Безумие королевы

1
Я стою в самом углу тронной залы, смешавшись с неподвижными силуэтами прислуги, в платье грустного баклажанного цвета. Я жду королеву.
Entree.
Шорохи откидываемых юбок, неприятный звук шаркающих подошв - встречают.
- Ея величества-а-аааа!..
Высокая, черноволосая, с горящими глазами – ты идешь стремительно, затаенную радость пряча в нервных пальцах. Как высоко ты держишь голову! Как высоко ты держишь голову…
Не взглянув даже на предложенные для помощи руки, королева взошла по обитым бархатом ступенькам к трону, чуть заметно поклонилась, чуть слышно прошептала:
- Ваше величество…
Опустилась в кресло, щурясь от удовольствия, вздернула подбородок, рассмеялась беззвучно.
Королева щелкнула пальцем, и спины, наконец, разогнулись. Все взгляды обратились на нее – величественную, прямую, без тени улыбки на холодном, полном достоинства лице. О, это ваша роль – ваша, несомненно!..
- Где мой брат?
Я отступаю, неловко задевая рукавом соседа, и ему тоже приходиться сделать шаг в сторону. Толпа податливо расслаивается, и рядом со мной, уже не скрытый баклажанным платьем, оказывается мальчик в костюме слуги, с завитками черных волос, с глазами – я бы сказала – газели, с манерами львенка. Как прекрасен и – неужели? несомненно! – как похож на королеву!
Она чуть привстала в своем золоченом кресле, неумышленно проступила радость на ее лице. С нежностью, с преданностью верной собаки королева произнесла:
- Здравствуй, мой мальчик. От кого ты прячешься?
Как он мил – не правда ли, ваше величество? – в штанишках, открывающих щиколотки, нервный и испуганный, пытающийся быть мужчиной. Тщетно стараясь укротить дрожь и злобу, он произносит едко:
- От ночных кошмаров. Вам они не сняться, сестра?
Королева справляется с нежностью, отвечает холодно и властно:
- Тебе пора повзрослеть и избавиться от детских страхов, дорогой.
- О, как бы я этого хотел!
Королева вскочила, забыв о приличии, подошла – почти подбежала к брату. Он стоял неподвижно, подняв подбородок, распахнув глаза с дрожащими от ненависти ресницами.
- Тебя не было в твоих покоях этой ночью, - прошептала королева.
- Потому что там были вы, - ответил он еще тише.
- Тогда почему ты не скрылся? Не убежал? Не ушел в монастырь? Зачем ты явился сюда?
Люди потупили глаза, рассматривают лепные орнаменты, узоры шелковых обоев, наряды соседок и соседей, наконец. Я стою ближе всех.
- Хотел убедиться, что вы ведете себя прилично, - с ударением закончил принц.
Королева зашептала еще громче, с трудом сдерживая себя:
- О, я веду себя прилично, очень прилично! Будь только послушным братцем, дорогой, - проговорила она, нервно разглаживая галуны на его костюме, - и я стану самой приличной из всех приличных королев!
Принц раздраженно отвернулся. Вздрогнул, взглянув на растерянные лица придворных, взял себя в руки, произнес теперь уже громко – для всех:
- Благодарю вас за совет, ваше величество. Вы правы – я слишком легкомысленен. Надо больше времени уделять делам. Я бесконечно счастлив вашим заботам, дорогая сестра.
Королева едко усмехнулась.
- Не забывайся, дорогой, - прошипела она.
- Ай! – от стены отскочила служанка, растерянно оглянувшись на канделябр с букетом ни с того ни с сего вспыхнувших свечей. Стена осветилась. Второй, третий, четвертый десяток свеч, к которым никто не прикоснулась, зажглись сами собой. В зале стало душно и слишком светло.
- Мне нехорошо, брат, - чеканя слова, проговорила королева. – Проводи меня.
Принц опустил глаза, сразу весь обмякнув, потеряв волю и самообладание.
Она протянула руку небрежным, жаждущим жестом, он покорно подставил свою. Придворные поспешно стали кланяться. Королева и принц удалились, провожаемые нервным мерцанием погасающих свечей.

2
- О боже, о боже!
- Вы видели это?
- Что? Свечи?
- Свечами нас уже не удивишь. Но ее взгляды, ее поведение! Она ведет себя, как портовая шлюха!
- Он действительно ее родной брат?
- Кровосмесительница! Бедный мальчик – он сопротивляется изо всех сил, но ему нечего ей противопоставить!
- Да она же безумная! Разве можно ее слушать!
- Она предупредила – его, если будет перечить, и нас, если будем напоминать о себе.
- Так это не фокус? Это сделала она?
- Подобные фокусы мы наблюдаем каждый день. Она ведьма, говорю вам! Каждый здесь готов убить ее!
- Так что же?
- Что? А вы попробуйте! Я не буду оплакивать того безумца, который покуситься на жизнь пресветлой королевы. Он уже мертв.

3
Двое в королевских покоях. Принц уже не пытается изображать мужчину. Ему страшно.
- Присаживайся, дорогой.
Скользнуло по полу кресло, ткнулось под колени. Принц упал на него, совершенно разбитый, раздробленный, лишенный воли.
Королева подошла к нему, погладила волосы. Прекрасное лицо с опущенными глазами, переполненными ужасом, влажным, готовым пролиться. Что тебя так тянет к нему, королева? Схожесть с собой?
- Не бойся меня, - ее голос звучит по-матерински. -  Я никогда не сделаю ничего против твоего желания.
Как жаль, королева, как жаль - никогда!..
Застучали капли.
Мальчик сидит, одеревенелый, тихо всхлипывая от ощущения беспомощности. Королева смотрит на дождь, от которого стало темно в комнате, и гладит брата по волосам.
- Побудь со мной, пожалуйста? Ничего больше – просто побудь здесь?.. - королева умоляет.
Призвав на помощь всю свою мужественность, принц медленно наклоняет голову. Королева благодарно улыбается.
- Спасибо, спасибо…
Я слушаю их, затаив дыхание, наблюдая, как из-под двери на мои ноги медленно выползает вода – в королевских покоях идет дождь.

