Рейкьявик на двадцатипятилетнюю годовщину свадьбы своих родителей... «В любом случае, - додумал до конца эту мысль Врублевский, - Юрка ездит на подаренной немецким тестем «девятке» ослепительно белого цвета...».
После того вечера прошло два года. Игорь так и не сказал Юрке, что видел тогда Вику. Он разумно рассудил, что вмешиваться в чужие отношения это только наживать себе врагов. В конце концов Бруев не мальчик, сам разберется.
После защиты диплома перед Игорем встала проблема трудоустройства. Отец будучи неисправимым государственником настаивал на том, чтобы Игорь пошел работать в МИД. Обещал через знакомых устроить командировку в Венгрию. Но на дворе стоял 93 год и почти добрая половина курса подалась в бизнес. Занимались кто чем мог. Имеющие связи, подвизались на работу в иностранные фирмы, которые плодили свои офисы в Москве как муха дрозофила. Те, что без связей, но с предпринимательской жилкой организовывали свои разнопрофильные фирмы и фирмочки от торговли китайскими рейтузами до экспорта ракетных установок. Игорь нашел тихое место консультанта в консалтинговой фирме Прайс Вотер Хаус, где его обучили навыкам обращения с компьютером и работе с финансовой отчетностью. Шальное было время – тогда только начали появляться деньги. Игорь отделился от родителей на съемной квартире, купил себе подержанный «форд», и по выходным не вылезал из ночных клубов. В начале 94 года объявился Бруев. Он сообщил, что тесть сбежал из Берлина, где на него было заведено уголовное дело за поддержку Штази, но сбежал не пустым, а с партийной кассой. На эти деньги он открыл в Москве коммерческий банк, куда сейчас набирает сотрудников. В руководстве он хочет видеть только своих, поэтому Бруев, не забыв старую дружбу, предлагает Игорю место начальника отдела валютных операций. С того дня, как Игорь и Юрка стали работать вместе, их, угаснувшая было дружба вновь окрепла и вышла на новый уровень. Теперь уже и дня не проходило, чтоб они не виделись и не поделились последними новостями. Лишь на одну тему было с самого начала положено табу. Бруев лишь упомянул, что Вика в порядке, уехала учиться в Лондонскую школу экономики, и на этом тема была закрыта... До того самого дня...

-23-
Игорь посмотрел на Бруева. Пока у него вихрем в голове пронеслись события тех давних лет, Бруев , оказывается, все это время ждал ответа.
-Юр, - мягко начал Игорь, - я плохо знаю Нину. Если быть откровенным, то я чувствую, что от нее исходит какая-то опасность. Я не могу тебе это объяснить. Это лишь на уровне подсознания. Если она нравиться тебе, что я только за тебя рад. Мое мнение в этом вопросе ничего не решает.
-О какой опасности ты говоришь? – удивился Юрка. – Что за чертова метафизика. Тебе что кажется, что она меня использует?
-Нет, не это, - досадливо отмахнулся Игорь. – Я же говорю, что не могу тебе это объяснить. У меня такое ощущение, что она не естественная, что кого-то копирует что ли. В общем, что она неискренна.
-Кого копирует? – недоумевающе посмотрел на друга Юрка. – С тобой, Врублевский, лучше не советоваться – спать будешь спокойнее. Ладно, последний заплыв и домой. Как учила героиня американской прозы, мы подумаем об этом завтра.
И Бруев нырнул в бассейн, оставляя вокруг себя круговую рябь. Игорь налил себе минералки в стакан и продолжил воспоминания...
Он готовился к встрече нового 1996 года. Ничего особенного в эту ночь не намечалось. Его пригласили бывшие одноклассники, которые вспомнили, что со дня окончания школы прошло около десяти лет, значит, уже самое время встретиться. Игорь упаковывал в сумку продукты – его лепта в новогоднее застолье, как вдруг раздался звонок в дверь. В глазке, исковерканный оптическим эффектом, проглядывался Юрка. Игорь открыл дверь и не узнал друга. Про таких обычно говорят «на нем лица нет». На Бруеве лицо было, но какое! Бледный, как гималайские снега, с горящим лихорадочным взором, всклоченные волосы, застегнутая не на те пуговицы дубленка, - в общем всем видом своим он напоминал сбежавшего в самоволку солдата, который с Сахалина добрался в родную деревню в Липецкой области, чтоб увидеться с любимой девушкой, а она в это время занималась любовью на сеновале с демобилизованным годом ранее односельчанином. Спустя некоторое время Игорь понял насколько аккуратно было сравнение...
-Юр, что с тобой? - испугался за друга Игорь.
-Братец, Врублевский, - обреченно начал Бруев, проходя в комнату, не раздеваясь, - какой у тебя в доме самый крепкий напиток?
-Водка, - растерявшись ответил Игорь.
-Наливай, - согласился Юрка.
Игорь покопался в сумке, куда только что упаковал снедь и напитки, и извлек оттуда бутылку «Золотого кольца», еще не успевшую согреться после морозилки. Он бросил короткий взгляд на друга, будто проверяя, жив ли еще товарищ, и откупорил бутылку. За стаканом пришлось идти на кухню. Когда Игорь вернулся, он увидел, что Бруев хлещет водку прямо из горла. В таком состоянии Игорь видел друга впервые.
-Юра, что случилось? – робко спросил Игорь.
-Что случилось? – эхом отозвался Юрка. – Все Игорек, катастрофа, апокалипсис, конец света, - вот, что случилось.
-А конкретно? – более настойчиво спросил Игорь, мягко забирая у друга бутылку.
-Конкретно? – опять повторил за Игорем Бруев. – Конкретно я ее хочу задушить, чтоб духу ее ****ского на свете не было. Чтоб таких сук больше на земле не рождалось, чтоб другим не повадно было.
-Ты о Вике? – тихо спросил Игорь.
-А как ты догадался? – не удержался от сарказма Бруев, - по описанным признакам? Да, о ней, чтоб ее разорвало.
Они помолчали секунду. Игорь понимал, что другу надо высказаться, только он, видимо не знает, с чего начать. Наконец Юрка прервал молчание:
-Ты, Игорек, сядь, успокойся.
Врублевский сел, как велели, хотя понимал, что успокаивать надо Бруева.
-Вот скажи мне, Врублевский, инженер человеческих душ, до какой степени может дойти страсть, чтобы ты ее начал путать с ненавистью?
Врублевский удрученно покачал головой, давая понять, что он не знает, потому что пока еще над этим не задумывался.
-Или вот перефразируем, до какой степени можно ненавидеть человека, чтобы ненависть была похожа на любовь?
Эта формулировка еще больше запутала Игоря, отчего он начал трясти головой еще интенсивнее.
-Не знаешь, - обреченно заключил Бруев, - потому что не страдал.
Игорь, набравшись терпения ждал, когда друг от схоластических умозаключений перейдет к конкретным фактам.
Бруев опять потянулся к бутылке, сглотнул немного, и продолжил.
-Бес меня попутал жениться на этой стерве. Ты помнишь, как все начиналось...
В этом месте Игорь опять затряс головой в знак согласия.
-Я тогда был самым счастливым человеком на свете. Я любил ее безумно. Я всегда ее любил, с того момента, как увидел в первый раз. Но когда я почувствовал, что это возможно, что она досягаема, у меня просто крышу снесло. Она ведь тогда сама все это начала, в Берлине, помнишь? А я как мальчик попался на это. Я думал, что она тоже меня любит. Я же не знал, что она была беременной...
Тут Игорь вздрогнул и вопросительно посмотрел на друга.
-Удивлен? Не знал? А какого дьявола, ты думаешь, такая баба как Вика захотела бы выйти за меня замуж? Просто надо было срочно, пока пузо на нос не полезло, пока папа не узнал. Она папу знаешь, как боялась? Как тарантула. Он бы ее в бараний рог скрутил, кабы знал, что она беременна. А тут я удобно подвернулся. Вообще-то мог быть кто угодно. Даже, скажем, ты. Просто она, прости за откровенность, выбирала из двух, а может, и пяти зол. К тому же она почувствовала во мне дух авантюрности. Она мне знаешь, что тогда сказала? «Юррочка, мог бы ты рради меня спррыгнуть с десятого этажа?» Я сказал, что мог бы. «А переплыть Волго-Донский канал?» И это мог бы. «А отказаться от рраспределения в Лондон?» Тут я замешкался, но сказал, что тоже мог бы попробовать. «Ну, а жениться на мне черрез неделю?» Что ты, брат Врублевский, думаешь я тогда ощутил? Полет к далеким галактикам, головокружение от успехов, парадоксальность параллельных миров, - в общем, не испытанное доселе счастье. Конечно, я мог жениться на ней через неделю. Мог бы даже в ту же минуту, что я, фигурально выражаясь, и сделал тогда. Официальная церемония состоялась, как ты помнишь 19 сентября.
Тут Бруев опять приложился к бутылке, давая себе и другу передышку.
-Все было славно первое время. Папа, правда, слегка удивился такой скороспелости. Пришлось наврать, что знал я Вику с колыбели, всегда любил, а она любила меня. Держали в тайне, потому что проверяли свои чувства двадцать один год. Теперь убедились, что готовы к браку. Первый звоночек прозвенел, когда она с утра начала бегать в туалет, прости за остренькую деталь, стошнить. А она тогда уже месяце на четвертом была. Живот, правда, видно не было. Я ее допросил, она призналась, что ждет ребенка. Я, смышленый ты мой Врублевский, вот прямо как ты сейчас, удивился. Я кое-что в сексе смыслю. Знаю, как предотвратить нежелательную беременность. С Викой особенно себя контролировал – хотел пожить с ней подольше без забот. Она мне что-то плести начала, что недосмотрел я, проворонил... В общем, стали мы ждать ребенка. Я тогда счастлив даже был. Думаю, что уже никогда ее не потеряю. А через пару месяцев не нее какие-то отморозки на улице напали. Сумку отняли, цепочку золотую. В общем, выкидыш у нее от страха произошел. Я ее в больницу повез, а туда ее личный гинеколог приехал. Пока она под капельницей лежала, я с ее врачом имел короткий разговор. И из беседы выясняю, что срок беременности моей жены на два месяца больше нашей с ней сексуальной близости. Я тогда не знал, что мне делать. Хотел уйти от нее, не мог простить обмана. Но когда она из больницы приехала, такая вся хрупкая, ранимая, с синяками под глазами, пожалел ее, простил, даже, не поверишь, ничего ей не сказал. Переживали долго, что потеряли нашего первенца. Хотя, если быть откровенным, я постоянно думал, что она меня обманула, не мог это в себе преодолеть.
Юрка опять потянулся к бутылке, но Игорь мягко перехватил руку друга.
-Ты что, Игорек?! Ограничивать меня вздумал? Меня нельзя держать в рамках и шорах, я свободный гордый орел. Куда хочу, туда и лечу, - язык Бруева начал постепенно заплетаться.
-Ладно, продолжу свою немецкую сагу. Стали мы дальше жить. Я все надеялся, что она оценит мою жертву, мое прощение. Полюбит меня. Ни хрена! – Бруев с силой ударил ребром ладони по столу. – Она все больше отстранялась. И жили мы так до вчерашнего дня... Врублевский, не жидись, дай водки немного..., - Юрка выхватил бутылку, сделал жадный глоток и продолжил рассказ.
-Прихожу вчера с работы домой, уставший. Жрать хочу. Вика должна быть дома. Однако свет не горит, и вообще, полное затишье. Я по комнатам прошелся - пусто. А на кухонном столе записка. От нее. Пишет: «Пррости, если сможешь, но больше так прродолжаться не может. Я люблю дрругого человека и ухожу к нему. Вика». Ну ты когда-нибудь, Врублевский, такую хреновину, кроме как в кино, видел? Я в прострации, не знаю, что делать, где ее искать. А она шмотки свои все собрала – тряпки, побрякушки всякие, книжку «Энциклопедия молодой семьи» и след простыл. Я немного остудился, принял на грудь хорошего коньяка и поехал к ее матери. Тут-то я все и узнал...

-24-
Юрка вылез из бассейна, обтерся махровым полотенцем и внимательно посмотрел на друга.
-Игорек, ты спишь что ли? Или грезишь о своей секретарше? Надо было ее с собой взять, а то подозрительно как-то – мы с тобой мужчины в самом расцвете сексуальных сил и без женщин. Еще подумают... импотенты, - сказал Бруев и заржал. Он прошлепал босыми пятками в сторону душевой, а Игорь продолжал вспоминать…
Юрка был уже совсем пьян. Речь была бессвязной, отрывочной. По щекам начали течь слезы, что роднило Бруева с престарелой путаной, сетующей на свою беспутную жизнь.
-Приехал я, Врублевский, к ее матери. Знаешь, наверное, что она никогда с Викиным отцом не жила. Старая сводня. Она мне рассказала, что Вика, оказывается, еще с пятнадцати лет была влюблена в одного мужика. Как кошка, до потери сознания. Ее отец никогда бы не дал согласие на то, чтоб Вика вышла за него замуж, потому что мужик этот был известный в Москве бильярдист, а по происхождению – из грузинских князей, вот такое элегантное сочетание. Связь у них была с надрывом – он ей изменял направо и налево, а ее это только еще больше раззадоривало. Когда она забеременела, он наотрез отказался на ней жениться. Тут и я очень удобно подвернулся. Все эти годы мы, оказывается, жили втроем. Может, и вдесятером, я не знаю, потому что у него баб помимо Вики еще дюжина была. Два года она в Лондоне жила, я-то дурак думал, что она в бизнес-школе учится, тягу к знаниям удовлетворяет. А она, оказывается за своим бильярдистом отправилась – он в Лондоне шары катал. Ну самое поразительное было то, что ее мать ей во всем потакала. Даже ревностно как-то следила, чтобы Вика мне исправно рога наставляла. Объясняла она это просто – сама полжизни прожила с нелюбимым человеком, потому что воссоединиться с Викиным отцом не могла по политическим соображениям – какой никакой иностранец, что в Совдепии не поощрялось. Оттого желала, чтобы дочка была в любви счастлива. Я, конечно, на эту роль не годился. К настоящему моменту бильярдист, оказывается, остепенился. Решил осесть, завести жену, детишек. Так что Вика наконец дождалась своего женского счастья. Пробил час, так сказать. Где она теперь, старая ведьма сказать отказалась. Велела Вику не искать, а то будут у меня неприятности. Я так понимаю, что это заговор аристократии против советской интеллигенции. Викина мамаша очень князю симпатизирует, сама ведь из Мещерских. Наше неродовитое рыло ее, видимо, не устраивает. В общем, все, Врублевский, кирдык! Жизнь кончена, двигаться дальше некуда. У тебя, часом, мышьяка не найдется?
-Ты что, Юрка! – испугался Врублевский. – Возьми себя в руки. Не стоит женщина того, чтоб из-за нее жизнь заканчивалась.
-Ты так, значит, мыслишь? – задумался Юрка. – Может ты и прав, старик...Послушай, я пойду вздремну недолго. Ты телевизор пока посмотри...
Бруев откинулся на диване и через мгновение уже засопел.
«Наглость – второе счастье», - подумал про себя Игорь, хотя он чувствовал жалость по отношению к Юрке. Друг все-таки!

