Девушка, которой нет

Девушка, которой нет

Света очень рано почувствовала себя не такой как все. Как и «любая другая» Лена, Юля, Марина, – Света не могла не чувствовать себя девушкой. Но ей было этого так стыдно, что, когда она позволяла себе об этом думать хотя бы несколько десятков секунд, её ударяла волна стыда и омерзения к себе. Света никак не понимала, почему остальные не чувствуют себя так же.
 Ей всё было ясно до скуки: она человек с женским телом, то есть не человек. Дело не в том, что ей хотелось быть мужчиной. Нет, о мужчинах как мужчинах она не могла даже заставить себя думать. При приближении кого-то из них она способна была смотреть ему только в глаза, ведь, опустив взгляд хоть пятью сантиметрами ниже, она встречала бритость щёк, усы, бороду или что-то ещё, подчёркивающее, что это – человек  с мужским телом, то есть не человек.
Трудно передать её мучения, когда ей приходилось мыться. До тех пор, пока она не переехала в квартиру с ванной, ей приходилось ходить в баню. Она старалась выбирать время, когда там никого нет, и подчас её это удавалось. Но нередко моечная наполнялась  женщинами, большинство из которых приносили с собой синие пластмассовые тазы, и с каждой входившей муки стыда Светланы увеличивались двукратно. В этом чавкании шлёпающих по полу, трущихся, обливающихся нечистой водой тел ей становилось дурно. Она выходила в предбанник, но там тоже сидели, отдыхая перед очередным броском в моечную или  парную женщины и влажно одевались девушки.
Когда она мылась в бане, она смотрела в сторону, в зеленые непрозрачные окна.
Когда она получила возможность мыться в ванне, она могла спокойно закрывать глаза. Когда она видела ненароком кусок своей ноги или ломоть руки, её начинало тошнить.
Как тягостно она чувствовала себя в автобусе, когда летом у пляжной остановки из него высыпала толпа девушек и девочек, жаждущих поскорее открыть миру свою женскую наружность. Сама она никогда не была на пляже. Светлана была неспособна понять людей, идущих в людное место специально для того, чтобы раздеться и максимально выказать окружающим своё природное начало.
Нет нужды говорить, что когда в школе ребята хотели отнестись к ней как к предмету возбуждения неукротимой энергии пола, это встретило столь непредсказуемую реакцию, что таковые попытки никогда более не возобновлялись. В минуту, когда в подвальной раздевалке выключили свет и ребята повалили девчонок в кучу, упав на них сверху, привычный девичий визг и гам перекрыл истерический вопль Светы. После, в кабинете завуча (медсестры в тот момент в школе не было, и медпункт был закрыт), она больше тридцати минут сбрасывала что-то с себя – то ли цепкие руки, то ли чёрных тараканов, – а может, пыталась сорвать с себя кожу.
Так жила Света, простая девочка-девушка, не желающая быть ни женщиной, ни девушкой, ни девочкой, – желающая быть просто человеком. Сможет ли она перейти хотя бы 20-летний рубеж или уйдёт из жизни от своих рук в 19 полных вёсен? Бог весть. По сути, она уже мертва. В нашем обществе таких людей не может существовать. Их не существует.
Девушка, которой нет…
Девушка, которой…
Девушка…

1988