4
Через несколько часов, уже глубокой ночью, дверь спальни распахнулась, и изнутри вырвался принц в промокшем до нитки костюме слуги. Он дрожал, точно в агонии. Оттолкнул меня и кинулся прочь по коридору, не разбирая дороги. Чуть-чуть не добежав до парадной лестницы, резко остановился и, бесстрашно обернувшись к покоям королевы, закричал:
- Вы самое страшное, подлое и развратное существо на свете! Я всей душой вас ненавижу!
Несчастный мальчик!
Принц с достоинством удалился. В раскачивающихся на петлях дверях появилась королева, щурясь от света. Несколько минут она стояла, слегка пошатываясь, уцепившись за дверной косяк рукой, и на лице ее не было ничего, кроме усталости. Потом королева заметила меня. Вы не разгневаетесь на меня, оказавшуюся здесь столь неуместно?
-  Принеси мне кофе, - распорядилась королева. – А то ненароком снова засну.
Улыбнувшись в ответ на вашу почти дружелюбную улыбку, я присела в reverence под скрип закрывающихся дверей.
Вернувшись с кофе, я не нашла уже на полу никакой воды. Тихо постучавшись и не получив разрешения войти, я скользнула внутрь, в королевские покои. Темно. Запах сырости, запах нежилого помещения. Неясное движение в глубине комнаты. Я ступила вперед, всматриваясь в черноту, вязкую, оживающую при моих шагах.
- Нет!.. – с хрипом, с надрывом.
Стонала королева. У меня перехватило дыхание от ожидания предчувствованного. Я подняла над головой свечу, и внезапно стало светло.
…у тебя из ладони торчит жало колокольчика для прислуги…
Пол, стены, потолок, высокая позолоченная кровать, стулья, кресла, стекла окна – все было покрыто густой, темной, пульсирующей при каждом вздохе слизью. Она заполнила всю комнату – живая тварь, размытая, бесформенная, но от нее исходил запах – совершенно отчетливый – запах желания, желания плоти.
…у тебя из ладони торчит жало колокольчика для прислуги…
Королева, ваша белая кожа… в ошметках черной, вязкой, липкой жижи, воняющей вожделением… заглатывает тебя… хочет тебя – проглотить… вы сопротивлялись, королева?.. неужели все еще… все тяжелее, все приторнее… это грязь всех сточных канав… всех борделей и склепов… мутная скользкая влага возбужденной утробы… это твоя проклятая похоть!.. королева!.. сейчас ты задохнешься!.. сейчас!!!
…у тебя из ладони…
- Хватит!
Я уронила свечу. Горячий воск обжег ноги. Вновь стало темно и тихо.
- Ваше величество…
Я почувствовала руку, судорожно схватившуюся за мое платье. Королева тяжело, с хрипом, выплевывая кровь, задышала. Осторожно поддерживая, я довела ее, спотыкающуюся, до полосы света, лившуюся из незакрытых дверей.
- Посади, помоги мне сесть… - натужно хрипела королева, тыча окровавленным пальцем в пятно света.
Я усадила ее прямо на пол. Королева зажигала свечи. На полу валялся растерзанный колокольчик, кровать была похожа на поле боя, и – ни следа, ни намека кошмара.
- Мне приснилось?.. – она подозрительно посмотрела на меня, проверяя, видела ли я ее чудовище.
- Дурной сон, ваше величество? – заботливо спросила я, доставая одеяло.
Не почувствовав подвоха, она потребовала ванну, бинтов и новую чашку кофе.
Уже вставало солнце, когда королева, в платье темно-лилового цвета, с перемотанной рукой, сидела в кресле, диктуя мне письмо:
- Дорогой братец, вынуждена согласиться, моя опека над тобой, была слишком… слишком требовательной, обещаю, избавить тебя от нее если, ты примешь мое предложение. Это просто услуга, маленькая услуга, и я обещаю, я клянусь тебе своим именем, трон будет твой, и ты никогда меня, не увидишь.