-25-
В понедельник утром Врублевский появился в офисе необычно рано. Основная часть сотрудников еще не подтянулась, так что в помещении было, что называется, покойно. Не было гула от работающего офисного оборудования, не было глупого смеха Леночки, забирающегося на самые высокие ноты, не было бесконечной трели телефонов.
-Тишина! – с удовольствием проговорил Игорь. – Надо уволить всех к чертовой матери, чтоб было тихо. Тут он заметил лежащего на диване Че Гевару. Врублевский слегка пнул его ногой, и когда тот взлохмаченный, резко вскочил с дивана, Игорь, приложив палец к губам, шепотом проговорил:
-Тсс! Соблюдай тишину, товарищ!
-Извини, босс, - пришел в себя юрист. – Покимарил немного.
-Ты что, со вчерашнего дня здесь отираешься?
-Да шнурки из-за бугра вернулись. Все плешь уже проели. Позавчера с пацанами немного паяло нагрели...Ну, выпили немного, - пояснил студент, увидев озадаченное лицо начальника, - так они такой геморрой развели, хоть душись.
-Тяжелая у тебя жизнь, - посочувствовал Игорь. – Значит ты решил из моего офиса бэд энд брекфэст устроить?
-Типа того, - согласился Че Гевара.
-Знаешь, что милый, - ласково проговорил Врублевский. – Я вот за тобой наблюдаю, сколько ты уже у нас на кормлении? Месяцев пять? А толку пока никакого, кроме того, что посетителей нам всех распугал. Значит, в пятницу получишь свой последний гонорар и можешь обращаться за пособием по безработице.
-Ты, начальник, понтуешь? – испугался Че Гевара.
-Нет, я на полном серьезе, - отозвался Игорь, открывая дверь своего кабинета, - прощальную вечеринку устраивать не будем – весь бюджет ушел на твои гонорары.
-Наконец-то, - произнесла Инга, которая минуту назад зашла в офис и внимательно следила за происходящим, - давно пора было.
-А ты, мочалка, притухни, - обиженно сказал Че Гевара, упаковывая в рюкзак плеер, - без тебя гнобит.
-Вали давай отсюда, - не осталась в долгу Инга, - а то кожаный диван скоро до пола протрешь.
Юрист промолчал, всем своим видом показывая, что унижаться до диалога с такой дурой он не собирается. На последок он собирательно обратился ко всем сотрудникам фирмы, так и не оценившим его интеллектуальный запас.
-Гоблины поганые..., - и ушел, сильно хлопнув за собой дверью.
-Свалил? – Игорь высунулся из кабинета.
-Да, слава богу - - ответила Инга.
-Зайди ко мне, - распорядился он.
Он поманил сидевшую в приемной девушку пальцем. Она встала, бросила быстрый взгляд на кабинет Бруева, даже от пустого помещения ожидая угрозу, одернула юбку и последовала за Игорем.
-Привет, дорогой, - она обняла Игоря за плечи, пахнув на него ароматом садового жасмина, - соскучился?
-Почему ты не пришла вчера? – немного обиженно начал Игорь.
-Я же объяснила тебе – не смогла. Муж был дома.
-Ну, можно было бы придумать что-нибудь. Он у тебя постоянно дома. Надомником что ли работает?
-Я же говорила уже – художник, - терпеливо пояснила Инга.
-А, я забыл. Непризнанный гений в области политической карикатуры.
-Игоряша, хочешь, сегодня куда-нибудь сходим, поужинаем?
-А муж, будет сидеть голодным? – все еще дулся Игорь.
-Я вчера суп сварила – это на неделю.
-Ужас! – поморщился Игорь. – Если бы моя жена мне варила суп на неделю, я бы уже давно лечился от язвы желудка.
-Он привык. Его не баловали в детстве.
-Ладно, - простил обиду Игорь. – Пойдем поужинаем.
К полудню в офисе появился Бруев. Зайдя в приемную, он почувствовал, что чего-то не хватает.
-А где наш Плевако? – обратился он к Инге.
-Кто? – не поняла девушка.
-Невежество, - проворчал про себя Юрка, - Че Гевара где, я спрашиваю? Он обычно тут лежал, - Бруев протянул длань, указывая на диван.
-А его Игорь Владимирович уволил, - не скрывая радости, ответила Инга.
Бруев покраснел от негодования. Ничего не говоря, он зашел в кабинет Игоря, громко хлопнув дверью. Инга почувствовала надвигающуюся бурю. Она тихонько встала, на цыпочках подошла к двери и прислонила ухо поближе к створке.
-Ну и какого черта ты здесь раскомандовался?! - услышала она полный ярости голос Юрки.
-Ты это о чем? – невозмутимо спросил Игорь.
-О нашем самом талантливом сотруднике, который, в отличие от остального персонала, проявлял хоть какой-то интерес к своим обязанностям.
-Да, и каким же образом? – не теряя выдержки, спросил Игорь. – Если его обязанностью являлось протирание до дыр дивана, то с ней он справлялся безупречно. Но для этого ты мог бы нанять меня, за те же деньги.
-Ты диван со своей нимфеткой и так каждый вечер протираешь, - огрызнулся Бруев.
-А это уже не твое дело, - начал повышать голос Игорь. – Ты со своими женщинами разберись.
-Слушай, Врублевский, ты что, оборзел? – с удивлением посмотрел на друга Юрка. – Ты что забыл, кому вообще все это здесь принадлежит, включая твою бабу?! Ты бы сейчас до сих пор сидел консультантом в своем Прайсе на две тысячи в месяц, консультировал бы кондитерские фабрики как сократить издержки шоколада.
-Знаешь что! – Игорь потерял свое обычное спокойствие, сильно задетый словами друга, - да если бы не твоя бывшая жена, ты бы сейчас сидел в российском посольстве где-нибудь в СНГ и уговаривал бы местных президентов заплатить за поставки газа. А Ингу оставь в покое. Я же не трогаю твою массажистку. Хотя, Бруев, между нами, твое пристрастие к птушницам иногда выглядит болезненно.
-Нет, ну вы только посмотрите на этого эпиграммиста! – сказал Бруев и случайно повернул голову в сторону двери, так что Инга немного отпрянула, испугавшись, что он может ее увидеть через дверь. – Ты что, обучился навыку связной речи?! Вы только послушайте, как Игорек Врублевский заговорил! Молчал, молчал, а тут вдруг решил высказаться. Слушай, Врублевский, дружок, - вкрадчиво заговорил Юрка, подойдя к Игорю со спины, отчего тот невольно втянул голову в плечи, будто бы ожидая удара, - а что будет, если ты завтра побежишь по рекруторам искать место младшего консультанта? Что будет, если в конце месяца вместо привычного пухлого конверта и стейтмента из офшорного банка, ты получишь кукиш с маслом? А? Как ты относишься к такой перспективе? Где ты тогда будешь нашу секретутку отпахивать вечерами? Молчишь, нечего сказать... А я тебе скажу, Врублевский, зарвался ты, забыл свое скромное предназначение. Влез в запретные сферы. А это может вызвать очень тяжелые последствия. Даже может быть инвалидность.
-Ты что мне угрожаешь? – Игорь не мог поверить собственным ушам.
-Предупреждаю. Улавливаешь семантический нюанс?
Бруев перестал нависать над поникшим Врублевским, прошелся молча по комнате, поправил складку жалюзи на окне, а потом быстро пошел к двери и резко распахнул ее. Дверь открывалась наружу, и поэтому удар пришелся точно по лбу Инги, прикованной любопытством к двери.
-Ой, батюшки, - Бруев наигранно всплеснул руками, будто в крайнем удивлении, - это кто это у нас тут по морде получил? А вот нечего уши по полу разбрасывать. – И, помолчав, добавил. – Чтоб духу твоего завтра здесь не было.
После этого, шумно хлопнув дверью, ушел из офиса.

Игорь сидел за столом, безвольно опустив голову на руки. Инга робко заглянула в кабинет и бесшумно, почти на цыпочках прошмыгнула внутрь.
-Игоряша, не переживай, - мягко сказала она, гладя его по волосам. – Ну, поссорились, завтра помиритесь. Я вообще не понимаю, что он вцепился в этого кретина Че Гевару. Неужели, этот идиот ему дороже, чем друг.
-Мы никогда не были друзьями, - глухо отозвался Игорь. – Это как неравный брак. Бруев всегда только позволял быть его другом, любить его, потакать ему во всем. Себя же он не обременял никакими обязательствами. Ему по сути никто не нужен. Типичный эгоист. Он способен проявлять чувства только тогда, когда на его пути встречается подобный типаж. Вот тогда в нем просыпается интерес. Его бывшая жена тому пример. Он в нее и втрескался безнадежно, только по тому, что ей на него было абсолютно наплевать. Это разбудило в нем охотничий азарт.
-А что за жена была у Бруева?
-Да так –помесь опереточной аристократии и добродушной мизантропии. Под стать ему одним словом. Она его так обломала, что после этого он всех женщин воспринимает только как объект внедрения. Мстит им что ли. На любви крест поставил.
-У него же сейчас есть кто-то, - задумалась Инга.
-Я тебе целый список этих «кто-то» могу показать, - отреагировал Игорь. – Правда, не могу не согласиться – в этот раз пошел на рекорд. Уже почти три месяца. Но и эта фаза пройдена, как мне кажется. Еще неделя, и, когда она будет звонить по телефону, тебе надо будет говорить, что Юрий Николаевич находится в длительной командировке в Ямало-Ненецком округе. Это у нас с ним шифр такой.
-Через неделю это уже кто-нибудь другой будет говорить. Он меня уволил пять минут назад.
-Это у него реванш за Че Гевару. Не волнуйся, никто тебя не посмеет уволить без моего согласия, - мягко проговорил Игорь, притягивая к себе Ингу.

-26-
-Ну, подними, подними – тихо умоляя, бормотал Бруев в телефонную трубку. Он уже второй час пытался дозвониться Нине, но трубка отвечала лишь протяжными гудками.
«Нужно ей сотовый купить, - озарила идея Юрку. – Жмется на все...»
-Ну, поднимай, - умолял он.
Вдруг трубка неожиданно ответила мягким грудным голосом, знакомым до щекочущей боли в сердце:
-Алло.
-Нина, это я... Только не бросай трубку!...Ах, черт! Нина...
Бруев поспешно перенабрал номер.
-Нина, ну подожди, дай объяснить!... Ну что мне сделать, чтоб ты меня послушала? Хочешь, мышь проглочу? Или волосы покрашу в синий цвет, чтоб смешнее было? А? Ну, пожалуйста, не молчи...
Юрка почувствовал, что сопение в трубку стало неровным – значит улыбнулась. Чтобы закрепить успех, он, не снижая оборотов, продолжал...
-Нинуля, киса моя, я прощенье попросить хочу. Я погорячился, наговорил всякой ерунды. Я даже это в виду-то не имел... Ну, дурак я. Но поругай меня за это. Не давай мороженого..., не води в кино. Только не уходи. Только не оставляй меня одного. Нинка, я бы это никогда не сказал, если бы знал, что потеряю тебя. Ты пойми, я очень обжегся один раз. Я боюсь, что снова будет также. Мне просто время нужно было, чтобы все понять, чтобы чувства проверить. Я никому этого давно не говорил, но тебе я скажу – я тебя очень люблю! Я без тебя жить не могу! Совсем!
Юрка вдруг почувствовал, как у него запершило в горле. В носу стало колоть, так что пришлось морщиться. И вдруг, трубка, которую он держал плотно прижав к уху, стала влажной. Бруев плакал... Плакала и Нина. Юрка слышал отрывистые всхлипывания, несшиеся по проводам через всю Москву. Они плакали от души, слившись в плаче, как влюбленные сливаются в поцелуе. Они выплакивали свою прошлую боль, накопленные обиды, неуверенность в любви и боязнь потерять друг друга. Они смывали слезами прошлое и обмывали настоящее. Они плакали за народившуюся этой ночью любовь...

