Письма маньячки

Письмо №1.

Вкусить твою жизнь, а затем изящным жестом стереть уголком белоснежной салфетки алую краску с губ.
посмотреть в потускневшее стекло твоих глаз,
прикоснуться к похолодевшим устам,
уложить тонкими пальцами с предельной нежностью твои растрепавшиеся волосы,
поправить ворот пальто, стряхнув с него пылинки…
Спи вечным сном, моя радость!..
Спеть тебе колыбельную?..
Молчишь…
Собрать оставшиеся капли…
Закурить,
посмотреть в зеркало,
не узнать в нём себя,
накрасить губы красной помадой,
накинуть плащ
и выйти под дождь на прогулку,
пока ты спишь…
Прощай, любовь моя…
Приятных снов…

Письмо №2.

Здравствуй, мой милый…
Знаешь, когда я вижу тебя, мне хочется накинуться на тебя, когтями освободив от одежды, оцарапать бледную кожу, зацеловать твои губы в кровь, довести до возбуждённого изнеможения, выжимая из твоих прозрачных глаз слёзы, а потом разорвать тебе глотку, испить твоей крови и бросить почти умирающим от боли и невыносимого вожделения…
Мне просто стало скучно – «старые» знакомые мужского рода (люди и вампиры) стали утомлять меня своим навязчивым вниманием и похотливыми взглядами, и тогда я стала искать новую жертву… Я потратила около двух месяцев, и мой выбор пал на тебя…
Твоя смазливая мордашка с царским профилем не могли оставить меня равнодушной, твоя осанка и бледно-розовые губы не дают мне покоя…
Однако, внутри ты на столько пуст и типичен, что являешься слишком лёгкой добычей для меня, поэтому я предпочла остаться не знакомой тебе… Как говаривала одна моя знакомая королева: «Намного интересней наблюдать со стороны, чем поиметь и бросить…»
Так что… целую нежно…

Письмо №3.

Я вонзаю когти в твои плечи, ты вздрагиваешь и возбуждаешься…
Ты не слышал, как я вошла… Слегка удивлён и даже напуган…
Снова злишься на меня, кричишь и делаешь вид, что пытаешься меня обидеть. Я, в свою очередь, смеюсь тебе в лицо, оскорбляю, делаю вид, что пытаюсь тебя унизить…
В один прекрасный момент, ты готов выйти из себя от гнева: швырнуть на кровать, рвать на мне одежду, ломать мне руки, целовать до синяков, резко войти в меня, чтобы я сопротивлялась, кричала и плакала…
Но вместо этого ты только стиснешь губы, отведёшь в сторону свои тёмные глаза, бессильно сядешь на стул и небрежно бросишь: «Да что с тебя взять?..»
А я буду продолжать насмехаться над тобой, играть свою роль. Ты будешь дальше пытаться вывести меня из себя. Иногда я буду делать вид, что твои слова меня ранят, даже позволю блеснуть алой слезе в глазах, чтобы ты ощутил досаду и почувствовал себя беспомощным… Потом ты поймёшь, что я лгу и снова будешь кричать на меня. Мне так это нравится! Хочется, чтобы ты выставил меня за дверь, но каждый раз тебя что-то останавливает… Наверное, страх потерять меня, потому что я свожу тебя с ума своей реальной недоступностью…
Знал бы ты, как давно мне хочется позволить тебе всё, а потом всё-таки отнять жизнь, но каждый раз, когда я касаюсь губами твоей шеи, не могу по-настоящему стиснуть зубы, потому что боюсь, что эта игра двух больных душ закончится… Наш моральный садомазохизм доставляет мне удовольствие, от которого я не в силах отказаться…
Поэтому, до вечера…

Письмо №4.