5
Настал полдень, когда в королевскую спальню вошел принц в сопровождении двух военных. Королева сидела в том же кресле, упрямо уставившись на солнце невидящими глазами.
- Я сразу хочу предупредить вас, - начал принц, - если вы задумали…
- Очередную грязную провокацию? – она подняла глаза. – И ты намерен пресечь ее, я угадала, братец?
Принц поджал губы.
- Так что же вы хотите? В обмен на трон?
- В обмен на трон и мое исчезновение – это, пожалуй, важнее для нас, дорогой.  Я хочу ребенка от тебя.
Нервно закашлялся один из сопровождающих. Принц растерянно оглянулся на него и, наклонившись к сестре, злобно зашептал:
- Вы с ума сошли? Вы шутите? Но не при людях же!
Королева схватила его за лацканы сюртука и ответила властно, в полный голос:
- Не паясничай! Ты понял, что я не шучу. И твои оруженосцы это поняли. Все знают о моей развратности и о твоей святости. И я не стану твоей первой женщиной, кстати.
Принц рванулся, отлетел на полкомнаты и закричал своим людям:
- Вы видите, она сумасшедшая! Сейчас, сейчас! Действуйте!
Он выкинул вперед руку с указующим на королеву пальцем. Военные подскочили к ней, из кружевных манжет засверкали ножи. Вскрик, треск ломающейся мебели. На минуту краски погасли в карнавальном смешении, а когда вспыхнули вновь – кто-то всадил в грудь королевы кинжал.
Очень спокойно, ни взглядом, ни прерывистым дыханием не подтверждая апокалиптичность этой минуты, королева поднялась и вытащила нож из груди – раны не было. Не было даже капли крови.
Военные отпрянули, вжались в стены, вытаращив глаза. Принц лишь удивленно выдохнул.
- Ты разве не знал, что у меня нет сердца, - произнесла королева и не глядя метнула кинжал в сторону.
Шум падающего тела. По стене, оставляя красные разводы на дорогих шелковых обоях, сполз один из людей принца. Из середины лба торчала рукоять кинжала.
Королева подошла ко второму военному, сократив расстояние между собой и братом наполовину.
- А ты ступай, расскажи всем о моем бессмертии, - любезным тоном проговорила она.
Военный исчез.
Принц, широко раскрыв глаза, смотрел на убитого – за него - слугу. Заметив это, королева произнесла, подойдя к брату совсем близко:
- Он отвлекает тебя? Сейчас я все исправлю.
На миг принц перевел взгляд на лицо сестры, но оно показалось ему еще ужаснее мертвого вассала, но когда он вновь взглянул на труп – его уже не было. Стена не испачкана, следов преступления не осталось.
- Послушай, дорогой, мне нужен только ребенок – и я исчезну. Ни слова, ни намека, ни воспоминания тебя не потревожат. Если хочешь – забудешь обо мне, как забываешь свои плохие сны, как забыл сейчас детские страхи. Ты помнишь, что ты боялся воды, боялся утонуть?.. Вот видишь – так же ты забудешь и маленький инцидент, который сделает тебя королем и освободит от меня. 
Гримаса ужаса на лице принца едва уловимо превратилась в гримасу сомнения.
- Если ты боишься мне верить, дорогой мальчик, я поклянусь.
- Клянись, - слово, сказанное после долгой немоты, прозвучало как хрип.
В свою забинтованную руку с чуть заметным пятном проступившей крови королева взяла руку брата – она конвульсивно дернулась и сразу опала.
- Я клянусь, - произнесла королева, - единственно святым для меня – моей нежностью к тебе, - принц прерывисто вздохнул, - если у меня будет твой ребенок, я оставлю это место, этот трон, тебя и все надежды на тебя – оставлю все, и никогда не вернусь. Если только я получу ребенка.
Принц вслушивался в голос сестры, не доверяя ушам, не доверяя нехорошим мыслям в раскаленной голове.
- Это чудовищное предложение, - пробормотал он, скорее себе, чем ей.
- Я не могу дать тебе другого, - ответила королева. – Ты согласен?
- Да.
Принц выдернул руку, не заметив, что ненароком сорвал с ладони королевы повязку, и она закусила губу, побледнев. Слушая скрип закрывающейся двери и наслаждаясь им, как прекрасной музыкой, она села обратно в кресло, наматывая бинт на красное пятно, расплывающееся все больше и больше, и улыбнулась. Может быть, это самые лучшие дни вашей жизни, королева, – ожидание его.

6
Жизнь замерла. По дворцу ползли жуткие и нелепые слухи, королева не выходила из своих покоев, принц бродил по затемненным, словно в трауре, залам, бледный, отчужденный, похожий на привидение. Спустя семь дней, весь в черном, как на похоронную мессу, он появился у нее.
 - Как ты красив, мой мальчик, - только и сказала королева, прежде чем подойти к брату.
Прежде чем подойти и взять его руки в свои. Взять его горячие ладони и почувствовать прерывающееся дыхание. Почувствовать, как тяжело, еле сдерживая слезы, он дышит и потянуться к его губам. Целовать его. Целовать его губы, не так - как  будучи сестрой, а так – как став любовницей.
И чувствуя все неопределеннее, расплываясь в пылающем лунном зное, теряясь, забывая, стирая из памяти, из разума, из сердца – всю прошлую жизнь и все дороги, ведущие сюда, к этому мигу – потерянный, растерзанный, измученный бесконечными убеганиями, принц наконец остановился и посмотрел на ее лицо. Ему показалось – это он сам, только неуловимо измененный, возвышенный полутьмой, в ореоле тайны. Он сам – и кто-то еще, и что-то еще, выше и глубже всего, что он мог представить. И не в силах сдерживаться, не в силах видеть ее скрытой, отгороженной – он рвал ее платье, вгрызаясь, плача, не пытаясь сопротивляться. О, как принц желал ее – желал увидеть, понять, достать ее тайну, ее неизъяснимость, ее схожесть и чуждость, слиться с ней, с собой, и стать выше них обоих.
Королева и ее брат предавались ласкам всю ночь, и это было больше похоже на борьбу, чем на любовь.
Моя королева, быть может, стоит остановиться на этом миге?
Нет, вперед, дальше и глубже.

7
- Ваш утренний кофе, ваше… ваше величество.
- Я ничего не просила…
- Нет, нет, оставь. И принеси еще чашечку – для меня.
Сейчас они были похожи друг на друга слишком открыто. Нагие, они лежали в постели на скомканных простынях – королева и ее брат, и я подумала – как они напоминают богов первого творения, рожденных друг из друга и женатых на своей крови.
Я поставила поднос на пол  - столик у кровати был опрокинут - и вышла.
- Ты придешь ко мне еще? – спросила королева нежно.
Пауза. Затем принц, мешая раздражительность с растерянностью:
- Разве одного раза недостаточно?
Снова пауза. После – королева, властно, как в тронной зале:
- Условие было: ребенок. Получила я его или нет, еще неизвестно. Пока я не буду знать наверняка, я не уйду.
Ничего больше я не расслышала из-за закрытой двери. Открывая ее, с новым кофе на подносе, я столкнулась с принцем, уже полностью одетым, с печатью безысходности на лице.
- Кофе, ваше высочество…
- Подай его мне, - из спальни велела королева. – И свежих бинтов. Вся кровать – в крови…