После ссоры с Врублевским Юрка не появлялся в офисе неделю. Игорь все мучился, как вести себя в таком затруднительном положении. Пойти на примирение первому значило признать, что Бруев был прав, хотя по искреннему убеждению Врублевского, Бруев, конечно же, заблуждался. Игорь ведь хотел как лучше. Ну на кой хрен им этот идиот Че Гевара? Сосет деньги из бюджета, а толку от него как от депутата городской думы Набережных Челнов. Ну, Бруев каков! Игорь раньше его таким не видел. Очень неприятный разговор вышел, а последствия могут быть еще мрачнее. В одном, Бруев прав – куда идти Игорю из фирмы? Только на паперть. Без Юрки ему не выжить. Все деловые связи в руках Бруева. Формально они конечно партнеры. Но компания была создана целиком на деньги Юрки, точнее его тестя. Хотя, какие тут счеты между родственниками... «Родственники!» - Игорь даже усмехнулся. Вот ведь как жизнь складывается иной раз. Вика ушла от Юрки уже несколько лет назад, забрав с собой все вещи, включая махровый коврик в ванной, а тесть, наоборот, стал для Бруева ближе отца. Дал Юрке в распоряжение все свои нечестно нажитые капиталы и велел их преумножить. О блудной плоти и крови своей даже слышать больше не хотел. Не одобрял пожилой родитель ее альянса с бильярдистом. Даже как-то высказался в том смысле, что ему все равно, кто у него – сын или дочь. Главное, чтобы порядок был во всем. Это у него привычка такая в Германии выработалась – не выносил беспорядок.
Игорь усмехнулся.
Однако выжидать, пока Юрка сам придет с повинной тоже не с руки. Он может быть вообще не придет. Не приходил же в офис уже неделю и ничего! Индекс РТС растет, доллар падает, российский долг реструктуризируется.
Куда же все-таки Бруев запропастился? Хоть бы позвонил, нахамил. А то вот так томит в неизвестности.
Все-таки хлопотный себе бизнес выбрал Игорь. Сидел бы в консультантах – может и не на «Мазеррати» ездил бы, а на подержанной «Ауди», зато бы жил спокойно. Главное, зависел бы от себя, а не от Бруевских припадков.
Игорь поежился.
Одна головная боль. Вот вчера опять приперся этот идиот Аслан из села Семашки. Начал с того, что федеральные войска разбомбили его аул. Потребовал денег на восстановление сельской библиотеки. То же мне меценат. Он читать-то не умеет! Сумел-таки слово библиотека выговорить. Правда мужского рода. Пришлось откупаться. Раньше Бруев этой «крышей» занимался. А теперь будто Аслан пронюхал, что у них затруднения. Насел на Игоря и доит его между делом.
Нет, куда же все-таки Бруев делся?
-Инга, зайди ко мне.
Дверь почти немедленно распахнулась, и в дверях появилась Инга. С того времени, как у них произошло телесное сближение, Инга стала появляться на работе в полупрозрачных блузках, из-за чего остальные сотрудники под любым предлогом старались зайти в приемную. Как Игорь не выйдет из своего кабинета, в комнате Инги все время кто-то отирается. То им нужна схема московского метрополитена, то расписание работы Политехнического музея, а однажды, растерявшийся сотрудник мужеска пола не нашел ничего лучше, как на вопрос Игоря «Что вы делаете в приемной?», ответил: «Цветы поливаю». Болваны! Нужно Инге сказать как-то деликатно, чтоб скромнее одевалась, а то целый коллектив сбивается с рабочего ритма.
-Вызывал, зайчик?
«Зайчик какой-то», - скривился Игорь.
Ну какой из него зайчик? Жесткие черные курчавые волосы, очки в золотой оправе, быстро растущая щетина, так что к обеду уничтожаются все утренние усилия бритья в ванной. Тогда уж не зайчик, а ежик. Но у Инги не визуальные ассоциации. «Видно, что-то в манерах у меня заячье,» - предположил Игорь.
-Инга, подойди сюда, - почему-то полушепотом начал Игорь.
-Ты не знаешь... случайно, - нажал на последнее слово Игорь, - куда подевался Юрий Николаевич?
-Знаю.
-Что значит знаешь? – не ожидал положительного ответа Игорь и поэтому слегка опешил.
-Ты меня спросил, я ответила: «Знаю».
-Ну ладно, - засуетился Игорь. – Так где же он?
-Женится.
-Что!? На ком!?
-На ней.
-На массажистке?! На ком?!
-Да на массажистке.
-А почему?!
-Что почему? Хочет и женится. Влюбился наверное.
-Ну это еще не повод, чтоб жениться.
-Это у тебя не повод. А он честный офицер.
-Что-то я ничего не пойму, - у Игоря вдруг разболелась голова. – Вообще, ты откуда все знаешь.
-Он звонил в офис. Я же секретарь.
-Ты?... Ах, да, конечно... А почему ты мне ничего не сказала?
-Ты же не спрашивал.
-Инга, ты понимаешь, что мне и в голову не пришло бы о таком спросить. Ты сама должна понимать, насколько это важно. Бруев ведь жениться всего второй раз в жизни. Он же не за пивом пошел.
-Ну я не могу все знать, что важно, а что нет.
-Нет, это полный бред. Бруев женится. Ты не знаешь, что важно, а что нет... Я тут один как последний кретин сижу и работаю... Почему же он со мной не поговорил?
-Вы же поссорились.
-Что значит поссорились. Детский сад какой-то. Он же женится!!! Ты понимаешь?! Я имею право знать?!
-Что ты орешь? Ну, женится. Ты тоже можешь жениться. Что ты так разошелся?
-Нет, какой-то сюр вокруг. Мне кажется, это не со мной происходит... Когда он женится?
-Завтра.
-Слушай, Инга. Я устал немного. Пойду домой отдохну. Если будут важные звонки, скажи буду завтра.
-Завтра суббота.
-Ну, значит в понедельник, - Игорь уже начал раздражаться. – Мне надо отдохнуть, а то я тут с ума сойду с вами.
-Хорошо, - пожала плечами Инга. – А если Юрий Николаевич будет звонить, что сказать?
-А он будет звонить? – насторожился Игорь.
-Почему бы нет? Ведь звонил же до этого.
-Ну при данных обстоятельствах, - замялся Врублевский. – Ты ему скажи, чтоб он мне на мобильный звонил, если что.
Инга вышла. Игорь быстро натянул дубленку и почти бегом выскочил из офиса. Не прошло и получаса, как мобильник запищал гнусавой трелью. Игорь как раз заходил в правый поворот с крайне левой полосы. Подрезав машину «Скорой помощи», он резко остановился. Телефон лежал в сумке на заднем сиденье. Пошарив рукой, и ухватив пыжащееся от звонка устройство, Игорь ответил, заметив про себя, что слегка волнуется.
-Это ты, старина? – уточнил Бруев, будто был не уверен, кто может ответить по телефону Игоря.
-Я, - подтвердил Игорь.
-Слушай, старик, выручай. Тут такое дело. В общем женюсь, брат! Сдаюсь одним словом под натиском семейного счастья. Сам от себя такого не ожидал...
Бруев еще несколько минут нес сбивчивую чепуху о том, как он удивлен принятому решению и вроде бы даже немного оправдывался. Игорь слушал Юрку и немного млел от знакомого голоса. «Вот, друг женится», - думал он про себя, слушая Бруева с блаженной улыбкой.
-... И ты, конечно, должен быть свидетелем. Ну, понимаешь в муниципальном брачующем органе такая формальность. Пережиток эпохи тоталитаризма. Для всего должны быть свидетели.
-Я? – растерялся Игорь. – А почему я?
-Ты, конечно, в качестве свидетеля плохая примета, - признался Бруев, вспоминая мимоходом свой первый брак, который был засвидетельствован Врублевским, - но так как роднее у меня кроме тебя никого нет, не считая тестя от первой жены, то придется тебе. Не могу же я герра Хоффмана пригласить на церемонию.
-Нет, - согласился Игорь, наполняясь счастьем.
-Значит, вся эта лабуда будет завтра, в Грибоедовском, - начал деловито распоряжаться Юрка. – Подарков, никаких там утюгов или микроволновых печей не надо. И вот еще что, - замялся Юрка, - мы с Ниной хотим по тихому, без всяких там многолюдных торжеств и непрекращающихся оваций. Так что ты один приходи... Нина так просила.
-Хорошо, - растерялся Игорь. Он даже и не подумал, что может прийти не один. Здорово, что Бруев все предусмотрел, обо всем предупредил... «Ну и дурак, - подумал про себя Игорь. – Еще немного и Нина будет распоряжаться бюджетом компании. Ничему Бруева жизнь не учит. Вот уж верное наблюдение. Мужчину всегда тянет к одному и тому же типу женщин. Если уж начал с героина, ничего другое уже не вставляет».
-Я все понял, я приеду, - пообещал Игорь.
-И вот еще, - Бруев опять замялся. – Я погорячился немного, ты зла не держи.
-Ну что ты, Юр. Я забыл уж давно.
-Ну и славненько, - заметно повеселел Юрка. – Тогда до завтра.

-27-

С утра Игорь чуть не опоздал на церемонию. Причины – похмелье и пробки. Весь вечер он не переставая пил все, что попадало под руку. Сначала допил начатую бутылку водки, которую нашел в холодильнике. Там же, немного спустя, обнаружилось пиво, которое мягко легло на водку, замутило сознание, но не притупило боль. Порывшись еще в морозном нутре холодильника, но не обнаружив там ничего алкогольного, кроме просроченного кефира, Врублевский пошел на улицу. На углу улицы должна была быть палатка. Справа... Нет, справа это если заходить в подъезд. А если выходишь, то слева. Или он заходит? Чтобы уж наверняка, Врублевский ломанул прямо через двор. На пути препятствием встретилась детская площадка, где на сломанных качелях сидела компания подростков, курила, пила пиво и ругалась матом.
-Дядь, дай закурить, - жалобно заныл один из них.
Врублевский порылся в кармане из соображений какой-то пьяной солидарности и вытряхнул все оставшиеся сигареты. Они повыскакивали из ладони, веером рассыпались на снегу, и Игорь попытался нагнуться, чтобы собрать их. Не удержался и упал. Подростки умирали со смеху.
-Чего ржете, недоросли, - обиделся Врублевский, вставая и пытаясь отряхнуться. – Черт, сигареты помял.
-Дядь, а у тебя бабло есть? - уже с большим интересом продолжил диалог давешний подросток.
-Сам ты фуфло, - отреагировал Игорь.
Подростки уже с трудом держались на качелях, до того было смешно.
-Дядь, это мани, деньги по нашему, - давясь слезами от смеха донеслось с качелей.
-А деньги? – осознал вопрос Врублевский. – Денег у меня до хрена, - гордясь этим фактом, добавил он.
-Дай нам взаймы, на сигареты не хватает.
-Хрен вам, - ответил Врублевский, уже прочно стоя на ногах, и пытаясь сориентироваться, в каком направлении двигаться.
-Ну грубиян, бля, - задело подростков за живое. – А если мы тебе по яйцам дадим, чтоб вежливо с младшими разговаривал?
-Да пошли вы, - ответил Игорь. Он увидел шпиль высотки на Котельнической. Значит надо все-таки брать правее.
-Ребя, смотри какой борзый, - крикнул кто-то. И это послужило своего рода кличем, как в старину, ошалевший от грохота пушек, русский солдат, с криком «ура», вдруг посреди сражения бросался на врага и затевал бессмысленный рукопашный бой.
Игоря били долго и со вкусом. Били по тому месту, куда обещали, заставив его согнуться от нестерпимой, звериной боли, что казалось будто там, по этому месту полоснули турецким ятаганом. Били по лицу, но туда было трудно попасть, потому что при падении Игорь сгруппировался и закрыл голову руками. Били по спине и даже один раз смогли смазать по уху. Оторвал подростков от этого увлекательного дела только пронзительный звук милицейской сирены. Наверное, кто-то из жильцов анонимно набрал 02 и быстро, пока не засекли номер, доложил, что во дворе убивают человека. Игорю казалось, что его били несколько недель. Оказалось минуты, даже не успели толком покалечить. Об этом ему и сообщил врач «Скорой помощи» при беглом осмотре.
-Вот нам вчера помощника депутата государственной Думы привезли, - делился врач с милиционерами, пока медсестра оказывала Врублевскому первую медицинскую помощь, - так это я понимаю избили. Когда раздели, сразу не поняли, где рожа, где жопа. А тут что – даже глаз не вытек. Зря только проездили.
Игорь и сам ощутил, как только прошло первое чувство шока, что не чувствует себя изувеченным. Пошевелил конечностями – вроде целы. Голова не болит, не тошнит. Он поискал в кармане бумажник. Нашел сотку, дал доктору. Тот сразу стал участлив. Сказал, что также выводит из запоя, заговаривает чирьи и прерывает беременность. Если что из этого понадобиться, вот визитка, пусть Игорь звонит. Подошел милиционер, спросил, будет ли Игорь заявлять, но на всякий случай посоветовал, что заявлять все равно бесполезно, потому что ограбления не было, тяжелых телесных тоже, а ловить всякую шелупонь все равно никто не будет, потому что у них сегодня уже три убийства, два изнасилования, одно групповое, ограбление квартиры замминистра путей сообщения на сумму в полмиллиона долларов и девять угонов машин.
-Так, что ты Врублевский Игорь Николаевич, - сверился милиционер с протоколом, - один геморрой себе на этом наживешь, блин.
-Как только наживешь, - откликнулся врач, - так сразу ко мне.
Игорь вяло ответил, что не будет никуда заявлять, раз сразу геморрой и, махнув всем рукой в знак прощания поплелся в подъезд.
-Повезло мужику, - проговорил врач, усаживаясь в свой медицинский катафалк, - могли до смерти забить. Вот пару месяцев назад, - он уже закрыл дверь и обращался к водителю, - привезли к нам в отделение двух бандитов, прям с поля боя, то бишь с разборки доставили. Только одного из реанимации вывели, как он тут же вскочил и побежал второго добивать – оказалось из разных бандитских группировок... Так-то...

-Врублевский, ты как с такой рожей мог прийти ко мне на свадьбу? - Юрка внимательно изучал лицо Игоря, брезгуя дотронуться до него. – Ты же на свадебной фотографии будешь, мне тебя потом детям показывать. Как я им объясню, что вот этот небритый урка с расплывшимся глазом наш с мамой свидетель?
-Упал я, гололед на улице, - оправдывался Игорь.
-Да, - протянул Юрка, - пойди с Ниной поздоровайся, не забудь пояснить, что ты Врублевский... – донеслось до Игоря будто из туманной речной поймы.
Нина выглядела, как садовая лилия – белая, стройная, утянутая в тугое платье, похожее на чешую змеи. Как только Врублевский проанализировал учтивое сравнение с цветком, он, присмотревшись к невесте повнимательнее, подумал, что больше она все-таки похожа на меняющую кожу анаконду, виденную им как-то в лондонском зоопарке. Он даже пошарил взглядом по углам – вдруг где сброшенная шкурка валяется. Но в углу валялся только хмельного и поэтому добродушного вида юноша с пышным цветком в петлице. Должно быть чей-то свидетель...кого-то из фабричных...
Игорь, испытывая муку, наблюдал за свадебной суетой. Самому-то еще не доводилось здесь побывать, как-то не было повода. К браку Игорь никакого отношения не выработал. Как, допустим скрипач понятия не имеет, что такое решетки Фраунгофера. Все его представление о супружестве исходило из примера родителей, пробывших в крепком браке сорок лет и порядком, видимо от этого уставших. Игорь представил, что вот к примеру Инга будет его женой. Протянут ли они сорок лет? Если ответ положительный, то как это все будет выглядеть? Он-то несомненно будет еще о-го-го. Но Инга... Женщины быстрее стареют, хотя прикладывают гораздо больше усилий, чтоб этому воспрепятствовать. А секс? Когда кончается секс? По крайней мере с женой? Игорь жил с родителями в двухкомнатной квартире улучшенной планировки. Но непропорционально увеличенное пространство не скрывало звуков, доносившихся из разных концов апартаментов. К тому же, комната Игоря одной стеной выходила в родительскую спальню, также именуемую гостиной. Так вот, Игорь был уже в том возрасте, когда покрытый угрями подросток уже живо интересуется такими книгами, как энциклопедия здоровой жизни или большой медицинский словарь. Он начал изучать эти книги потихоньку еще в начальных классах (после того как пережил увлечение фаллосами, изображенными в виде космических светил). Поначалу его занимали статьи о глистах, бытовом алкоголизме, лепре и почему-то витилиго. Витилиго – это такое нарушение пигментации кожи, когда человек неравномерно вдруг покрывается молочными пятнами, которые, двигаясь сливаются, создавая портрет полного уродства. Игорь подолгу рассматривал помещенную рядом со статьей о витилиго фотографию мальчика его, Игорева, возраста, раздетого до пояса. Несчастная фотомодель была обезображена растекающимися по всему телу белоснежными пятнами, делающими его похожим на снежного барса. Игорь очень жалел мальчика, понимая, что если есть фотография, то есть и натурщик. Игорь даже хотел написать ему письмо с советами, как можно скрыть такие пятна (например натираться кожурой молодого грецкого ореха), но не смог раздобыть адрес и идею забросил. На адрес медицинского словаря он писать постеснялся.
По мере созревания Игорек Врублевский увлекся другими статьями из раздела «Половая гигиена». Изучив раздел о венерических заболеваниях, он стал придирчиво осматривать себя в ванной, а заодно и нижнее белье. Но больше всего его интересовали описания половых взаимоотношений и анатомия половой сферы женщин. Его даже не раздражало обилие непонятной лексики. Всякий раз, когда смысл высказывания ему был совершенно непонятен, он обращался к толковому словарю. Если и там не находил ответа, то записывал слово на бумажке, и ждал, когда его вокабуляр расширится естественным образом. Одним словом, к четырнадцати годам Игорь довольно сносно и полно представлял себе, что должно происходить между мужчиной и женщиной, когда они остаются наедине на одном матрасе. Игорь часто допоздна засиживался за уроками, одновременно прислушиваясь к тому, что происходило за стеной. Он даже прикладывал пол-литровую банку от соленых огурцов к стене, чтобы улучшить звукопроводимость. Ни ничего, кроме спускаемого туалетного бачка у соседей сверху, или ленивого поругивания у соседей снизу, Игорь не слышал. На этой эмоциональной базе и сформировались представления Игоря о браке как от феномене, отрицающем сексуальную жизнь.
-Врублевский, - услышал он звонкий голос Бруева, от которого его слега затошнило. – Ну что ты тут бродишь, как тень отца Гамлета? Тебя зачем сюда позвали, помнишь еще? Ну, если помнишь, давай, аккумулируйся, не время глазеть по сторонам. Как услышишь марш Мендельсона – это сигнал к атаке. Топаешь в зал, делаешь интеллигентное лицо и следуешь указаниям вот той тетки в лиловом крепдешине. Она тебе болезному в случае чего подскажет, если сам не смекнешь, что делать.
Раздались обещанные звуки марша, и все как-то засуетилось, забегало у Врублевского перед глазами. Он даже на секунду потерял равновесие. Его кто-то подхватил под руки, и потащил в зал. Этим «кто-то» оказалась мать Бруева, Надежда Анатольевна, которая вдруг подтянувшись к уху Игоря, зашептала:
-Беду принесет ему эта женщина.
Игорю показалось, что он испытывает дежа вю. Вод так же восемь лет назад Надежда выдала свои роковые пророчества. Какое-то обостренное чутье на трагедии. Игорю показалось странным, что и он как тогда чувствовал какую-то опасность, исходившую от Юркиной невесты. Он, слушая «тетку в лиловом крепдешине» в пол-оборота рассматривал Нину, которая стояла рядом с ним. Как и в первый раз он, глядя на нее, улавливал ее смутную схожесть с кем-то, виденным им ранее. Но вот с кем? Он был уверен, что это была не Нина, но кто-то, кто был на нее сильно похож. Нина, должно быть почувствовав его взгляд, резко обернулась. Игорю показалось, что в ее полуулыбке от увидел клыки. Ее глаза немного сузились, а оттуда как из пропасти дунуло холодом и опасностью.