Привет, сестра!
Новая жертва? Хмм… обожаю смотреть, как ты медленно слизываешь кровь с уст и вытираешь пальцы салфеткой, а потом невинно улыбаешься, приобретая просто ангельский вид…
Не могу не любить тебя за это… А с какой театральностью ты можешь сожалеть об очередной ушедшей жизни! Но с какой искренностью можешь оплакивать тех, кто тайно страдал по тебе…
Ах… моя дорогая юная королева, ты просто неподражаема в своём искусстве убивать так, чтобы жертва умирала долго и мучительно…
Они так падки на твои детские повадки и большие серые глаза в сочетании с бледно-голубыми одеждами и гематитовыми украшениями… С какой лёгкостью ты делаешь их своими рабами, совращаешь своими самыми разными уловками, при этом оставаясь в их глазах самой невинностью!
Да… даже мне порой хочется быть влюблённой в тебя, потому что это кажется таким романтичным и болезненным… Но мы сёстры и сообщницы, а это для меня в сотни раз дороже, чем просто страсть…
Целую…

Письмо №5.

Знаешь, судьба – это нервная женщина, которая много курит самые разные сигареты – наши жизни…
Одни сигареты она тянет медленно, с особым удовольствием, изящно стряхивая пепел – прожитые годы, другие – быстро, с дрожью в руках, глубоко затягиваясь, третьи – с отвращением швыряет, не докурив до конца, четвёртые – она курит на столько медленно и задумчиво, что они успевают потухнуть, она опоминается и снова поджигает их…
К каким сигаретам относишься ты?

Письмо №6.

Здравствуйте, мои ангелы с подбитыми крыльями и запятнанными одеждами…
Не знаю, за что мне дано счастье считать вас друзьями…
Как странно… мне, такой гадкой и мелочной душонке, дружить с ангелами…
Как странно… я вас совсем не знаю, но вы мне так близки….
Я знаю о вас лишь то, что вы так хотите снова летать…
Часто вижу вас с добродушными улыбками на светлых лицах, а за ними чувствую бесконечную тоску и боль…
Быть может, мне просто кажется?.. А может, вы на столько сильны, что умеете постоянно прятать свою израненную душу…
С вами так просто… так просто почувствовать себя человеком и забыть о собственной боли, так просто улыбаться, хоть ненадолго почувствовать себя счастливой…
Мне бы так хотелось исцелить ваши крылья, чтобы вы никогда больше не знали бед, чтобы снова смогли взлететь, но я бессильна…
Даже если бы я и была способна на это, боюсь, что вы не приняли бы мою помощь и не попросили о ней…
Вы сами привыкли помогать, сами привыкли лечить, потому что вы всё же ангелы… даже потому что принимаете мою чёрную душу…
Говорила ли я вам, как вас люблю? Говорила ли, как благодарна?..
Мне не хватит слов, да и кому нужны слова?..
Я знаю, что вы читаете это в моих глазах… Я надеюсь…
Мне пора… я закругляюсь…
Спите спокойно, мои ангелы с подбитыми крыльями…

Письмо№7

Тринадцать окурков в тринадцати расщелинах батареи, пепел по полу… Я опять проявляю слабость, мне снова нужна свежая кровь…
И ты где-то рядом… И ты далеко…
«Мы вместе!..»
Ты можешь любить, каждый раз, как в первый, ты мудра и привлекательна, ты знаешь боль, ты прячешь слёзы…
Почти что мать, почти сестра – моя подруга и учитель…
Ты пьёшь кровь жертв так самозабвенно, а потом даёшь им попробовать себя… к некоторым привязываешься, некоторых привязываешь, любишь одного, не убиваешь никого…
Ты состоишь из эмоций, из искр страсти, из вспышек гнева, из тонких граней, которые сама строишь и рушишь…
Я слушаю тебя, делаю по-своему, но ты права…
Я часто нуждаюсь в тебе, ты во мне – реже…
«Мы вместе!..»
Долгие беседы – поиск свежаков… Это он… и ты снова права…
Нет… у тебя нет времени и не будет… только телефон…
«Мы вместе!..»

Письмо N8.