8 
В тот же день принц уехал на охоту, охота затянулась на месяц, королева написала ему, и он вернулся. Он входил в комнату сестры с твердым намерением разоблачить ее, но вышел только утром – с единственной мыслью: прийти вновь той же ночью. Сплетни задыхались от ужаса и возбуждения: принц сдался, принц пал под злыми чарами, принц выпил приворотное зелье, принц женат на собственной сестре!
Уже зимой, одеваясь утром в ее спальне, он попросил королеву зажечь свечи – стало рано темнеть. Подавив растерянность, она встала с постели и, закутавшись в одеяло, подошла к двери, чтобы позвать служанку. Принц оторопел.
- Ты не…
И все то время, что я, медленно передвигаясь по комнате с маленькой табуреточкой, разжигала свечи, длилась немая сцена: принц, на лице которого за несколько минут отразились все возможные чувства, смотрел на королеву – королева, не похожая больше на ведьму, а похожая на обычную земную женщину, смотрела на принца.
- Я беременна, - грустно и торжественно произнесла королева.
- Я все понял, - жестко ответил принц, пряча глаза. – Собирайся, теперь ты уезжаешь.
Это было предпоследнее свидание королевы и ее брата.

9
Я разбужена среди ночи шумом, топотом, жадными вздохами скорой мести. Целая толпа разномастно одетых людей с факелами и оружием - кровава от отблесков огня сталь. Где-то внутри безумного маскарада перекошенное лицо принца – будущего короля.
Это - восстание. Это - идут убивать королеву.
Я одела лучшее из своих баклажанных платьев, причесалась с особой тщательностью, затем спустилась на кухню за кофе и направилась к королевским покоям. В двадцати шагах, на парадной лестнице, заговорщики страстным шепотом обсуждали, кто будет палачом. Принц отказывался.
Королева сидела на неубранной постели, в платье, чулках, шелковых туфлях и лучших своих драгоценностях – она выглядела безукоризненно, если не брать в расчет длинные нерасчесанные кудри, распущенные по плечам. Она казалась растерянной, я бы подумала – готовой разрыдаться.
- Кофе, ваше величество.
Я подала ей чашку. Она сделала глоток, остальное пролила на платье, даже не заметив этого. Ее губы дрожали. Я вытащила чашку из замерших пальцев королевы и произнесла:
- Бегите, ваше величество, бегите!
Она уставилась на меня немигающим  взглядом:
- Он будет здесь через минуту. Все кончено. Сейчас я умру.
Я схватила ее за руку, потащила к стене. За одной из никогда не открываемых гардин - окно со скучным пейзажем, но когда я распахнула его – окно оказалось дверью, а пейзаж – длинным неосвещенным ходом.
- Куда-нибудь он вас приведет. Куда-нибудь подальше от вашего ненасытного брата.
Королева обернулась на меня и чуть-чуть сжала мою ладонь – в знак благодарности. 
Она бежала очень долго, на ощупь, ударяясь о стены, сырые, влажные, в плесени, от прикосновения которой королеву тошнило. Ход был прямым и очень узким, полы скользкими, и несколько раз королева падала, обдирая чулки. Потом плесень исчезла, и стены стали очень тонкими, почти картонными.
Я ждала в покоях принца и, почувствовав ее, толкнула сработанную в виде массивного зеркала дверь и позвала ее:
- Сюда!
Но когда королева, испачканная, в изорванном платье, подбежала к проему, в комнату вошел принц. На секунду он замер, раскрыв рот от удивления – и я подумала, почему бы ему не промолчать?
- Ко мне! – закричал он. – Она здесь! Она в моей спальне!
Я выскользнула из комнаты и направилась в соседнюю, куда время от времени селили любовниц его высочества. К покоям принца со всех сторон бежали вооруженные мужчины с бледными бесстрастными лицами.
Королева с шумом задвинула зеркало-дверь и побежала по коридору. Ход стал невозможно узким, она чувствовала, как трещат от давления ее тела картонные стены.
- Рубите! Рубите!!! – истошно орал принц.
Вокруг королевы кровожадно засверкали лезвия ножей, из-за продырявленных обоев пробился в темноту коридора болезненно-яркий свет. Тело стало гореть – королева поняла, что с нее сейчас заживо снимут кожу. Она упала на пол, ползком пробираясь дальше. Стены почти сомкнулись, и то, что от них осталось, превратилось в решето. Изо всех сил она рванулась вперед – уже не кожей, костями чувствуя боль.
- Где она? Черт возьми, где она? В эту проклятую щель и крыса не пролезет!

10
- Королева! – зашептала я, прижавшись к стене.
- Как здесь тесно! Я сейчас задохнусь!
- Вниз, ваше величество! Толкайте пол! Отсюда можно только вниз!
Я услышала слабые толчки.
- Не получается! Это стены здесь из бумаги, а пол каменный!
- Вниз, вниз – сильнее, ваше величество! Другого выхода нет!
- Я пытаюсь, пытаюсь!!!
- Они уже близко! Боже мой, они заходят! Вниз!!!
Королева в последней отчаянной попытке ударила о пол забинтованной ладонью, и провалилась. На мгновенье ей показалось, что она видит себя со стороны – кровавый кусок плоти с рвущимися мускулами, падающий, обдирающий вены о грязные, заляпанные красным стены. Наконец, она почувствовала удар, и видение погасло, оставив только боль.
Я спустилась на кухню, поставила на плиту кофейник. Могу же я и себя побаловать?
Выпив свой кофе, я, наконец, открыла заслонку духового шкафа. Им не пользовались годами, внутри все в жирной пыли, но жар от плиты раскалил шкаф докрасна. Здесь оканчивался лабиринт, по которому гнали королеву.
Я едва узнала ее. Узел живого тела, из которого беспомощно торчали скрюченные пальцы, клочья волос и шелка. Поверх ссадин и кровоподтеков кожу покрывали волдыри – от ожогов. Она конвульсивно дрожала. Только глаза смотрели упрямо. Черт возьми, королева! – вы цепляетесь за жизнь, как безродный бурьян!
- О боже, ваше величество!.. Но сейчас выходить нельзя – они бродят повсюду! Подождите, я позову вас!
Я захлопнула заслонку и ушла.
Рассвет был восхитительным. Столько крови в этом солнце! Как беспомощно небо, залитое чужим цветом на пол-ладони! Я позвала королеву полюбоваться зрелищем.
Прихрамывая, поддерживаемая мною, она проковыляла несколько шагов до выхода на задний двор. Я распахнула перед ней дверь.
- Через поля на запад, ваше величество! Там у меня домик, и вы будете в безопасности!
 Я легонько подтолкнула ее, и она, чуть не упав, побежала, похожая на раненую собаку, через грязный ямы, полные отбросов, через дыру в заборе, через кусты, в поле, в чистое поле луговых цветов, не чувствуя спиной разгорающегося восхода.

