Рыбацкая

А. считал дни.
Каждую ночь просыпался, вздрагивал, ёжился, выпивал ледяной воды один глоток, в тёмном углу таились прожитые дни, на подоконнике герани горшок, всё шло своим чередом, считалось. Часто А. было скучно, и перебирались струны, задумчиво улыбаясь, посматривал в темный угол. А. нравились скалы, лодка и дом, всё остальное было ненужно – потому что он жил у моря. Однако запах рыбы и гром раздражали его, бросали в тревогу, и А. часто угрожал им кулаком, соседи посмеивались над А., но делились заваркой и солью.
А. считал дни за всех. От натуги у него порой носом шла кровь и взрывались чахоткою легкие. Но это было неважно для А., потому что жил он у моря, на подоконнике герани горшок, в тишине перебирались струны.
 Хильма пришла к А., он перебирал струны. Пристав на цыпочки, дотянулась до звонка, принесла соль и заварку, открывайте, а сердце на кусочки, прильнуло к вискам, только и видит темный угол. А. хмурым шагом, застонал пол, к окошку и, не оборачиваясь, Хильме – чаю? На затылке вихор, седая дорожка к бледной макушке, говорят, рыбак Йоха умер, - Хильма тревожно, ладони липкие, сама в кусочках. А. закурил трубку, дыма кольца, вдруг старый, невозможно старый и тяжелый. Две недели до ярмарки, яблочные пироги с поджаристыми боками, скрипучие телеги, вечером танцы, яркие огни, хохот, подолы девичьих юбок, - все ли знают уже о Йохе? Хильма кивнула, налилась красным, только и видит темный угол, запах рыбы и гром. Задумался А., отложил трубку, перебрал струны. Деревня утихла, звонкий Хильмин голосок, угрюмое в струнах А. Как? – Утонул. Был шторм, перевернулась и в воды ушла лодка,  Йоха был стар, с ветром такому не совладать. Не в равном бою погиб Йоха-рыбак, не в тёмном углу, видно, были сочтены его дни. Дурная слава пошла о тебе: не верят А. рыбаки, и их жены не будут посылать к нему детей с заваркой и солью, пора уходить А. в море.
Почернел А., осмелела Хильма, две недели до ярмарки, леденцы, побежала домой с сердцем тихим, не так уж и страшен показался ей темный угол и старый А., почерневший и с носом в кровь. А. только и видит – скалы, лодку, свой дом, герани горшок, надо полить,  последний раз, уходит А. в море. Не проснусь и не вздрогну, поёжившись, не хлебну воды, не считать мне дней, не заглядывать в угол. Погрозил кулаком соседям.
Молнии гром, черное море, простонал пол – Йоха роется в тёмном углу, поблескивают глаза. Две недели до ярмарки, открою лавку, за один чужой прожитый день получу миллионы, и сам буду вечен – я тоже живу у моря.