Ммм... зачем ты так хорош собой?.. сижу сейчас на твоём сайте и разглядываю твои фотографии...
Так хочется протянуть руки в темноту, как слепой, и нащупать твои черты лица...обвести пальцами контуры глаз, изгибы бровей, почувствовать мягкость и нежность губ...прикоснуться к длинным волосам, запустить в них пальцы...ты напоминаешь мне вампира Армана, если бы ему удалось стать старше года на три-четыре в своей смертной жизни...
Мне бы хотелось наблюдать за тобой со стороны, видеть твою походку, то, как ты поджигаешь сигарету, хмуришь брови, улыбаешься... я хочу знать, какой у тебя запах...какая на ощупь твоя кожа, какая она на вкус...какие на вкус твои губы...твоя кровь...хочу знать, как звучит твой голос, твой смех...
О чём ты думаешь каждую секунду? какое у тебя было детство? как ты выбираешь друзей? каким человеком была твоя первая любовь? если была... а она несомненно была... как ты умеешь любить? как умеешь заниматься любовью? я хотела бы посмотреть... как ты заглядываешь в глаза? сколько женщин у тебя было? были ли у тебя мужчины? если нет, то уверена, что кто-то из них был в тебя влюблён и желал всеми своими помыслами отдаться тебе... как ты омываешь своё тело, сидя в ванной и зачерпывая в ладони тёплую воду или стоя в душе под струями, бегущими по твоему лицу, шее, груди, животу... и всё ниже...ниже...
Как часто ты плакал в своей жизни? я бы хотела увидеть твои слёзы, почувствовать твою грусть...как часто ты злишься? как изливаешь свою злость? как часто ты бываешь агрессивным?.. я хотела бы узнать твою злость и агрессию, твою грубость и жестокость...
Я бы хотела увидеть тебя в чёрных одеждах с чёрными крыльями, сидящим и смотрящим в даль, подперев кулаком подбородок, с задумчивым лицом... нарисовать тебя в таком виде, простым карандашом, чтобы почувствовать и осознать каждый изгиб твоего тела, каждую чёрточку на лице, линию твоего почти совершенного профиля, каждый отблеск глаз и трепет крыльев...

Письмо N9.

Её зовут Февраль…

Февраль… это как чьё-то дыхание на замёрзшем стекле…
Февраль… как звон хрустальных птиц на морозных рисунках окна…
Февраль… это уже не так холодно, но ещё и не тепло…
Февраль… это, что в её прекрасных глазах цвета зимнего неба…
Февраль… это то, что в каждом её движении…
В каждом взмахе её ресниц, в каждом её вздохе, в каждом движении её губ – Февраль…
Её руки – это хрупкие ветви озябших февральских деревьев…
Февраль, мечтающий о солнце…
Февраль… бледно-голубая бабочка, танцующая вокруг огня… она не обжигается – она тает…
Февраль… это Она… вся…
Февраль… заснеженный Февраль…

Письмо N10

Красавице можно простить всё.
Она опять съела моё любимое пирожное, но я её простила, потому что она красавица.
Этакая Мальвина, фарфорово-бледная брюнетка с большими кошачьими зелёными глазами, маленькими изящными ладонями и пышной грудью. Мечта педофила – двадцатилетняя девушка, которая выглядит на тринадцать. У неё совсем детский, какой-то игрушечный голос, от неё всегда хорошо пахнет, и от взмаха её длинных чёрных ресниц сердце начинает биться чаще.
Я люблю прижимать её к себе, ощущая мягкость её податливого тела. Хочется дарить ей цветы и дорогие украшенья, одевать в меха и подарить ей звезду.
Но вместо этого, я всего лишь ей всё прощаю.