-27-
Параллель, подмеченная Игорем Врублевским оказалась настолько точна, что события стали развиваться с точностью электронного секундомера. Бруев укатил со своей молодой женой в круиз, а по возвращении еще долго не появлялся в офисе. Когда же он наконец осчастливил коллектив своим присутствием, Игорь почувствовал, что их отношения, как тогда дали трещину, и отчужденность, возникшая еще до свадьбы, постепенно переходила в неприятие. Игорь не мог объяснить, что происходит. Они почти не общались – стало быть не было причин для конфликта. К тому же вспыльчивый Бруев никогда не стеснялся высказать свои претензии, если таковые были, а тут почти никаких бесед не затевал, кроме необходимых деловых. Игорь смутно ощущал, что причина исходит извне, хотел даже вызвать Юрку на откровенный разговор, да тот только отмахнулся: «Не люблю я все эти разговоры в пользу бедных... Все нормально, старина. Просто период такой». Что это был за период, и когда он закончится, Игорь не знал. Терпеливый от природы, он решил переждать, когда все само собой рассосется.
Однажды они засиделись с Ингой заполночь – была спешная работа, потом секс, потом опять работа, но главная причина, конечно же была работа. Игорь, размякший в Ингиных объятиях, совсем потерял голову. Он крепко прижал ее к себе, держа на коленях, и, уткнувшись в ее душистую кожу, несшую на себе следы садового жасмина, тихо проговорил:
-Инга, поехали сегодня ко мне...
-Милый, ты же знаешь, что я не могу. Меня муж ждет.
-К черту мужа! Неужели он до сих пор не догадывается?
-Как он может догадаться? – всколыхнула ресницами Инга. – Я каждый день ухожу на работу, потом прихожу домой. Выходные мы с тобой только несколько раз провели вместе, я сказала ему, что уехала в командировку. Мы ему никаких поводов не дали так о нас думать.
-Инга, я давно хотел с тобой поговорить. Так долго продолжаться не может. Тебе надо что-то решать.
-Миленький, - ласково провела рукой по его волосам Инга. – Потерпи немного, скоро все закончится.
-Что закончится? – не понял Игорь.
-Все... – неопределенно ответила Инга и замолчала, потому что зазвонил телефон.
Это была Лариса Ледовских.
-Здравствуй, Врублевский! – весело начала она.
Игорь, оторопев от неожиданности, начал зачем-то шарить рукой в поисках одежды, будто бы Лариса могла увидеть его.
-Ну, что ты там пыхтишь?
-Здравствуй, Лариса. Просто неожиданно как-то.
-Еще скажи, что не рад.
-Рад, конечно, только неожиданно.
-Ну что ты заладил. Понимаю, что не во время, не надо намекать. Ты бы еще сказал, что не один. Тогда бы вообще от стыда не знала бы куда деться.
Игорь, вспомнив, что выдающейся чертой Лариски было полное бесстыдство, усмехнулся. Он, закрывая трубку ладонью, пытался жестами объяснить Инге, чтоб она не уходила, что он сейчас закончит, но она отрицательно кивнув головой, быстро собрала свои вещи и выскользнула за дверь.
-Слушай, Игорек, скажи мне, как там наш молодожен?
-А почему ты спрашиваешь? – подозрительно спросил Игорь.
-Да вот он мне тут позвонил, понимаешь, - Игорь уловил звук щелкнувшей зажигалки, Лариса затянулась. – Был, нейтрально выражаясь, нетрезв.
-И что? – Игорь почувствовал неприличное любопытство.
-А ничего! На дворе ночь, а новобрачная еще домой не явилась, хотя обещала как обычно. Это от него такая достоверная информация, - пояснила Лариса. – Он мне позвонил, разбудил всех своим дурацким звонком, начал в трубку рыдать, что Нинон его домой не пришла. Я этому кретину сказала, что в таких случаях в милицию звонят, а не малознакомым женщинам. Он еще немного порыдал, а потом я от него отключилась. Ненавижу, когда сопли по стенам размазывают.
Игорь слушал Ларису и ничего не понимал:
-А почему он тебе позвонил?
-Почему, почему, - досадливо, как будто объясняя в пятый раз проворчала Лариса. – Потому что благодаря мне он с нынешней мадам Бруевой познакомился. Это я ее к его матери в массажистки пристроила на свою голову. Если б знала, что спустя месяцы он начнет мне по ночам трезвонить и свою ****ь разыскивать, я бы трижды подумала, прежде чем ей такие роскошные рекомендации давать.
-Так ты ее знала?!
-Почему знала? – будто бы обеспокоилась Лариса. – Ты думаешь нужно не в милицию, а в морг звонить?
-Я не в том смысле, - быстро прервал ее Игорь. – Я не знал, что вы были знакомы.
-Так, шапочно, - брезгливо произнесла Лариса. – Мы с ней работали вместе, на киностудии. Потом там всему копец наступил с окончанием финансирования, и весь штат отправился восвояси. Я вспомнила, что по образованию все-таки журналист, и подалась в родственный бизнес. А Нинка – гримерша, усы накладные всю дорогу приклеивала, да мушки там разные. Куда ей деваться? Хотя профи она была отменным. Однажды меня под Пугачеву загримировала. Так я еле до метро дошла. Меня у турникетов чуть на сувениры не разорвали. Пришлось этот чертов парик с себя при всех сдирать. После этого, я знаю, она какие-то курсы массажные закончила и начала мужиков в бане разминать. Не знаю уж что, спины или другие какие важные места, только платили ей там копейки. Муж ее в какую-то свою ветеранскую клинику устроил, жалостливый он у меня. А я всем своим знакомым ее рекомендовала – частную практику ей обеспечила. Когда Юркина мать на лестнице спикировала, я ей Нинон прислала. Вот так, насколько я понимаю, и произошла их романтическая встреча.
Игорь, тупо уставившись в окно, слушал Ларису. Он не мог сказать, что услышанное его поразило. Он, только увидев Нину в первый раз, сразу почему-то почувствовал, что она порочна. Его точило не это. Ему было интересно, знал ли обо все об этом Юрка. Он неожиданно спросил:
-А как ты узнала, что они поженились?
-Из свадебного приглашения, - удивленно ответила Лариса. – Ты что думаешь, что он меня на свою свадьбу не позвал бы, после всего того, что между нами было?
-Между вами или между нами? – спросил Игорь.
-Сам интерпретируй, - оборвала разговор Лариса. – А мне спать пора.
Игорь еще несколько минут таращился в гудевшую сигналом отбоя трубку. Наконец положив ее на рычаг, он подумал: «Ну когда я выкину тебя из головы?!»

Затруднения в семье Бруевых одновременно обрадовали и опечалили Игоря. Позитивом было то, что его опасения и предчувствия начинают сбываться, и он, а не Бруев, проявивший ослиное упрямство, был прав. Печалило то, что житейские неприятности скажутся на деловой активности Юрки и он, возможно, вообще перестанет ходить на работу. Но Бруев напомнил о себе самым неожиданным образом. Придя однажды на работу, Игорь обнаружил в приемной лежащего на диване Че Гевару. Тот, ничуть не ощущая неловкости, лежал, привычно свернувшись клубком, будто бы не висел над ним его бывший начальник немым укором с безмолвным вопросом в глазах: «Какого черта ты здесь делаешь?». Некоторое время Игорь действительно не мог выговорить ни слова, он лишь сверкал гневливо глазами и раздувал щеки от негодования. Он беспомощно оглянулся вокруг, ожидая поддержку извне, но увидел лишь сидящую за столом в позе обиженной мадам Помпадур, Ингу, которая сердито лупила по клавишам компьютера. Выражение ее лица несло на себе отпечаток молчаливой муки, усугубленной безнадежностью. Как будто бы разговаривая сама с собой, она чуть не плача пояснила:
-Видите, Игорь Владимирович, опять тут лежит. Я пришла с утра, а он уже на диване устроился. Со мной не разговаривает. Может, хоть Вы с ним поговорите?
Игорь приблизился к Че Геваре на расстояние, которое ему позволяла брезгливость, чуть наклонил голову в сторону лежащей фигуры и строго спросил:
-Ну, и что ты тут делаешь?... Отвечай по-русски, - добавил он, вспомнив о стилевых особенностях Че Геваровой речи.
Тот, не удосужившись ответить, протянул Игорю замусоленный листок бумаги, вытянутый не без усилий из кармана камуфляжных брюк.
Игорь, с неприязнью, как будто беря в руки предсмертное послание больного бубонной чумой, ухватился за край листка. Развернул его, краем глаза заметил, как от любопытства Инга вытянула шею, и начал читать.
«Подателю сего велено иметь достойное к себе уважение, препятствий действиям его никаких не чинить и во всем ему благоволить. Всяк кто ослушается сего приказа будет на дыбе вздернут или четвертован по диагонали. Подпись Государь Всероссийской Федерации Юрка Бруев».
-Так... – только и нашелся что сказать Врублевский. Письмо было написано от руки, и не узнать почерк Бруева, а также его государеву подпись было невозможно. Другим доказательством того, что Че Гевара документ не фальсифицировал, служил тот факт, что у студента не хватило бы мозгов и словаря такое состряпать. Косвенным выводом из прочитанного служило подозрение, что Бруев выжил из ума, но это обстоятельство Игорь подвергнет самому тщательному анализу немного позже.
-Так, - зачем-то повторил он, аккуратно свернул листок и спрятал его в карман. Затем он обернулся к Инге, быстро опустившей глаза на клавиатуру, и неуверенно произнес.
-По прихоти Юрия Николаевича, этот молодой человек полежит тут некоторое время. Вы, Инга, когда допечатаете, зайдите ко мне, - и, с трудом сдерживая ярость пошел к себе в кабинет.
Инга закончила уже через секунду, вскочила и торопливо направилась в офис Игоря.
-Зиппер не забудь застегнуть, - донесся до нее совет Че Гевары, имеющего в виду, видимо ее молнию на юбке. Что он хотел этим сказать, Инга отлично поняла, оттого сильно покраснела.
-Инга, - Игорь протянул ей листок бумаги, которой она быстро пробежала глазами, - это Юрий Николаевич нацарапал.
-Бредятина, - дала свою оценку Инга. – Что ты собираешься делать?
-Мне надо с Юрой поговорить, - с тоской проговорил Игорь. – Я чувствую, что что-то с ним происходит. Эти изменения мне не нравятся. Он, кстати, не звонил в последнее время?
-Нет, вроде...
-Ладно, - решился Игорь. – Я поеду к нему домой, если он дома, конечно. Может, встречу его эту...- он замялся, - Нину. С ней тоже можно поговорить. А то это уже переходит все пределы. Ты здесь оставайся. Следи за Че Геварой, приемную без присмотра не оставляй, а то стырит что-нибудь. Я после обеда приеду, узнаю, как дела.
Игорь быстро вышел из офиса, стараясь, проходя через приемную, не смотреть в сторону лежащего на диване будущего законника. Тот проводил глазами начальника, следуя за ним до входной двери, и перевел глаза на Ингу, занявшую место за компьютером. Она начала что-то быстро распечатывать, потом закрыла все файлы, выключила технику, и схватив пальто, пояснила Че Геваре.
-Я к зубному...
-Хоть к Владимиру Ильичу Ленину в жопу, - отозвался тот, принимая объяснения.
Он перевернулся на другой бок и погрузился в раздумья. Он думал о том, как же все-таки все клево складывается. Вот вчера ни с того, не с сего, позвонил Бруевич и велел хилять до Пушки. Там у них была стрелка. Бруевич будто слегка припал на очко, все оглядывался по сторонам, стремался. Потом вообще байда пошла. Брувич сказал:
-Ты Че Гевара с виду не дурак...
-Ну... – неопределенно согласился юрист, испытывая невиданное доселе чувство гордости от похвалы.
-Я бы хотел, чтоб ты пошуршал для меня немного. Так, последил кое за кем, информацию бы собрал...
-Ну? – очень заинтересовался предложением Че Гевара.
-Я тебе дам фотографию женщины, - начал разъяснять Юрка. – Ты походи за ней тихонько, посмотри, куда она ходит, с кем встречается. Особенно обрати внимание, если она встречается с мужчинами. Усек?
-Ясный пень.
-Если есть возможность задокументировать, ну, допустим сделать фото- или видеосъемку, ценность твоего труда возрастет многократно. Понятно изъясняюсь.
-Врубаюсь, не тупой.
-Еще я тебе дам ее сотовый номер. Ты, дня три спустя, после того, как попасешь ее немного, проделаешь такой вот финт. Позвонишь ей на сотовый и скажешь, что ее беспокоят из отделения милиции. Они обнаружили тело мужчины, в его записной книжке был ее телефон. Тело сильно изуродовано, не может ли она предположить, кто это может быть. Инициалы мужчины И.В. Следуешь за моей мыслью.
-Геморройно немного.
-Другого выхода нет.
-А телка эта, баба что ли твоя?
-Супруга, - уточнил Юрий. – За конфиденциальность тебе назначена премия. Будешь ляса разбрасывать, склеишь ласты.
-Не парь, своих не продаем.
-Есть какие-нибудь условия, пожелания, обусловленные производственной необходимостью?
-Есть один кондишн.
-Весь во внимании.
-У меня дипломная практика висит. Типа работать где-то надо. Юристом, – с сомнением, что такое вообще возможно, пояснил Че Гевара. – Ты меня двинь куда-нибудь, чтоб особо не прогибаться. Делать бэб и все такое.
-Бэб, значит делать, - задумчиво повторил Юра, – а в устаревшей формулировке это как бы прозвучало?
-Типа делать, чего говорят, чтоб самому не грузиться.
-А, - обрадовался Юрка, - такая вакансия у нас есть, как раз для тебя. Хочешь на свой диван в офис вернуться?
-Было бы клево, - с сомнением одобрил Че Гевара.
-Так вот и иди туда с утра, а я тебе маляву для Игоря Владимировича напишу.
Че Гевара и Бруев ударили по рукам, юрист для формальности уточнил размер гонорара, «бабла совсем не осталось, скоро закинуться не на что будет», - пояснил он Юре, на этом и закончилась их тайная встреча. Наутро надежда российской юриспруденции с энтузиазмом взялась за дело, заняв наблюдательный пункт на диване.
Инга ушла уже пятнадцать минут назад – можно начинать. Че Гевара неторопливо устроился за компьютером, включил его, введя пароль, когда-то неосторожно предоставленный Ингой, покопался в ее файлах и распечатал последний. Из принтера медленно вылезала цветная фотография, на которой был изображен Игорь Владимирович Врублевский без одежды в положении соития удерживающий обнаженную девушку, обращенную к зрителю спиной. На ее сочной и спелой ягодице было большое родимое пятно в виде сердечка.
-Не фига себе, фони-мони, - присвистнул Че Гевара, пряча сложенный вчетверо листок в бездну кармана камуфляжных штанов.