11
Спустя полгода я сказалась больной и ушла из дворца. Через шесть часов быстрой ходьбы я оказалась у маленького, похожего на заброшенный сарай домика с дырявой крышей и дверью, болтающейся на одной петле. По мутному свету сквозь единственное окошко, наполовину уже ушедшее в землю, я поняла, что королева нашла свое убежище.
Она выглядела, как актриса, перепутавшая костюм. Крестьянское холщовое платье, на волосах платок дырками вовнутрь, босые ноги, огрубевшие руки. У королевы появился чудовищный живот.
- Ваше величество…
Она обернулась на меня, совсем как раньше, когда она оборачивалась, чтобы указать, где оставить ее кофе. Узнала, улыбнулась, протянула ко мне руки - левая все так же забинтована.
- Дорогая, все мое величество осталось во дворце. Я больше не королева.
- С властью или без, королева – это ваше первое имя.
Она одарила меня пресветлой улыбкой, но не стала возражать.
- Как вы жили, ваше величество?
Когда пришла весна, она посадила что-то вроде огорода, поливая землю кипятком и закапывая старые семена, которые нашла в кладовой. И уже почти месяц, как совсем потеплело - стало вполне достаточно пищи. Дважды она даже ходила менять ее в дальнюю деревню на молоко и хлеб, но ей отказали из-за подозрительного вида. Туго приходилось сначала, она ела что придется, какие-то корешки, замерзшие полусгнившие фрукты. Однажды – благословенный день! – королева нашла дохлую крысу и съела ее, не почувствовав отвращения. Были еще украшения – те, что оставались на ней, когда она бежала из дворца – в первый же день она выкинула их в сугроб – акт прощания. Потом много раз возвращалась на то место, но так ничего и не нашла.
- Хорошо.
Нам как будто не о чем говорить. Королева все еще не знает, как ей следует вести себя.
- Простите, ваше величество, я ничего не смогла принести вам.
- А ничего и не надо, - она попыталась изобразить сытость. – У меня всего в изобилии. К тому же ты уже слишком много для меня сделала, боюсь, я так и не смогу тебя отблагодарить.
- Ваше величество, я не требую ничего, кроме удовольствия видеть вас.
Мы снова молчим. Скрипит на одинокой петле дверь, пропуская сквозняк в комнату.
- Вы знаете, принц, - начала я рассказывать, следя за тем, как меняется ее лицо, - после вашего исчезновения сам не свой. Сначала у него был какой-то странный каприз считать вас призраком.
- Призраком? – переспросила королева, вскинув голову.
- Он думает, что вы мертвы. Велел разобрать полы, вскрыл все потайные ходы, разыскивая ваше тело. И хоть ничего не нашел, он уверен, что вы погребены в стенах дворца. Жаловался врачам, что видит вас – представляете! – слышит ваши крики. Принц так изменился за последнее время – выглядит, словно старик. Волосы все поседели.
- Поседели?
- Да. Белые, как снег. Правда, в последнее время он уже почти успокоился, снова приемы, охота. Свое выздоровление принц – то есть, теперь король – решил отпраздновать инаугурацией.
- Вот как… И что же, мой призрак больше его не тревожит?
О, ваше величество, как гневно, как жестко, как по-королевски вы это произнесли! Неужели голод вас не исправил?
Королева, тяжело опираясь на стол, встала и проковыляла к окну.
- Ладно, к черту моего братца. Все получилось, как он хотел. И я вроде бы тоже хотела – этого.

