Игнат

                Капля и еще капля - это одна большая
                капля, а не две...

                Андрей Тарковский
               






   Вид из окна удручал своей убогостью унылых мокрых дорог с  изредка  проезжавшими  машинами. Взгляд Игната
упал на причудливого прохожего, в серой потрепанной куртке, нарочно остановившегося, закурить сигарету. Из окна
нельзя было разглядеть его лица, но было видно , что волосы на его голове были взьерошены и , пожалуй, не мыты
в течении нескольких дней. Что-то, видимо, у него не получалось, то ли спички ломались одна за другой, то ли
что-то еще, но через пару минут тщетных попыток прикурить, он двинулся дальше.
   Опустив шторы, Игнат почувствовал в груди какое-то мерзкое стыдливое чувство,- что-то вроде приниженности,
как будто голый и мокрый сидишь на грязном полу, трясясь от холода...
   Повернувшись, Игнат сделал шаг и упал, споткнувшись обо что-то. Минуты две продолжалось беспамятство. Открыв
глаза Игнат почувствовал сквозной холод и понял, что сидит голый на грязном полу, в углу какой-то
заброшенной грязной комнаты. Он сидел, скрючившись, сжавшись в дрожащий от холода и стыда комок. На улице вероятно шел
дождь, во всяком случае, Игнат мог судить об этом по капающей в кем-то подставленный медный таз воде с потолка.
   Зажав голову между колен, Игнат не заметил , как к нему  подошел  странного вида человек, с  неухоженным
щетинистым лицом, бегающими серыми глазками и маленьким вострым носом. На нем была серая куртка, потертая и с
со следами невыведенных темных маслянистых пятен. Вокруг шеи был намотан черно-красный полосатый шарф, один
конец которого свисал на грудь незнакомца.
 
   - Прошу прощения...если помешал... но, может, у вас есть спички...или зажигалка?

   Игнат поднял голову и посмотрел на него. Он признал в нем того прохожего.

   - Уже вот полчаса не могу прикурить...представляете? Прямо напасть какая-то...так есть?
   - Нет...нет у меня спичек...
   - Жаль...вы уверены, что нет?
   - Нет у меня, нет... вы что, не видите, я голый?
   
   Незнакомец сделал вид, будто только сейчас это заметил. Совершенно  натурально  смутившись, он  посмотрел 
на полную потеков стену. Подойдя к ней, стал что-то разглядывать. Игнат обратил внимание на окно, находившееся
на противоположной ему стене.
   
   - Простите... а вы здесь...что?
   - Что?
   - Ну что вы здесь голый сидите?
   
   Игнат пожал голыми плечами.

   - Прекрасно...прекрасно. А если хватите воспаление легких? Или , чего хуже , мозга? Тут же сыро... и крысы,
наверное, водятся...
   - Я их не боюсь...
   - И холода тоже не боитесь?
   
   Игнат промолчал. Незнакомец тем временем принялся с выражением усталой задумчивости на лице рыться по карманам
в поисках чего-то.

   - Нет, видимо не покурить мне сегодня..., - сказал он наконец и , сощурившись ,  посмотрел на Игната.
   - Мы , собственно , не знакомы...Как вас ..зовут?, - проговорил он.
   - Игнат.
   - Очень...нет, мне положительно непонятно, как вы сюда попали...
   - Да сам не знаю...
   - Что значит, не знаете? Вы тут, голый и замерзший, сидите на полу, сжались...да не бойтесь вы. Вот возьмите,
я обойдусь, - с этими словами он снял куртку и накинул ее Игнату на плечи.
   - Спасибо, - сказал тот , опустив глаза.
   - Ну ну...не смущайтесь.  Это  ничего... Какое  ж  , однако , странное и мрачное место...тоску нагоняет...
странные мысли...вообще-то...вы извините,я не могу вам сказать,как я сюда попал...это слишком...слишком интимно,
что ли...но я...впрочем, вам , наверное , не до этого...я вижу это по вашим глазам, вы устали...они у вас
очень грустные...почему?
   - Ну , наверное, потому что я тут.

   - Да нет, я думаю, они у вас такие всегда... хотя я вас совсем..., - он задумался, - Знаете, в блокаду я жил
в похожей квартире...Нас было трое: мать и три сына...один совсем малой...умер через год после начала войны...а
играл он там, где сейчас вы сидите...не то, чтобы играл...просто строил что-то из гнилых поленьев, которые мы называли
"дровами"...

   Он попытался затянуться.

   - Черт..., сказал он, посмотрев на Игната и улыбнувшись, - все время забываю, что нет огня...
   
   Подойдя к окну, он бросил короткий взгляд на улицу и снова повернул голову к Игнату.

   - Эта комната, конечно , гораздо миловиднее той..., - снова начал он, обводя комнату рукой. - Там пол прогнивший был,
и покрыт какой-то коркой...обледенелый весь. Никто сроду не убирал...За окном все время было холодно. Я подолгу наблюдал,
как из подьезда выносили очередного умершего: их складывали штабелями у тротуара...Ночью было особенно холодно. Я обычно
забирался в кровать последним, когда мать уже спала у стены... а старший брат все время... только
мне удавалось забраться в кровать, он начинал толкаться, тихо повторяя: "Иди на х.. отсюда...", - он засмеялся. - Я обижался, конечно...но что делать? брат, все-таки...

