Белые хлопья снега

Время тихо уходит и наивная ложь
К запястью левой руки примеряет свой нож;
Надежда была и осталась напрасной -
Она капает на пол липкой жидкостью красной…
Дельфин

Ты не знаешь, когда именно это началось. Может, когда за твоей спиной лязгнула дверь школы? Или когда в лицо тебе ударил первый порыв ветра? Нет, не буду гадать. Ты просто забыла. Ты все забыла…
Это был февральский вечер, часов около пяти. Минус два-три градуса на улице, не больше; однако подобная погода стояла довольно долго для зимнего месяца – дня три или четыре. Город походил на горы ранней весной или поздней осенью – голые деревья, серые скалы домов, по обочинам лежат подтаявшие, грязные кучи снега, на мостовой - гололед, но совсем нет зимнего мороза. А на этот раз еще и снег падал. Но об этом чуть позже.
Ты застыла на мгновение на широком крыльце и оглядела грязный дворик – черт, снегопад. Не любишь снег – слишком холодно и промозгло из-за него. Заметив чуть в стороне компанию болтающих девчонок, ты скривила губы и, сбежав по ступенькам, вышла на улицу через поломанные ворота.
Ты до сих пор гадаешь, что же толкнуло тебя тогда. Наверное, все разом. Эта глупая, даже нечестная двойка по матану, когда ты ревела полчаса. Этот самоуверенный, вечно ухмыляющийся парень, давно тебя забывший и даже не знающий, как все внутри тебя стонет при его виде. Эта пестрая дискотека, веселая и заводная для одних и почти кошмарная для других. Они все… все виноваты в том, что ты сделала. Все! Почему так?… почему ты родилась такой невезучей? Такой страшненькой? Таким… таким аутсайдером?
Ты могла накинуть капюшон, но не сделала этого; ветер грубовато откинул их назад, твои светлые, тускловатые волосы, которые после укладки превращались во что-то невообразимое. Порыв отбросил волосы назад, разобрал их, вплетая в пряди первые хлопья, изменившие твою жизнь. Ты стойко выдержала ледяной удар по лицу, острый, словно пучок игл – и зашагала вперед, навстречу длинному узкому переулку, который ты всегда проходила по дороге домой.
Наверно, это все-таки дискотека. Подруги-таки вытащили тебя на нее… Боже, ты чувствовала себя словно рыба на песке. Темная зала, вспышки огней, грохочущая музыка, мелькающие в полутьме тела… те, кто может позволить себе надеть что-то более впечатляющее, чем безразмерный бесформенный свитер… ты выдержала минут десять, не более. Потом, когда ты увидела мелькнувшую у выхода его знакомую фигуру, ты почувствовала себя совершенно разбитой – еще три минуты, и ты поспешно покинула школу.
А может, двойка? Ты никогда не ревела из-за оценок – так что же на этот раз? Наверно, что-то творится с твоими мозгами, психовать в последнее время начала часто. Слезы текли сами собой, ты не могла остановить их, как ни пыталась. Вытирать их было бесполезно – все равно ровно через полминуты лицо вновь становилось мокрым. А потом… а потом ты рявкнула, срываясь на истерический визг, на одну из своих подруг… Тебе потом говорили, что со стороны это выглядело впечатляюще. Не знаешь – никакого облегчения или удовлетворения тебе это не принесло. Только вот отношения с ней теперь будут испорчены надолго – действительно надолго. Просто ты чересчур напряжена в последнее время – итоговые тесты в конце года, как-никак… боязнь не сдать… а тут еще и…
О нет, это все глупости! Конечно, это из-за него! Он никогда не посмотрит на тебя (смотреть не на что), никогда не заговорит (ха! размечталась!). Тебе никогда не везло в отношениях с противоположным полом. Тебе всегда нравились те, кто и глазом не вел в твою сторону – и всегда ты оставалась ни с чем! Одно время ты пыталась забыть об этом… но не так-то это просто – в нашем мире! Глупы те, что говорят, что он жесток – он лишь приносит боль. Любви в нем столько же, сколько и смерти – слишком много для тех, кто никогда не чувствовал ответное чувство. Слишком много для тех, чье лицо природа тесала топором, а фигуру заменила шваброй. Слишком много для тех, для кого любовь других – плеть, обсыпанная солью.
Ты подняла глаза, которые покрывались пленкой слез от пронизывающего ветра. Тебе хотелось плакать, но на ресницах уже застыли последние на сегодня соленые капли. Тебе хотелось кричать, но в горле было сухо, а язык не желал ворочаться во рту. Тебе хотелось… Ты не знала, чего тебе хотелось.
И тут, внимательней вглядевшись в улицу, ты застыла, пораженная.