-28-
Игорь почти сорок минут пробирался сквозь пробку, полностью закупорившую бульварное кольцо. Притормозив у подъезда, он открыл дверь и стал тяжело поднимался по ступеням лестницы. В доме Бруева опять не работал лифт. Юрка въехал в здание пару лет назад, выкупив целый этаж, и сразу же затеял ремонт. Это не понравилось коренным обитателям дома, большинство из которых в ту пору проживало в коммунальных квартирах. Классовая рознь накалилась после того, как Юрка отремонтировал весь подъезд. Почему-то именно тот факт, что новый жилец брезгует жить в привычных и устоявшихся годами условиях больше всего возмутил подъездную общественность. Юрке начали чинить препятствия во всем, начиная мелкими пакостями, например, лаконичной нецензурщиной на новой бронированной двери, покрытой дорогой кожей, и кончая полномасштабной фрондой, когда подвыпившие подъездные бездельники могли забаррикадировать дверь и не пускать Юрку в собственный дом. Бруев терпеливо перекрашивал стены на лестничных пролетах, ремонтировал лифты, менял кодовые замки. Но приучить местных к порядку и вежливости было невозможно. Однажды терпение его лопнуло. Он возвращался домой уставший и голодный. Уже с улицы он заметил неладное. Около подъезда толпились жильцы, а во дворе стояла пожарная машина. У Бруева заныло сердце. Рванув к дому, он был остановлен широкой лапищей пожарного.
-Нельзя, гражданин в дом, пожар тушим.
-Какой этаж? - только и выдохнул Юрка.
-Последний, - не стал скрывать правды борец с огнем.
В тот раз обошлось только по счастливой случайности. У Бруева было назначено свидание у дверей его собственной квартиры. Девушка пришла чуть раньше Юрки и, поднявшись на нужный этаж, обнаружила, что единственную находившуюся там дверь медленно поедает яркий язычок пламени. Девушка, молодец, не растерялась. Немедленно вызвала пожарных, которые, быстро справились с огнем. Это происшествие переполнило чашу терпения Бруева, и он перестал был ласковым и пушистым в обращении с подъездным люмпеном. Потеряв надежду завоевать авторитет пряником, он переключился на кнут. Для начала был вызван Асланбек. Тот прошелся с ребятами по десятку квартир, где проживали особенно назойливые индивиды. После этого рейда двоих жильцов пришлось госпитализировать, в двух квартирах необходимо было делать капитальный ремонт с полной заменой мебели, а оставшиеся, после беседы с Асланом, прислали к Бруеву депутацию из трех человек, которые пообещали, что больше так не будут. Они умоляли при этом Юрку отстегнуть Николая Никаноровича с третьего этажа от батареи на лестничном пролете, а то за три дня он уже описал весь пролет и теперь вонючая влага просачивается в квартиры. После этого случая если что и случалось в подъезде, будь то стихийное бедствие или массовое отключение дома от электричества за полутрогодовалую задолженность, то не в результате саботажа, а по естественной причине.
Игорь уже почти достиг Юркиной квартиры на последнем этаже, как вдруг он увидел, что от стены отделилась невысокая женская фигура, в которой он узнал Нину. Игорь замедлил движение, надеясь, что такой маневр позволит ему собраться с мыслями.
-Здравствуй, Нина, - начал он нейтрально.
-Здравствуй, Игорь, - поддержала она беседу.
-Не ожидал тебя увидеть, - почти соврал Игорь.
На это Нина ничего не ответила, а лишь молчаливо кивнула головой, будто бы говоря ему: «А что тогда приперся?».
Игоря смутил ее ответ, но он решительно продолжал.
-Нина, меня беспокоит Юра.
-Как же он тебе беспокоит, если он уже два месяца не ходит на работу?
-Это меня и беспокоит, - решил, во что бы то ни было, сохранять терпение Игорь.
-Ты знаешь, Игорь, что я тебе скажу, - медленно начала Нина, - у тебя есть один недостаток. Всего один, маленький такой…, - она даже подняла мизинец, чтобы обозначить, насколько незначительным она считает недостаток Игоря.
-Ну, и что же это? – Игорь почувствовал, что данное себе обещание быть терпеливым он, возможно уже скоро не сможет выполнить.
Нина сощурила глаза под очками и медленно произнесла:
-Ты - дурак…
Игорь почувствовал, как внутри что-то закипело. Он с яростью схватил Нину за кисть и с силой притянул к себе. Он уже почувствовал ее запах вблизи себя… что-то очень знакомое… об этом не было времени размышлять.
-Знаешь что, маленькая дрянь, - начал он, как вдруг дверь на лестничной клетке распахнулась, и на пороге появился Бруев. Он выглядел безобразно. Очевидно, что он был совершенно пьян, о чем можно было судить не только по остекленевшим глазам, но и тому, как он был одет, а если уточнить, по тому, как он был раздет. На нем был распахнутый банный халат, под которым не было ничего, если не считать пластыря на левой ноге. В руке Бруев, держал бутылку, сжимая ее наподобие морского кортика. Взгляд его был безумным, но решительным. Игорь резко отпустил Нину, вдруг с ужасом осознав, какое зрелище они собой представляли. Глядя на Нину со спины, можно было бы подумать, что она находится в объятиях Игоря. На Врублевского можно было даже и не смотреть, по его испуганному лицу и так было понятно, что он совершил что-то нехорошее.
-Вот это да, - пьяно удивился Бруев. – Целуетесь? – уточнил он.
-Юра, - возбужденно заговорил Игорь. – Это совсем не то, что ты думаешь…
-А ты думаешь, что я думаю, что ты думаешь, что это то, что ты думаешь? – переспросил Юрка, слегка запутавшись и икнув.
-Ну, скажи ты ему! – крикнул он Нине.
Та, с ненавистью посмотрела на Игоря, потом перевела взгляд на Юрку, добавив при этом брезгливости, одернула рукав куртки, покосившийся после мертвой схватки Врублевского, и с отвращением сказала:
-Козлы!
После этого она прошла мимо Игоря вниз по ступенькам и уже через секунду скрылась из виду.
-Ну и пошла ты, ****ь, откуда пришла! - заорал Бруев, перевесившись через перила, – нужна ты мне, сука! – он отхлебнул из бутылки, потом посмотрел на Игоря, как будто увидел его в первый раз, и, запахивая халат, сказал:
-Ну, чего стоишь, как сицилийская вдова на поминках, давай, проходи, выпьем.
Игорь, еще не зная, правильно ли он поступил, что пришел сюда, протиснулся в прихожую между Юркой и дверным косяком. Он зашел в знакомую до мелочей комнату, где они с Бруевым провели немало славных вечеров – вечеринки, подготовка авральных отчетов и презентаций, свидания с девушками дуэтами и просмотр новых американских блокбастеров. Еще полгода назад здесь была другая жизнь, здесь жил друг и соратник, партнер и советчик, лучший из живущих, - Юрка Бруев. Теперь здесь пахло разбитой жизнью, ложью, страданием. Повсюду пахло Ниной… Игорь поискал место, где бы можно было присесть. Вся комната была завалена каким-то тряпьем, пустыми бутылками, сигаретными окурками и остатками пищи. Игорю даже показалось, что он почувствовал запах мочи. Он выбрал кресло, предварительно сбросив на пол черный бюстгальтер и кружевные колготки, - вещи, которые вряд ли могли принадлежать Нине, которая, по мнению Игоря должна была носить серые хлопковые трусы унисекс и спортивный бюстгальтер.
-Хочешь выпить? - зачем-то спросил Бруев, не дожидаясь ответа наливая Игорю водку в рюмку, вытряхнув перед этим из нее пепел.
-Нет, спасибо, - ответил Игорь, но, подумав, все-таки выпил, решив, что без алкоголя ему разговор с Бруевым не осилить.
-Хочешь еще? – Бруев присел на корточки перед Игорем, при этом слегка качнулся и, чтобы удержать равновесие, схватился рукой за ногу Игоря.
-Юр, - Игорь подумал, что надо уже начинать, пока Бруев не вырубился. – Скажи, что с тобой?
-А что со мной? – даже удивился Юрка. – Или кто со мной? Ты со мной, я с тобой, вместе мы уйдем в запой, - неожиданно срифмовал Бруев.
-Талантливо, - одобрил Игорь, - еще не Марина Цветаева, но уже лучше, чем у Агнии Барто.
-Да? – обрадовался Бруев. – А вот из последних…
Он не без усилия встал, закрепился в вертикальном положении с помощью стоявшего рядом торшера, опять запахнул халат и, прочистив горло, начал:
-Если ты женился в спешке,
Не проверив свои чувства,
Значит, заслужил насмешку,
Значит, бля, соли капусту.
-Хорошо, - поддержал Игорь, народившийся талант, - только капусту не солят, а квасят. Но, в принципе, не заметно.
-Нет, можно переделать, - забеспокоился Бруев. – Вот, значит, можно сказать так: Значит, бля, ты квась капусту.
-Ну, это просто шедевр, - одобрил Игорь. – Спиши слова.
-Я еще могу, - похвастался Юрка, и все-таки не удержал равновесие и упал на Игоря.
-На сегодня хватит, - сказал Игорь. – Я пока эти заучу.
Бруев вдруг замолчал, как-то сник, и Игорю даже показалось, что друг слегка дремлет. Сгорбленная фигура Юрки, покрытая банным халатом, вызывала такое пронзительное сострадание, что Игорю захотелось погладить друга по голове. Он уже было протянул руку, но тут Бруев ожил, поднял на Врублевского глаза, полные тягучей тоски, и спросил осипшим голосом:
-Врублевский, отчего люди не летают?
Игорь вздрогнул от неожиданности.
-Нет, ты Врублевский задумайся, потряси мозгами. Почему же они, черт возьми, не летают? Дрозды летают, майские жуки летают, даже белки-летяги летают, а человек – венец создания, освоил только бег трусцой.
Игорь молчал, он знал эту особенность Бруева – иносказания обычно служили вступлением для жутковатых откровений.
-Вот ты пофантазируй, если бы я умел летать, то ведь мог бы парить по городу и заглядывать в окна. Я бы сначала полетел к твоему окну, посмотрел бы как ты вечерами смотришь жесткое порно, а потом бежишь в туалет за полотенцем.
Игорь поежился, откуда Бруев это знает?
Юрка продолжал:
-Потом бы я полетел по одному адресу и посмотрел бы, так же хорошо некоторые владеют мужским достоинством, как бильярдным кием.
«Вику зачем-то вспомнил», - забеспокоился Игорь.
-Затем, если бы еще к тому времени не устал, я бы слетал к Лариске. Помнишь Лариску? - уточнил Юрка. – У нее интересно посмотреть, что ее скопец использует в делах любви вместо члена. Наверное, член-протез. «Член-протез везде пролез», - не удержался Бруев от рифмы.
-Ну, а знаешь, где бы я завершил свой полет? – Юра поднял озадаченные глаза на друга. Поскольку Врублевский сразу не нашелся, что сказать, Юрка ответил на свой вопрос сам.
-Я бы посмотрел в мои окна в свое отсутствие.
Тут Игорь почувствовал, что друг потихоньку подбирается к самой сути.
-А знаешь, что бы я там увидел? – Бруев качнулся в сторону Игоря, будто бы пытаясь подобраться к уху друга, чтобы сказать ему секрет. – Я бы увидел там голую мужскую задницу, мохнатые кривые ноги в носках, пару прыщей на спине и перхоть на волосах. Рядом с вышеописанным лежало бы голое тело моей жены в двусмысленной позе. У меня, Врублевский перхоти нет, да и потом я же за окном, парю в небесах. Значит с женой не я, а кто-то другой. Кто? Не спрашивай, я и сам пока не знаю… - Юрка помолчал секунду, но за это время его кулаки сжались, на лбу надулись вены, а в глазах появился жадный блеск. Игорь невольно отодвинулся, ему показалось, что Бруев может разорвать его на куски.
-Но если я узнаю, - до жути тихо проговорил Юрка, - то убью его.
Проговорив это, он, видимо, потерял последние силы, и как подкошенный рухнул на пол.
Игорь продолжал сидеть, вжавшись в кресло. Его поразило, насколько зловеще прозвучала угроза. Казалось, что окажись в тот момент на его месте тот самый человек с кривыми ногами и перхотью, Бруев свернул бы ему шею, как цесарке. «Господи, он же сходит с ума», - с ужасом подумал Игорь. Он высвободился из кресла, тихонько перешагнул через лежащего на полу Бруева, и, не оглядываясь, бросился к двери. Только выйдя из подъезда, он почувствовал, что мерзкая дрожь улеглась и галопирующее сердцебиение немного успокоилось. Он сел в машину и крепко задумался…