   Он резко повернулся и снова стал вглядываться в окно.

   - Что там? - спросил Игнат после паузы.
   - Где?
   - Ну там...за окном.
   - Дождь.
   - Дождь... что еще?
   - Что еще? Дороги..., - после длительной паузы неохотно ответил незнакомец.

   Игнат не стал распрашивать.

   - Есть одна история..., - вдруг снова заговорил прохожий. - Я не знаю, правда это или байка...наверное,
все-таки, байка...ну так это не важно. Не так давно...лет двадцать назад работал на ипподроме один молодой чело-
век...
   - На каком ипподроме? - перебил его Игнат.
   - А я откуда знаю? Это не важно...,- прохожий вынул отсыревшую сигарету изо рта и , бросив ее на пол,
продолжил. - Так вот. Работал он там давно, с самого детства...потому образования не имел, и вообще талантами
не отличался...чистил конюшни, мыл лошадей... да, а его любимицей была одна лошадь... не помню, как ее зовут...
назовем ее Мэри. Она была такая рыжая-рыжая...Хорошая лошадь для скачек была, часто побеждала...
Но вот проработал он там много лет...лет десять. И лошадь состарилась, превратилась в этакую развалину...уже
не приходила первой, и вообще...но ее все еще продолжали выставлять на скачках, хотя никто на нее уже не ставил.
И в один прекрасный день, он спер кошелек у своей мамаши и поставил все деньги на нее...

   Он замолк.

   - И что? - спросил Игнат.
   - ну она, конечно , пришла последней...или предпоследней..., - он задумался.- А его самого посадили...
   - А смысл в чем? Глупый поступок какой-то...
   - Что-что? - переспросил он. - Ах да...да, вы правы, глупый...нелепый какой-то...Это я так, не обращайте внима-
ния...хотя... разве во всем должен быть свой смысл? Разве во всем, что мы делаем, он должен присутствовать? Ведь мы
сковываем себя... Ведь это жестоко и продажно. Мы ведь продаемся, в некотором роде...продаемся и цена нам - вот
этот смысл, эта горстка слов, которую мы сами себе придумываем... но зачем тогда жить? зачем любить? ненавидеть?
А философы - самые продажные из всех нас... они только и ищут возможности продаться... Стоит только посмотреть
на природу, чтобы увидеть, как жизнь проста...Это только мы, мы делаем ее сложной, превращая...,- он сплюнул и отвер-
нулся. - Впрочем, от моей болтовни тоже никому не станет лучше..., - сказал он.
   
   Он притих, прислонившись лбом к покрытому изморозью стеклу.

   Игнат уже не смотрел на него. Положив голову на колени, он начал проваливаться в какое-то тяжелое дремотное
состояние. Ему приснилось, что он лежит под деревом. Дерево было стройное и хрупкое, как девушка, с нежными ветками,
которые, как руки, были протянуты к черному небу , покрытому рыхлыми облаками. Игнат был совершенно один:
вокруг, на сколько хватало глаз, простиралось бурое поле с еле заметными очертаниями деревень на горизонте.
   А в воздухе витало ощущение чего-то радостного, как в театре, или в цирке, где небо - это занавес, за которым
готовилось что-то необычное. И природа замерла в ожидании представления.

   ....

   Очнулся  Игнат  под  утро. Поднявшись  на  ноги, он кое-как добрел до кровати и плюхнулся в нее. Спать уже совсем
не хотелось. Сидя на краю кровати, он без интереса наблюдал за пробивающимися сквозь дырки в шторах тонкими пыльными
лучиками света, которые чем-то напоминали шпаги, пронзающие облако табачного дыма.

   Раздался звонок. Игнат снял трубку.

   - Алло, - сказал он не своим голосом.
   - Что с тобой? Ты простыл?
   - Здравствуй, мам..., - сказал он. - Да не знаю, что... действительно простыл, наверное...хотя , может быть,
просто..., - он замолчал. В голове , словно птицы, бились обрывки мыслей. - Что-то случилось?
   - Нет. Просто хотела узнать, как ты...
   
   Игнат посмотрел на окно.
   
   - Мам, я перезвоню..., - сказал он и , не дожидаясь ответа , повесил трубку.

   Он медленно, осторожно переставляя ноги , подошел к окну и поднял шторы. Видимо, только недавно кончился ливень,
создав унылую осеннюю атмосферу. Редкие прохожие с угрюмыми лицами шли кто куда. Взгляд Игната привлек внешне ничем
не примечательный человек , причудливо одетый в серую скверного вида куртку и с красным шарфом на шее. Он остановился
прикурить, но что-то у него не выходило, - то ли спички, ломавшиеся одна за другой, то ли сильный ветер, треплющий
волосы на его голове.