Письмо N11

Вот уже почти месяц, каждую ночь, я заглядываю в одно и то же окно. Там, за стеклом я наблюдаю за маленьким сокровищем. Это – годовалый мальчик, которого я желаю всем своим мёртвым сердцем. Он прекрасен: большие карие глаза, обрамлённые веером густых длинных ресниц, которым позавидовала бы любая кокетка; маленький розовый ротик особенно трогателен, когда он улыбается или плачет; тонкая кожа цвета молока с кровью; крупные колечки шелковистых тёмных волос и бесподобный запах, исходящий от него… Божественно!
Когда я смотрю на него, в душе так сладко щемит, и я, закрыв глаза, закусываю нижнюю губу.
Я наблюдаю за тем, как он неуклюже бегает по комнате, хлопая в маленькие ладоши, разговаривает на своём непонятном языке. Он такой худенький и маленький для своего возраста, и эта инфантильность делает его ещё более хорошеньким.
Сегодня он будет моим. Столько дней я приходила к этому окну и заглядывала в него, чтобы мальчик привык ко мне и не боялся. Я исчезала, когда мать входила в комнату, а он тыкал своим малюсеньким пальчиком в окно, пытаясь рассказать маме, что он видел там какую-то тётю. Столько ночей я умирала от голода и похоти, а теперь малыш привык ко мне и даже улыбался, когда я появлялась за окном в очередной раз. Сегодня я получу тебя, моё сокровище!
Вот ты снова улыбаешься мне, маленький ангелочек. В это время твоя мама всегда приоткрывает окно. Подойди сюда… ближе… вот так… Тётя возьмёт тебя с собой, мой сладкий, мой хороший…
Неужели! Я прижимаю тебя к себе, твой чудный запах сводит меня с ума – рот заполняет слюна, твоя хрупкость возбуждает меня… но надо улетать отсюда прочь, пока не пришла мать.
Я лечу, чувствуя твоё тепло. Ты заливаешься смехом – такого приключения у тебя ещё не было! Сотни лет не чувствовала себя такой счастливой!
Наконец-то! Мы в моей комнате. Ты устал и хочешь спать, что-то невнятно шепчешь, так мило потирая свои прекрасные глазки. Мой малыш, как же я тебя люблю, люблю все твои жесты и повадки. Я целую твои мягкие ладошки, животик… целую твой маленький ротик, ещё и ещё, прикасаюсь к твоим губам кончиком языка… пробую твою ароматную кожу на вкус… Ты улыбаешься…
Прости меня, мой сладкий, но… никто никогда не узнает, каким ты будешь, когда вырастешь. Во мне мучительно борются два сильных чувства: любовь, смешанная с жалостью, и невыносимый голод.
Тётя знает, что убьёт тебя, маленький мой, поэтому она плачет, так что не смотри на неё так озадачено, мой хороший.
Я припадаю губами к твоей хрупкой шее. Нежная кожа легко разрывается под моими клыками. Ты горько плачешь, и я тоже. Но я продолжаю пить из тебя, ты затих и больше ничего не чувствуешь – тебе повезло больше, чем мне, потому что мне кажется, что я умру от душевной боли…
Теперь я сижу рядом с твоим обескровленным тельцем и рыдаю. Может, я тебя спасла, мой маленький? Иначе ты бы вырос отчаянным сердцеедом, был бы вечно любим и вечно ненавистен ревнивцами, завистниками и отвергнутыми. Прожил бы жизнь, так и не узнав счастья, умер бы молодым в пьяной драке, так и не узнав счастья…
Эти мысли успокаивают меня… а теперь нужно избавиться от трупа.
Я кладу тебя в грязный мусорный мешок, словно испорченный кусок мяса. Теперь я пойду и выкину тебя, как и всех остальных, с обрыва в омут. Вот и не стало тебя, мой сладкий, мой маленький ангел, мой малыш…