-29-

Когда Игорь вернулся в офис, Че Гевара уже покинул насиженное место, и диван бросался в глаза непривычным одиночеством. Инга заметила, что ее любовник чем-то расстроен, и тихо последовала за Игорем в его кабинет. Он бросил пальто в угол на стул, сел в крутящееся кресло за письменным столом и бессмысленно, молча уставился в окно. Инга робко подкралась к нему, мягко обвила руками его торс и, нагнувшись к самому уху, прошептала:
-Что ты невеселый.
-Повеселишься тут, - глухо отозвался Игорь. – С Юрой совсем плохо…
-Что случилось? – ахнула Инга.
-Мне кажется, что его жена умышленно сводит его с ума.
-Ну, не преувеличивай, - не согласилась Инга. – Что же она колдунья что ли.
-Инга, - мягко сказал Игорь, - ты ведь многого не знаешь. Юрка очень сложный психологический тип. Про него можно целый раздел в учебнике по психопатии написать. Я же тебе рассказывал про его первую жену?
-Ну и что? – пожала плечами Инга.
-А то, что после неудачи с Викой у него сформировался комплекс. Он панически боялся, что его кто-нибудь бросит. Ему даже не важно было, что он встретит безответную любовь, или что девушка его мечты разочарует его. Все, что его по-существу волновало, это необходимость уйти первому. Ты думаешь, почему все его подружки после Вики это сплошной мезальянс?
-Что?
-Неравный брак, - нервно пояснил Игорь.
-После блестяще образованной Вики из семьи московского столбового дворянства и немецкой партаристократии, к нему в обращение попадали исключительно воспитательницы детского сада, продавщицы и стюардессы. Ты думаешь, ему было с ними интересно? Может, ты думаешь, что он их в филармонию приглашал на концерт фортепьянной музыки, или на выставку художников-концептуалистов? Да он даже в магазин их толком не мог сводить, потому что они, хоть ты их режь, не могли запомнить кто такой Унгаро, или сообразить что Дольче и Габано это не имя-отчество. Ты думаешь, он искал любовь? Да он их трахал только. Понимал, что такие ему в рот смотреть будут, как оракулу, такие не бросят. От таких еще сам не отвяжешься. Он панически боялся остаться один. Мне Вика как-то рассказывала, что он боится без света спать, всегда ночник оставляет. Даже опасалась, что может он еще и в штаны по ночам делает, как в детстве. Да плюс гордыня, как у Нарцисса. Вика сильно его подкосила во всех смыслах. Может, он тогда уже съезжать начал. Так что Нина, кошка дранная, не исключение. Она полностью вписывалась в созданную схему – невзрачная, глупенькая, очечки на носу еле держаться, того и гляди расплачется. По той же схеме он должен был потрахать ее недельку другую, поставить галочку и бросить. А тут влюбился! Почему он в нее влюбился? Чем она его так взяла? Понять не могу. Ведь ни рожи, ни кожи, чахотка одна, а не женщина. И эта мокрица ему изменяет. Или по крайней мере он так думает. Можешь себе представить, что с ним теперь происходит. Второй раз такой облом, да еще с кем. Я, когда его слушал, думал, что вот окажись я на месте этого мнимого любовника, он меня убил бы, не задумываясь. Ему психоаналитика искать надо, если не психиатра, а то боюсь, будет поздно.
Инга во время монолога сидела не шелохнувшись. По ней трудно было определить, разделяет ли она опасения и тревоги Игоря или нет. В конце концов, Бруев ей всегда был неприятен. Кроме издевательств и насмешек она, от него никогда ничего не ожидала.
Игорь замолчал. Так прошло несколько тягучих минут, во время которых было слышно, как тикают часы в приемной, как жужжит офисная техника за дверью, и, даже казалось, как падает снег за окном. Наконец, Инга прервала молчание:
-Тебе Игорь надо перестать с ним нянчиться. Он взрослый человек, у него своя жизнь. К тому же, насколько я понимаю, ему не особенно нужна твоя помощь. Он сам со своей Ниной разберется.
-Ты думаешь? – Игорь как будто почувствовал облегченье.
-Уверена, - сказала Инга и притянула его к себе.
-Подожди, - сказал Игорь, мягко отстраняя ее. – Я все-таки поеду, попробую с его матерью поговорить. У нее связи всякие, знакомые. Может, посоветует какого-нибудь психоаналитика. Да, вот еще что. Сегодня придет этот козел Аслан, ты возьми в сейфе конверт, на нем его имя написано, и передай ему… Ключи в столе, а код я тебе на бумажке напишу, потом уничтожь… Чтоб он сдох, - не сдержался Игорь.
-Все сделаю, - заверила Инга.
Как только Игорь покинул офис, заявился Аслан. На нем было все то же кашемировое пальто до пят, спортивная шапочка и ботинки на протекторе. Окружен он был абреками жутковатого вида, так что ввалившаяся в офис толпа напоминала группу чеченской интеллигенции, попавшей в затруднительное положение.
-Вах, Лэночка, - обрадовался Аслан, увидев Ингу в прозрачной блузке. – Ты как горный цвэток нэзабудка в летную ночь.
-Инга, - поправила девушка.
-Тэперь Инга, - не удивился Аслан. Он плохо отличал русских девушек одну от другой – все крашенные блондинки с белесыми глазами и угреватой кожей, поди, запомни. Да и имена сложные, всех не упомнишь.
-А где рэбятки? – поинтересовался горный орел между делом, рассматривая просвечивавшийся сквозь блузку бюстгальтер Инги.
-Нет никого. Я за них, - смущаясь под орлиным взглядом, ответила девушка.
-Нэт никого, - обрадовался Аслан, а еще больше его оруженосцы. – Вах, дэвушку один оставили. Как знали, что Аслан придет, мэшать не хотели.
Инга уже начинала немного нервничать, и, чтобы отодрать, наконец, от себя взгляд Аслана, встала и направилась в кабинет Игоря. Вдогонку она услышала ржание пяти луженых глоток, отчего еще больше смутилась. Когда он вернулась в приемную, сжимая в руке пухлый конверт, она увидела, что Аслан расположился на ее стуле, а остальные расселись на диване.
-Иди сюда, красавица, - позвал Аслан, похлопывая по коленкам ладонью. – Посиди с нами.
-Вы, Аслан, меня простите, - осторожно начала Инга, - но у меня дел много, мне работать нужно. Я с Вами сидеть не могу, даже если бы очень хотела.
-Не можэт сидеть, - то ли удивился, то ли обрадовался Аслан, - А с Игорком можэшь?
-Игорь Владимирович – мой начальник, - терпеливо пояснила Инга.
-Хорошо быть началник, - обратился Аслан к оруженосцам, - вот я тоже хочу быть началник!
-Вот Вам, Аслан, деньги, - протянула Инга конверт, - и, если Вы не возражаете, я продолжу работу.
-Эх, Лэночка, - вздохнул Аслан, - обижаешь ты Аслана. Аслан тэбя можэт хотел в рэсторан пригласить, шашлык настоящий поесть, а ты мнэ дэнги какой-то в лицо бросаешь. Нэ хорошо, Лэночка. Болшой неприятность можэт из-за этово с тобой произойти.
Инга уже начала немного дрожать и посматривать на дверь с надеждой на отступление. Надо преодолеть всего метра три, правда, придется перепрыгивать через четыре пары длинных ног, но при небольшой сноровке это препятствие можно будет осилить.
Аслан проследил глазами взгляд девушки, после чего сделал легкое движение пальцем. Один из абреков вскочил с дивана и подошел к двери, перекрыв Инги пути к отступлению. Девушка почувствовала, что у нее в животе стало пусто от страха.
-Скажи мнэ, Лэночка, - как ни в чем не бывало продолжал Аслан, - а куда дэлся Юрка? Я хожу сюда каждый двэ нэдели, а его все нэт. Может, умэр? – по ржанию, донесшемуся с дивана, Инга поняла, что Аслан пошутил.
-У него медовый месяц, - ответила она, - он женился недавно.
-Жэнился? – будто удивился Алан. – На ком?
-На женщине, - почти шепча от страха, ответила Инга.
-Вот молодэц, - похвалил Аслан, - жэнщина выбрал, нэ как всэ, - и опять заржал.
-А что за жэнщина такой? Имя эсть?
-Нина.
-Это что, грузинский жэнщина? – последовал вопрос.
-Почему грузинская? – не поняла Инга.
-Имя у нэе грузинский.
-Русских тоже Нинами называют.
-Ну, ладно, - проговорил Аслан, посматривая на часы. – Хороший ты, Лэночка, собэсэдник. И Жэнщина, навэрно тожэ хороший, раз Игорь тэбя каждый дэнь на работе имэет. Но нэт у мэня врэмени разговоры с тобой вэсти. Еще три точка обойти надо.
После того, как Аслан дал короткую гортанную команду, бойцы поднялись с мест и быстро вышли из приемной. Инга, облокотившись на стену, медленно сползла на пол. Ее сердце бешено билось, а по вискам стекали струйки пота. В приемную вошла Леночка с кипой бумаг и, увидев сидящую на полу Ингу, ахнула:
-Аслан приходил?
-Да, - только и вымолвила Инга.
-Да он только на вид страшный, а на самом деле совсем безобидный. Он мышей боится.
-Да? – не поверила Инга. – Милый недостаток…
-Да ладно, - успокоила секретаря Леночка, - не переживай. Я, кстати, по делу пришла. Кто-нибудь из начальников на месте?
-Никого нет.
-Опять никого? – обрадовалась Леночка. – Тогда я сбегаю потихоньку в универмаг, мне подарок для одного мальчика купить надо?
-Беги, - позволила Инга.
-А ты знаешь, ребята тоже хотели уйти. Если начальство сегодня не придет, так может, и их отпустишь?
-Пусть все уходят, - Инга была сегодня в хорошем настроении.
Леночка упорхнула.
Инга встала, прислушалась к торопливому топоту сотрудников фирмы, покидающих рабочее место с поспешностью корабельных грызунов перед кораблекрушением. Когда офис затих, она открыла дверь кабинета Игоря, прошлась уверенной походкой по комнате, и заняла место за рабочим столом. Удобно устроившись в кресле, она быстрым движением разложила бумаги в стопки, поправила канцелярские принадлежности. Потом задумалась. «Кресло надо будет поменять, очень мягкое, от этого осанка портиться. Занавески тоже дурацкие, для солидности надо будет заменить их жалюзи. Да вообще, многое придется поменять. Не сейчас, но осталось немного…». Ее размышления прервал телефонный звонок.
-Инга, - звонил Игорь, - как дела?
-Все хорошо дорогой.
-Я не застал Юркину мать, может, завтра… Ты иди домой, уже поздно.
-Хорошо, дорогой.
-Инга, - отчего-то забеспокоился Игорь, - ты уверена, что все хорошо?
-Даже лучше, чем было, - подтвердила девушка.
-Ну, ладно, - не совсем поняв, что она имела в виду, закончил разговор Игорь.



-30-
Пробежала неделя, почти без событий. Бруев был по-прежнему пьян и недосягаем, а его мать отказывалась обсуждать какие-либо семейные проблемы своего сына под предлогом того, что Юра был совершеннолетним, и, как следствие, самостоятельным в принятии решений. На самом деле, как подозревал Игорь, Надежда Анатольевна все еще дулась на сына за скороспелый брак, о котором она узнала незадолго до самого торжества.
Игорь Врублевский стал приходить на работу раньше обычного. Накопилось много дел. Несмотря на то, что Бруев, похоже, уже окончательно перестал интересоваться делами компании, нужно было продолжать работать – зарабатывать на хлеб с маслом себе, а также Бруеву и его бывшему тестю, в котором врожденная немецкая жадность стала приобретать русский размах.
Вот и сегодня, Игорь пришел в офис уже в семь. Интеллигентные люди в такое время только ложатся. Врублевский вообще в последнее время ложился вместе с интеллигентами, а вставал с рабочими и колхозниками. От такой нагрузки еще начнутся перебои с потенцией… Кстати о потенции, Инга нашла какую-то подругу, у которой днем свободная квартира. И живет она совсем недалеко от офиса. Инга говорит, что время от времени они могут, ну… это самое… не в офисе, а в квартире. Своего рода прогресс. Уже не на письменном столе, а на диван-кровати… А вот и Инга, легка на помине. Игорь услышал, как она зазвенела посудой в приемной. Значит, принесет чайку.
В проеме двери показались очертания девушки.
-Как ты дорогой?
-Уже лучше…
-Замучился бедненький?
-Не очень… Ты там не чай готовишь?
-Сейчас принесу, - засуетилась Инга.
Она принесла поднос с чаем и сухариками. Игорь посмотрел на сухарики и вспомнил детство. Обычно его держали на чае и сухариках после того, как он отравится чем-нибудь в школьной столовой.
-А у меня для тебя сюрприз, - с интонацией воспитателя интерната оповещающего о раздаче гуманитарной помощи известила Инга.
-Приятный? – с подозрением справился Игорь.
-Очень, - подтвердила Инга. – Куда мы сегодня пойдем во время обеда?
Игоря начала раздражать ее манера говорить, как будто она все еще раздавала гуманитарную помощь.
-В ресторан? – наугад сказал он.
-Неправильно, - Инга приблизилась, как она любила - со спины.
-Тогда не знаю, - сдался Игорь, чтобы закончить мучения.
-Мы… идем… - видимо, Инга все еще надеялась на проблески ума в голове у Врублевского. Сегодня ей не везло.
-Мы идем к моей подруге, - быстро закончила она, слегка надувшись.
Вот тут Врублевский оживился, как мог только оживиться кот, который лежал на батарее центрального отопления и вдруг учуял запах валерьяновых капель.
-Правда? – с надеждой, что это не сон, переспросил он.
-Правда, - рассмеялась Инга. – Только всего на полтора часа, а то потом она уже с работы вернется.
-Так, может, мы прямо сейчас пойдем, - Врублевский уже плохо держал себя в руках.
-Сейчас нельзя, - осадила его пыл Инга. – Сейчас там может быть кто-то другой… Понимаешь, - добавила она на удивленный взгляд Игоря. – У нее квартира очень удобно территориально расположена. Многим нужно, и почти все работают в центре.
-Боже мой, - ужаснулся Игорь. – Так ведь это притон!
-Притон – это когда все вместе, а мы по часам.
-Ладно, выхода нет. Простыни хоть чистые есть?
-Конечно есть, за что же ты двадцать долларов в час платишь.
-Я плачу?!
-Ну, не я же, - пожав плечами, ответила Инга.
Осознавая логичность утверждения, Врублевский промолчал.

Игорь и Инга вернулись в офис уже под вечер. После романтической встречи на чужих простынях, они забежали в ресторан поесть. В офисе на привычном месте они обнаружили Че Гевару, который, если судить по ровному дыханию, прерываемому легким храпом, спал. Любовники переглянулись, думая об одном и том же – удобный момент задушить ненавистного юриста. Че Гевара встрепенулся от постороннего звука, открыл один глаз, а потом и второй.
-Прости, начальник, - сказал он, поднимая взлохмаченную голову с подлокотника дивана. – Я тут рыло сплющил…
-Это у него означает, что он спал, - пояснила Инга, которая была лучше Игоря знакома с молодежным арго.
Игорь, не проронив ни слова, отправился к себе в кабинет, а Инга засела за компьютер. Она достала из сумочки миниатюрную цифровую камеру и подключила к машине.
-Ну, что уставился? – она подняла глаза на Че Гевару, который с ленивым интересом наблюдал за ее действиями.
-Да пошла ты, грелка дранная, - не остался в долгу юрист, но взгляд отвел.
Инга повозилась некоторое время, потом отключила миниатюрный прибор и убрала его в сумку.
-Инга, зайди ко мне, - послышался голос Игоря.
-Одну минуточку, - ответила секретарь, выключая компьютер.
-Опять пилить тебя будет, - предположил Че Гевара.
Инга не реагировала, пока до нее не дошло новое лексическое значение знакомого с детства глагола. Она густо покраснела, и выдавила с ненавистью:
-Козел.
Затем резко встала и пошла в кабинет Врублевского.
Че Гевара поднялся с дивана, подошел к двери и послушал, что происходит по другую сторону.
-Инга, подойди сюда… - голосом с придыханием говорил Игорь.
«Ураган, а не мужик», - с завистью подумал Че Гевара и уселся за компьютер. Не торопливо включил машину, введя пароль, когда-то неосторожно предоставленный Ингой, покопался в ее файлах и распечатал последний. Из принтера медленно вылезала цветная фотография, на которой был изображен Игорь Владимирович Врублевский без одежды в положении соития удерживающий обнаженную девушку, обращенную к зрителю спиной. Головы ее видно не было, но ее сочной и спелой ягодице, запечатленной крупным планом, было большое родимое пятно в виде сердечка.
-Не фига себе, фони-мони, - присвистнул Че Гевара, пряча сложенный вчетверо листок в бездну кармана камуфляжных штанов.