12
На следующий день у королевы начались схватки.
- На стол!.. - сквозь зубы, еле сдерживая крик, прохрипела королева. - Положи какую-нибудь тряпку…
Я застелила стол, поставила табуретку перед ним – для высокородной ноги. Одной рукой держась за живот, другой – за мой локоть, выкатив глаза, вся покрытая потом, королева наконец поднялась. Запрокинула голову, не в силах сдерживаться, дико заорала.
- Тужьтесь, ваше величество, тужьтесь!
- Я знаю, что делать, сукина ты дочь!!! Помоги мне!!!
- О боже, боже! Я побегу за помощью!
- Да куда ты, дура! Стой, стой! Ах ты!.. Аааа-а-а-а-а!!!...
Я выбежала, захлопнула дверь, подошла к втоптанному в землю оконцу. Королева кричала, тело ее дергалось, как на дыбе, все покрытое потом и слезами.
- Проклятье! Проклятый ребенок! Я надеюсь, ты сдохнешь, сразу, как я выплюну тебя! Дрянь! ****ское отродье! Как ты мог! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу!!!
 Королева хрипела и металась, стол ходил ходуном – я боялась, она сломает его. Простыни под ней из белоснежных превратились в красные - кровь испачкала весь стол.
- Я убью тебя! Я клянусь клятвой, которую давала тебе, я убью тебя!!!
Я отвернулась от окна и зажала уши. Уже темнело. В романтической синеве наступающей ночи некрасиво и неэстетично выглядели пучки зелени, рассаженные королевой в строгом геометрическом порядке. Какая вы к черту крестьянка, ваше величество!
Уже под утро крики смолкли. Я подошла к окну. Королева, шатаясь, стояла у таза с водой, обмывала маленький кровавый комок – своего новорожденного сына, болезненно морщась от страха нечаянно раздавить его. Похожая на перекрученную жгутом грязную тряпку, дергалась между ними пуповина, не отрезанная, а только перевязанная посередине бинтом.
- Нет, пожалуйста, не умирай… Я столько пережила ради тебя… Неужели ты поверил моим глупым словам? Никогда больше не скажу ничего плохого… Я стану самой заботливой матерью... Живи! Живи, черт тебя возьми!.. Живи, прошу тебя. Я буду существовать теперь только ради тебя…
Я ворвалась в комнату.
- Я никого не смогла найти… О господи, ваше величество!..
Она подняла на меня взгляд – взгляд, впервые полный страдания.
- Что-то мешает ему дышать.
- На живот! Ваше величество, надавите ему на животик!
Отодвинув пуповину, королева осторожно нажала большим пальцем на живот младенца. Послышался хрип – словно пищала умирающая мышь – кусок белой слизи вывалился у ребенка изо рта, он задышал.
- Слава богу, - облегченно выдохнула королева. – Спасибо тебе. Ты снова спасла меня.
Она посмотрела на меня, на мое чистое платье, на безукоризненные туфли, и отвернулась.
- Ваше величество, ее надо отрезать! – воскликнула я, указывая на кровянистый жгут, из тела королевы в тело ее сына.
- Да, еще это… Дай мне нож.
- А где здесь ножи?
Королева взглянула на меня тяжело, на этот раз без улыбки, ткнула мне ребенка, молча схватила пуповину и перегрызла ее зубами.

13
В следующий раз я пришла к ней через три месяца. Она выкапывала морковь. В доме кричал ребенок.
- Дурные новости, ваше величество. Принц, видимо, не в себе. По его приказу по всей стране убивают женщин с вашим именем.
Она распрямилась.
- С моим именем? Что за причуда!
Криво усмехаясь, она вытирала руки о платье, глядя перед собой и ничего не видя.
- Ваше величество, ребенок, кажется, хочет есть…
Она вскинула взгляд:
- О, он всегда голоден и всегда в истерике – совсем как его отец.
Она вошла в дом (я следом за ней), расстегнула ворот платья и принялась кормить ребенка.
- Ну что ж, - произнесла королева, и тон ее голоса был вполне довольным, - если меня все-таки убьют, я оставляю сына на тебя.
- О, с превеликой радостью, ваше величество!
- Кстати, как тебя зовут? – оживление в ее голосе к концу фразы стало почти смущением: имя – единственное, что тебе не стоит забывать.
- Марина.
- Что?..
Руки королевы, укачивавшие ребенка, безвольно остановились.
- Как меня…
- В вашу честь, ваше величество.