Письмо N12

Ты приходишь в мои мысли призраком страсти, той страсти, которой я не знала до тебя. Пятнадцать минут, не больше… Пятнадцать минут я любила тебя до безумия, как никого и никогда…
Я была знакома с тобой четыре часа. Ты был не такой, как все. Нет, не лучше, не благороднее, но не подлее и не равнодушнее. Ты подарил мне мой первый настоящий поцелуй в жизни, и тогда я умерла, но поняла это гораздо позже. Я любила тебя тогда, упиваясь страстью твоих губ. Я вся дрожала и не чувствовала земли под ногами. Моё сердце бешено отстукивало какой-то невероятный ритм, голова шла кругом… Страсть, которой я наслаждалась… Страсть, которая причиняла мне боль… В этом поцелуе ты влил в меня яд, и теперь я буду вечно помнить о тебе.
Пятнадцать минут… Пятнадцать минут, в которые я любила всё в тебе…
Ты улыбался, как никто не умеет улыбаться, твои тёмные, блестящие, как водная гладь, глаза улыбались тоже. Яркий чувственный рот… ты постоянно закусывал нижнюю губу… Какой непосредственный, но сводящий с ума жест!
Пятнадцать минут, в которые перед моими глазами складывался твой образ во всех мелочах: твои ловкие пальцы, вытанцовывающие на струнах гитары, твоя походка, каждое твоё движение… ты напоминал красивое хищное животное…
Ты ушёл, и я разрыдалась, потому что знала, что таким ты больше не будешь никогда. Мы так и не узнали другу друга, с каждой нашей встречей дистанция между нами увеличивалась. Мы хотели знать друг о друге всё, но никогда ни о чём не разговаривали. Лишь иногда ты пугал меня страшными сказками, в которые я верила лишь потому, что тебе так хотелось. Ты держал меня за руку и думал, что я принадлежу тебе. Я держала тебя за руку и думала о том, кому я принадлежала на самом деле.
Мы разошлись врагами и не посмотрели друг другу вслед.
Где ты теперь? Стал ли ты другим? Я стала – от того ангела, которого ты каким-то образом увидел во мне, не осталось ни следа.
Если когда-нибудь наши дороги снова пересекутся, ты больше не сможешь жить, как жилось. Я снова обману тебя, и ты умрёшь под пристальным беспощадным взглядом рассветного солнца.

Письмо N13

Это был Ангел в метро. Там, под землёй… Никогда мне не доводилось видеть такую красоту, никогда и нигде. Даже Феб позавидовал бы ему. Я чуть не свихнулась, глядя на него. Мне хотелось стоять перед ним на коленях и в благоговении плакать, прижаться к его коленям и, затаив дыхание, ощущать, что я прикоснулась к настоящему чуду. Только одна невыносимо прекрасная мелочь делала его не таким безупречным – это небольшой шрам, слегка рассекающий внешний край левой брови. Этот шрам делал его ближе к Земле, потому что придавал ему какую-то соблазнительную силу.
Ни один художник не смог бы нарисовать столь безупречное создание, ни один скульптор не смог воспроизвести изящность его черт. Правильный овал лица обрамляли ярко-каштановые слегка вьющиеся волосы, на лице – изящный прямой нос, нежно-розовые губы, не пухлые, не тонкие, такие, к которым просто хочется слегка прикоснуться. На фоне фарфорово-белой кожи, под темными прямыми бровями вразлёт, смотрели большие глаза цвета тёмной морской волны, от широких чёрных зрачков к чётко очерченной бархатно-тёмной кайме расходились кобальтовые лучики и тонкие золотистые нити. Изгибы густых и длинных ресниц ещё больше выделяли его сильный взгляд. В нём была какая-то невероятная глубина, которая подчеркивала полноту содержания его души. Его осанка делала его похожим на короля.
Он поймал мой взгляд, и я беззастенчиво упёрлась глазами в его глаза. Он оторопел и смущённо посмотрел в пол. Он другой… Кто бы, обладая такой красотой, стал смущаться?.. Он другой…
Он снял куртку и вышел. Я посмотрела ему вслед. На белой футболке, на спине был абстрактно нарисован ангел, и над ним нависала надпись готическим шрифтом “Angel”.
Это был Ангел… Просто, я умерла…