Вечером у Че Гевары была встреча с Юркой.
Они стояли в холле торгового комплекса на Манежной. Мимо протекали людские толпы, состоявшие из смешанных потоков – тут и деревенские, приехавшие в Москву специально посмотреть на «магазин», и забежавшие конторские служащие, урвавшие минутку от офисной рутины, чтобы купить что-нибудь ненужное; мелькают новые русские жены - такие обычно в мехах и оттого слегка потеют - степенно прогуливаются по бутикам, а сзади всегда плетется кто-нибудь из охраны; осторожно работают карманники – отслеживают зевак и, слегка претеревшись со спины, ловко освобождают кошельки от избытка наличности.
Слушай, Бруевич, - тут Че Гевара замялся. - Если тебе не кофильфо, что я тебя так называю, я могу по отчеству…
Бруев, слегка хмельной, стоял, облокотившись на перила лестницы, время от времени соскальзывая по гладкому металлу.
-Ты, Че Гевара, не тушуйся, зови, как хочешь. Я на все откликаюсь. Хочешь Бруевич, хочешь Бонч-Бруевич. Что можешь выговорить, то и употребляй.
-Я, Бруевич, нарыл кое-что о твоей телке. Стремная она у тебя.
-Да уж, - вздохнул Юрка. – Начинаем осознавать с запозданием.
-Я пас ее слегка, как договорились.
-Какие-нибудь впечатляющие результаты?
-Да так… - с сомнением покачал головой дитя российской юриспруденции. – Есть кое-какая лажа…
-Ну, давай, - нетерпеливо сказал Юрка, - не секретничай.
-Да вот фишка какая, - пытаясь подобрать достаточное количество слов, чтобы осветить события, начал Че Гевара, - каждый день она ходит в одно и тоже место.
-Ну да, - подтвердил Бруев, - на работу.
-А где она у тебя работает?
-В госпитале каком-то для изувеченных ветеранов патриотических войн. Я там, признаться, не разу не был – закрытый режим. Если ты не калека, проход закрыт. Даже по телефону нельзя звонить, до того все обсекретничали. Прямо центр биологических исследований Пентагона. Я все думал, может, они там на ветеранах опыты ставят, психотропные препараты испытывают? Ветеранам-то что? Они бессловесные, а вот общественность бы реагировала негативно… Ну, это я отвлекся. Так, говоришь, выяснил, что она на работу каждый день ходит. Ну, это и я тебе мог бы сказать, зря топтался столько дней.
Че Гевара терпеливо выслушал Юркин многословный монолог, после чего продолжил:
-Не в госпиталь она ходит, а на хату одну, тут рядом на Пушке.
-Подожди, Че Гевара, - переспросил Юрка, - на какой пушке?
-Да метро такое, сабвей, - зачем-то пояснил юрист. – Пушкинская называется, там еще педрила трутся.
-А к ним она какое отношение имеет? – не понял Юрка.
-К ним  - нулевое, она на хату рядом ходит.
-Так, - обрадовавшись, что хоть что-то стало проясняться, продолжил расспрос Юрка. – Что за хата такая? Поясни.
-Да понтовая хата с халдеем на входе, он меня пускать не хотел. Я сказал, что я внук академика Сахарова, иду на занятия по русскому языку с препом из 46 квартиры.
Юрка не удержался от смеха.
-Ну, Че Гевара, ты даешь. У Сахарова не было детей. Бесплодный брак, влияние экспериментов с водородной бомбой. А откуда ты узнал, что в 46 квартире преподают русский язык?
-Я пока мочалку твою пас, засек, что батан один туда ходит на час. Врубился моментально, что к преподу. Он в колледж собрался, умным хочет быть. Ну, я, типа, сам в прошлом году к преподу ходил, лажей всякой занимался. Тот мужик в приемной комиссии сидел, референс мне сделал, когда я поступал. Я мальчика допросил немного. Он обосрался и про препода мне рассказал.
-Че Гевара, - с восхищением воскликнул Юрка, - да ты мастер сыскного дела! Тобой даже в Скотланд Ярде не побрезговали бы. Когда мы с тобой это дело раскрутим, я тебе зарплату подниму до подобающих тебе размеров.
Че Гевара скромно потупил глаза и шаркнул ножкой, видимо, был сильно польщен.
-Ну, я дальше буду бабушку пилить?
-Изящно выразился, - еще раз похвалил Бруев рассказчика. – Давай продолжай.
-Я хату эту раньше видел, только халдея тогда не было. Это когда я к твоей фифе из приемной ходил. Ну, секретутке нашей, - пояснил студент, заметив, что Юра затрудняется с переводом, - тот же флэт, сто пудов. У меня ключа на этот раз не было, а то можно было бы чекануть, что там.
-Подожди, - проговорил удивленный Бруев. – Ты утверждаешь, что моя жена (тут он немного поперхнулся) каждый день ходит домой к нашей секретарше?
-Типа того.
-А секретарша в это время где находится?
-Она потом с хаты сливается и на работу топает. А вечером наоборот – эта приходит, а твоя баба уходит. И так каждый день.
-Ничего себе, - проговорил Юрка в крайней степени удивления. – А в квартиру к ним еще кто-нибудь ходит? Может, кто из мужчин?
-Один батон приходил утром днем. А через пару часов я видел, как он сливался.
-А Нина там была?
-А это еще кто?
-Жена моя, болван.
-А… Так он там с обеми… то есть с обоими был.
-С обеими, бездарь. Надо тебе в 46 квартиру походить.
Юрка задумался.
-А что за мужик такой?
-Не знаю, не разобрал. Мужик как мужик.
Тут Че Гевара замолчал на секунду. Потом втянул голову в плечи поглубже, будто ожидая удара, и продолжил:
-А еще я там видел… Ну, не знаю, как тебе сказать…
-Говори! – нетерпеливо оборвал Юрка.
-Да кореш твой, туда тоже вчера приходил. Днем после мужика. А ушел раньше.
-Врублевский?!
-Ну да, он. Только не один, с секретуткой.
-Ничего не понимаю. У них что там – групповой секс?
-Я что-то раму не собираю, что у них там. Я тебе как бы фактов набросал, ты сам мозгами почеши.
-А откуда моя жена знает Ингу?
-Не врубаюсь.
-Что-то здесь не так, - Юрка нахмурился. – Слушай, Че Гевара, надо пива взять, я так ничего не соображаю.
-Пойдем, - потянул студент Бруева за рукав, - я тут одну точку знаю.

-31-
Последний день зимы выдался солнечный, будто бы только для того, чтобы подтвердить, что классик был в твердом уме, когда писал про зимнюю погоду в средней полосе России «мороз и солнце – день чудесный». Инга, стоя у окна, пыталась вспомнить, когда этой зимой в Москве последний раз было солнце. Мороз прихватывал, тут сомнений нет, а вот солнце исчезло с небосвода еще в октябре. В офисе уже кипела работа – Игорь Владимирович напрягал мозги за весь коллектив, коллектив делал вид, что работает, Че Гевара спал, Леночка хохотала. Все как обычно, но что-то не то…
Инга прошлась по приемной, ее терзало беспокойство. Она переводила взгляд со стенных часов на ручные, но время будто бы решило прервать свой вечный бег на этом отрезке истории и дать возможность человечеству отдохнуть. Инга опять посмотрела в окно. Ничего не изменилось… На противоположной стороне улицы пританцовывали от холода уличные торговки, упеленутые в тяжелые телогрейки. Покупатель неактивен в такой мороз, ленится выбежать из помещения и купить замерзших овощей и фруктов. По узкой мостовой сновали машины, лавируя между горами неубранного с тротуаров снега и припаркованными среди этих куч автомобилей. Через несколько часов уже начнет смеркаться. Короток зимний день.
Инга снова посмотрела на часы, потом поднесла руку к уху и прислушалась. Тикают, значит все-таки идут…
Вдруг тишину разрезал грохот открывающейся двери. Было ощущение, что к офису подкатили осадное орудие. Инга резко обернулась, а Че Гевара вскочил с дивана, пытаясь сообразить, что произошло. На пороге открытой двери стоял Бруев. Инга уже несколько месяцев не видела начальника, и перемена в нем ее поразила. Юрка был похож на сбежавшего из колонии строгого режима уголовника, который после нескольких недель скитаний по тайге набрел на домик лесничего. Лицо Бруева было покрыто отвратительной щетиной, на которой висели крошки чего-то съестного; волосы были нечесаны и немыты, и ниспадали с головы жирными сосульками; из одежды на нем были лишь пижамные штаны и наброшенная на голое тело дубленка. Удивительно, как он мог в таком виде дойти до офиса и не угодить в околоток за вид, оскорбляющий общественную нравственность. Бруев сверкнул глазами, оторвался от дверного косяка, и, не говоря ни слова, рванул в кабинет Врублевского. В приемной повисла жутковатая тишина.
-Скажи, Врублевский, иуда за что? – донесся голос Юрки из-за приоткрытой двери.
Инга и Че Гевара замерли. В приемную потихоньку стали заходить и другие сотрудники, разбуженные грохотом, который произвел Бруев, входя в офис.
-Что за что? – поднял глаза от бумаг в крайнем удивлении Игорь.
-Ладно, только давай не будем играть пошлый водевиль, - продолжил Юрка. – Ты мне только ответь, за что?
Игорь с брезгливостью аристократки, попавшей на маслобойню, осмотрел Бруева.
-Юра, я тебя в последнее время плохо понимаю.
-Не понимаешь, значит, - зловеще переспросил Юрка. – Даже вот немного не догадываешься?
-Нет, - твердо сказал Игорь, давая понять, что разговор окончен. Он опять опустил голову и продолжил чтение документов. Бруев немного оторопел, не ожидая такой реакции, но после паузы продолжил с вызовом.
-Хорошо, я детализирую.
-Изволь, только не долго. Мне работать нужно.
Бруев обогнул стол Игоря сбоку и, встав за спиной друга и слегка нагнувшись, прошипел в ухо:
-Я хотел тебе сразу башку открутить, потом подумал – негуманно, надо послушать, как ты будешь оправдываться.
-В чем оправдываться? – Игорь опять поднял недоумевающие глаза.
-Ну, ты, блин, совсем обнаглел! - Бруев нервно заходил по кабинету. – Давай, строй из себя целку. Ты думаешь, я совсем идиот?! Ушей нет, глаза на жопе. Ты когда свою стратегию разрабатывал, гамбит в пять ходов, ты не подумал, что я обо всем узнаю? … Постой-ка, - тут Бруев замер на мгновение, - так ведь тебе только и это было нужно, чтоб я обо всем узнал?
Игорь смотрел на Бруева со смесью печали и ужаса.
-Ну, что вылупился?! Отомстил, наконец?! – продолжал бесноваться Бруев. - Как же это я раньше не замечал, что пригрел на шее змею. Скажи, братец Врублевский, - Юрка наклонился к Игорю через стол, заставляя того отпрянуть в кресле, - ведь ты всегда мне тайно завидовал. Ну, несправедливым тебе казалось, что у меня все – бабы, деньги, за деньги опять бабы, а у тебя – фига с маслом. В деньгах я тебя подтянул до подобающего уровня, а вот с женщинами тебе все не перло. Ну не Джастин Тимберлейк, что уж тут поделать! А больше всего тебе не перло с любимыми женщинами. Сколько у тебя было – любимых? Доподлинно известно, что две - Вика да Лариска. На Вике я женился – такой вот тебе облом вышел. А Лариску ты мне простить не мог, потому что я первый к ней в трусы залез, опять тебя опередил!
-У тебя с Ларисой не было ничего, - глухо проговорил Игорь.
-А тебе откуда знать? От невинного первоисточника что ли? Она тебе не говорила случайно, что воспитывалась в монастыре кармелиток? Да на твоей Ларисе пробу ставить негде. Тебя же к таким только и тянет. Одна бывшая жена моя чего стоит!
-Послушай, Бруев! – Игорь выпрямился в кресле. – Я думаю, что ты болен, и только по этому обращаюсь с тобой гуманно. Но и моему терпению может прийти конец. Если ты сейчас же не уберешься отсюда, я позову охрану.
-Ты позовешь мою охрану, чтобы убрать меня!!!...
-Я знаю, все, что ты хочешь сказать, - перебил Игорь, - что я тут мальчик на побегушках, что все тут, включая мое нижнее белье, принадлежит тебе, что тебе пальцем шевельнуть, и я пойду в собес за пособием по безработице, - все это я слышал уже! И ты знаешь, меня это все достало, но больше всего меня достал ты с твоими припадками! Можешь меня уволить, только я посмотрю, во что превратиться компания через месяц. Ты даже за собственной женой уследить не можешь, куда тебе бизнесом руководить!
Затихший вроде Бруев, услышав последние слова, встрепенулся, как будто бы получил электрический заряд высокого напряжения. Его лицо налилось кровью, вены вздулись и он, в несколько прыжков преодолев пространство, разделяющие его и Врублевского, накинулся на бывшего друга с яростью оголодавшего шакала. Игорь, не ожидавший атаки, начал слабо защищаться. Завязалась драка, прерываемая криками Бруева: «Я тебя, гада, задушу!».
В приемной было сильное волнение. Никто не знал, что надо делать. Когда завязалась драка, Инга не выдержала и вызвала охрану. Прибежавшие на зов крепкие ребята навались на Бруева, пытаясь оттащить его от горла Врублевского. Наконец им это удалось, и они потащили сопротивляющегося Юрку к двери. Бруев, осознав, что продолжить драку он уже не сможет, начал словесную атаку:
-Я все равно тебя достану, сволочь! Ты ведь специально мою жену трахал, чтобы мне отомстить! И фотки эти ты мне прислал! Гад ты, сука…Я убью тебя, мудака…
Бруев уже почти рыдал, и минимально сопротивлялся. Силы постепенно оставляли его. Вынос обмякшего Бруевского тела из кабинета Игоря вызывал у сотрудников щемящую жалость к его, телу, обладателю.
Когда Бруева уже почти вынесли из приемной, Игорь выскочил из кабинета и, на ходу ослабляя галстук, которым его хотел задушить друг юности, бросился вдогонку процессии. Он уже почти был у цели, как его остановил дюжий охранник, широко лапищей перекрыв путь.
-Остынь, мужик, - посоветовал он Игорю.
-Подожди, - Врублевский начал бороться с лапищей, но одолеть ее не мог – неравные были силы. Он почти повис на руке охранника, как рекрут первогодка, пытающийся подтянуться на турнике. – Подожди, Бруев, что ты сказал?! Какие фотографии? При чем тут твоя жена?... Да подожди ты, - он все еще пытался одолеть бывшего десантника, - это важно, понимаешь? Бруев! Бруев!
Но Бруев, успокоившись в крепких объятиях ВДВ, уже отдал себя на произвол судьбы, позволив нести свое тело в любом нужном направлении.
Игорь вернулся в приемную, оглядел притихших сотрудников и, махнув зачем-то рукой, поплелся в офис. За ним побежала Инга.
Тишину сразу прервал гул голосов, все шумно говорили, перебивая друг друга. Вдруг, кто-то крикнул, что нужно позвонить жене Бруева. Зачем это нужно было сделать, никто толком не знал, но тогда это показалось мудрым решением. Стали звонить домой, но телефон не отвечал. Тогда Че Гевара, покопавшись в карманах, выудил оттуда листок бумаги, в который был завернут застывший кусок жвачки.
-Ребя, у меня есть ее мобила, - победно закричал он. Коллектив окружил Че Гевару, который пытался отодрать жвачку, застывшую как раз на последних цифрах. Наконец, он разобрал номер, и начал поспешно набирать его. Все затихли, давая Че Геваре приоритетную возможность проинформировать жену Бруева о произошедшем безобразии. Вдруг тишину разорвал писк мобильного аппарата. Все головы по инерции обернулись в сторону вибрирующего звука. Писк доносился из сумочки Инги. Попищав немного, телефон успокоился, а в это время Че Гевара уже принимал сообщение, озвученное бездушным женским голосом «Абонент не отвечает. Просьба оставить сообщение».
-Не берет, - сказал Че Гевара ожидающей аудитории.
Сотрудники постояли еще немного, и, осознав полное отсутствие каких-либо идей, стали потихоньку расходиться. Наконец, Че Гевара остался один. Он прислушался к звукам Ингинова голоса, доносившего из кабинета Игоря слова понимания и утешения, и, после секундной паузы подошел к стулу, с которого свисала сумка секретаря. Покопавшись там немного, он выудил из кожаных недр мобильный аппарат, и, нажав несколько кнопок, уставился на дисплей. Просмотрев список входящих звонков, он выключил телефон и положил его на место. Подумав немного, он схватил свой рюкзак и бросился вон из приемной.