14
Королева не спала всю ночь, ее ребенок истошно орал, но мать ни разу не подошла к нему. Под утро она наклонилась над тюфяком, на котором я притворялась спящей, и тихонько позвала меня:
- Ты спишь?
- Нет, ваше величество… Что случилось?
- Я хочу увидеть одну женщину. У нее дар, похожий на тот, что был у меня раньше. Мне необходимо ее слово. Пойдешь со мной?
- Да, конечно… А ребенок?
Королева усмехнулась:
- Черт с ним, ничего ему не сделается. Это же мой сын – сделан из металла, вместо крови – ртуть. Его можно в землю закопать, он только громче орать будет.
Уже под вечер мы смогли добраться до ведьмы. Ее лачуга была как две капли воды похожа на домик, куда я поселила королеву. Толкнув дверь, мы попали в единственную комнату, полностью лишенную мебели, посреди которой стояла скрюченная старуха с распущенными волосами.
- А ты кто?! – испуганно вскрикнула она, уставившись куда-то мимо порога.
- Тебе назвать мое имя? – спросила королева спокойно.
- Я и так его знаю, - ворчливо прошамкала старуха, отворачиваясь. – Назови лучше причину, по которой ты явилась ко мне.
- Мне нужна твоя помощь.
- Мое мудрое слово? – захихикала старуха. – Это не ко мне. За мудростью ступай в церковь. А меня считают сумасшедшей.
Королева стояла в дверях, ожесточенно сжимая забинтованную руку, опустив голову, нахмуренная и злая.
- Помогите ей, прошу вас, - произнесла я из-за ее спины.
Старуха вздрогнула, взглянула на меня бесцветными глазами и прошамкала медленно:
- Хорошо…
Она подошла к королеве, окинула ее оценивающим взглядом.
- За тобой по пятам ходит безумие. А это что? – она бесцеремонно схватила ее за руку, тыча костлявым пальцем на повязку. – Так и будешь с собой таскать старую рану?
Королева поджала губы, выдернула руку из ведьминых пальцев. Старуха покачала головой, почти жалостливо:
- Злое, злое дитя!.. Не отвернешься от своих страданий, не правда ли?
- От своего пути нельзя отвернуться, – ответила королева твердо.
- Конечно, конечно, - забормотала ведьма, ковыляя в глубь комнаты.
Несколько минут длилось молчание, королева напряженно вслушивалась в бормотание старухи, но, так ничего и не разобрав, наконец спросила:
- Что меня ждет?
Ведьма вскинула руки, иссохшие, похожие на сучья старого дерева
- Откуда я знаю! Может быть, ты захочешь всю жизнь огородничать и растить наследника – если он не окажется уродом, конечно, не будет мычать и срать себе в штаны. Тогда лет через двадцать ты разживешься и заведешь собственную свинью. Сын будет каким-нибудь там дровосеком, или лесорубом, а может, бросит тебя и уйдет в матросы. Кто знает? Может быть, родовая память будет в нем сильней, и он отправиться поднимать восстание и отвоевывать власть, и на старость лет ты еще поживешь во дворце, довольная, благоденствующая старуха-мать, увидевшая отпрыска на собственном троне. Хотя к чему мечтать? Вероятнее, через пару дней тебя найдут люди твоего брата и убьют, как убивают остальных, твой ребенок поорет с неделю и издохнет от голода. Но я не знаю, что будет! Не у меня спрашивай!
Старуха стояла к нам спиной, повернув к нам только голову со сверкающим из темноты безумным глазом, и продолжала взмахивать руками, как раненая птица.
- Чего ты хочешь? – лучше об этом подумай, девчонка! Ты сама - чего хочешь?
- Я хочу вернуть свою силу, - не задумавшись ни на миг, ответил королева.
- А-а-а! – торжествующе воскликнула ведьма, поворачиваясь к нам, подняв вверх узловатый палец. – Силу?! А отчего ты ее потеряла?
Ведьма подскочила к королеве совсем близко и затрясла у нее перед лицом раскрытыми ладонями.
- Из-за ребенка, - выговорила королева с трудом.
- Да что же он такого в тебе сломал, этот твой ненавистный ребенок?! – заорала старуха, брызжа слюной. – Отвечай!
Уцепившись за дрожащие перед ней руки старухи, королева медленно осела на пол, глядя перед собой остекленелыми глазами.
- Когда у меня не было никого - мне было все равно, как жить. Я не отличала плохого от хорошего. Какие чувства я испытаю, какие картинки увижу, какие звуки буду слышать – все было равноценно, и равно не имело цены. Жизнь – была просто чередой впечатлений, они проходили мимо меня и насквозь, но не задевали. Я проживала их как угодно, не отделяя себя от них, не воспринимая всерьез, как во сне, который я осознала. Мне не было плохо, мне не было хорошо – меня вообще не было. Я играла свою роль, и она была ничем не более значимой, чем роль декораций, чем роль кресла, на котором я сидела, или случайного сквозняка, или увядающих цветов в моей вазе.  Я просто жила – и не было границы, отделяющей меня от жизни. И когда я хотела зажечь свечи – они зажигались, это было само собой. Моя сила – только придаток этого состояния, не более. А брат – не было никакой любви, был просто зуд – мне хотелось обладать им, не больше, чем хотелось кофе по утрам, с той только разницей, что кофе я получала, а его нет. А когда я почувствовала, что беременна – от него – было слишком поздно, я погрязла в этой своей больной привязанности, я была скована с ним нерушимыми узами – своей любви. Я больше не могла делать то, что хочу – а только то, что должна сделать. И мой ребенок – это якорь, я не могу уйти никуда от него, он возвращает меня в мои границы – которых не было раньше.
Королева замолчала и медленно подняла на старуху глаза. Ведьма стояла, никуда не глядя, дробно кивая головой.
- Все ясно, все ясно…
Королева смотрела на нее, затаив дыхание, ожидая, что она скажет.
- Все ясно теперь, ненасытное дитя. Тебе надо… - она выкатила глаза и уставилась на королеву, - съесть своего ребенка!
Королева отпрянула, зашептала с дрожью, почти умоляюще:
- Что?.. что, что… что ты говоришь, безумная?..
- Он украл твою силу и носит ее, маленький безмозглый паразит, даже не зная, зачем она ему! Съешь, съешь ребенка – забери свою силу!!!
Королева вскочила и бросилась вон, не разбирая дороги. Я побежала следом. Замелькали бледные, низкорослые деревца. Через несколько минут мне удалось ее догнать, я схватила ее, повалила на землю.
- Ваше величество, успокойтесь, успокойтесь. Она сумасшедшая, не принимайте близко к сердцу…
Я взяла ее лицо в свои руки. Но лицо королевы оказалось совершенно спокойным. Я ожидала увидеть слезы – а увидела холодную решимость.
- Что ты, она куда более здравомыслящая, чем была я. Она права. И я так и сделаю. Я съем ребенка.

15
Бессмысленно цепляться за твое платье, бессмысленно кричать о твоем безумии, ты идешь, снова упрямая и прямая, с единственной мыслью в голове. Распахнешь болтающуюся дверь, возьмешь на руки кричащего сына, расстегнешь воротник.
Королева кормит своего ребенка. Как откармливают поросенка, перед тем как зарезать, - невольно подумала я.
- Найди мне все-таки нож, - говорит она бесстрастно, улыбается, глядя на младенца.
Я подаю ей огромный, как в мясной лавке, с широким, алчно блещущим лезвием - нож. Она смотрит с грустной обреченностью, затем произносит, не поднимая на меня глаз:
- Оставь меня теперь.
Я не стала подсматривать в окно, не стала прислушиваться. И действительно, не услышала ни одного звука. Через несколько часов королева, с ног до головы в чужой крови, выбежала из дома, повалилась на колени. Долго и болезненно ее рвало, пока перед ней не образовалась целая лужа черной, воняющей слизи. Королева взглянула мимо мутными глазами и ушла прочь, в поле – спать. Она так и не заплакала.
Утром я уже не нашла ее.