Переулок внезапно стал тих, тих, как сама тишина – все звуки просто куда-то пропали, исчезли, словно крики в мокрую подушку – они просто заглохли. Ни твоих шагов, ни твоего дыхания, ни, тем более, посторонних звуков – ничего. И только снег… снег падал на асфальт, покрывая его пушистым одеялом. Бесшумно парящие, молчаливо наблюдающие за тобой белые хлопья снега. Он падал густым, пуховым слоем, наполняя собой все, все вокруг…
Тебе вспомнился рисунок зимы в какой-то детской книжке прошлого – дурной рисунок, где больше всего тебе не нравились снежинки – огромные, карикатурные, с четко вырисованными гранями. Теперь ты поняла, что художник попытался изобразить в своем жалком порыве – то, что видела ты. Ты не могла увидеть каждую черточку каждой снежинки, но ты чувствовала их все, всю их структуру в целом и всех отдельных снежинок в частности. Это не давило на мозги, как формулы химии, не путало, как задачи физики – наоборот, становилось легко, легко как перышку…
Ты на мгновение замерла. Из подворотни вышла парочка, девушка чиркнула зажигалкой… или попыталась чиркнуть, но там, снаружи – ибо звука ты не услышала. Медленно, словно в трансе, мимо проехала машина с зажженными фарами – словно одинокий призрак из страны…
Страны мертвых.
Ты едва не задохнулась от очевидности догадки. Ну конечно… это же дверь.
Давно – может, год назад – тебя пугала смерть. Заставляла вскакивать в холодном поту ночью, кричать, говорить об этом с родными и друзьями. Но теперь, похоже, все стало таким простым: вот она, эта грань, прямо перед тобой! Боже, как все оказалось легко, до смешного легко! Здесь так тихо, так спокойно, так прохладно. Ветер трогает кожу, играет в волосах, холодит руки. Это – рай.
Ты должна там быть. Там, где всегда тишина и прохлада, где на землю, медленно, словно в трансе, всегда тихо падают большие белые хлопья снега…
Ты быстро прошла вперед, всем телом впитывая эту атмосферу. Снег таял на твоих щеках, оставляя мокрые следы. Все житейские проблемы, все трудности остались там, снаружи. Сейчас ты находилась в поиске лишь одной вещи.
Двери. Двери туда, туда, туда…
Ты почти бежала вперед, гонимая непреодолимым чувством, что главное – впереди. Возможно, ты с кем-то заговаривала, с кем-то здоровалась… но это промелькнуло как сон – мимолетный, скучный, надоедливый. Это походило на наркотик – такое ощущение, что ты один обладаешь тайным знанием и один во всем мире ведаешь, в чем счастье. Так было и сейчас с тобой – что-то вроде эйфории, транса, мимолетного, легкого, такого, который боишься потерять, едва обретя.
Быстро пересеча дорогу, ты подошла к своему дому. Ты чуяла – вход где-то рядом, где-то под таким же снегопадом, как и там, в переулке. Подойдя метров на пять ближе, ты вдруг увидела, что серая снеговая туча находится лишь с одной стороны твоего дома – с той, куда выходят окна твоей комнаты. Встряхнув заснеженными волосами, ты поспешила вперед.
Подъезд обдал тебя теплом. Не замечая ничего вокруг себя, ты шатающейся походкой подошла к лифту, щелкнула по кнопке… сквозняк из опустившейся кабинки едва не сбил тебя – близость выхода ужасно ослабила тебя.
Ничего, подумала ты. Когда ты найдешь дверь, ты от всего избавишься. От неуклюжего, костлявого тела, которое мешком висит на душе. От дурных отношений, от всех тех, кто смеялся над тобой. От идиотских, никому не нужных штампов, заценок, критики… ты станешь свободной.
Вот и твой этаж. Подрагивающими пальцами достаешь из сумки ключи. Щелчок открытого замка… второго… распахнув дверь, откидываешь в сторону рюкзак и кладешь на телефонный столик ключи. Почти рывком расстегнув тяжелую зимнюю дубленку, скидываешь ее на пол. Шарф давит шею… а, это не важно. Пройдя в свою комнату, в каком-то ступоре смотришь на окно.
Ты видишь ее. Ты уже видишь эту дверь.
Словно в бреду, с усталой улыбкой подходишь к окну. Слева – твой стол, справа – шкаф с книгами… как забавно! Эти книги – прошлое о людях. До чего же они ничтожны, что всю память о них можно уничтожить, просто бросив ее в воду или в огонь…
Замки на раме повернулись бесшумно. Стоило тебе рвануть окно на себя, как снежная лапа сумерек, вихрем ворвавшись в комнату, схватила тебя – и мягко, с нежной заботой повлекла вперед. Ты с усмешкой вступила на подоконник, на последнюю ступень перед дверью…
Ты так и осталась наверху, скрючившаяся у края подоконника и мерзнущая в порывах ледяного ветра. И лишь какая-то девочка, неожиданно показавшаяся тебе невероятно хрупкой, с темно-коричневым шарфом вокруг шеи, рухнула вниз, в пропасть, и исчезла в темноте.
В двери.
Но…
Кто же тогда ты?
Ты…
Ты ведь знаешь.
Ты – никто.

Хельга Р.К., 02.01