-32-
В опустевшем офисе висела давящая тишина. Такое, наверное, ощущение в горном поселке в ожидании схода лавины. Игорь заперся у себя в кабинете и просил Ингу на все звонки отвечать вежливым отказом, но стараться не вызывать паники у клиентов. Сказать надо, что фирма работает, циркулирующие о партнерах слухи можно считать злыми наветами, президент компании Юрий Владимирович Бруев в прекрасной и продуктивной форме, а долгое его отсутствие на работе объясняется сугубо личными обстоятельствами.
Игорь остался один, чтобы, наконец, все спокойно обдумать. Очевидно, что паранойя Бруева последних двух месяцев развивалась на фоне его домыслов о неверности Нины. Может быть, это было правдой, и у Юрки были веские тому доказательства. Возможно, что вся история была в чистом виде плодом его воспалившегося воображения. Одно было известно наверняка, что окончательно спятивший на этой почве Бруев почему-то считал, что любовником его жены был он – Игорь Врублевский. Вот уж на кого можно было подумать в самую последнюю очередь! И почему Игорь? Почему, например, в таком случае не Че Гевара или не Бруевский тесть. У Далай-ламы было бы больше шансов с Ниной, чем у Игоря. Игорь глубоко презирал Бруевскую супругу, она, по всей видимости, платила ему ненавистью… И с чего Бруев это взял? Должны ведь у него быть какие-то причины для этого? Стоп! Он упомянул какие-то фотографии. Что за фотографии? Видимо, это какие-то компрометирующие фотографии. По логике вещей там должен быть изображен Игорь и Нина. Но Игорь никогда не был с ней даже наедине, не то что в ситуации, которая могла дать Бруеву основание считать их любовниками! Бред какой-то. Непонятно, что делать дальше. Надо срочно разыскать Бруевскую мать – пусть она пошуршит по знакомым и найдет для сына психоаналитика, а не то скоро его придется эвакуировать в Белые Столбы на вольное поселение. Зазвонил телефон. Игорь, ругнувшись, связался с приемной.
-Инга! Инга, где ты, черт побери?! Я же просил меня ни с кем не соединять! Инга!
Видимо, Инги в приемной не было. Пришлось взять трубку самому.
-Алле…
-Игорь! – только при звуках этого голоса Игоря передернуло. – Игорь! Мне только что звонил муж! Что произошло? У него истерика, он угрожает вскрыть вены! Боже мой, он совсем допился. У него, наверное, белая горячка. Я больше так не могу. Ты не мог бы приехать к нему, а то он и в самом деле руки на себя наложит? Идиот! У меня еще клиентка в пять часов, я не могу отменять сеансы из-за его истерик.
-Нина, - с трудом прорвался Игорь сквозь поток слов и слез. – Я не могу…
-Почему?! Ты же его друг.
-Бывший. Ты это знаешь, нет смысла претворяться.
-Знаешь, Игорь. Не надо быть таким обидчивым. Бруев сейчас в очень ранимом состоянии. Он болен. Ты должен ему помочь. Если с ним что-нибудь случится, ты себе не простишь.
-Нина, но я не могу! – Игорь почти орал. Ну почему она такая тупая и не понимает, что он просто не может сейчас ехать к Бруеву.
-Тогда я звоню в психушку. Пускай они с ним разбираются. Только знаешь, что? Я скажу, что это ты его довел до такого состояния!
-Да говори ты что хочешь! Оставьте вы меня все в покое  - и ты, и твой неврастеник!
Игорь швырнул трубку на рычаг. Господи! Ну как он устал! Все ведь было так хорошо! Когда же это началось? Конечно, как только появилась эта дрянь. Лучше бы Бруев на той приемщице из прачечной женился или на ветеринарше, все бы спокойней было… Однако, наверное придется ехать. Бруев – кретин. Вдруг и в самом деле вскроет вены, тогда он, Игорь, отчасти виноват. Все видели, как они скандалили в офисе. Потом действительно, все свалят на него – этого еще не хватало. Никакой уголовной прозекуции, конечно не будет, но моральная ответственность. Еще не хватало через всю жизнь нести чувство вины за происшедшее. Хватит с него коллективного чувства вины его народа, полученного при рождении.
Игорь вышел из кабинета и увидел сидящую за компьютером Ингу.
-Ты где была?
-Я обо всех своих биологических ритмах должна тебе докладывать?
Игорь покраснел.
-Извини, Инга…Ты знаешь, я съезжу по делам. Вернусь через пару часов. Ты можешь всех отпустить домой и сама иди. Тут уже сегодня нечего делать.
Как только Игорь ушел, Инга пошла в отдел к сотрудникам. Почти все уже были одеты, лишь ждали, когда за начальником хлопнет дверь.
-Ну что, сливаемся?
-Нет, - сказала Инга, устраиваясь за одним из столов. – Игорь Николаевич велел всем оставаться на рабочих местах и заниматься текущими проектами. Меня он попросил за вами за всеми следить.
-За Игорем Николаевичем следи, - почти не слышно сказал кто-то.

Игорь торопился. Машину решил не брать – через центр сейчас не пробиться. Быстрей пешочком. Только бы успеть. В этот раз у него будет другая стратегия – с Бруевым надо, как с ребенком. Постараться выяснить, что у него там за фотокомпромат, как-то все объяснить. Ведь Игорь действительно ни в чем не виноват. Только не позволять ему заводиться. Игорь подумал, что хорошо бы было прийти с кем-нибудь, тогда бы Юрка не был таким агрессивным. Да и в случае чего, двое против одного все-таки лучше, чем один на один. Игорь взглянул на часы – без четверти четыре. Черт, пока кого-нибудь найдешь… Врублевский подошел к дому Юрки. На улице, несмотря на морозец, толклись подъездные алкаши. Увидев Игоря, один из них перегородил путь, оскалив рот со сгнившими зубами, и забубнил:
-Господин хороший, полтинничек ни одолжишь?
Игорь брезгливо махнул рукой, будто говоря: «Пошел вон!». Алкаш жест разгадал правильно и с дороги убрался, но продолжал ворчать.
-Буржуазия проклятая, нефть всю продали, бля, а народу выпить не на что.
Игорь поднялся в Бруевский пентхаус. Немного набрал воздуха в легкие, как перед экзаменом по статистическому анализу, и протянул руку к звонку. Вдруг он заметил, что дверь была приоткрыта – всего лишь небольшая щелка. Игорь толкнул дверь рукой и осторожно вошел в квартиру. Пройдя по коридору, Игорь заглянул в гостиную и схватился за сердце. Посредине комнаты лежало тело Бруева. То, что это было тело, Игорь догадался сразу, потому что рядом с неподвижным туловищем все еще одетым в дубленку, разлилась бурая лужица крови…
Игорь провел несколько минут в оцепенении, прежде чем услышав вой милицейской сирены.

-33-
-Итак, гражданин, Врублевский Игорь Владимирович, вы утверждаете, что не убивали своего партнера Бруева Юрия Николаевича?
Следователь вопросительно уставился на сидевшего напротив Игоря.
-Не убивал! – глухо отозвался тот.
-Тогда поясните, что Вы делали в его квартире в момент убийства.
-Я же уже говорил, я приехал в его квартиру и обнаружил открытую дверь. Вошел в квартиру, а там…- Игорь не мог выговорить слово «труп» по отношению к Бруеву, ему эти два понятия казались несовместимыми – живой, жизнерадостный балагур Бруев и холодная, накрытая простыней, принадлежность студентов в анатомическом театре.
-Зачем Вы приехали в квартиру вашего коллеги? Вы договаривались о встрече?
-Меня попросила приехать его жена. Юра в последнее время был в плохом состоянии – много пил, был в депрессии. В тот день он пришел в офис, начал скандалить. Потом позвонил жене, сказал, что собирается вскрыть вены. Она перепугалась, позвонила мне, просила приехать.
-Когда вы пришли в квартиру, вы не обнаружили следов еще чьего-либо присутствия?
-Я не думал об этом. Я был в шоке.
На столе следователя зазвонил телефон. Он поднял трубку и на протяжении нескольких минут молча слушал собеседника. Потом сухо поблагодарил его и, положив трубку, обратился к Игорю.
-Скажите пожалуйста, вам принадлежит пистолет марки ТТ польского производства?
Игорь поднял голову и растерянно уставился на следователя.
-Да…
-Так вот, этим пистолетом был убит Бруев Юрий Николаевич. И что характерно, на пистолете имеются только отпечатки ваших пальцев, Игорь Владимирович. Пистолет же мы обнаружили при обыске в квартире, лежащим, рядом с телом убитого.
-Я не убивал его! – вдруг заорал Игорь. – Ну зачем мне было его убивать?
-А вот это и установит следствие.

Следователь прокуратуры, Панченко Валентин Иванович, принявший к производству дело об убийстве Юрия Бруева, был человеком с притупившемся чувством справедливости. Конечно, прокурорское место подразумевало как раз обратный набор качеств, но Валентин Иванович не мог себя преодолеть. Он утратил веру в справедливость вместе с партийным билетом в начале девяностых годов, и все происходящее в стране после самоликвидации союзного государства Валентин Иванович считал губительной аномалией. По роду службы он должен был искать виновных, поэтому виновных в развале Советского Союза он обнаружил очень быстро. Но виновных было слишком много, всех в одночасье не одолеешь, поэтому он решил с ними бороться по одиночке. Прокуратура давала, между тем хорошие возможности, чтобы следовать намеченной цели. Перед глазами Валентина Ивановича проходило много подследственных, но их, помеченных черной меткой, он узнавал сразу. А как их было не узнать? Вот перед ним и сидит сейчас один из них – сколько ему? Лет тридцать? Молокосос! А на нем костюм за 2 тысячи долларов, часы за 10, машина, наверное, в гараже за 100! И откуда у него все это? А ответ простой – оттуда, куда ушло все богатство великой страны, оттуда, куда ухнули все сбережения со сберкнижек, оттуда, откуда уже не хватает на пенсии и зарплаты. А вот для контраста он - следователь прокуратуры. Он каждый день рискует жизнью, плохо питается, мало спит и много пьет, и при этом носит часы «Слава» за 300 рублей, костюм у него, правда финский, с закрытой распродажи, куплен почти пятнадцать лет назад, машина «Москвич» - 2141. И это справедливо? А раз несправедливо в отношении него, Панченко Валентина Ивановича, почему должно быть справедливо в отношении этого выхолощенного хапуги?
Валентин Иванович, конечно же, не фальсифицировал закон и не отправлял в незаслуженную отсидку совсем уж невинных. Но, с другой стороны, как это добропорядочный, законопослушный человек окажется в изоляторе временного содержания по обвинению в убийстве? Давно известно, что дыма без огня не бывает. Так что из двух стратегий – предположить, что подозреваемый невиновен и доказать его вину, или предположить, что подозреваемый виновен и распорядится следственными материалами так, чтобы подтвердить его вину – следователь Панченко всегда выбирал последнюю.
После допроса Игоря Врублевского следователь немного передохнул – сегодня еще предстояло допросить несколько человек, хотя дело ясное – тут и убийца, застигнутый на месте преступления, тут и оружие убийства и, скоро будет понятен мотив. Хотя у таких всегда один мотив – деньги!

-Фамилия.
-Так…Это…Хлопков, Григорий…Петрович.
-Ответственность за дачу ложных показаний знаете?
-Как не знать? Когда в первую ходку пошел, так за ложные показания трояк накинули… Хм, так следователь сказал…
-Гражданин Хлопков, когда вы услышали звук выстрела в квартире над вами?
-Вчера…
-Меня интересует, во сколько.
-А кто же его знает, гражданин начальник, я выпимши был с утра. Точно не помню.
-Хорошо, вы не помните, сколько было времени, но на звук выстрела обратили внимание?
-Раз ментам позвонил, значит обратил. Хотя, начальник, не помню. По пьяни, наверное, позвонил.
-Так вы помните звук выстрела или нет?
-Я?
-Вы?
-Нет… не помню, говорю, выпимши был…
-Как же вы тогда сообразили позвонить?
-Ага… Вспомнил! – Хлопков ударил себя по лбу, обозначая возвращение сознания. – Братан пришел и сказал, что надо в ментовку звонить, потому что буржуина сверху хлопнули.
-Так, уже интересно. Какой же «братан» к вам приходил?
-Колян!...Нет, не Колян…Клавка!...Нет, Клавка – баба, а то мужик был. Тогда не Колян, а Гришин. В общем, братан приходил.
-Вы не можете вспомнить, кто точно?
Хлопков безвольно развел руки, признаваясь в полной в этом вопросе беспомощности.
-Ладно, Хлопков, идите. Если что вспомните, позвоните вот по этому номеру.
-Спасибо, гражданин начальник, - обрадовался Хлопков, потом, замявшись, спросил, - а хоронить когда будут покойника?
-А тебе-то что? – закончил подписывать пропуск следователь.
-Дык… Нальют, пожалуй, за упокой…
-Зашивать тебя надо по постановлению суда, - грустно сказал Валентин Иванович.

В конце дня у Панченко была назначена встреча с начальником оперативно-следсвенной бригады капитаном Градовым. Валентин Иванович не любил работать с Градовым. Во-первых, выскочка. Во-вторых, ездит на машине иностранного производства (надо, кстати, разузнать, на какие деньги). В-третьих, видно, что если бы Градов не был старшим оперуполномоченным, он тоже мог бы ходить в костюме за 2 тысячи долларов и часах за 10, потому что по роже видно, что он из «этих». Вот поэтому от Градова всегда был один вред – часто случалось, еще когда Валентин Иванович экономическими преступлениями занимался, что Валентин Иванович уже насобирает материала, чтобы укатать подозреваемого лет на десять за мошенничество или неуплату налогов или за хищения в особо крупных размерах, а этот, с позволения сказать Градов, откуда-то принесет улику, и все тщательно спланированное обвинение рассыпается на глазах. Как будто Градов не на прокуратуру работал, а на гильдию адвокатов.
Никита Градов на встрече с Панченко был как обычно полон энтузиазма. Любил он всякие детективные задачки решать. Чем сложнее, тем лучше. Особенно, когда с виду просто, а на деле оказывается даже очень запутанно. Вот как, например, последнее дело об убийстве.
-Новые материалы пришли от криминалистов, Валентин Иванович. Нашли мешок с перчатками и плащом. Экспертиза подтвердила наличие на том и на другом отпечатков пальцев подозреваемого.
-Ну, вот и хорошо все складывается, - потер руки прокурорский следователь. Дело ясное, возиться долго не будем.
-Не все тут ясно, Валентин Иванович.
Следователь грустно вздохнул: «Ну вот, начинается!»
-А что тебе, Градов, неясно? Убийцу застали на месте преступления, пистолет его, весь усеянный отпечатками, свидетель подтвердил, что видел Врублевского, входящего в дом как раз перед убийством. Ты, Градов, лучше улики собирай, чтоб с этим делом быстрей покончить.
-Не торопись, Валентин Иваныч, - сдержал напор следователя Никита. – Ты так говоришь, будто уже признание получил. Может, он у тебя на допросе сознался?
-Сознается, под давлением улик. Можно подумать, что кто-то сам себе приговор по доброй воле стал бы подписывать.
-А не сознается, ты ему иголки под ногти загони, - сказал Градов и заржал.
-Дурак ты, Градов, даром, что юрист. Не можешь серьезно. У меня завтра жена убитого на допрос вызвана. А ты бы с сотрудниками фирмы поговорил. Кстати, как ты думаешь, на что адвокат жать будет? Самооборона или состояние аффекта?
-Я думаю, адвоката, нам с тобой, Иваныч, надо убрать. Мешает только. Так мы твоего Врублевского быстрей на нары закатаем.
-Тьфу, - совсем разозлился Валентин Иванович. – Тебе Градов не опером, а клоуном в цирке работать.
-А тебе, Иваныч, гильотиной управлять – башки рубить без разбору. Прокуратура должна быть с человеческим лицом. Ну ладно, побегу. Время – деньги.
«Хапуга, - подумал Валентин Иванович, - чуть что, сразу о деньгах.

-34-
Нина сидела перед следователем, теребя в руках салфетку. Взгляд ее был потухшим, почти безжизненным. Всякий раз, когда раздавался особенно громкий звук на улице, или в недрах казенного здания, она вздраги