16
Люди бегут из дворца, голося, с перекошенными лицами, не разбирая пути. На парадной лестнице уже лежат свежие трупы, обожженные, похожие на перегоревшие угли. Королева идет в тронную залу, окруженная кольцом огня, не останавливаясь, не оборачиваясь – к своему брату.
Перед троном, заслонив грудью короля, в три ряда стоят офицеры. Не моргнув глазом, королева даже не замедляет шага, военные безвольно загораются, где-то по ту сторону пламени. Кольцо размыкается и замыкается вновь. Внутри только королева и ее брат.
Он бледен, но ничем старается не выдать подступающей тоски, только судорожное сцепление пальцев и позолоты трона. Он действительно весь седой. Был ребенком, потом мужчиной, а теперь – стал стариком. Но по-прежнему прекрасен, - подумала королева, и вслед за ней я.
- Ты клялась, что я не увижу тебя больше.
Она смотрит на брата насмешливо. Как будто не по его приказу убивают женщин – только за имя.
- У меня нет ни ребенка, ни нежности, которой я клялась.
Король удивленно приподнял бровь.
Они молча смотрят друг на друга, одинаковые, как зеркало и его отражение.
- Так зачем ты явилась? – произносит он тихо и бесстрастно, хотя знает ответ.
- Я пришла короновать тебя.
 Король понял, какой смертью умрет, лишь когда почувствовал, что задыхается от воды. Внутри круга огня поднялся водяной столп, и в нем сидел на троне король, как сломанная игрушка, открывая и закрывая рот. Белые волосы его шевелились, как водоросли. Но он не пытался выбраться, не карабкался, не сопротивлялся, не встал даже с трона – только неотрывно смотрел на сестру и пытался дышать. Потом глаза его стали выпуклыми, как у рыбы, и рот перестал дергаться. Вода рухнула на пол, и пол во всей тронной зале оказался покрыт ею на пол-ладони. Труп сбросило с трона, и он лежал теперь на спине, вытаращившись на королеву.

17
Я зашла в тронную залу через три дня. Королева, в великолепном лиловом платье, неподвижно сидела на троне, у ее ног валялся уже разлагающийся труп. Вода все так же лежала на полу. И мне показалось – ею затопило всю залу, до потолка, и выше, на королеве нет одежды и волосы ее трепещутся волнами, за готическими окнами плавают рыбы, и повсюду синий полумрак моря.
Королева быстро, не останавливаясь на знаках препинания что-то говорила, и я подошла ближе, чтобы слышать ее.
- … свобода и несвобода, счастливая удача и злобный рок, жизнь и ее неотделимость, грех и грехопадение, и жизнь на земле, крысиный труп, второе посвящение – о, сколько там было крови! – яд, яд, мое имя – воспоминание о нем, я шла, так долго, так безучастно и безропотно шла, я разделила всю повесть, я снова исчезла, как странно, как странно – о чем же теперь можно сказать?
Разве я знала, что можно быть глубже? Еще неразлитней со своей судьбой? Как! Как это?! – я не существую, я придумана. Я точка пересечения взглядов извне и вовнутрь. Меня вели под руку. Ни шагу, ни шагу одна – неужели я по-прежнему свободна? Все это – декорации, я сейчас отодвину их и посмотрю, что за ними. Забылась! Поверила в свободу несуществующей воли – но я ничего не сделаю, пока на то не будет высшего веления.
Королева резко посмотрела на меня.
- Скажи, теперь, когда драма закончилась, могу ли я заняться повседневными делами – государством, внутренней и внешней политикой, вопросами экономики, сельского хозяйства и образования? Я могла бы стать мудрой правительницей или чем-то подобным, как ты считаешь?
- Боюсь, что нет, ваше величество.
- Не могу… Я так и предполагала.
Она на минуту задумалась, потом вскинула на меня глаза.
- И что же будет теперь со мной?
- Во дворце снова неспокойно. Боюсь, на вас готовиться новое покушение.
Королева нервно рассмеялась.
- Бред! Меня невозможно убить!
- Будьте осторожны, ваше величество. Даже у Ахилла было уязвимое место.
Королева побледнела, подняла подбородок. Ее взгляд стал напряженным, выжидательным.
- Ваша рана так и не зажила, моя королева?
Она вздрогнула, ее тело вдавилось в спинку трона так, что затрещали кости.
Я подошла к ней совсем близко, церемонно присела и протянула руку.
- Позвольте, я посмотрю.
Лицо королева стало белее седины на голове ее мертвого брата, но она не посмела ослушаться – протянула забинтованную свою ладонь. Я стала осторожно разматывать повязку. Чем тоньше она становилась, тем ярче сияло в полутемной зале пятно крови на ее ладони. И когда я сняла последний слой – я увидела дыру, такую же свежую, какой она была год назад. Кровь сочилась из нее, ветвясь неровными пульсирующими струйками.
- Бедная, бедная королева!.. – искренне произнесла я и наклонилась к ее руке, чтобы поцеловать.
- Я знаю, кто ты, - очень громко и очень твердо произнесла королева.
- Тогда пора, - ответила я.
Кинжал, спрятанный в корсаже, оказался у меня в руке, я с силой размахнулась и всадила его в ладонь королевы – в незажившую рану. Королева согнулась пополам, но удержалась на троне. Я вытащила нож одним движением и вонзила ей в живот.
Королева с неуместным равнодушием смотрела на свое конвульсивно дергающееся тело и натужно хрипела. Из горла у нее, пузырясь, текла кровь.
- Нет, я останусь, - просипела она и попыталась улыбнуться.
Сделав нечеловеческое усилие, медленно, дрожащей рукой, она вытащила из живота нож, схватила мою ладонь и - пронзила ее насквозь. С удивлением я смотрела, как течет на паркет моя – моя, неужели? – кровь – широким, неубывающим потоком. Королева отбросила кинжал и твердо, вложив всю силу своей последней воли, сжала мою пронзенную руку своей, дважды пронзенной. На ее лице – торжество. Ваше величество, вы победили.
И чувствуя, как по венам течет кровь королевы, перемешанная с моей кровью, я уходила из дворца – по воде, затопившей все вокруг, впитывая благоухающий запах – желания жизни.